Май, 1984
29 января 2021 г. в 22:04
Когда это произошло, Брайан был во дворе. Он вернулся домой поздно: позже, чем было разрешено, и его родители уже спали. В его планы не входила столь поздняя прогулка, но этот день выдался чертовски плохим. Абсолютно кошмарным.
Брайан сел на ступеньки крыльца и закурил сигарету. Он пока не был готов войти внутрь. Прищурившись, посмотрел на окно своей спальни, желая, чтобы рядом появились удобное дерево или решетка, как в кино. Но там ничего не было, поэтому ему придётся войти через парадную дверь: задняя слишком сильно скрипела. Он знал, что нужно было её починить прежде, чем уйти.
Брайан не собирался задерживаться так поздно, но он был зол и выпустить пар стало необходимостью. Поэтому он заставил Мэтта отсосать себе под трибунами на футбольном поле. Мэтт — ученик страших классов, взрослее Брайана на несколько лет, выдающийся спортсмен; бонусом же было ещё и то, что Мэтт просто не мог устоять перед чужим членом. Брайан не ошибся: рот парня был горячим и влажным, опытным, подтверждая, что подобное действие было для него не в новинку. Брайан смотрел на голову спортсмена и продолжал трахать его рот, но мысли всё равно не переставали блуждать. Минеты уже поднадоели, а их у него всего-то было около десяти. Возможно, проблема была в лице, которое так и норовило появиться перед закрытыми веками.
Эти чересчур серьезные карие глаза видели его насквозь, пробираясь внутрь уязвимого подбрюшья, совсем как у Смауга с его отсутствующей чешуей.
Брайан начал читать "Хоббита" лишь потому, что Майкл не мог о нем заткнуться.
Майкл. Брайан с трудом сморгнул слезы, мысленно возвращаясь в реальность. Его сигарета догорела. Он бросил её на тротуар и закурил другую, выпустив облако дыма в холодный весенний воздух.
Во всем был виноват Майкл.
Брайан поднял взгляд, увидев ясное небо и далёкие звезды. Дороги все еще были влажными и блестели от дождя, но Брайан не нуждался в напоминании о вчерашней погоде. Он не видел звёзд, когда подъезжал на своём новом велосипеде к дому Майкла. Проливной дождь промочил его насквозь, и к тому времени, когда он добрался до дома своего лучшего друга, было ощущение, словно он тонет.
Руки Майкла были теплыми, а постель мягкой и манящей. Он позволил Майклу себя раздеть, обнять и сказать, что все будет в порядке. Он позволил Майклу перевязать поврежденную кожу на костяшках пальцев от удара о стену, когда отец запер его в комнате, и он не мог кричать, но мог бить. Он позволил Майклу промыть порез в уголке рта после того, как отец ударил его прежде, чем запереть. Он позволил Майклу увидеть настоящие раны, серьезные, те, которым бинты не смогли бы помочь. Он позволил ему увидеть свою внутреннюю боль.
Он плакал. Снова.
Брайан выдохнул в небо кольцо дыма. Господи, сколько же раз он плакал перед этим маленьким занудой? Теперь ему будет лучше. Брайан не хотел, чтобы какой-то надоедливый маменькин сынок ходил за ним по пятам и разглагольствовал о дурацких комиксах. Ему точно не нужен был человек, с которым он мог разделить свои слёзы.
Он стиснул зубы и постарался не вспоминать слова, которые Майкл сказал ему утром. Он старался не вспоминать, как ему было тепло и хорошо, когда он проснулся в постели Майкла. Он старался не думать о том, как ему не хотелось уходить и идти в школу, или отпускать руку Майкла. Казалось, так было всегда, хотя они знали друг друга только с начала учебного года. Он бежал к Майклу, когда ему было больно, а Майкл лишь окутывал его теплом, заставляя Брайана чувствовать себя слабым и уязвимым, и в полной безопасности.
«Но теперь он забрал это чувство», — подумал Брайан с усмешкой.
— Я люблю тебя, — сказал Майкл.
Они собирались уходить в школу, но Майкл замедлил в дверях, прежде чем повернулся, и посмотрел прямо ему в глаза. Он не выглядел так, будто собирался сказать ему что-то безумное или ужасное, лишь слегка улыбнулся:
— Я знаю, ты думаешь, что тебя никто не любит.
Брайан моргнул и нахмурился, закидывая сумку на плечо.
— О чём, черт возьми, ты говоришь? Мы опаздываем.
Но Майкл его словно не слышал. Он уже научился: он понимал, когда можно было надавить, а когда — нет. На самом деле он научился этому так быстро, что Брайан стал бояться, а иногда даже задумываться, не было ли это всё каким-то трюком, каким-то специальным шагом, чтобы заставить его ослабить бдительность.
— Я просто хочу, чтобы ты знал, что это неправда, — сказал Майкл. Затем улыбнулся своей мальчишеской улыбкой, и его взгляд наполнился теплом. — Я люблю тебя.
К его чести, Брайан сумел сохранить бесстрастное выражение лица. Он затаил дыхание, не обращая внимания на стук в груди, потные ладони, волны паники, которые пронзили его тело.
— Ты мой лучший друг, — продолжил Майкл, опуская голову вниз, как застенчивый маленький мальчик, а не монстр, который делает ужасные признания в любви бедным ничего не подозревающим жертвам. — Но это не всё. Мы похожи, — он на секунду замешкался, но потом снова посмотрел на Брайана и улыбнулся. — Капитан Астро и Галактический Парень! Ты...
— Заткнись, — выплюнул Брайан, скривив свои губы, и затем усмехнулся.
Глаза Майкла расширились, а улыбка сошла с лица.
— Что?
У него не было ответа: он не знал, что сказать. Поэтому протиснувшись мимо Майкла, схватил свой велосипед у входной двери и поехал в школу один. Он не поздоровался, когда Майкл вошел в класс. Он не смотрел на него, когда тот сел рядом, опустив плечи и голову вниз. Ему было все равно, когда Майкл в одиночестве ждал возле кафетерия, а Брайан прошёл мимо, как будто не знал его, как будто они никогда не встречались. Брайан курил на улице весь обеденный перерыв, не думая о боли, которая исходила от всего тела Майкла. Ему было всё равно. Абсолютно всё равно. Затем у него скрутило живот, а голова стала гудеть. Но это явно было от сигарет: он слишком много курил.
После уроков он заметил спортсмена и был слишком занят, трахая рот старшего мальчика, чтобы увидеть Майкла, наблюдающего за ними со стороны здания.
Когда он застегнул брюки, Майкл к нему подошёл. Его лицо было раскрасневшимся: смущенным и возбужденным одновременно. Майкл всегда смотрел на него с любопытством и вожделением. С похотью он мог справиться. Любопытство? Ещё лучше, можно теперь его подразнить. Но... любовь?
Майкл не любил его. Он едва его знал.
— Эй, — прошептал Майкл, когда спортсмен протиснулся мимо, красный и униженный от того, что его кто-то увидел.
— Какого хрена тебе надо? — процедил сквозь зубы Брайан, делая вид, что поправляет свою одежду. "Я только что получил минет, Майки," — подумал он. "Ты мне не нужен."
— Я ... - начал Майкл. — Я думал ... мы собирались пойти к Баззи.
Брайан фыркнул, вспомнив их разговор. Стэн Ли собирался зайти в магазин комиксов. Стэн. Чертов. Ли. Часть Брайана, незрелая часть маленького мальчика, которую он ненавидел и желал, чтобы она уже умерла, взвизгнула от волнения.
СТЭН. ЛИ.
— Я не пойду в этот гребаный магазин комиксов. У меня есть дела поважнее, чем получить автограф какого-то старого жирного ботаника, — прорычал Брайан, доставая сигареты и закуривая одну.
Глаза Майкла заблестели от новых слез, но он их сморгнул, заставляя себя улыбнуться. Его милое, слишком милое и слишком юное лицо побледнело от боли.
— Ооо... ладно, — сказал он. — Тогда может быть ты хочешь зайти, или...
— Зачем мне это делать? — Спросил Брайан, сузив глаза.
У Майкла от удивления отвисла челюсть, и он уставился на него с непониманием во взгляде.
— Я не... прости, если я что-то сделал…
Брайан отвернулся и подошёл к краю трибуны, где стоял его велосипед: новый, блестящий, полностью красный, десятискоростной. Он всю весну работал на этот чертов велосипед: стал косить газоны, когда снег только начал таять. Он хотел купить велосипед на лето. Ему нужна была независимость. Его пальцы скользнули по новому сиденью, по блестящей металлической раме. Любовь? О, Брайан верил в любовь. Но только между человеком и машиной. Брайан любил свой велосипед. Этот велосипед был его билетом на свободу. Его билетом в одиночество. Его билетом куда-то ещё, но точно не в дом его глупого, раздражающего, навязчивого не-друга.
Он больше не мог полагаться на Майкла. Это было очевидно. Маленький паршивец подобрался слишком близко, ожидая слишком многого. Брайан ненавидел прилипчивость, он ненавидел нужду, он ненавидел быть желанным.
— Слушай, мне обязательно нужно это объяснять? — Спросил Брайан, поворачиваясь и пуская облако дыма подростку в лицо.
Майкл закашлялся и махнул рукой, пытаясь выдохнуть дым.
— Мы не друзья. И я не люблю тебя, — усмехнулся Брайан.
Теперь Майкл по-настоящему заплакал: по его щекам катились крупные слёзы. Он вытер лицо тыльной стороной руки, но его плечи начали дрожать.
— Господи, не делай этого, — проворчал Брайан, отводя взгляд. Он не будет чувствовать себя плохо. Не будет. Ему всё равно. Ему было на всех наплевать.
Но Майкл не останавливался. Вместо этого он прижал ладони к глазам, его тело дрожало.
Засунув язык под щеку, Брайан почувствовал, как его грудь сжимается все сильнее, и сильнее, и сильнее. Его ладони вспотели, и он вытер их о джинсы, взглянув на свой велосипед. Он должен был отсюда выбраться. Ему нужно было уйти. У него были...
— Прости, — прошептал Майкл, шмыгая носом.
Брайан закрыл глаза и поморщился.
— Слушай, если ты хочешь пойти на свою дурацкую встречу, можешь воспользоваться моим велосипедом. Тогда ты в любом случае успеешь вовремя.
Майкл замешкался, но потом поднял голову и вытер глаза тыльной стороной ладони.
— П-правда?
— Да. Конечно. Мне всё равно, — буркнул Брайан, отводя взгляд. — Привези его завтра в школу.
Майкл приподнял голову ровно настолько, чтобы взглянуть на Брайана из-под растрепанной чёлки.
— Спасибо.
— Не думай, что это значит, что мы теперь друзья, — огрызнулся Брайан. Он вытащил очки из узкого кармана джинсов и надел их, запустив пальцы в собственные волосы, зная, как классно он сейчас выглядит. — Ты просто слишком жалок.
Он ушёл, не успев посмотреть, как Майкл уезжает. Он не оборачивался, пока не прошёл половину квартала. Когда он оглянулся, Майкла уже не было.
Брайан погасил сигарету и вздохнул, глядя на задний двор. Интересно, познакомился ли Майкл со Стэном Ли? Интересно, краснел ли он, разговаривая с ним, улыбался ли той убийственной улыбкой, которая всегда заставляла людей улыбаться в ответ, светился ли он от волнения и счастья? Какая-то часть его надеялась, что нет: она надеялась, что Майкл и вовсе не пошёл, или что если он пошёл, то без него чувствовал себя несчастным.
Он зарычал и встал. Чёрт возьми, он не собирался сидеть сложа руки и переживать из-за этого глупого, плаксивого, жалкого, занудного маменькиного сынка. Ему было всё равно. Ему было наплевать. Завтра он сядет за другой стол и начнет обедать на улице в одиночестве. В следующем году он собирался пойти в 10-й класс, а десятиклассники не вели себя, как дети. Он уже сейчас должен начать к этому привыкать.
"Я люблю тебя", — тихо прозвучал в голове голос Майкла.
Звук рвущейся по дороге машины прервал размышления Брайана. Он смотрел, как блестящая, фиолетовая, старинная спортивная машина подъехала к его дому. Колеса завизжали, и дверь распахнулась.
— Вик? — Пробормотал Брайан, наблюдая, как обычно красивый мужчина практически бежит по дорожке.
— Майкл, — выдохнул Вик, тяжело дыша, словно он сюда бежал вместо того, чтобы вести машину, словно произошло что-то ужасное.
Грудь Брайана сжалась от страха.
— Что случилось?
Вик положил руки на плечи Брайана, его лицо было бледным, а глаза остекленевшими.
— Его сбил автобус.
Брайан рассмеялся, вырываясь из рук Вика.
— Что? — снова спросил он.
— Я не шучу, — сказал Вик, и голос его был низким и спокойным. — Нам позвонили несколько часов назад. Мы так долго ждали. Мы не.., — его речь прервалась, он задыхался от невозможности произнести какие-либо слова дальше.
— Ты лжёшь, — выдохнул Брайан, пытаясь снова отступить, но его спина ударилась о дверь. — Уходи.
Вик выглядел грустным, но теперь ему было печально не за себя, а за Брайана.
— Ну же, малыш. Я проделал весь этот путь, чтобы тебя забрать.
— Тогда ты зря потратил своё время, — прорычал Брайан. — С Майклом всё в порядке. Он пошёл на какую-то дурацкую встречу в магазин комиксов.
Вик нахмурился.
— Он ехал на велосипеде. Мы не знаем, где он его взял. Должно быть, он возвращался домой, — сказал он, поколебавшись. — Вы кажется...
Но голос Вика растворился в звоне в ушах Брайана.
Велосипед?
Его велосипед.
Майкл ехал на его велосипеде. И он был сбит. Автобусом.
Выживали ли люди, попав под автобус? Неужели маленькие, милые, раздражающие, занудные мальчики выживают, попадая под огромные, воняющие дизелем автобусы?
Рука Брайана уже легла на ручку двери, когда он понял, что пересёк двор. Он сел в машину и попытался пристегнуть ремень безопасности, но его руки слишком сильно дрожали.
Вик сел в машину и ничего не сказал, завёл мотор и рванул с места. Машина мчалась по мокрым, блестящим улицам, отражая в них мириады звёзд, отчего у Брайана закружилась голова.
Майкл может умереть.
Эта мысль врезалась в Брайана, когда Вик с визгом остановился на светофоре, движение пересекло перекрёсток и стало сигналить, когда они едва успели остановиться. Голова Брайана раскалывалась, словно он ударился о приборную доску. Его мокрые, дрожащие пальцы вцепились в дверцу машины, и он рывком её распахнул, высунулся наружу и вытошнил всё, что было у него в желудке.
По вкусу его рвота была похожа на сигареты.
В следующий раз, когда они доехали до красного светофора, Вик не остановился. Они мчались по встречной полосе, сигналя клаксонами, светофоры расплывались в темноте снаружи. Брайан должен был испугаться. Ему следовало пристегнуться. Но ему было всё равно. Всё, о чем он мог думать, был...
... Майкл, лежавший в луже крови на тротуаре, его велосипед, блестящий, новый и безупречный, лежал нетронутым. Майкл, его голова расколота, руки сломаны, ребра сломаны, его тело раздавлено огромными катящимися колесами сосущего дизель автобуса. Майкл плакал, потому что он сказал, что они не были друзьями.
Его не вырвало, пока они не добрались до больницы. Его вырвало на стоянке рядом с машиной. Он проигнорировал встревоженный взгляд Вика и со всех ног побежал по скользкому мокрому тротуару к открытым дверям. Когда он поскользнулся в луже и ударился о бетон, упав на четвереньки, то даже не почувствовал боли. Он вытер исцарапанные руки о только что порванные джинсы и побежал в здание.
Но он не знал, где Майкл. Он не знал, в какой комнате находится его друг и на каком этаже. Брайан стоял, задыхаясь, а перед глазами все предметы продолжали кружиться. Он обыскал вестибюль в поисках кого-нибудь, кто бы мог помочь, кого-нибудь, медсестры, врача, кого-то, кто знал, где Майкл?!
— Сюда, — сказал Вик, догнав его, схватив за руку и потянув за собой. Они не воспользовались лифтом. На лестнице эхом раздавались их шаги: быстро, тук, тук, тук, тук, потом тук, тук, тук, тук, и они все быстрее, и быстрее, и быстрее мчались на пятый этаж.
Брайан толкнул дверь вперёд и обнаружил, что стоит в коридоре, который был ему слишком знакомым, слишком белым и слишком сильно пахнувшим прошлым летом. Он выбросил эти мысли из головы, прогоняя прочь воспоминания. Он и так провёл слишком много времени в больницах.
Потом рука Вика снова легла на его плечо, и Брайана потащили, потому что внезапно его ноги перестали двигаться, его мир закружился, а тело стало таким тяжелым, словно он больше никогда не сдвинется с места, как Хан Соло, застывший во времени.
— Брайан, — прошептала Дебби, заключая его в крепкие объятия. Она громко всхлипнула, прижавшись мокрой от слёз щекой к его щеке.
Брайан хмыкнул. Он даже её не заметил, не почувствовал, когда они остановились в приёмной, не заметил, когда его окликнули.
— Он, — сказала Дебби, и её грудь дернулась от всхлипа. — Он только что проснулся.
— Слава богу, — прошептал Вик, закрыв лицо рукой.
— Проснулся? — Колени Брайана подкосились, и его задница ударилась об пол.
— Брайан! — Вик попытался его подхватить, но было слишком поздно. Он поднял его на ноги и обнял за плечи. — Ну же, малыш. Он проснулся. Это хорошо.
Брайан не мог говорить. Он уставился на Дебби.
— С ним всё в порядке? — Его голос звучал совсем чужим: молодым, беспомощным, отчаянным, потерянным.
Он был потерян.
— У него сотрясение мозга, — сказала Дебби. — Сломана рука. Ушиб рёбер. Больше порезов и синяков, чем должно быть у мальчика его возраста. — Она вытащила из кармана носовой платок. — Но с ним всё будет в порядке. Как только он поправится. — Она высморкалась.
Брайан закрыл глаза, пытаясь почувствовать облегчение, пытаясь ей поверить.
Он всё ещё чувствовал тяжесть. Его живот всё ещё болел. Комната всё ещё кружилась, даже закрыв глаза.
— Ты хочешь его увидеть? — Спросил мягкий голос Вика.
— Ты — первый, Вик, — сказала Дебби.
Брайан открыл глаза и заметил, что Вик качает головой, бросая на Брайана обеспокоенный взгляд.
— Нет, ты иди первым, малыш. Я его всё равно скоро увижу.
Дебби положила руку ему на плечо, её длинные, похожие на кинжалы ногти впились в него сквозь футболку, и она повела его к закрытой двери через холл.
— Не заставляй его волноваться, — прошептала она. — И если он спит, то не буди его.
Брайан кивнул. Его сердце колотилось в груди, белая дверь была слишком холодной, слишком чистой, слишком мертвой. Никто живой не может находиться за такой дверью.
Дебби ушла, и Брайан схватился за ледяную ручку двери, поворачивая её.
Он приготовился перед тем, как увидит тело Майкла: раздавленное и истекающее кровью; все кости сломаны и проталкиваются сквозь мягкую бледную кожу; глазные яблоки выдернуты из глазниц; внутренности выдернуты из тела, вываливаясь на пол с запахом гнили и смерти. И над мертвым телом Майкла его велосипед. И он.
Кромешная тьма поглотила Брайана, когда он проскользнул внутрь и прикрыл за собой дверь. Со щелчком дверь закрылась, и они остались одни.
Неподвижный комок одеял, которым было тело Майкла, чуть сдвинулся, и когда глаза Брайана привыкли к темноте, он смог разглядеть своего друга.
Голова Майкла была обмотана бинтами, на лице и шее многочисленные синяки и прорезы, гипс на левой руке, и множество одеял, прикрывающих остальную часть его маленького тела.
Брайан, дрожа, шёл по полу, и мокрая подошва его кроссовок издавала неприятный скрипящий звук. Затем он встал рядом с Майклом, смотря на его спящее лицо, на его неподвижную фигуру, на его тело, которое все ещё было разбито вдребезги.
— Прости меня, — прошептал Брайан, задыхаясь из-за комка в горле. Несколько слезинок скатились по его щекам и упали на лицо Майкла. Он моргнул и с силой вытер глаза ладонями. Он и не знал, что плачет. — Мне так жаль.
Его вина. Его вина. Его вина.
— Брайан? — еле слышно произнёс голос.
Опустив руки и широко раскрыв глаза, Брайан уставился на мальчика рядом с собой, чьи глаза постепенно открылись.
— Брайан? — переспросил он, пытаясь хоть что-то увидеть в тёмной комнате.
Брайан рухнул на пол, ударившись о него коленями и сжав в кулаки свои ладони. Опустив голову вниз, он начал молиться: молиться так, как мать заставляла его молиться в церкви, когда они стояли, уперевшись коленями в скамью, но на этот раз он молился Майклу, а не ложному Богу.
— Прости, — всхлипнул он.
— Я в порядке, — тихо произнес Майкл: смущенный, расстроенный, потерянный, как будто он понятия не имел, почему плачет Брайан.
Брайан поднял голову вверх: лицо его было мокрым от слёз, но глаза сузились от бешенства. Он был в ярости. В этот момент он мог убить.
Но человеком, которого он ненавидел, был он сам.
— Кажется, я сломал твой велосипед, — прошептал Майкл. Он вздрогнул, и всё его лицо выражало глубокое чувство вины. — Мне правда очень жаль.
— Заткнись, — прошипел Брайан. Он поднялся на ноги и склонился над другом.
Его другом.
— Мне всё равно. Мне плевать на велосипед.
— Но ты так много работал... — начал Майкл, пытаясь сесть.
Брайан толкнул его обратно вниз, но сделал это мягко-мягко, боясь прикоснуться к его телу, боясь причинить ещё большую боль.
— Заткнись, — повторил он. — Это не имеет значения.
— Я тебе не нравлюсь, — прошептал Майкл. — Ты не должен притворяться только потому, что меня сбил автобус.
Глаза Брайана расширились.
— Ты правда так думаешь? — Он не хотел шептать, но вдруг почувствовал, что просто не может повысить голос.
Глаза Майкла наполнились слезами, плечи задрожали.
— Я соврал, — прошипел Брайан, крепко схватив Майкла за плечи, не позволяя его телу двигаться, совершено не заботясь о том, что другу может быть больно. Это было очень важно. Он должен был сказать это, и он должен был сказать это сейчас, или он никогда... он никогда не сможет этого сделать. И Майкл заслужил это услышать. И, о, боже, но Брайан нуждался в Майкле, он не мог его потерять: точно не так, и только не после подобного.
— Я тоже тебя люблю, — прошептал он. Он вздрогнул и зажмурился так сильно, как только мог; сердце в его груди колотилось настолько быстро, что на мгновение ему показалось, будто он нажимает кнопку вызова медсестры, потому что у него сердечный приступ.
Тишина заполнила комнату, и Брайан почувствовал, как теплая, мягкая рука Майкла взяла его ладонь в свою. Секунду спустя губы Майкла нежно прикоснулись к его ладони.
— Тебе больно.
Он открыл глаза и несколько слезинок скатились по его щекам. Моргнув, Брайан увидел глаза, внимательно на него смотрящие. Майкл сел и слегка улыбнулся.
— Я упал.
Он провел кончиками пальцев по царапинам на руке Брайана.
— Тебе нужно позвать медсестру, чтобы она всё продезинфицировала. Иначе зараза может попасть внутрь. Ма говорит...
Глаза Брайана расширились, и он убрал свои руки с плеч Майкла.
— Разве ты на меня не зол? — прошептал он.
Майкл моргнул и наклонил голову вбок.
— А должен быть?
Брайан уставился на своего друга, не смея к нему прикоснуться.
— Я виноват в том, что тебе больно, — наконец произнёс он. Никак иначе это сказать было нельзя.
— Нет, это не так, — прошептал Майкл. — Тебя там даже не было. — Его улыбка на секунду дрогнула. — Только не говори мне, что мы больше не друзья, ладно? Особенно, если ты на самом деле не имеешь это в виду.
— Хорошо, — выдавил Брайан через сжатое от эмоций горло. Он вцепился ладонями в одеяло и почувствовал в этот момент себя ужасно юным. В конце концов, он был всего лишь ребёнком.
Майкл перегнулся через край кровати, и здоровой правой рукой подтянул к себе свой рюкзак. Затем расстегнул молнию и вытащил два выпуска "Человека-Паука" в блестящих пластиковых пакетах.
— Я получил его автограф, — сказал он.
Брайан протянул дрожащую руку и взял у Майкла один из комиксов, уставившись на блестящую обложку: на ней в ярко-красных и синих красках был изображён Человек-Паук, и с большим трудом можно было разобрать автограф, нацарапанный чёрным маркером.
Брайану,
от Стэна Ли
Брайан закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Я не заслуживаю этот комикс. Я мудак, — прошептал он. — Почему ты меня не ненавидишь?
— Ты мой лучший друг, — осторожно произнёс Майкл. — Я люблю тебя. Как же я могу тебя любить и ненавидеть одновременно?
Глаза Брайана снова открылись.
Майкл улыбнулся. — Кроме того, ты не мудак. Ты просто придурок. — Его улыбка стала шире, и он просиял. — И это большая разница.
В этот момент Брайан его поцеловал: губы обоих были солёные и дрожащие. Он забрался в постель к Майклу и лёг рядом с ним, нежно проводя кончиками пальцев по повязкам, обернутым вокруг головы своего лучшего друга, и гипсу на его руке.
— Ты пропустишь много уроков, — прошептал он.
— Ты принесешь мне домашнее задание и поможешь с ним, да? — Спросил Майкл, слегка покраснев от такого внимания.
Брайан фыркнул, пытаясь заставить свой голос звучать нормально, пытаясь скрыть, как он был напуган, пытаясь не подать виду, что ему понадобятся дни, недели, месяцы, чтобы пережить потерю единственного человека, который о нём заботился.
— Если понадобится. — ответил он. — Но я бы тоже предпочел прогулять школу, и весь день смотреть с тобой телевизор.
Майкл уткнулся лицом в шею Брайана и вздохнул.
— Тебе просто придётся навещать меня после занятий, — прошептал он. — Каждый день.
— Хорошо, — сказал Брайан, сильнее прижимаясь к своему лучшему другу. Он открыл было рот, чтобы сказать это снова, сказать Майклу, что любит его, но никакие звуки не шли из его горла. По крайней мере он сказал это однажды. Он не был уверен, что когда-нибудь сможет снова произнести эти слова.
Когда Вик наконец вошёл в комнату, то оба мальчика свернулись калачиком в постели. Глаза Брайана были закрыты, а голова лежала на плече Майкла. Несмотря на повязки, было трудно сказать, кто из них пострадал больше.