Лея медитировала в общей комнате. Она была окружена друзьями. Друзьями, которых в обычной жизни у нее было до невозможного мало. Им было все равно, какое положение в обществе она занимает, им было все равно, кто ее отец. Им нужна была сама Ли, такая, какая есть. Пусть они все время проводили только на этом корабле, но Лея понимала, что ближе них у нее никого нет. Ну, разве что кроме брата. На самом деле его голо и голо родителей было надежно спрятано в медальоне у нее на шее. Как сказал отец, когда его дарил, почти такое же он подарил маме в день, когда он улетел с Татуина. Он рассказывал эту историю, похожую на сказку много раз за их детство, так что она успела выучить ее наизусть. И мальчик сказал…
Внезапно вокруг все поплыло…
Грязь, пыль, старая лавка. В солнечном луче тужились пылинки. Полки полны разнообразного хлама: пит-дроидов, голокристаллов, наборов инструментов и посреди всего этого сидит мальчик и что-то увлеченно чинит. Обычный парнишка, не слишком высокий, не слишком опрятный; его волосы были растрепаны, одежда испачкана глиной, нос в ржавой пыли. Он поднимает глаза и Ли удивляется — это же глаза ее брата! Но мальчик явно не Люк — другие жесты, движения. Он поправляет упавшую на глаза челку и пачкает нос какой-то смазкой, а потом, даже не задумываясь, растирает ее по лицу грязным рукавом туники.
Внезапно в открытую дверь вошла странная процессия: высокий мужчина в крестьянском пончо, но в сапогах военного образца с астродроидом, следом за ним шел гугган и какая-то девочка в фермерском одеянии. Из-за стойки поднялся хозяин всей этой сокровищницы. Поднялся в прямом смысле. То есть — в воздух. Взлетел, быстро-быстро взмахивая синими хрупкими крылышками. Правда, это была единственная хрупкая деталь его организма. Сам хозяин был не в меру упитан, его светлое брюшко свешивалось через пояс мягкими складками. Тоненькие лапки, хитрые желтые глазки, полуприкрытые тяжелыми веками, и общий темно-синий колер.
Он быстро что-то проговорил на хаттском — Ли была не на столько знакома с языком, чтобы переводить, но общий смысл уловила. Хозяин лавки (а это был он, судя по всему) интересовался целью визита.
— Нужны запчасти для крейсера класса «нубиан», — проговорил высокий человек, и Ли внезапно осознала, что он — джедай. Даже не по мечу, который виднелся из-под полы пончо, а по легкой уверенности, движениям, грации воина.
— А! Да! «Нубиан»! — тут же оживился хозяин, переходя на всеобщий. — У нас их много!
— Так вы можете нам помочь или нет?
— Можете ли вы заплатить мне или нет, вот в чем вопрос, — хозяин сложил на пухлом брюшке синие лапки.
— Список на дисплее моего дроида.
Тойдорианец (Ли наконец-то вспомнила название расы) снова крикнул, на мальчишку, который в этот момент с любопытством разглядывал вошедших.
— Последи за лавкой! Видишь, мне кое-что нужно продать. Пойдемте со мной, — жужжал он. — Уотто покажет свои сокровища! Скоро отыщете все, что вам нужно.
Уотто! Она же слышала это имя… Тогда, Ли перевела взгляд на мальчугана. И это — ужас всея Галактики? Ха! Ли уже с большим вниманием следила за всеми.
Джедай кивнул, и хозяин устремился во двор. Рыцарь задержался, чтобы отобрать у гунгана ричудливо изогнутый кусок металла и положить обратно на полку, откуда любопытствующий гунган цапнул эту штуковину. Потом пошел вслед за хозяином лавки.
— Ничего здесь не трогай, — строго приказал он через плечо.
Гунган показал им язык. Язык был очень длинный. Как только рыцарь исчез из поля зрения, Джар Джар Бинкс (Ли вспомнила старого политика, который иногда бывал в их доме) опять схватил ту же деталь.
Девчонка осталась стоять посреди лавки и с веселым любопытством разглядывала полки. Она была не очень высокого роста (хотя, как заметила Ли, выше ее). Ее темные волосы были заплетены во множество косичек, собранных на затылке. Девчонка, как и ее спутник, тоже была одета в крестьянское платье, и точно так же было ясно, что она привыкла к другой одежде.
Девчонка заметила наконец его взгляд и ласково улыбнулась в ответ. Анакин набрал в легкие побольше воздуха и спросил:
— Ты ангел? — и тут Ли вспомнила рассказ отца, он часто маму называл Ангелом, неужели это и есть она? Девушка попыталась найти что-то общее с официальными голограммами матери или с теми, что хранились у отца. Да, это определенно была ее мать, но сейчас той нельзя было дать и больше пятнадцати лет.
Девчонка смутилась.
— Что?
— Ангел, — повторил Анакин. — Они живут на лунах Иего, я так думаю. Они — самые прекрасные создания во вселенной. Они добрые и хорошие, и такие красивые, что даже пираты плачут, как дети, увидев их.
Девчонка мотнула косичками:
— Никогда не слышала о таких, — призналась она. И смутилась.
— По-моему, ты ангел, — убежденно сказал Анакин.
— Какой ты смешной, — сказала она. — Откуда ты все это знаешь?
— Слушаю. Что говорят пилоты и торговцы. Знаешь, я тоже пилот. Когда-нибудь улечу отсюда насовсем.
— Ты давно появился здесь?
— Я был тогда еще совсем маленьким, года три, я думаю. Нас продали Гардулле Хатт, а она проиграла нас Уотто на гонках. Но здесь мне нравится больше.
— Так ты раб? — удивилась девочка.
Анакин строго посмотрел на нее.
— Я человек! — гордо сказал мальчик. — Меня зовут Анакин.
Картинка дрогнула и расплылась… Значит, это не просто сказки отца, они действительно ТАК познакомились…
Сейчас Ли оказалась посреди темного и мрачного тоннеля, где-то впереди нестерпимо белел песок, даже резал глаза, а впереди, скованные наручниками стояли двое. Уже знакомые ей лица. И папа почти такой же высокий, как сейчас, только значительно худее.
А еще вокруг было невероятно тихо, только откуда-то, где был свет, долетало слабое невнятное эхо.
Небольшая повозка, ожидавшая пленников была непривычной овальной формы, а переднюю часть ее украшало изображение головы неведомого насекомого. По крайней мере, напоминало оно именно насекомое. Пленников без особых церемоний загрузили на повозку и приковали к специальным кольцам, врезанным в борта. Повозка взяла с места и заскользила вдоль по туннелю.
— Не бойся, — долетел до Леи шепот отца.
Мама улыбнулась в ответ.
— Смерти я не страшусь, — сказала она. — Я к ней приближаюсь с того момента, как ты вошел в мою жизнь, — выражение лица Падме Лея бы назвала романтично-задумчиво-филосовским. Словно она была не здесь, а где-то в другом месте и готовилась сделать очень важный шаг в своей жизни.
— О чем это ты? — некое замешательство на лице отца.
— Я тебя люблю, — тихо, просто, но столько чувства всего лишь в трех словах.
— Чего? — мужчина, кажется, был обескуражен и хлопал выгоревшими светлыми ресницами. — Мы же уже решили, что не имеем права любить… Иначе нам пришлось бы жить во лжи. А это приведет нас к гибели, — интересно, а почему он так отреагировал на ее слова? Было бы интересно узнать.
— А разве мы с тобой и так не на краю гибели? — пожала плечами Падме. — Я искренне, глубоко люблю тебя. И говорю это, пока мы еще живы.
Она привстала на цыпочки и сумела мазнуть по щеке губами, дальше не пустила натянувшаяся цепь. Поцелуй вышел нелепый и почти случайный, но по сравнению с картонной героикой важных дел стоил жизни…
А в следующее мгновение туннель кончился, ослепительный солнечный свет хлестнул по глазам, выдавив слезы.
Ли зажмурилась, а когда открыла глаза увидела уже другое место.
Тоже белое, слепящее, но белое не от солнца и песка, а от стерилизующих ламп. Больничная палата! И снова мама… Сейчас она лежала на высокоподнятых подушках и несмотря на общую изможденность и бледность улыбалась. Подкатил дроид-нянька, в манипуляторах которого лежало два свертка. Анакин тут же поднялся, что-то прошептав немного возмущенно, но женщина резко сказала: «Нет, я сама…» И на этом их спор завершился.
Отец взял один из свертков и передал маме. По темнеющему пушку на голове Ли догадывалась, что смотрит на саму себя. Младенец безошибочно нашел материнскую грудь и, причмокивая, присосался. Мама тихонько что-то говорила, тем самым мягким, воркующим голосом, который порой возникал у Ли в голове. Неужели она тогда еще запомнила? Как и нежность и теплоту материнских рук? Нежно поцеловав дочь, Падме передала ее Анакину, чтобы покормить второго ребенка. Люку достался поцелуй в голенькое пузико, и Ли улыбнулась, пытаясь смахнуть слезы. Она ведь знала, чем вся эта идиллия закончится.
Протерев глаза, Ли оказалась в странно знакомом месте. Ну, конечно, Тронный зал, только на этот раз он был почти пуст. Только два человека находились в нем: сидящий на тронном возвышении Император, но от обычного величия не осталось и следа, и коленопреклоненный отец, в позе которого она чувствовала просто невероятное напряжение.
— Где она?
— Повелитель, корабль пропал, мои люди прочесывают все. Я найду Лею, я должен ее найти, — голос хоть и был напряженным, но даже Ли чувствовала некую наигранность, что же говорить о более опытном Императоре.
Он встал, и Лея поняла, что он ни капельки не слаб и не немощен. Если надо было, то этот ходящий, вечно умирающий, но все еще не умерший старик мог бы дать фору большей части молодежи. И дело даже было не в молнии, что сверкнула на руке, а в той уверенности и даже кошачьей грации, с которой Повелитель достал свой меч. Вейдер успел блокировать мечом выпущенную в него молнию, но не меч. С отрубленной рукой Вейдер валялся на полу, а Император махнул куда-то. В сопровождении Красной Гвардии в Тронный Зал ввели Люка. Брат был одет в потертую тунику и старые брюки.
— Его поймали, когда он пытался сбежать с Корусканта, — как-то буднично спокойно сказал Император. И развернулся к порядком побитому парню. — Я бы, конечно, мог его использовать, чтобы заставить Вас, мой друг мне служить и дальше. Только вот не хочу… — и внезапно алый клинок Императора прошелся словно раскаленный нож сквозь масло по телу Люка: от бедра до плеча, разрезая тело на две обуглившиеся половинки.
Ли пыталась не закричать, давилась слезами, пыталась сдержать тошноту. Но больше всего ей сейчас хотелось подбежать к отцу, ища его поддержки, и одновременно, чтобы встать и вместе противостоять тому злу, которое она увидела впервые в глазах Палпатина. Злу и одновременно какому-то маньячному блеску в глазах. Ему нравились страдания, боль, они доставляли ему удовольствие. Этот и планету взорвет, лишь бы накормить это жадное до власти существо.
Отец, взвыв бросился на Императора, уже не думая ни о чем другом. И рухнул, сраженный молнией.
Ли с криком вырвалась из видений. Перед глазами все еще стояли обугленные останки брата и отца. Она пыталась осознать, где находится, резко оглядываясь. Но это был всего лишь медитационный зал Академии. Значит ничего страшного. Она коснулась Силы, ища отца. Тот ответил ей привычным теплым прикосновением и снова ушел под щит. Жив. Это всего лишь кошмар. У джедаев не бывает кошмаров, выплыло откуда-то в сознании. Видение? Неужели из-за того, что она не вернется к нужному сроку Император убьет ее отца и брата?
Ли самой себе кивнула, принимая решение и отправилась собирать вещи. Времени было мало — Ната уже вылетела из Академии Дипломатического Корпуса.
***
Когда Пиетт вернулся, он надеялся, что Ли еще спит, но она словно почувствовала его приход и встретила у двери. Увидев его, она широко распахнула глаза и нахохлилась словно наседка.
— Что случилось?
Пиетт махнул рукой.
— Ерунда, — зря он это сделал, потому что Ли увидела сбитые костяшки пальцев, а по тому как он пытался держаться прямо, могла сделать вывод, что у него еще и ребра побиты.
На него что, напали на улице? На армейского офицера? Здесь, конечно, не элитные постройки, но и не Невисек. Она подошла, пытаясь осмотреть рану на руке. Одновременно касаясь ребер. По тому как резко сузились зрачки, можно было сделать вывод, что там как минимум синяк.
— А если перелом? Вы слишком невнимательны… — Ли бросилась за аптечкой.
— Я не смог бы… дышать… — улыбнулся тот.
— Нууу… всякое бывает… — она пришла с аптечкой и селя рядом. — Раздевайтесь… я посмотрю…
— Леди, не стоит… — вежливо попытался отказаться мужчина.
— Стоит… не первый раз лечить… — она достала обезболивающее и фиксирующую повязку.
— Всё хорошо… ну подрался… разок… фух…
Она словно взрослая покачала головой.
— Я думала вы куда спокойнее чем отец, вот то, что он мог подраться, напиться на нижнем уровне и погонять по нелегальным трассам — я верю, Чего вам не хватает? — она помогла ему снять китель.
— Не придётся… повторять… надеюсь… эх… давно я в казармах… упражнялся…
Сорочку снять оказалось куда труднее — на ней оказалась запекшаяся кровь, при снятии пришлось отдирать вместе с корочкой.
— Ой… простите… — извинилась Ли, пытаясь не начать тут же использовать Силу. Здесь не Академия, здесь есть инквизиторы, которые могут ее засечь. К тому же и медицинским пакетом она умела управляться — сколько раз вот так бинтовала Люка, а сколько отца? Не сосчитаешь!
— Нор… мально… — он застонал от боли, сжимая зубы. Забота леди была приятна… Но всё же мужчина стеснялся.
Сначала она обработала рану, потом занялась фиксацией ребра.
— Вот… теперь куда лучше. — Ли встала и пошла в комнату.
Капитан кивнул, выпивая очередной стакан воды.
— Хорошо… — Больше эта мразь не побеспокоит леди… и её жизнь наладится.
Она принесла ему чистую сорочку.
— Давайте, я постираю вашу… Так с кем вы подрались… — поинтересовалась женщина.
— Это неважно, Леди. Всё будет в порядке… — он замолчал, одеваясь. — И скоро вы сможете безбоязненно вернуться за вещами… думаю, в выходные уже точно…
— Вы подрались с Гасом! — она констатировала, не спрашивала и внезапно она разозлилась, сжав руки в кулачки. — Зачем!
— Он больше не тронет вас, миледи… — улыбнулся капитан.
— Я! Не! Просила! — Она старалась успокоиться, вспомнить уроки Оби-Вана.
— Вы мало что в своей жизни просили меня сделать. Но я не мог видеть вас в таком состоянии, миледи…
Она старалась отдышаться.
— Надеюсь, отцу вы ничего не сказали? — злость понемногу уходила из голоса.
— Нет. Ни слова. Именно поэтому пошёл разбираться сам. Чтобы до милорда это не дошло… и вашему брату не стоит мараться…
Ли посмотрела на него: дрожащий взгляд, в глазах застыли слезы и благодарность… Ведь она сама искала встречи с ним.
***
Потирая ссадину на подбородке, Сенатор Скайуокер рассматривала свое отражение в зеркале. Еще немного тонирующего средства и никто не заметит. Немного туши на ресницы. «Не реветь!» — приказала она самой себе. Вспоминать о лапах ее так называемого мужа было жутко. Ее снова всю сжало, женщина потерла колени, на которые упала, когда Гас бросил ее на кровать и наказал за то, что она слишком долго не была дома. Ее отговорки на счет работы больше не действовали. Ему было все равно. Главное — удовлетворение своей похоти, чем он и занимался, унижая ее. Было противно вспоминать чпокоющие влажные звуки, грубые руки, оставляющие синяки на ее светлой коже…
«Не реветь!» — приказала она себе, замазывая круги под глазами. В последнее время ее жизнь напоминала ад. А как хотелось чего-то другого, того, что было раньше. До ее отъезда, этого веселья и спокойствия… Спокойствия. Она вспоминала, когда последний раз ощущала себя спокойной? Казалось, что никогда… Но внезапно в голове, лишь при одном воспоминании имени стало на порядок спокойней. Пиетт… Он же вроде на Корусканте. Может позвонить? Хотя, зачем грузить его еще и своими проблемами, но пальцы против воли хозяйки потянулись к комлинку, набивая текст. Она уже несколько раз откладывала отправку, но в конце концов, закрыв глаза, нажала кнопку «Отправить».
Ответ: «Я буду». Пришел почти что сразу, и с плеч Сенатора свалилась какая-то глыба.
Ли поправила прическу и платье, передала Нате, что ненадолго отлучиться, но всего лишь в Императорский сад, поэтому посылать охрану за ней не надо, и вышла.
Стоя над пропастью, Ли смотрела внизу и размышляла о том, что если бы ее не было, все было бы куда проще. Всем: отцу, брату, Нате и Хану. Но внезапно она почувствовала присутствие рядом. Океан спокойствия, который омыл ее в мгновение ока. Впервые за последние полгода Ли улыбнулась, пусть грустно, как на знаменитом полотне Об-Хадора, и посмотрела на мужчину.
***
— Простите… — она опустила глаза. — Я не должна была кричать…
— Вы несколько вспыльчивы, леди. Я давно привык, — Пиетт чуть снисходительно улыбнулся.
— Просто я не люблю, когда у других проблемы из-за меня, — постаралась пояснить девушка.
— Для чего ещё нужны друзья?
Она села на стул.
— Спасибо, Фирмус… вы для меня сделали куда больше чем кто-либо… спасибо… — она поднялась, беря планшет. Включив его, она перелистнула пару страниц… и вдруг побледнела… став бледнее переборок разрушителя…
— Что случилось, леди? — вскочил, застонав, Пиетт.
Девушка тряслась.
— Эта сволочь скопировала данные… Убью… меня… убьют за это… сила… проект… отец… он мне доверял… а я…
— Что ж… вот теперь я злюсь… — Пиетт взял комлинк, набирая какой-то номер.
— Пожалуйста… помогите мне их найти… скорее всего он хочет их продать, а данные можно трактовать двояко…
— Именно это я сейчас и делаю… — мужчина отошел чуть в сторону. — Катарр? Да-да, это Умник… рад слышать… пришла пора по счетам платить… нет-нет, не настолько радикально!.. Всего лишь нужно раздобыть информацию… она теоретически должна быть у человека по имени Гас… — Пиетт подробно описал мужа Леи. — Так вот… ЭТА информация не должна никуда просочиться… мы поняли друг друга? Сделаешь — считай квиты. До связи. — Пиетт сел обратно в кресло. — Если у вас есть связи, леди, то подключите их. Один искатель — хорошо, две — лучше.
Она кивнула… пора забыть гордость… Она набрала номер… И стала ждать ответа, задержав дыхание.
— Лея? — отец был не в духе, но явно ждал её звонка.
— Прости… — Она собиралась с силами.
— Лея? — отец «встал в стойку». «Выпорю» — диктовал разум. «Что-то случилось!!!» — вопило сердце.
— Гас, он скопировал данные с моего планшета… и… сбежал… уверена, что он даже не подозревает что там… но боюсь что хочет продать это.
— ЧТО?! — взвился Вейдер.
— Я не знала! Мне принесли планшет, когда меня дома не было! — она стала оправдываться как маленькая девочка перед всемогущим отцом, правда так оно и было. Вздохнув Лея закрыла глаза: спорами не поможешь, и прикусив язык и рвавшиеся с него язвительные слова, она тихо произнесла. — Помоги мне…
— И как давно это было? — несмотря ни на что, отец тут же включился.
— Свалил он точно недавно… — она глянула куда-то за проектор… — не позднее часов пяти-шести назад…
— Так, — голос отца стал стальным, когда он разглядел Лею получше. — Кто?
Тон навевал воспоминания о казематах и пытках.
— Не важно, не надо, пап… Правда, прекрати, разберусь сама со всем… сейчас главное — найти голокристалл с данными…
— Нет, не прекрати! — Анакин едва не сорвался на крик. — Значит, твой… «муж»… так…
Глаза блеснули золотом.
— Убью.
— Папа! Ты обещал! — Лея напряглась.
— Информация никуда не уйдёт… вот, что я тебе обещал. И по возвращении мы ещё… поговорим… — Лея физически ощущала, как отца трясёт. Эта мразь била ЕГО ребёнка!
— Если я раньше найду… то разбираться тоже буду я… сама…
— Ты. Сидишь. На Корусканте. Ясно?! И работаешь, как ни в чём не бывало… — «Оторву все! Отдам пыточному дроиду!!!»
— Я не могу! Это моя ответственность… — она глянула снова куда-то за камеру. — Я должна… доказать, что я могу отвечать за свои поступки…
— Так. Дочь! Для начала: ты — сенатор, я — куратор СИБ. И чьё дело поиск секретных сведений?!
— Твое… — она опустила голову в знак согласия… — Но я потеряла их… по моей вине… — и снова этот упрямый взгляд.
— Вызову на допрос. С пристрастием. Устроит? Чтобы завтра приехала. Разговор не по комму. Долгий.
— Хорошо… прости… — Она отключила комм… и просто села, уткнувшись лицом в ладони.
Рука молчавшего до этого Пиетта опустилась на плечо Леи.
— Всё будет хорошо, леди… я думаю, отец вас простит. Наорёт, но в итоге обнимет и простит.
Она резко вскочила и обняла его, уткнувшись в грудь носом…
— Вы уверены? — Слезы снова покатились по ее щекам.
— Уверен… лорд Вейдер — это лорд Вейдер… семья для него священна.
Она продолжала реветь, оплакивая свое прошлое, свои неудачи, слова, что были сказаны в периоды отчаяния и вспышек гордости и злости — все то, что сказать хотела, но не успела, и то что успела, но говорить не желала, но так получилось, что слова сами слетали…
— Тихо… тихо-тихо-тихо… — покачивал её Пиетт. — Всё хорошо… я понимаю… и он поймёт, когда проорётся.
Она подняла на него красные зареванные глаза… и дотронулась до ссадины на скуле.
— Почему из-за меня страдают другие?
— Те, кому вы не безразличны, перенимают вашу ношу. Чтобы вам было легче её нести.
— А я вам не безразлична?
— Нет. Иначе я заставил бы вас подать рапорт в полицию… и всё… сам бы… не пошёл, — говорить было трудно, но это девочка… нет женщина, перед ним стояла взрослая женщина, в глазах которой стояла боль.
Взгляд карих глаз смотрел словно сквозь него, словно ища ответы, находящиеся где-то далеко.
— Почему не безразлична?
— Не могу… не могу пройти мимо. С самого первого раза…
— Почему? — глаза в глаза… Она ждала ответа, сжимая его плечи.
— Я… я люблю вас… — со вздохом признался Пиетт. — И… — Он сглотнул. Она чуть подалась вперед… ближе.
