I. Страх
Кристина чувствовала, как черная ледяная вода плещется под лодкой. Она замирала от каждого всплеска, будто бы эта гондола могла в любой момент уйти на дно, и тогда вода захлестнет ее с головой, превратит в тень, в силуэт, а когда неравная борьба окончится, то одной русалкой станет больше. Кристина накинула поверх уже несколько грязного платья лежащую в лодке пеструю шаль с крупными кистями. Было холодно, и она ежилась все больше. Рауль делал крупные гребки, отталкиваясь шестом так ловко, будто бы только этим все свои двадцать лет и занимался. Она смотрела вперед, и в тишине ее дыхание было особенно напряженным. Новая жизнь. С Раулем. Да, с Раулем, потому что только с ним она будет в безопасности, только он защитит от любых невзгод... Кристина обняла себя за плечи, и вдруг сердце ее екнуло — она представила жизнь Призрака после того, как ее собственная жизнь станет такой спокойной и уютной. Чем дышать ему? Где найти силы? Как жить в мире, разбитом на осколки? Кристина вдруг ощутила в груди адскую боль, и она заставила ее замереть в состоянии, близком к шоковому. Девушка словно бы падала все эти мучительные дни в бездну — и вдруг падение завершилось ударом о землю. Она задыхалась: нервно, болезненно — будто бы бывает иначе. Она разрушила целый мир... Страх охватил ее целиком, и Кристина рванулась было назад, дернулась; лодка от этого движения резко плеснула по воде, и во тьме озера вдруг блеснули огни свеч — крохотные огоньки надежды. Мир вокруг преобразился: мрачный грот осветился, и тени заплясали на стенах его. В их пляске слышались ноты ужаса, но ужас переплетался с гармонией иного мира — мира звезд и свеч. — Прошу, назад! Я хочу назад... — голос ее прозвучал неожиданно хрипло, и все слова казались вышептанными в экстазе. — Нет, Кристина. Нет, — он был спокоен. Рауль никогда не поступал иначе, нежели чем по совести. Он знал, как правильно — и Кристина не могла подчиниться. Она кинулась бы в воду, следуя зову свечей, но был способ ощутимо проще. Надо подождать хоть немного — и она сможет вернуться. Есть путь не через озеро... путь, которым пронесется разъяренная толпа, сметая все на своем пути. Главное — не попасться им! Мурашки волнами пробежали по ее коже. Они ее убьют. Или... убьют ее Ангела! Кристина знала: она не хочет его смерти, как не хочет ничьих смертей. Но судьба, судьба может быть зла... если он мертв, то она выплачет все слезы своей души — и уснет. Лодка ткнулась носом в берег. Кристина повиновалась какому-то наитию: стоило ей сойти на берег, рванула в сторону, в мрачные переплетения коридоров... Рауль... поймет, примет, простит — после! Он кричал, звал ее, носился по коридорам, но — тишина. Пещерка, больше похожая на узкую щель, надежно скрывала тусклый свет грязно-белого платья...II. Разрушения
Она вылезла лишь тогда, когда все стихло. Перестали доноситься крики неистовой толпы, и топот ног возвестил, что они покинули это адское место. По их голосам, долетавшим из темноты, Кристина поняла, что Рауль ушел с ними — абсолютно убитый ее поступком. Кристина понимала: все это — полнейшее ребячество, но у нее не было другого пути. Надо было идти. Она вылезла из расщелины и тихо побрела по коридору, чувствуя, что тьма сгущается вокруг нее стремительно по мере удаления от озера. Ей было негде взять факел, и в этом она явно просчиталась — вот так вот просто ей не пройти. Она сделала еще несколько шагов и остановилась в нерешительности. Ей почудилось странное движение. Тьма впереди шевельнулась, и это было ощутимо. — Кто здесь? — ее идеальный голос сейчас звучал напуганно и дрожаще. Тьма двинулась на нее. Ее щупальца протягивались к ней, и Кристина, обомлев и замерев лишь на пару мгновений, кинулась бежать назад без оглядки. Она была у самой воды, когда, споткнувшись о подол платья, растянулась на мокрых камнях. И тогда она ощутила его присутствие. Девушка очень осторожно повернула голову и увидела его. Призрак прислонился к стене, скрестив руки на груди. Лицо его не скрывала более маска, а взгляд не был безумен — перед Кристиной был ее понимающий учитель. — Ангел... — она робко позвала его, и это возымело странный эффект: до той поры неподвижный, мужчина бросился к ней, помогая подняться. — Вы в порядке? Ничего не повредили? Я напугал вас... Простите! Все хорошо? Где этот мальчишка? Он вас бросил? О, я сверну ему шею! Боже, Кристина, нет, не смотрите так... Вы плачете? О, моя дорогая, я... Он говорил, говорил, а Кристина стояла и плакала навзрыд — глупая девочка, прощенная своим ангелом. Одинокий гений... гений ее судьбы. Нет, нет... теперь он больше не будет один! Она твердо решила остаться. Все те разрушения, которые она произвела в его душе, ужасны, но они смогут... смогут все изменить вместе! — Кристина? Господи, да скажите вы хоть что-то! Она бросилась перед ним на колени, не осознавая себя от нахлынувших эмоций. — Простите меня... Он опустился рядом с ней. Рука его дернулась, будто бы он не решался прикоснуться к ней, но тут же он совладал с собою и коснулся ее растрепанных волос. — Все хорошо... — голос его был нежен и тих. Кристина успела отвыкнуть от этого потрясающего тона. — Все в порядке, Кристина. Она не верила. Девушка чувствовала, что холод пробирается к ней под платье, и она подалась к мужчине, ища у него тепла. Призрак смотрел на нее серьезно и печально. — Вам холодно? — он был словно не совсем здесь, и часть его сознания явно не принадлежала Кристине и этому миру в целом. — Наверное, мне стоит отвести вас к себе... я не уверен, что дом мой не пострадал, но... там будет теплее. И потом я помогу вам добраться к вашему виконту. Кристина неуверенно кивнула, но ее глаза тут же расширились от изумления. — Что... что вы такое говорите? Я не хочу... не хочу к Раулю, он мне не нужен! Я же... я же выбрала вас! Девушка не могла понять все это. Зачем он снова гонит ее? — Мы поговорим об этом позже. Она кивнула, понимая, что сейчас ей больше всего хочется просто лечь и забыться — наконец-то весь этот ужас кончился. Никто больше не причинит ей вреда... грозный Призрак снова стал ее Ангелом. Мужчина помог ей подняться и устроиться в лодке. Девушка снова закуталась в брошенную было шаль и откинулась на подушки. Призрак правил лодкой куда более ловко, нежели Рауль. Его гребки успокаивали. — Ангел, я правда... правда не хотела, чтобы так вышло. Он пожал плечами. Кристина не видела его лица, и она не знала, что чувствует из-за этого. Облегчение? Или, напротив, страх? — Знаете, как это бывает, Кристина? Я был мучим идеей о вас так долго, что когда... когда все так завертелось, я словно сошел с ума... мой бог, всего пара часов, а я куда четче воспринимаю мир и себя в нем. Я не гожусь вам в мужья, Кристина. Вам правда лучше будет уйти к Раулю. Он защитит вас, а я... Я старше вас в два раза, я урод, — тут его голос вдруг дрогнул, и он молчал пару мгновений, борясь с собой, — я не всегда контролирую себя и могу причинить вам вред. Я этого не хочу. Вы заслуживаете большего. — Но я хочу! Слышите? Хочу остаться! — Это ребячество! Пора повзрослеть, моя дорогая, и понять, что я гибну, но вы не имеете права гибнуть вместе со... — он резко замолчал, пораженный видом пристани. Мокрые листы, наполовину сброшенные в воду,валялись в страшном беспорядке. Орган был изломан. Свечи — потушены и брошены на пол. И все, все превращено в пыль... Призрак молча подплыл к берегу и, выйдя из лодки, обессиленно упал на колени, закрывая лицо руками. Кристина тихо подошла к нему, положила руки на плечи, будто пытаясь передать ему хоть немного тепла ее души. Это все ее вина. Они вторглись сюда из-за нее. Но ничего... ничего! Она будет с ним. И поможет все восстановить. — Я создавал этот мир для вас... — его голос дрожал. — Я знаю... — она вздохнула. — Я помогу вам все восстановить. Обещаю. Он поймал ее тонкую ладонь, и улыбка коснулась его губ, когда мужчина взглянул на нее. — Я точно знаю, что они не тронули. Моя комната хорошо запирается. Идемте! Он поднялся, и Кристина последовала за ним, дрожа от холода и сырости.III. Уют
Он провел ее в небольшую комнатку, стены которой были драпированы серым шелком. Мужчина зажег свечи и закрыл за ними дверь. Обстановка была очень проста — старый квадратный стол, табурет возле него, шкаф с какой-то посудой и продуктами, печь, дававшая как раз-таки все тепло, дверь, ведущая, наверное, в кладовую; за ширмой, разграничивающей комнату, находились старый диван и шкаф, на полу лежали ковры; сделана была еще одна дверь — уже, видимо, в ванную. — У меня есть для вас вполне сносное платье. Идите туда, в ванную, переоденьтесь. Когда Кристина вернулась, на столе стояли вазочка с печеньем и две чашки с горячим чаем. Призрак сидел на откуда-то взявшемся еще одном шатком табурете и неотрывно смотрел на печь. Он был в маске. — Скажите, Кристина, вам не очень противно, что здесь все так... просто? Я живу тут один, и я не устраиваю свой быт как-то особенно. Тут тепло и сухо, и мне лично этого достаточно. Но... но вам-то нужно, верно, что-то иное? — Здесь действительно тепло, — она улыбнулась. — Здесь есть вы... это важнее. Вы... освещаете мою жизнь. Учитель... Она положила ему руки на плечи. — Я хочу остаться. Призрак погладил ее руку, поднося тыльной стороной к здоровой щеке. — Но что вам в этом? Она вздохнула. — Я не знаю, но я убеждена, что я хочу быть с вами. Призрак устало улыбнулся. — Вам надо отдохнуть. Поешьте и поспите — хоть немного. — Да, мой ангел. Она опустилась на табурет, решив глотнуть чаю. Было здорово — просто так сидеть и пить чай с учителем. Он вдруг стал удивительно близким и домашним — и это было странно после его взрыва. После еды она прилегла на диван, и глаза ее закрылись сами собой. Она так устала...IV. Музыка
Она проснулась от звуков скрипки. Девушка встала, чувствуя, что совершенно отдохнула. Она более не ощущала себя вымотанной и уставшей. Она вышла из этой комнаты на берег и огляделась. Учитель стоял на берегу и играл темноте. Кристина ощутила знакомый трепет, внутри нее все заволновалось, и девушка метнулась к нему. Он играл ей музыку одиночества — но не темноты. Нет, нет... теперь он не мог. Это более не было в его власти. Кристина сходила с ума от этого зова. Руки ее тряслись, а ноги плохо подчинялись. Он не видел ее. Играл, стоя посреди своего разрушенного мира, играл, и Кристина поймала себя на мысли о том, что плачет. Призрак завершил игру, и девушка будто бы очнулась от грез. — Вы играли... так играли! Ангел, я, я... Он сумрачно улыбнулся. — И почему это так влияет на вас... не понимаю! Она испуганно посмотрела на него. — Вы — ангел. Как возможно не любить вашу музыку? Для меня нет большей радости, чем слушать вас... Он искренне рассмеялся. — Вы такой ребенок... Она поджала губы. — Учитель, — Кристина чуть обиженно посмотрела на него, — я не согласна с вами. Я вполне взрослая! Мужчина прижал ее к себе. — Вы мне снитесь? Да, это сон... моя очаровательная ученица сейчас так далеко! Она ведь ушла... Она вздрогнула. Коснулась его щеки. — Нет. Я остаюсь, хотите вы того или нет. Он ошарашенно смотрел на нее, а губы его растягивались сами собой в полубезумной улыбке. Она была готова.V. Надежда
Когда стихли все голоса в театре и когда все артисты разбрелись по своим домам, оставив после себя ворох ненужных мыслей и сплетен; тогда только театр приобрел то очарование, которое так нравилось Кристине. Она вышла из своей гримерки. Прошла по пустому коридору и вышла на тихую сцену, отворяя все двери своими ключами. Сегодня девушка опять блистала — публика смогла вновь ее полюбить даже после того скандала, и, хоть теперь значение ролей Кристины в театре и было несколько уменьшено, она все еще была дублершей Карлотты. Кристина пела сегодня свою любимую партию — Аиду. Сегодня она была другой. Любящей. Страстной. Бесконечно сильной. Кристина была счастлива. Она опустилась на деревянный пол сцены и прикрыла глаза. Когда ее волос коснулись его губы, она даже не вздрогнула. — Как все прошло? Он улыбнулся в ответ. — Блестяще. И в эту минуту Кристина чувствовала, что ее переполняет надежда. Она жила — и это ощущение бесконечной жизни, пронизывающей ее насквозь, ощущение того, что музыка струится по ее венам вместо крови, было просто поразительным. Она оставалась, когда мир ее был лишен надежды. И только с ангелом музыки Крошка Лотти приобрела эту надежду. А, значит, все это того стоило.