освобождение

Джэхо всегда находится словно за стеной. за толстым мутным стеклом. за толщей воды в несколько метров. Джэхо держит всех на расстоянии вытянутой руки — казалось бы, вот он, подойди и возьми, да только натыкаешься на невидимую преграду. Джэхо кажется свободным в проявлении эмоций, он не боится показаться глупым или смешным, дурачась, но люди видят лишь то, что им позволяют увидеть. Джэхо текуч словно вода — в одну секунду он кажется хрупким и изящным, как хрустальная роза, а в следующую — жестким и гибким, как хлесткий ивовый прут. Джэхо легко прячется за сотнями этих масок. Джэхо запрещает себе чувствовать, запрещает влюбляться, потому что уверен, что это повлечет за собой лишь проблемы. Джэхо не верит, что его можно любить. Джэхо удивительным образом сочетает любовь и ненависть к самому себе, удерживаясь при этом не в гармонии, но в покое. Джэхо отдаёт музыке всего себя, растворяясь в единственной страсти, которую он себе позволяет. Джэхо не верит в себя, но каждый раз пересиливает это и делает следующий шаг. Джэхо работает на пределе возможностей, даже когда уверен в неудаче, потому что не может иначе. Джэхо всегда верит в худшее и надеется на лучшее, чтобы не разочаровываться потом. Джэхо настолько привык обманывать самого себя, что не знает, какой он на самом деле. Джэхо словно закрыт на тысячу замков — даже от самого себя. у Шихёна словно всегда были ключи. Шихён не разрушает стены, в которых заблудился Джэхо — он идет по лабиринту прямо к его сердцу; стены рассыпаются в пыль за его спиной. Шихён ничего не требует, никогда не осуждает, не подавляет, не пытается перекроить Джэхо под себя. Шихён относится к Джэхо бережно и осторожно, словно к самому важному в его жизни. Шихён никогда не жалеет Джэхо, но всегда сочувствует. Шихён терпеливо ждёт. Джэхо стряхивает с себя пыль дурацких запретов и позволяет себе вновь стать собой. позволяет любить себя. позволяет себе любить. Джэхо позволяет себе первым целовать Шихёна, быть собственником и оставлять метки-засосы на ключицах, плечах, груди, кусаться, царапаться, открыто стонать в голос, жарко шептать Шихёну о любви, кончать с его именем на губах. Джэхо позволяет Шихёну оставаться на ночь, видеть его спящим, уязвимым, до боли открытым; позволяет себе утра-после, ленивые, тягучие, наполненные солнечным светом и улыбками. Джэхо позволяет себе уверенность — и словно раскрывается ещё тысячью граней, становясь на сцене и в жизни свободнее, ярче, честнее. Шихён говорит о любви. Джэхо позволяет себе верить