Мимолётные мысли о вечности

      Вечная жизнь — не особо привлекательная вещь. Ты существуешь, не стареешь, ну, а люди вокруг тебя, по каким-то особым причинам, или по приходу времени, отведённого генетикой, прекращают своё существование. А ты не можешь удержать в своём личном пространстве хотя бы одного. И если не успеваешь уже умирающему телу рассказать что-либо важное, показать что-либо сокровенное, то, что ты, по каким-то причинам, умалчивал или скрывал, то этот человек так и не услышит твои мысли. А если и услышит, то значение этому придавать уже будет немного поздно. А ты будешь печалиться и добивать себя мыслями о том, каким же дураком нужно было быть, чтобы не сделать этого раньше?       Вечная жизнь дана не каждому. И Ватануки тоже не дана. Он думал об этом и о многих других обстоятельствах, невольно сжимая и разжимая кисти рук, держащие пакеты с угощениями от бабушки-гадалки, и шагая вдоль дороги, рядом с Доумеки.       Ватануки постепенно остановился и повернулся боком к своему сопровождающему, глядя в забор, отгораживающий узенькую улочку от чьего-то дома, обычного дома, обычной семьи, не важно, какой. Встал посреди дороги он как раз после слов Шизуки.       — Цуюри изменилась. Благодаря тебе.       Солнце скоро собиралось садиться за горизонт, омывая своими последними лучами силуэты двух парней, город, облака на небосводе.       Тень упала на глаза парня. От волнения голос был немного сбитым. Шизука остановился чуть поодаль, пытаясь вглядеться в профиль Кимихиро, сокрытый в тени.       — Доумеки… когда я упал со второго этажа, тебе пришлось отдать много своей крови. Столько, сколько потерял я. Ты… жалеешь об этом? ..       Как всегда он говорил отчётливо, донося свои мысли до собеседника. Пусть голос и подрагивал, пусть лицо было сокрыто в тени, но он говорил. Он принял решение, а значит, всё должно пройти гладко.       — Нет, — последовал короткий ответ сбоку. Доумеки начал аккуратно приближаться к парню, немного насторожившись.       Волнение второго не утихало. Ватануки сжал ручки пакетов ещё сильнее, не замечая медленного приближения его «напарника». Ведь если он не скажет сейчас — не скажет и потом. А если что-то случиться? Поэтому он собрал всю волю в кулак, приоткрыв губы.       — С..спаси..бо… — еле выдал он. В воздухе витало напряжение, слова эхом пронеслись по мозгу, ровно, как и неравномерное громкое биение одного из самых важных, по мнению некоторых, органов. Слова, которые он никогда не произносил именно для этого человека. Слова были платой за все сделанное его… другом. Хотя, пока что, никто из этих двоих так не считал.       Довольно поздно Кимихиро заметил наблюдательное лицо Доумеки, пытающееся вглядеться в его лицо.       — Ты что делаешь, идиот?! — покраснев, словно морской рак, завопил Вата. — Не смотри, не смотри!!!       Шизука был более чем доволен, продолжая вспоминать лицо Ватануки (хотя, он все-таки его не смог заметить), выразившего, наконец, слова благодарности, которые все так ждали. От такого непосредственно грубого с Шизукой человека, жертвующего собой при всяких неприятностях, не думая о чувствах других. Тех других, кому ты дорог. И тех самых других, дорогих тебе.       Никто ведь не сравниться с ними. И не будет больше одиночества, когда есть они. В душе, Кимихиро это, может быть, и понимал. И все равно продолжал быстрым шагом наматывать круги по улицам.       Особо не показывая интереса к происходящему, у Доумеки стало немного тепло на душе. Вдруг, его посетили те же мысли. Что, если уже не будет возможности спросить или сделать ответный шаг. Он остановился, взяв за тонкое запястье крайне смущенного и уже разбушевавшегося Ватануки.       — Ч-чего? отпусти, идиот! — он попытался вырваться, но тут же заметил строгий взгляд схватившего и замолчал. Они почти дошли до магазина Юко-сан.       Переводя взгляд с руки Доумеки на его лицо, парень, не переставая немного смущаться, сглотнул и перестал дергаться. От прежнего напряжения осталось лишь легкое подёргивание в кончиках пальцев.       — Как ты ко мне относишься, Ватануки? — Шизука не так уж и крепко сжимал руку парня, поэтому тот, опомнившись, резко вырвал её, а потом оперся о забор, чудом не упав.       — Конечно же, я тебя ненавижу! Ты мне постоянно эйкаешь, хотя у меня, вообще-то, имя есть! И ешь много, я на тебя и приготовить не успеваю, засранец! Постоянно еще и указываешь мне, что делать! .. — сразу же посыпались самые обычные упреки, которыми всегда этот заноза доставал Доумеки.       — Ясно, — Шизука смотрел сквозь Кимихиро, на озаренные уходящим светом деревья. Стало вдруг необычайно тихо. Продолжив свой шаг, парень прошёл мимо все еще опирающегося на забор Ватануки, и вдруг почувствовал чье-то лёгкое невольное прикосновение к своей спине и медленно обернулся.       — А ты ко мне… как? — с серьёзным видом этот видящий духов парень выпрямился и отряхнулся. На лице читалась нотка беспокойства, и если бы тот узнал об этом, то покраснел бы до самых кончиков ушей. Нет, он же не будет беспокоиться об этом парне, он ведь такой решительный и сильный духом, да и призраки всякие ему по последнему цвету радуги.       — У меня нет оснований считать тебя другом, если ты этого не хочешь, — Доумеки подошёл поближе, глядя на собеседника почти сверху вниз.       — А если бы я сказал… что считаю тебя своим… своим др..дру… — непоколебимое выражение лица, сочетающееся с шатающимися, как верёвочный мост в ураган, ногами, было забавным зрелищем. — Д-достал, я и не скажу так! Сорвавшись с места, он хотел пробежаться до дома своего работодателя, минуя все неприятности. Но вот не задача, выросло препятствие — Доумеки, и Вата-кун врезался носом в его грудь, случайно хлестанув себя и «препятствие» пакетами по ногам. Шизука поставил свои пакеты около бордюра, выхватил пакеты Ваты и поставил их там же, легонько приобняв за плечи Ватануки. Быстро оценив ситуацию, последний приподнял глаза.       — Не делай тут то, что хочешь, Ватануки-сама тебе запрещает, слушать хозяина! — с таким милым смущенным лицом у него не получалось быть грозным, а голос предательски скрывался на высоких нотах.       Тишина улиц поражала. Деревья склонились над парнями, укутывая их двоих густой тенью. Никто уже не думал ни о ком и ни о чем, кроме стоящего напротив.       — Ты жертвуешь собой ради других, хоть мы и не просили, вот и я делаю то, что хочу, — у Шизуки была крепкая хватка, стальные нервы и спокойное выражение лица. В прочем, ничего нового.       — Бесишь ты меня, я тут стараюсь, а меня тут используют, как хотят! — Кимихиро прикусывал губу.       — Не ори, надоел уже, — отвернул Шизука голову в сторону.       — Ты долго меня собираешься так держать, или-       Доумеки пожал плечами и приблизил лицо парня к себе. Слова Кимихиро прервал мягкий поцелуй. Одни прохладные губы плавно приземлились на другие, разгоряченные, пульсирующие, как и само сердце. Нахально спокойно глядя в ошарашенные глаза Ватануки, Доумеки отстранился.       — ГЬЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ! ЮКО-СА-АН, ОН СПЯЯЯТИЛ! — закричал Кимихиро, все-таки вырвавшись из объятий. Шизуке нравилось наблюдать за покрывающимися лёгкой дымкой глазами жертвы поцелуя, и он на мгновение хитро улыбнулся, но тут же вернул лицу спокойное выражение. — Извращенец, на что надеешься?! — Кимихиро-кун прикрыл рот ладонями, тяжело дыша, и попятился назад. Смущению не было предела, оказывается. Напряжение прошлось мурашками по всему телу.       Доумеки подобрал пакеты и молча направился в сторону магазина.       — Эй, Доумеки, идиот! Игнорировать меня после такого вздумал?! Я требую объяснений!!! — кричал Ватануки, догоняя уходившего. За пару секунд он отобрал свои пакеты у Доумеки-куна, который, в своё время, скорее всего, злорадствовал над парнем. Но только в мыслях.       — Хочешь объяснений, внеси плату, — проговорил Шизука.       — Я тебе щас дам! .. — не успел Ватануки ему «дать», как Мокона прилетела ему во всё еще покрасневшее лицо. Ведь они, тем временем, уже оказались у входа в магазинчик желаний.       — Саке, саке! Праздник! Мокона хочет саке! — она прилипла к лицу их личного повара, да и вообще горничной.       — Я из тебя пух повытаскиваю, ты, мягкая игрушка! — бормотал парень, пытаясь отцепить Мокону от себя.       — Как грубо, Мокона это Мокона!       — О, я как чувствовала приближение еды и выпивки! — Юко-сан показалась у порога.       — Как знала, как знала! — как всегда в унисон протараторили Марудаши и Мородаши, начиная скакать вокруг хозяйки.       — Иди ужин готовь, а то темнеет уже, а я так проголодалась! — Юко отошла внутрь здания.       — Блин, Юко-сан, опять будете пить, — у Ватануки все-таки получилось отцепить от себя эту чёрную «зверушку-игрушку».       - Эй, Доумеки, придержи пока все у себя, сейчас вернусь.       — О, — коротко протянул парень, войдя в магазин.       Кимихиро быстро разулся и направился, было, по своим делам, как Юко-сан, поправив кимоно, тихохонько хихикнула, сказав с игровой улыбкой на лице:       — М-м, Ватануки-кун, ты все-таки сказал Доумеки-куну своё «спасибо». Понравилось? — и обернулась посмотреть на Шизуку.       Тем временем Ватануки Кимихиро задымился, покраснел не хуже спелого помидора и взорвался его бедный мозг.       — Больше одной чашки вам не налью!!! — крикнул он и убежал за угол. — Все с ума сошли!!!       — Ну ты де-е-емон! — замахала руками вслед Итихара Юко.       — Спасибо, спасибо! — Мару и Моро уже кружились вокруг Доумеки.       — Ну, и как выглядело лицо Ватануки, м? — спросила Юко Шизуку, как обычно закуривая свою длинную трубку.       — Не разглядел.       — Ох, это так жаль. Проходи, гостем будешь, — таинственно улыбнулась Юко, повернувшись от выхода в противоположную сторону.       — Вы же всё знаете? — нахмурил брови Доумеки-кун, поставив сумки.       — Не понимаю, о чём ты. Хо-хо-хо.       Ведьма, и по совместительству хозяйка магазина желаний, быстро удалилась вглубь магазинчика, а Мару, Моро и Мокона подтолкнули парня следом.