Кровь со вкусом горечи

      Ночь... Словно тёмная сущность суток, вторая сторона медали, которая скрывала в своей тени множество тайн человеческих душ, окутывая своей таинственностью не только людей, но и населяющих её существ. Она как освобождение от непосильной тяжести дневной жизни, срывающая те оковы, которые держали на цепи, не давая возможности поступать так, как хочется, и создать свой собственный мир, подстраивая его под себя. Но может ли она обернуться вечным проклятьем, что живёт внутри, от которого уже не скрыться, превращая тебя в гонимое отовсюду, хищное порождение Тьмы?       Минуты, часы, дни как будто превратились в одно мимолётное мгновение, принося за собой рассвет за рассветом, который стал её погибелью, вынуждая вечно скрываться в ночи, при этом неустанно и раз за разом выслеживая очередную жертву, которая так удачно оказалась в этом тихом парке в одиночестве.       Она ощутила, как хищные клыки становились длиннее, в то время как обоняние сходило с ума от одного лишь запаха человеческой плоти, при этом предвкушая то пьянящее чувство насыщения, которое каждый раз доводило до безумия, растекаясь наслаждением по венам и пробуждая непреодолимое желание попробовать уже столь знакомый, солоноватый привкус крови.       Почти безлюдные ночные улицы Варшавы казались ей такими же холодными и чужими, какими в одно мгновение стали закоулки родного Берлина, пределы которого она покинула три года назад, спасая единственного человека, что был дорог ей как никто другой. Поэтому решение оставить его — казалось самым правильным. Не могла рисковать им, желая защитить от самой же себя, из-за этого уехала и не оставила даже записки или хотя бы малейшего намёка на то, почему всё так и в чём причина.       Слова Луизы громким и неутихающим звоном гудели в ушах, не оставляя в покое ни на минуту:       — А потом ты останешься одна...       Она отказалась от него именно тогда, сразу. Ведь у неё не могло быть будущего с ним. Он — человек, имеющий право на спокойную и счастливую жизнь, которую она не в состоянии была ему дать. И её чувства к нему не имели никакого смысла. Они не в силах что-нибудь изменить. Потому что для неё уже не существовало дороги назад. Она — хищное существо, которое скрывалось во мраке ночи, неотступно следуя за своей новой сущностью, что каждый раз желала большего и безжалостно поглощала последние остатки человечности.       Её привычный мир в один момент рухнул и обычной жизни пришёл конец, превращаясь в тяжесть непосильной ноши бессмертия, которое обернулось для неё мучительным наказанием, которому суждено длиться целую вечность. Теперь она знала, что смерть приходит не ко всем. Что течение времени не делает слабее ощущение боли, сожаления. Не стирает из памяти болезненные воспоминания и не превращает тело в прах. Люди вокруг стали для неё лишь тенями, превращаясь в одно... Средство существования.       И сейчас её тело вампира ощущало только тепло будущей жертвы, которая находилась всего лишь в нескольких шагах, наслаждаясь ожиданием горячей человеческой крови, что вот-вот томной негой потечёт по жилам. Она будто задыхалась от этой мучительной, непреодолимой жажды, которая застряла комом в горле.       Одно короткое мгновение — и девушка молниеносно оказалась возле своей случайной жертвы, грубо, резко вонзая свои острые резцы в мягкую кожу и чувствуя, как вязкая жидкость тут же хлынула в рот, вынуждая её издать стон облегчения и долгожданного удовлетворения своих животных инстинктов.       Она продолжала жадно глотать, всё больше и глубже зарываясь лицом в шею, словно желая выпить всё до конца, всецело поддаваясь своей сущности, при этом слыша, как крик незнакомца постепенно затихал, отзываясь приглушенным, хриплым эхом в ушах. Как постепенно замедлялся пульс почти в безжизненном теле, обмякшем в её руках. И как нестерпимое жжение угасало в жилах, а неумолимый, всепоглощающий голод — медленно утихал, сменяясь волной насыщения, в то время как она неторопливо вытягивала такую необходимую ей теперь живительную влагу, которая текла в чужих венах.       Отпустив и небрежно бросив на сырую землю очередной опустошённый «сосуд», она не спеша облизнула окровавленные губы, с непозволительным удовольствием смакуя последнюю каплю крови. Что-то глубоко внутри настойчиво убеждало её, что она должна сожалеть о том, что так просто отняла жизнь у совершенно незнакомого ей и ни в чём невиновного человека. Но, к своему удивлению, не чувствовала ничего подобного. Лишь острое и столь знакомое ощущение расползалось по телу от одного только металлического запаха, который жил в ней, не давая забыть о том, кем она стала.       — Лина...       Внезапно, словно из ниоткуда, отозвался до боли знакомый голос, вынуждая её резко встрепенуться и впервые за долгое время невольно вздрогнуть.       Каждой клеткой кожи она чувствовала, что он стоял прямо за её спиной, наблюдая за тем, во что она превратилась за эти, как ей показалось, недолгие годы без него — человека, от которого упрямо убегала, будто от самой себя, и скрывалась, не желая больше видеть его и думать о нём. Ведь так было лучше и безопаснее для них обоих.       — Лина, — повторил он и подошёл к ней ближе, вынуждая её медленно повернуться к нему и представить его взгляду не самую лучшую картину.       — Том, — как можно более равнодушно выдохнула она, пристально глядя на него, при этом чуть оскалившись. — Как ты оказался здесь?       Он лишь одарил её безучастным взглядом, заглянув в некогда серые глаза, которые сейчас в лунном свете казались совершенно чёрными и поглощающими без остатка, уже не узнавая в ней ту девушку, которая спасла его, превратившись в хищную тварь, жаждущую только одного...       С необъяснимым чувством внутри он продолжал молча разглядывать тёмные пятна на её губах и подбородке, не в силах произнести ещё хотя бы слово в ответ, будто стараясь собраться с мыслями. Ведь это время, проведённое без неё, показалось ему мучительной вечностью, которая тянулась изо дня в день, пока он отчаянно пытался отыскать её по кровавым следам. И сейчас она находилась всего в нескольких шагах от него, но уже такая чужая, недосягаемая.       — Я все эти годы искал тебя, — проговорил Том, внимательно всматриваясь в слегка побледневшее лицо девушки, которая небрежным движением, тыльной стороной руки провела по губам, нарочито вытирая последние остатки своего недавнего преступления. — И...       — Нашёл? И как, ты доволен? — леденящим душу тоном произнесла Лина, подступая к нему немного ближе. — Ну, что ж, смотри тогда, любуйся. — Глядя в его лихорадочно блестящие глаза, она тут же ощутила его давно забытый, столь манящий запах. — Не совсем то, что ты ожидал увидеть, не правда ли?       — Это не ты, Лина... — сказал он и нахмурил брови, без тени страха и отвращения проводя почти невесомым касанием пальцев по её прохладной щеке. — Зачем всё это? Почему ты убегаешь?       Он надеялся, что где-то в глубине её проклятой души всё ещё жива та часть неё, которая когда-то влюбилась в него, даже несмотря на то, кем она стала. А он не смог забыть её, как бы ни старался это сделать, не переставая думать о ней и день за днём пытаясь отыскать способ, чтобы найти и больше не отпускать. Но теперь она казалась ему совершенно другой... Жестокой, хладнокровной и пугающе равнодушной, когда-то нежный взгляд которой сменился колким льдом и животной яростью. Тем самым словно указывая на то, что она сама выбрала свой путь, с которого ей уже не свернуть.       Слишком поздно для оправданий и сожаления, для которого больше не было места в её жизни. Также как и для чувств, что в своё время раздирали её изнутри. Хищный оскал и ощущение полной свободы — стали её новой реальностью.       — Тебе лучше убраться отсюда. Сейчас же, — прошипела девушка, жадно втягивая в себя холодный воздух. — Не вынуждай меня причинять тебе боль... Настоящую боль, Том.       — Я не боюсь тебя, — уверенно произнёс он, подходя к ней непозволительно близко и со всей внимательностью всматриваясь в её ещё больше потемневшие глаза. — Никогда не боялся. Так что не нужно тратить силы на пустые угрозы.       — Пустые? — усмехнулась Лина, вновь оскалившись, и резко схватила его за воротник куртки, грубо притягивая к себе и неторопливо проводя клыками по его тёплой коже. — Ты так уверен в том, что я не смогу свернуть тебе шею?       — Более чем, — выдохнул парень, упрямо привлекая девушку к себе, мягко и в то же время настойчиво впиваясь в её губы, чувствуя немного солёный привкус свежей крови. — Я люблю тебя.       Он вдруг осознал, насколько сильно ему не хватало этого. Не хватало именно её...       Как можно крепче прижимая её к себе, он лишь молча блуждал пальцами по, казалось бы, хрупким плечам, словно пытаясь уверовать в то, что это она, здесь, рядом с ним. Что он, наконец, смог обнять её, не думая о последствиях.       — Ты не знаешь, о чём говоришь... — ровным тоном проговорила она и резко отстранилась от него.       Она намеренно причиняла ему боль, но ей было всё равно, надеясь на то, что это оттолкнёт его. Ведь она больше не испытывала к нему прежних чувств, которые разрывали в клочья её бессмертную душу. Теперь она лишь безразличным, колким взглядом всматривалась в его затуманенные усталостью глаза.       С яростью и горечью Лина ощутила уже столь знакомый, болезненный зуд в дёснах. Это признак голода. Того самого — особенного голода, который она всегда с трудом сдерживала рядом с ним.       Эта жажда пробуждала в ней неизменный страх, который гнал её прочь от него, куда угодно и как можно дальше, заставляя скрыться в неизвестном направлении. Именно тот страх, что однажды она проснётся, а рядом с ней уже будет находиться его безжизненное тело. Ведь люди гибнут очень быстро.       — Уходи, — произнесла она и тут же опустила глаза, с трудом сглатывая и упрямо пытаясь сосредоточиться на чём-то другом, чтобы не думать о том, как кровь носится по его венам. — И забудь обо мне. Навсегда.       Ей вовсе не хотелось смотреть на него, не желая пробуждать внутри то самое чувство к нему, которое до сих пор существовало в ней.       — Я не уйду. Даже не проси меня об этом, — уверенно заявил Том, пока она с молчаливым видом наблюдала за тем, как он снова, шаг за шагом, приближался к ней. — Я хочу быть с тобой. Хочу хоть чем-то помочь тебе.       — Помочь мне? Хм. Забавно, — хищно ухмыльнулась Лина. Её взгляд напоминал океан перед бурей. — Я не нуждаюсь в помощи. Пора бы тебе это понять.       В груди у неё вновь всё сжалось, не давая возможности свободно дышать. Две противоположности вели борьбу внутри, медленно сводя её с ума. Она и вправду сошла с ума, когда решила лицом к лицу столкнуться со своим проклятием, которое уже стало неотъемлемой частью её души.       Она резко шагнула к нему навстречу, подходя ближе. Прохладные пальцы неуверенно скользнули по лицу парня, в то время как он пристально наблюдал за её действиями, не зная, что ещё сказать или же сделать, чтобы убедить её и вернуть обратно. Но в её движениях сквозила лишь сдержанность, словно перед ним находился совершенно другой человек, к которому уже не дотянуться.       Неожиданно для него самого, девушка не спеша потянулась к его губам и нежно поцеловала, как будто прощаясь. Одно нажатие пальцев в области шеи — и чёрная пелена заволокла глаза, погружая его в глубокий сон.       — Я тоже люблю тебя, — тихо произнесла Лина и осторожно прикоснулась к груди Тома, чувствуя, как ровно билось его сердце и как предательские слёзы хлынули из её глаз неудержимым потоком, проделывая влажные дорожки на прохладных щеках. — Но так будет лучше. Прости.       Казалось, ей уже не обрести спокойствие и умиротворение, ни с кем и никогда. Её место в тени, при этом жадно глотая кровь со вкусом горечи.