Ты устал от меня?

- Издеваешься? – Джиджи вздернулся с места, - Ты просто ошеломителен, Икер! – за упрёком последовала угроза, еще секундой позднее – съедающий взгляд. Эль Санто сходил с ума от этих итальянских бурных замашек, но с каждой такой истерикой становился более скованным. - Снова молчишь. Это всё, что ты можешь? – Касильяс опустил голову. Хотя взгляд любимого мужчины прожигал насквозь. Вырисовывал саднящими линиями слово «виноват» прямо в области груди. - Я устал от тебя! – наконец взмолился Буффон. Джанлуиджи чертыхнулся и, развернувшись, вышел из комнаты быстрым, чётким шагом, даже не подумав обернуться на прощание. * С финальной игры прошло почти три месяца. Всё это время они не перемолвились ни словом. Ни звонка, ни сообщения. Обычно, когда происходили такие недоразумения, Джиджи сам приходил мириться, вручая маленький букетик или плитку дорогого шоколада. И Икер привык к этой манере общения: Буффон обидится – перебесится пару дней – придёт и обнимет. И снова всё станет хорошо. Но в этот раз, так некстати, такого чуда не происходило. Капитан испанской сборной каждый день заходил на почту, проверял звуковые сообщения, спрашивал друзей – и ничего. Ни весточки, ни даже какого-либо упрёка. И теперь Икер не мог успокоиться. Пропускал нелепые голы на поле: Хетафе, Барселона, Севилья, Манчестер Сити… Один за другим, мяч за мячом. Просто не мог сконцентрироваться. Просто потому, что где-то в другом месте в данный момент Джанлуиджи существовал. Самым стыдливым было передавать через Торреса записку вратарю в розовой форме. - Пожалуйста, Фернандо. Ты можешь мне помочь. Только ни в коем случае не пытайся открыть конверт. Он этого не любит. - Конечно, без проблем, капитан! – Торрес улыбался, солнечно и ярко. И Касильяс снова не мог поверить в такую дикую ерунду: как это он влюбился в одного из самых нервных и взрывных людей на планете, когда рядом находились счастливые ребята, от общения с которыми становилось не просто тепло, а даже приятно жарко. Но Челси – Ювентус сыграли в ничью. Старая Синьора сравняла счёт только на 80 минуте. И Буффон, дрожащий в раздевалке от переизбытка нервов и злости, агрессивно воспринял «глупые детские штучки». Скомкал конверт и запустил в мусорное ведро, заставив краснеть не только Торреса, но и товарищей по команде. После этого эпизода, Касильяс окончательно поник. Он понимал, что соскучился, и даже образ любимого лица с каждым днём в голове становился всё прозрачнее. Но ничего не мог с этим поделать. Смиренно ждал чуда. * Наверное, Икер бы и дальше уходил в себя, оставив окружающий мир за рамками собственных переживаний, но оттуда с великим трудом его вовремя вытащил Моуринью. Тренер взмолился, не зная уже, кричать на капитана или упрашивать его, стоя на коленях, чтобы тот снова заиграл. - Где же та великая испанская стена, которая непробойно защищала ворота своей команды? Не знаю, что с тобой происходит, но я хочу, чтобы это прекратилось. Ты нужен команде живым. Икер посчитал этот комментарий стимулом к действию. И, собравшись с силами, послал Буффону электронное письмо. И хоть он и уверял себя, что готов к худшему и на самом деле ни на что не надеется, в глубине души жаждал поддержки со стороны Джиджи. Печатал строки дрожащими пальцами и ждал ответа. Ждал, ждал… * Адресат: Джанлуиджи Буффон; Адресант: Икер Касильяс: Ты устал от меня, а я устал бездействовать. Не хочу верить в то, что те, кем мы были друг для друга, вконец умерли. Я люблю тебя. Вернись. Адресат: Икер Касильяс; Адресант: Джанлуиджи Буффон: Единственное, в чём ты не ошибся - я действительно от тебя устал. * Икер подошёл к барной стойке. Знакомый широко ему улыбнулся: - Как обычно, для вас и для вашего друга двойной мартини с лаймом? Икер покачал головой и поник: - Нет. Терпкий виски, пожалуйста. На одного. Казалось, что его мечты вырвали из души вместе с настоящим сердцем, растоптали, сожгли и выбросили. И сколько бы он ни пытался успокоить себя алкоголем, с каждым выпитым глотком мыслей о нём становилось всё больше. Икер схватился за голову, заплакав. И в таком положении просидел, как минимум, целую ночь. * Джанлуиджи проснулся неожиданно. Было около четырёх утра. И почему-то он понял, что уже не сможет заснуть. Перевернулся на спину, уставившись в потолок, и замер. В голову сразу же полезли душащие мысли. Зажало горло, забилось сердце в непривычном темпе. Джиджи вспомнил, как в первый раз обнял Касильяса. Это был их первый совместный матч. По спине пробежался холодок, сопровождающийся разлетающимися во все части тела мурашками. Икер улыбался тогда, оголив зубы. И от него ещё вкусно пахло. Вратари пожелали друг другу удачи. А когда начали расходиться, Джиджи понял: чего бы ему это не стоило, но он обязательно добьется этого мужчины. Буффон сдержал данное себе обещание. Но почему-то позволил отпустить желанного от себя. И теперь стало ясно: это было огромной ошибкой. Вратарь вскочил с места с таким энтузиазмом, будто спал не каких-то там жалких четыре часа, а целую вечность. Дрожащими руками достал из шкафа чемодан, побросал в него пару нужных вещей и, даже не позавтракав, вылетел на улицу. Джиджи, словно сошедший с ума, завёл мотор и, сжав руль в ладонях до посинения, направился в аэропорт. * На улицах Мадрида было темно, слабо горели фонари, но Джанлуиджи помнил наизусть дорогу до любимого дома. По этому адресу, куда он сейчас спешно направлялся, в его жизни произошли самые счастливые моменты. Джиджи понял, что очень хотел бы пережить еще тысячу таких ситуаций. Еще миллион объятий и миллиарды сладких поцелуев. Он, наверное, и правда впал в помешательство. Но Буффон влюбился в Икера по-новому. Так, будто это была его первая любовь. На пустом месте, ни с того, ни с сего. Лишился рассудка, переходя на бег, лишь бы поскорей достигнуть цели. Ещё пару кварталов, ещё немного метров, и на пути остался всего лишь дверной замок. Ключ от этой двери Джиджи даже не собирался выкидывать. Он висел на большой связке, выделяющийся манерным испанским рисунком. Два поворота направо. Буффон уже начал представлять, как счастливый Икер кидается к нему в объятия. Но, зайдя в помещение, Джиджи обнаружил лишь мёртвую тишину и завалы мусора захудалого холостяка. По всему первому этажу валялись скомканные вещи, грязная посуда, какие-то бумаги. На полках слоем приютилась пыль. И Буффон не мог поверить собственным глазам, ведь раньше Икер никогда не позволял себе беспорядка. Оставалась последняя надежда, что Касильяс спал в своей кровати. Так оно и было, только вместо лакомого запаха капитанского одеколона всё пространство комнаты заполонил смрад спирта. Джанлуиджи поморщился, открыл форточку и немного прибрался, после чего снял верхнюю одежду и лёг рядом с любимым, бережно обняв его за талию. * Икер проснулся от смутного ощущения: его высунутые из-под одеяла ноги обдавало прохладным ветром, но внутри, под одеялом, талию обхватывало что-то очень тёплое. Капитан перевернулся на другой бок и замер в ошеломлении. Прямо ему в глаза смотрел Джиджи. - Снова молчишь. Это всё, что ты можешь? – на этот раз его голос звучал мягко. Или это было от того, что Икер просто давно его не слышал? - Нет. Просто не могу понять, что ты тут делаешь. Ты же… ты же уехал. - Да ты что. Может, тебе это приснилось? Просто дурной сон, - итальянец потянулся к губам Касильяса, но поцеловать не решился. Просто уткнулся носом в щёку и замурлыкал от блаженства. Касильяс не мог поверить в происходящее. Сначала он решил, что и вправду это был затяжной кошмар. Только зеркало по-прежнему демонстрировало заплывшие мешки под глазами. И щетина была такой же жёсткой. Эль Санто подошёл к готовящему завтрак итальянцу и прижался к его спине. - Я как в бреду был. Что это было, любимый? - Ничего криминального. Просто… я хочу всегда быть с тобой. Всегда, понимаешь? Их губы коснулись друг друга, передавая языками слово «всегда», словно сладкий дым мечты и ярого, безумного счастья.