Поехали куда-нибудь отсюда, а?

      - Поехали куда-нибудь отсюда, а? - Дэвид слушал пьяный бред вполуха. Техас, Канзас, Калифорния – да, знаем, да, помним. Майк слишком любит эти штаты, в трезвом состоянии стараясь упоминать о них как можно реже. В трезвом состоянии он вообще душка, а сейчас не только налакался чего-то дешевого и жгущего, но еще и скурил пару косяков, судя по запаху. Ну, это только Дэйв искренне надеется на "пару", несмотря на обилие дыма. А, собственно говоря, какой дурью хиппи приводит нервы в порядок? Раньше ведь шутил, мол, чай это – как оправдается теперь?       Но Вашингтон не будет отрицать своего расположения к этому человеку - хоть под антидепрессантами, хоть под травкой. Будучи честным с собой, Дэйв однажды признался, что в таком состоянии Майкл ему даже больше нравится – совсем неагрессивный, в отличие от отца, разговорчивый, податливый, улыбается, хоть криво, но все же. А еще говорит, говорит, все говорит и говорит, не придавая особого смысла словам и не пытаясь донести каких-то крайне важных мыслей. Потом, когда не может связать уже и пары букв, тихо мычит и засыпает. Вот бы все так напивались, право дело. Майкл тем временем как раз спешит заснуть, наконец. Что с бедным будет утром? Дэвид не имеет желания проверять. Утром у друга похмелье, или как это вообще называется, он ненавидит всех вокруг, но сильнее остальных - себя. Или Дэвида, если Дэвид попадается под руку – так что лучше сейчас он уйдет и перепишет старые конспекты сестры, а ближе к завтрашнему вечеру… А что ближе к завтрашнему вечеру? «Спрошу, хочет ли еще в Техас. Или Канзас. Или Калифорнию» - улыбается своим собственным мыслям Вашингтон, поглаживая друга по спутавшимся, грязным волосам. Если не получится уговорить смотаться в душ – стопроцентно скинет в ближайшую речку. Любопытно, от чего после этого будет нести сильнее?.. И как много голодных африканских сироток траванутся эссенцией спирта и пота, размешанной в воде? Дэвид берет свой рюкзак и уходит – рюкзак делает его моложе на вид. Девочкам нравится, Майклу нет. Однажды он обмолвился, что ему уже почти под тридцатник, и Дэвид, объясняющий материал по теме предыдущей лекции, замер на середине слова, нелепо вытягивая один-единственный звук. «Боже, мне скоро двадцать восемь, а я не могу запомнить это дерьмо уже в третий раз…» - устало потянул Майкл тогда и развалился на столе, выуживая откуда-то из-под повязки сигару. Нашел, где хранить – стало первой вещью, дошедшей до Дэйва. Нашел, где лежать – обработалось в мозгах вторым делом. «Двадцать восемь!?» - это же семь лет разницы. Ну, весело.       А отец опять беснует – последнюю неделю он весь на иголках, акции-хуякции, отказали почки Криса, Иви зовет на свадьбу, мама больше не сможет забеременеть и дать ему хотя бы одного адекватного потомка – все это навалилось на бедного Вашингтона Старшего, как на… Как на мула груз арабики в жарком Египте? Самая дурацкая метафора за весь текст, право дело. Отцу не нравится, что от Дэвида несет алкоголем, но еще сильнее ему не нравится, что он не может понять, каким конкретно. Отцу не нравится, что Дэвид опять в чужих ботинках – он сделал это специально, ему нравится, когда вены проступают сквозь кожу на лбу матерящегося Рафаэля. Отцу не нравится, в конце концов, что Дэвид все никак не вытащит сережки из уха – больно похож на педика. Бедный, никак не может смириться с ориентацией сына. Ну, и старшей дочери. И своего лучшего друга, как он сам выяснил недавно, а младший Вашингтон услышал только сейчас, вернувшись и выслушивая громкие упреки. «Ого» - пронеслось в голове у студента, скидывающего рюкзак к двери, - «Любопытно, пересекутся ли они хоть раз после этого?»       Дядя Тео был хороший – об этом Дэйв знал всегда. Возвращаться домой в десять, ключи – на крючках от одежды, ужин в холодильнике, а дядя Тео хороший – вот эта информация тремя китами мира сопровождала его и все детство, и юношескую пору. Теперь за окном светает, ключи проебаны где-то дома у Майкла, ну ничего, зайдет – отдаст, ужина мать приготовить не успела, а дядя Тео чертов гомик. Детство официально кончилось лет пять назад, но сейчас попыталось сделать это еще раз. Рафаэль обессиленно приложил руку к лицу, прячась от мира и случайно демонстрируя сыну, наследнику, приемнику, то, во что он превратился – слабый, злой на всех, но очень уставший и немного одинокий человек. «Ну, нужно реже кричать на людей» - философски отметил про себя Дэйвид и завалился спать.       - Хе-е-ей… - сиплый призыв вырывает подростка из сна. Открыв глаза, Дэвид с удивлением находит прямо перед лицом чью-то мерно водимую из стороны в сторону руку – медленно. Реакция у Майкла заторможена, а окно у Дэвида распахнуто настежь. Занавеска сорвана, упс. Майкл глупо улыбается, а за окном, со снайперской точностью попадая именно под приоткрытые веки, нещадно светит суровое южное солнце. Внизу кто-то ругается, голоса мужские. Кажется, Тео, ох, Теодор… И Джонни, их общий знакомый. Отца не слышно. Майкл щелкает пальцами, обращая на себя внимание. - Ты что, ебанутый? – вяло интересуется младший Вашингтон, щурясь с неприязнью и принюхиваясь. Идея оказалась плохой после того, как вспомнилось, что от Майка несет всегда, так что определить состояние теперь может помочь разве что выражение лица. Лицо ничего не выражает. Точно накурился, - Ты чего тут забыл? – а если бы ты упал? А если сюда сейчас зайдет Рафаэль? А если тебя кто-то видел? - Мня... – проглатывает гласную, - Раф пустил, вс, - и делает это опять, - нормально. Ох. Весело. Кажется, кто-то окончательно умер морально. Надо будет позвонить Кейт, ой, маме, и сказать, что она сейчас очень нужна мужу. Сильнее, чем ей самой нужен умирающей Крис, право дело, она действительно сидит с не своим сыном сутки напролет, иногда забывая даже поесть. Некоторое время висит тишина, затем Дэвиду это надоедает. - Курил? - Не-а-а… - начинает смеяться, заканчивает кашляя. - С собой осталось? – студент, лениво потягиваясь, отводит руку от лица и поднимется. - Нет… Да… Бля, прости-и, - Майкл порывется опустошить карманы и отправить самокрутки вперемешку с дешевыми сигарами в мусорку, но Дэвид ловко выхватывает у него то, что выглядит как вполне себе законный табак в бумажке. Хотя, до двадцати одного почти ничего незаконно, но пока отец не знает – можно, и даже нужно. Лазутчик ведет плечами и откидывается на стенку, медленно сползая вниз и ожидая реакции. Некоторое время висит тишина. Не опять, а снова. Табак – дерьмо, сигарета отправляется в мусорный бак, а Дэйв раздраженно трет виски. И тут вид раскисшего, но по-своему счастливого друга приводит его к просветлению. В голове пульсирует идея. - Поехали куда-нибудь отсюда, а? – Майкл вчера выпалил это лениво, заплетающимся языком и не задумываясь над последствиями. Дэйвид так не смог – начал с придыхания, громко, закончил жалобным хрипом. Он не предлагает, он умоляет – но боится раскрыть это. - Тхас, - опять, сука, проглотил, - Канзас, Калифорния? – ого. Что еще он помнит? - Массачусетс? - Оу. Неловко вышло. Кажется, помнит Майк вообще все. Дэйв слишком удивлен даже для того, чтобы состроить недовольную гримасу. Будет неприятно узнать, что причиной недавнего трехдневного запоя стал именно он, и Дэвид надеется, что это не так. Тоже давит из себя улыбку. Получается паршиво, хотя актер из младшего Вашингтона довольно неплохой – кажется, сейчас ему самому не хочется притворяться чем-то, кроме себя.       Срочно, срочно переключить тему! - Отличная идея. И раз уж ты здесь – затащу в душ, - хиппи пугается. Ой как пугается. Наркотики? Алкоголь? Обычная сонливость? Что-то из этого мешает ему как следует сопротивляться. Сгрести в охапку Дэвиду его не удалось, больно уж крупный, а потом дверь открыл отец. Одарил их суровым стоическим взглядом бывалого вояки, всем своим видом высказывая презрение, а затем, развевая собиравшуюся было нависнуть немую сцену, спешно подошел к страдающим фигней у стены л… Друзьям, и… Стянув Майка, пихнув его в ванную, запирая там. Немая сцена, не спешившая далеко уйти, повисла между Вашингтонами под вполне себе бодрые ругательства из-за двери.       - Ну. - наконец, выдает Рафаэль. Дэйв старательно разглядывает свои ногти. Крашенные. Все лучше, чем разочарованно-отчаянный взгляд отца.       Не выдерживает.        - Ты знал. – молчать настает черед Рафаэля. Майк еще пытается взывать к их совести. - Ну не с этим же! – стоп. Это что… Шутка? Отец не серьезен? Вашингтон Младший испуганно поднимает глаза на Старшего и не находит во всем облике его привычной неприязни. Он хмур, но не ненавидит. - Ну, вообще, ты виноват в том, что мы познакомились, так что – заплетающимся языком пытается отшучиваться Дэвид, не понимая, что вообще происходит. Кажется, его жизнь становится нормальной? - Ну вот право дело, лучше б сам тебя домой возил! – ворчит Рафаэль, опираясь на дверной косяк. Действительно не зол. - Ну, меня все до сих пор устраивает. - Кроме запаха, - подсказывает отец. - Кроме запаха, - заверяет сын, все еще не понимая, как такое вообще может происходить. Они шутят вместе. Вместе криво – одинаково криво – улыбаются. И опять нависает тишина. Майк даже перестал стучать и просить его выпустить… Сбежал или уснул? Из-за дверей в коридор слышится тихое покашливание – так обращает на себя внимание Тео, но сейчас, кажется, он побуждает друга делать хоть что-то. - И давно вы? – ох. Тэодор подбил Рафаэля обсудить отношения сына? Жестокий мужик, ничего не скажешь. - Я… - Дэйв не знает, - Не знаю. – о чем спешит уведомить окружающих. Опять нависает тишина, судя по звукам, Майкл умер, а Тео ушел в фэйспалм. - Гм. – как красочно, - Все серьезно? – Майк смеется. С ним ничего никогда не бывает серьезно, зато хотя б живой. - Па, я тут, вообще-то, замуж собираюсь. Что происходит? Правильно – немая сцена. Теодор начинает что-то ворчать. Дэвиду нравится его ворчание, выражающее слишком многое всегда и сразу. - Почему не Нью-Мексико? До него ближе. – практичный подход, ничего не скажешь. - Майкл немного не в ладах с тамошней полицией. – Рафаэль делает вид, что ему без разницы. Получается по-семейному паршиво. - Что планируете делать ближайшие полгода? – это допрос или допрос? - Мой день рождения всего через пару недель. – отца это застает врасплох. Майкл смеется в голос, Тео же звонко «тсыкает» – он не считает смех чем-то приличным и всегда выражает одобрение именно такими звуками. Старый добрый Тео.       - С днем рождения, - на одном дыхании выпаливает отец и спешит ретироваться из комнаты. Почувствовавший это пленник ванной пытается вернуться в реальность, но на дверь налегает сам Дэйв. Из коридора обрывками слышится явно ободряющий диалог, под который старшие направляются к лестнице. Все снова затихает. И, кажется… Все хорошо? Из-за двери шумит вода.