***
— Скучный выпуск «Шавермы-патруля» вышел, — вздохнул Кузьма, затягивая сигарету, — наверняка мало просмотров соберёт. — Кузьма-а-а, — протянул Юра через нос. — Почему ты такой? Почему ты пессимист? Почему ты портишь всем настроение? — Кстати, порчу я его только тебе, — подметил Кузьма после очередной затяжки. — Не любишь ты своих подписчиков, Юра. Кормишь их бинарными опционами, бессмысленными рассуждениями, глупыми рекламными роликами… Хорошо, что не радиоактивными наушниками! — Ха-ха-ха, — натянуто засмеялся Хованский. — К слову, он рекламировал бицовские наушники, — подал голос Андрей, высунувшись из прогревающейся машины. — Заткнись! — манерно вскричал Юра. — Ты всего лишь оператор, твоего мнения никто не спрашивал! Твоё дело — снимать! И не открывать рот, когда не просят! В ответ от Андрея последовал средний палец, и недовольный оператор снова плюхнулся в машину. — Я об этом и говорил, — закончил Гридин, выбрасывая сигарету в каменную урну, после чего тот сел в автомобиль. — Ларинская подсоска, — прошипел Хованский вслед приятелю. Через мгновение Юра развернулся на каблуках к машине, вгляделся в пыльное лобовое стекло. Две знакомые фигуры о чем-то весело переговаривались на передних сидениях. Максим жил недалеко от места, где ребята пробовали последнюю шаверму, поэтому отказался от услуг таксиста-оператора. А возвращаться домой в компании, состоящей из Кузьмы и Андрея, Юре не особо улыбалось, по крайней мере, сегодня. Опять заведут разговор о том, что Хованский скатился, никому не нужен и так далее. Если уже не завели. Юра тяжело вздохнул, огляделся по сторонам. Обычная детская площадка в спальном районе: три маленьких горки в центре, карусель в отдалённом углу, за деревянными лавочками, покрытыми выцветшей краской, разбитые бутылки, а у низенькой зелёной калитки мерцал старый фонарь, что едва мог осветить хотя бы пару метров вокруг себя. Тяжёлыми шагами Хованский направился прочь. — Ты куда? — поинтересовался Кузьма, высовываясь из машины. — Да, я пойду… — промямлил Юра, после чего ускорившись. — Отсюда недалеко. — Уверен? Может, что-то случилось? Или ты обиделся? — начал расспросы Никита, обеспокоенно глядя на друга. — Все нормально, — отрезал Хованский, исчезая в узком проходе между многоэтажками. После этих слов его никто больше не собирался останавливать, что немного огорчило Юру. Неужели они действительно считают его никому не нужным болваном? На самом деле думают о нём, как о никчёмном короле бинарных опционов? От этих вопросов по пальцам пробежали неприятные мурашки. — Вот черти, — ругнулся Юра, засовывая руки в карманы. Через несколько минут Хованский выбрался из лабиринта узких улочек и, оглядевшись, направился туда, куда несли его ноги. Было ещё светло, поэтому мыслей о том, что блогер мог заблудиться — не возникало. Однако становилось холодно, февраль давал о себе знать. Юра попытался скрыть лицо в широком вороте пальто от нежеланного ветра. Он думал о том, что слышал уже тысячи раз. «Скатился! Продался!» — вот и все. Почему Хованский зацепился за подобные слова именно сейчас? Наверняка просто настроение. А, может, что-то другое? Может, совесть очнулась, спустя столько лет? Находясь будто во сне, Юра выбрался на какой-то проспект, причём странными, окольными и самим для себя непонятными путями, которых он не помнил, словно пелена застелила глаза. Лениво Хованский прошёл ещё несколько метров. Свет заходившего солнца ударил в глаза. И тут Юра понял; белая стена рассеялась, туманная дрёма ушла из его сознания. Он… потерялся. Хованский абсолютно забылся и остался один в родном, казалось, изученном полностью, городе. Нереальный ужас охватил парня. Какого чёрта он не поехал домой как обычно? Неужели скребущие на душе кошки стали поводом для уединения? Неужели твердолобый Юра стал настолько чувствительным? Хованский судорожно начал искать телефон в карманах пальто. После недолгих поисков Юра тут же открыл книгу контактов. «Я должен позвонить Кузьме. Или Андрею. Да кому угодно!» — решил блогер, пролистывая имя за именем. Не найдя нужных контактов, Юра фыркнул и отвёл взгляд от экрана. Рыжие патлы тут же попали ему в глаза. — Твою мать! — вскрикнул Хованский, убирая волосы. Теперь в его поле зрения попало нечто поинтересней: к нему лёгкой походкой шёл Дмитрий Ларин. Теперь и звонить никому не надо, наверное.***
Дима был как никогда полон уверенности. С каждым шагом он ощущал все более отчётливые постукивания сердца — настолько ему не терпелось поизмываться над коллегой. Хованский выглядел рассеянным, а это лучший момент для какой-нибудь злой шутки, уместного, как никогда, сарказма. Дима оголил зубы во враждебной улыбке. До столкновения осталось немного, когда Юра взглянул на Ларина. В его глазах можно было заметить лёгкое недовольство. Дима сомкнул губы в ухмылке, не отводя взгляда от Хованского, но, задев его плечом, прошёл мимо. «Что ты делаешь?!» — яростно вскрикнул про себя Дима. «Что он делает?» — пронеслось в голове Юры. Хованский с удивлением наблюдал, как Ларин быстрыми шагами уходил прочь. Тот, в свою очередь, пытался как можно сильней затоптать под собой асфальт, стереть его в порошок и самому провалиться сквозь землю, прямиком в Ад, в который не верил, — так Дима был зол на себя. Юра же был ужасно удивлён и даже забыл о том, что потерялся. Хованский взглянул на дисплей телефона, выключил его и направился по мостовой, в противоположную сторону. Страх в меньшей степени трепетал где-то внутри. Хованский ничего не замечал вокруг, глаза снова застелила пелена. Юра напряжённо думал, копаясь в своих воспоминаниях. «Я видел его раньше», — крутилось в голове блогера. И Хованский рассуждал не об интернет-общении, в процессе которого он часто дискутировал с Лариным, а о живом, когда происходят перестрелки глазами, случайные прикосновения, и часто нависает неловкое молчание. С каждым шагом отдаляясь от врага, Диму все чаще начинала посещать одна навязчивая мысль. Догони его. Не оставляй всё как тогда, четыре года назад. И Ларин поддался, ведь порывы встречного ветра уже прилично успели истязать его грубое лицо. Остановившись, он медленно обернулся и, тяжело вздохнув, поспешил за Хованским. Юра поднял глаза, огляделся по сторонам. Парень тут же заулыбался широко, как только мог, ведь Хованский знал, где он находился. Юра помнил этот широкий двор, сероватые, скучные лавочки и светлую многоэтажку слева от себя. «Пройди направо, небольшой крюк вокруг, и я дома!» — радовался Хованский, гордо вышагивая по дороге. Но странные звуки слегка остудили пыл Юры. Он обернулся, и его сердце мгновенно упало в пятки. Ларин в паре метрах от него тщетно пытался вытереть ботинок от свежей грязи, в которую, по-видимому, наступил. Наконец, Ларин обратил на него внимание. — Мог и помочь, а, Хованский, — съязвил Дима, поднимаясь с колен. Юра промолчал, губы его задрожали, а лицо будто исказилось, пытаясь изобразить несколько эмоций сразу. Наблюдая за соперником, он вдруг начал вспоминать. Хованский неспешно развернулся и пошёл дальше, игнорируя Ларина. — Что с тобой? Тебя расстроил твой любовник? — продолжал беседу Дима, устремляясь за соперником. — Ты даже не бросишь плоскую шутку в мою сторону? Не хочешь говорить со мной? — Даже если хочу, — грубо начал Хованский, развернувшись лицом к Ларину, — то не вижу в этом смысла. Диму эти слова немного выбили из колеи: он остановился, бессмысленно наблюдая за Хованским, который уходил вглубь двора. Похоже, Юра был чем-то озадачен, поэтому и не ответил на лёгкие провокации Ларина. Хованский свернул вправо, искоса поглядывая из-за плеча на соперника. «Интересно то, что я припоминаю, где мы виделись. Но ещё увлекательнее то, почему он идёт за мной, — рассуждал Юра, ускоряя шаг. — В таком случае нужно избавиться от хвоста». Юра, надев на себя гордую ухмылку, развернулся всем корпусом к Ларину, но продолжал идти теперь задом-наперёд. Брови Димы слегка подёрнулись, но в целом он оставался невозмутим. — Что тебе нужно? — Я просто иду, параноик. — Дима и не старался быть вежливым. — Я в этом сомневаюсь, — нахмурился Юра, однако в его словах прослеживалась едва заметная ирония. — Импульсивные идиоты, в малой степени способные к какому-то бы ни было мышлению, всё время сомневаются. — Ларин в душе порадовался выданной фразочке, но счастье никак не отразилось на его лице. — Опять травишь умные словечки, псевдоинтеллектуал? Но всё же ты мог не переходить на личности. — Хованский сверлил взглядом преследователя, надеясь оказать психологическое давление. — Я и не переходил. Ты же не личность. — Ларин не сдержал смеха. Теперь он приятно улыбался Юре. — Я притворюсь, что обиделся. — Хованский усмехнулся, пожав плечами. — Все равно вопрос остаётся открытым: почему ты идёшь за мной? Ты можешь просто перегнать меня и шлёпать, куда тебе вздумается. К тому же я иду достаточно медленно. В ответ — загадочное молчание, сопровождаемое лёгкой улыбкой, а взгляд (что странно) направлен на уровень гораздо ниже глаз. — Чего ты ждёшь? Иди. — Юра указал правой рукой вперёд на дорогу, которую не видел. — И прекрати меня преследо… Хованский не успел договорить, как вдруг его сердце, да и в целом все органы перестали работать, освобождая место для ужасающей холодной пустоты. Под левой ногой блогер не ощущал земли. Он стоял над незакрытым люком. Душераздирающий крик раздался над одним из многочисленных районов Питера, покрытым вечерней дрёмой. Юра никогда ещё не был так близок к краху. Он уже представлял, как провалится в канализацию, его окутает тёплая грязная вода, вокруг зажужжат большие зелёные мухи, а Ларин будет взирать на него из маленького окошечка, в котором будет отражаться вечернее небо и его гнусная морда с неизменной, злобной ухмылкой. Сильные руки мгновенно обхватили тело Юры и выволокли на асфальт, крепко обнимая. Ларин часто дышал на ухо Хованского. Юра без сил положил голову на его плечо. Этого мгновения хватило, чтобы Хованский наконец-то вспомнил, а Ларин очередной раз прокрутил в голове часы и тот самый момент, когда Юра оказался слишком близко.***
— Чего скучаешь, парниш? К только что накатившему Ларину подошла высокая фигура. Речь человека была шепелявой и едва разборчивой, язык заплетался от большого количества алкоголя. Ведь на этой вписке, казалось, было столько выпивки, сколько Дима не пил за всю свою жизнь. А пил он много, особенно в последнее время. «Ведь в этом возрасте можно творить любую хуйню, и организм всё стерпит», — утверждал приятель Ларина, который полчаса назад исчез в толпе с какой-то девицей. И Дима охотно верил ему, принимаясь за очередную бутылку. — Не знаю, — протянул Ларин, прищуриваясь. Он пытался разглядеть человека, затеявшего с ним диалог. — Ты впервые на вписке, что ли?! — пропищал человек, плюхнувшись рядом с Димой. Теперь Ларин мог рассмотреть парня в тёплом свете бра. Молодое лицо, рыжие кучерявые волосы, неровным ореолом обрамлявшие голову, треугольный нос и взор, затуманенный алкоголем. — Да, вроде, — промямлил Ларин. — Хотя раньше я был на вписке, но я её не помню. А сюда меня приятель притащил. — Понимаю. — Незнакомец дружески похлопал Диму по плечу. — А я даже не знаю, как здесь оказался. — Улыбнувшись, он глотнул из своей бутылки пива. — Как зовут тебя? Парень промолчал, затем начал моргать, словно вспоминая собственное имя, и, глупо улыбнувшись, ответил. — Илья-я-я, — представился тот, протянув последнюю гласную. — Русла-а-а-н, — на манер собеседника повторил Ларин. Дима решил соврать, так как тип перед ним не внушал ему доверие, хотя и был дружелюбен. Далее они перекинулись не особо значимыми фразами, а после «Илья» изъявил желание уединиться на балконе. Ребята протискивались сквозь толпу и, наконец, пробравшись через большую гостиную к заветной двери, ввалились на балкон, сбив друг друга с ног, — какой-то фрик незаметно прилёг у входа, загородив путь. Здесь в меньшей степени воняло перегаром, людей не было вовсе. — Свежий воздух полезен для здоровья, — утверждал новый знакомый Димы, тыча в его худую грудь пальцем. — Какой в этом смысл, если мы сгубим его алкоголем? — протараторил Ларин, рассматривая тёмное небо, опершись локтями на светлые перила и подложив кулаки под худые щёки. Он и сам не знал, как смог выдать такую большую и сложную фразу на хмельную голову. — Действительно, — согласился «Илья», отхлебнув ещё пива. — А с хуя мы сюда припёрлись? — Ты заявил, что там, сука, шумно, — практически точно процитировал приятеля Ларин. — А… да, — протянул тот, засунув руки в карманы. — А здесь, сука, холодно! И ещё я спать хочу, и ещё… — Заткнись, Илья. Пыл «Ильи» остудился не сразу, но ещё пары фраз хватило, чтобы тот перестал жаловаться.***
Юра медленно обхватил пальцами запястья Ларина, разрывая его объятия чуть выше талии. Дима покорно опустил руки на асфальт. — Ты видел… — начал хрипловатым голосом Хованский, устремляя взгляд на Ларина. — Что? — недоумевал Дима, невинно глазея на Юру. — Ты же видел этот люк сзади меня, да? — прошипел ему в лицо Хованский. — И не сказал мне, сучонок. — Люк? А, да. Я его видел, — повседневным тоном ответил Ларин и ухмыльнулся. — Я смотрел на него, когда ты затирал мне про то, что я могу тебя перегнать. — Блять! — ругнулся и отвёл взгляд Юра, приподнимаясь с колен. Дима последовал его примеру. Отряхнув брюки от пыли, оба продолжили путь плечом к плечу. Юра мрачно осматривал асфальт под ногами, опустив глаза и засунув руки в карманы пальто. Дима с интересом оглядывал ржавые немногочисленные гаражи, изредка бросая взгляд на Хованского. — Мог бы и спасибо сказать, — буркнул Ларин, когда очередной раз посмотрел на Юру. — Если бы не ты, то я и не напоролся на этот люк, — прошипел Хованский в ответ. — Как будто это я открыл его, чтобы ты туда провалился, а я тебя спас за миг до падения, — фыркнул Дима, снова отведя взгляд. — Больно приятно с тобой обниматься… Настала долгая и неприятная тишина, создававшая гул в двух головах. Ни Хованский, ни Ларин не были похожи на себя сейчас. «Спасение Юры могло быть переломным моментом в нашем общении?» — поинтересовался у своего сознания Дима, теперь тоже хмуро смотря под ноги, но, получив неоднозначный ответ, цокнул языком. — Может, ты всё-таки пойдёшь домой? — предложил Хованский, остановился и сурово взглянул на Ларина. Тот продолжил идти и, выдержав паузу, ответил, развернувшись к говорившему: — Пока не дождусь твоего скромного «спасибо» — даже не подумаю об этом.***
Город затих, люди в квартире — тоже. Предложение остаться на балконе до утра было необычным, но забавным. Тогда Юра, сжимая край тёплого пледа, думал о том, что есть вещь приятнее алкоголя и секса. Холодное июльское утро. Хованский очнулся от лёгкой дрёмы и поднялся. Недалеко от себя он заметил «Руслана», сидящего на старом деревянном табурете и любующегося розовым проблеском на небе. — Рус, — начал Хованский, протирая глаза, — что происходит? — А? — переспросил тот, повернув голову. — Ничего. Спи. — Не хочу, — упрямился Юра, вставая рядом со знакомым. — Мы же… так душевно болтали всю ночь? — Да-а-а, — зевнул «Руслан», подперев кулаком щёку. — Тебе приснилось. — Нет! — прохрипел Хованский, хмуро глядя на знакомого. — Я помню. — Ты идиот, Илья, — сказал парень, искоса посматривая на него. Имя «Илья» знакомый практически выплюнул, и Хованский пожалел, что вчера представился не своим именем. — Я был пьян, а разговоры на вписках, как правило, ничем не заканчиваются. — Я точно с тобой пил вчера? Где тот классный и приятный в общении чувак? — недоумевал Юра, сонно разводя руками. — Проебался, — буркнул «Руслан». — Либо тебе приснилось. — Прекрати! — крикнул Хованский. Резким движением он приподнял знакомого, хватая его за ворот рубашки. — Что случилось?! «Руслан» тяжело вздохнул. — Говоришь, всё помнишь? — Да. — А это ты не помнишь?! Парень грубо схватил одной рукой Хованского за плечо, притягивая к себе, и уверенно коснулся теплых губ. Странный ток пробежал по всему телу Ларина, какой обычно бывал у него при поцелуе. Юру парализовало, кровь застыла в жилах, весь мир словно остановился. Было***
— Ты же не надеешься, что после моего спасения что-то изменится? — поинтересовался Хованский, взглянув на Ларина, шедшего впереди. Тот, продолжая идти, обернулся, внимательно посмотрел на Юру. — А что должно измениться? — спросил Дима и очередной раз ухмыльнулся. — Версус никто не отменял, наш конфликт — тем более. — Ясно, — тихо выдохнул Хованский. Заметив впереди оранжевую десятиэтажку, он обрадовался. «Ненавязчивый» спутник давно наскучил Юре, а приближение к дому предвещало скорое расставание. — Ты всё ещё ждёшь «Спасибо»? — Я, конечно, не грёбаный Хатико, но… Да, я ещё жду. — Ларин продолжал говорить, любуясь темнеющим небосводом. Последние минуты пути прошли в молчании, мирной тишине, ничем не нарушаемой. Серый и тёмный пейзаж вокруг разрушал «апельсиновый» многоэтажный дом, возвышающийся перед ними. В большинстве окон, напоминающих десятки маленьких глаз, уже горел свет, а тёмные входы в подъезд были похожи на неказистые ноги большого оранжевого монстра. Подойдя к одной из «ног», оба остановились, рядом зажёгся яркий фонарь. Дима посмотрел на Юру, который судорожно искал ключи в карманах пальто. Но по неведомой причине их глаза встретились. Усталый и чарующий взгляд словил Хованский, смятенный и неожиданный поймал Ларин. Щёки Юры покрылись лёгким румянцем, из-за чего тот отвернулся. Дима продолжал смотреть на знакомого, который смущался ещё больше. — А потом я пидор, — заметил Ларин, шаркая ногой, чтобы хоть чем-то наполнить нависшее молчание. — Не я тебя тогда… ну… Ты помнишь, — ответил Хованский, ещё сильнее заливаясь краской. Снова повисла напряжённая тишина, которой Ларин уже не выдерживать не мог. — Я пойду, — сухо попрощался Дима, отворачиваясь от Юры. Хованский прикрыл глаза, тихо вдыхая. — Спасибо, — произнёс Юра почти одними губами. Ларин улыбнулся. И направился на другой конец Петербурга.