Трое в постели, не считая человека

Дайчи вошел в свою квартиру и сразу же почуял неладное. Это не было чувство тревоги, или ощущение неправильности происходящего, как это бывает в штампованных фильмах ужасов. Неладным был Бокуто Котаро, а точнее, его парфюм самого ароматного человека в Японии. Савамура узнает этот запах из тысячи. Капитан Фукуродани использует только самый едкий одеколон, больше смахивающий на средство, изгоняющее клопов. Доподлинно неизвестно, как оно действует на паразитов на деле, но вот людей из окружения Бокуто оно изгоняло прекрасно. Рядом с совенем сейчас находятся только Акааши и Куроо. У первого гайморит, и запахи он не различает, а последний просто принюхался со временем и привык. Дайчи же, не смотря на относительно долгое общение с Котаро, все никак не мог смириться с амбре, источаемым спайкером, и его иной раз прошибало до слез и рвотных позывов. Савамура носопяточным движением разулся, сдвинул в сторону свои кроссовки и отметил две пары кедов, сиротливо прижимающихся к совиным армейским ботинкам. Значит, в гостиной или спальне Дайчи обнаружит не только капитана Фукуродани, но и бонус в качестве его сеттера Акааши и закадычного дружка, Куроо. Кажется, зря он полгода назад на своем дне рождения неосмотрительно ляпнул, поддавшись чувствам, что Бокуто и Куроо могут в любое время дня и ночи придти к нему, дабы получить помощь, в которой парни будут остро, ОСТРО нуждаться, еще глупее было выдавать товарищам дубликаты ключей от квартиры, потому как если бы Дайчи просто высказал свое радушие по отношению к сове и кошаку, можно было бы время от времени делать вид, что дома никого нет. Савамура тяжко вздохнул, бросил ключи на тумбочку, скинул с плеча сумку и, придерживая подбородком пакет с продуктами, отправился на пищеблок. Парни уже успели выпить кофе в отсутствие хозяина и ополовинить вазочку с конфетами – в мойке стояли три кружки, а стол был густо усеян фантиками. И, естественно, они подъели все шоколадные бомбочки, оставив Савамуре затрапезные «гусиные лапки» практически нетронутыми. Одна конфета лежала в своем облачении надкушенной – кто-то, скорее всего, Бокуто, решил удостовериться, что эти карамельки в самом деле на вкус так себе, и обесчестил «гусиную лапку». Нет смысла прибирать этот бардак, пока приберется в одном месте, эти крайне нечистоплотные парни сразу же насвинячат в другом. Дайчи выгрузил продукты в холодильник и услышал взрыв хохота, доносящийся из гостиной. Бокуто и Куроо еще ни разу не воспользовались гостеприимностью Дайчи в виду жизненных трудностей, зато вполне успешно превратили его квартиру в какой-то бордель. Однажды парень проснулся голый и насилуемый. Тогда Бокуто и Куроо охарактеризовали свое поведение как неудержимую тягу к безрассудным выходкам на почве алкогольного опьянения, но этим дело не ограничилось. После того, как Куроо, при поддержке своего бро, на совершенно трезвую голову подкатил к капитану Карасуно, недоухажерам пришлось признаться в своем влечении к нему. С тех пор он и жил какой-то помесью куртизанки и мамки, присматривая за этими совершенно неприспособленными к быту парнями и, между делом, принимая участие в их оргиях. Иногда на огонек к брачующимся заглядывал Акааши, наверное, последний человек, которого можно было бы уличить в содомии, однако, вице-капитан Фукуродани не отставал от Бокуто, а местами даже обгонял своего семпая в искусстве извращения. Но сейчас у Дайчи не было никакого настроения кувыркаться с этими тремя, Савамура очень устал, хочет вымыться, поесть и отправиться спать в не особо гордом, но уютном одиночестве. Брюнет вернулся в прихожую, захватил сумку и, мысленно подбирая слова для как можно более мягкого выдворения нежелательных визитеров, отправился разгонять собравшийся зверинец. Когда Дайчи услышал очередное гоготание, он подумал, что это либо Бокуто торкнуло «гусиной лапкой», либо парни смотрят дико уморительную комедию. Однако, вместо перекошенных лиц известных актеров, по телевизору транслировалось порно, собрание самых неловких ситуаций и откровенных фейлов во время прелюбодеяний. Да и сам зверинец, покатывающийся с горе-экстремалов, решивших заняться сексом в опасно раскачивающемся гамаке, был не таким уж им зверинцем. Животный контингент Бокуто и Куроо разбавлял человек, на фоне которого Савамура вполне себе был рад видеть в своих апартаментах Котаро и Тетсуро. Оикава Тоору был персоной нон-грата в этих владениях, и парни об этом прекрасно знали, когда звали в гости капитана Аобы Джосай. ― Привет людям, КОТОРЫЕ ТУТ НЕ ЖИВУТ, ― как можно жирнее намекнул им Савамура, что в гостях хорошо, а дома можно и пёрднуть с чистой совестью. Нормальные люди на их месте смутились бы и быстро откланялись, но только не эти трое. Бокуто не сообразит, что его выпроваживают прочь, Куроо сделает вид, что это не к нему относится, а Оикава нагло пропустит сказанное мимо ушей. Парни не стали изменять себе и поступили именно таким образом, как прогнозировал Дайчи, чем разозлили его еще сильнее. ― Я дал вам ключи на случай экстренной необходимости, ― напомнил он. «― А, хотя, хорошо, что Оикаву с собой приперли, ― парень хотел было повесить сумку на гвоздь, но оный был занят ветровкой Куроо. ― Не будут лезть со своими домоганиями при постороннем». Капитан Аобы Джосай не нравился Савамуре. Этот парень не видел различий между соперниками на волейбольной площадке и недругами в повседневной жизни. Малейшую стычку во время игры воспринимал как личную неприязнь и постоянно выносил «сор из избы», вне спортзала пытаясь спровоцировать участников других клубов на драку. Да и даже если не обращать внимание на его заскоки, то и сам характер у него был довольно говнищным. Бокуто и Куроо в этом плане нравились Дайчи куда больше. Если этим двум есть что сказать, то они выскажут все без утайки, без увиливаний, бесхитростно, глядя в глаза собеседнику, без желания оскорбить своей прямолинейностью, а Оикава лицемер, каких поискать. В одной руке у него будет дар данайца, а в другой, спрятанной за спиной – остро заточенный, отравленный кинжал. Будет мило улыбаться, говоря о неугодной персоне всякие гадости. Странно даже, что этим двум балбесам вообще пришло в голову привечать эту шлёндру, а она, в свою очередь, ответила согласием на приглашение. Сидит, умильно улыбается вошедшему Савамуре, будто сотню лет ожидал его пришествия, а тот взял и заявился, исполняя заветную мечту Тоору. Визитеры обернулись, отлипая от телевизора, поздоровались нестройным хором (Оикава ни с того, ни с сего расщедрился на протяжное «привеет», хотя до этого бросал при встрече надменно-пренебрежительное «здравствуй»), после чего Котаро подцепил двумя пальцами чипс и, перед тем, как отправить его в рот, сообщил причину их прихода: ― У нас кончились «Доритос». Когда эти проклятые всеми богами чипсы завезли в Японию, Куроо и Бокуто просто с ума по ним сошли. За пакетик «Доритос» они были готовы отдаться, лишь бы заполучить вожделенную снедь. Сам Савамура не ел подобные закуски, заботясь о правильном рационе спортсмена, но держал несколько упаковок для этих обормотов. Кинет «Доритос» на лестничную площадку, совень с котом выскочат наружу за священной амброзией, а Дайчи тем временем закроет за ними дверь, для надежности накинув цепочку, чтобы уж наверняка не просочились обратно. Вот только не вяжется что-то с их визитом, раз они тупо хотели перекусить, не проще ли было купить эти самые чипсы возле своего дома? ― Миленько тут у тебя, ― отверз свою щель Оикава, произнося похвалу таким тоном, будто его привели в хлев. ― Так чисто и уютно, что подумаешь, будто тут девушка хозяйство ведет. ― Не обязательно быть девушкой, чтобы содержать в порядке свое жилище, ― ответил Дайчи, скидывая сумку на пол, и двинулся к дивану, оккупированному капитанами Некомы и Фукуродани. ― Да, Савамуре совсем не нужно быть девушкой! Он лучше любой из них! ― поддакнул вдруг Котаро, для которого только что смыслом всей жизни было поедание чипсов. ― В постели он вообще бомба, да, бро? У ворона глаза на лоб полезли от такого позорного палева. У Бокуто совсем , что ли, крыша уехала, ляпать нечто подобное при лишних ушах? Он что, не понимает, что эти сведения строго конфиденциальны? Савамура краем глаза посмотрел на Оикаву. Тот аж вперед подался, сидя в кресле, он как-то хищно улыбнулся и вкрадчиво переспросил: ― В постели? И вы занимаетесь этим втроем? Какая интересная информация! ― ежу понятно, что если немедленно не перевести все это в дурацкую шутку, новость, касающаяся личной жизни трех капитанов волейбольных клубов разлетится по всем общим знакомым. Дайчи быстрым шагом подошел к дивану, плюхнулся между Бокуто и приготовившимся внимать шатеном и, повернув лицо к провинившемуся совеню, произнес, обращаясь к Тоору: ― Бокуто у нас юморист хренов, как сказанет иной раз… Сам пошуткует, сам себя повеселит. И, главное, истово верует в свои же байки, вследствие чего частенько оказывается в неловком положении, как, например, сейчас, ― он сделал максимально устрашающее выражение физиономии, надеясь, что это хоть раз сработает на ком-нибудь вне его команды. Но на Котаро его психологическая атака не подействовала – спайкер выкатил свои круглые очи и обиженно воскликнул: ― Но это правда! Мы часто занимаемся с тобой сексом, ты, я и Куроо. Иногда даже вместе с Акааши. ― Огооо, даже так? ― елейно протянул сзади Оикава, поганенько ухмыляясь. Дайчи не видел его лица, но был готов поклясться, что капитан Аобы Джосай улыбается самым блядским образом. ― Да вы страстные ребята, может, еще и видеосъемку ведете по ходу дела? ― Не ведем, ― против своей воли выдал Дайчи, безобразно спалив их прегрешения собственным же языком. Куроо в восторге захохотал от подобной оплошности, изо рта его во все стороны полетели чипсы. ― Жаль, ― скрипнул подлокотник дивана, и на мгновение амбре, источаемое совенем, перебилось другими, цветочно-терпкими нотками явно дорогой, импортной туалетной воды. ― Я бы с превеликим удовольствием посмотрел на ваши постельные взаимоотношения. ― Чем смотреть, не лучше ли поучаствовать в них? ― Куроо обмакнул «Доритос» в пиалу с соусом, и широко раззявил рот, собираясь закинуть подношение своему желудку. От громко хлопка ладонью об кофейный столик подпрыгнули все, за исключением Дайчи, давшего волю накопившимся чувствам. Кошак выронил чипсу, та мазнув по щеке буроватым кетчупом, упала на колени парню. Наступившую тишину осквернял дикий хохот ненормальной парочки, вознамерившейся заняться любовью на детской горке, но они все время скатывались вниз, так и не начав совокупление. Капитан Карасуно нахмурился: ладонь жгло от чересчур сильного удара. До Бокуто и Куроо, кажется, дошло, что они перегнули палку, на их обычно простых, как лубочная картинка, лицах поселилось нечто вроде испуга или удивления. ― Не хочу показаться невежливым человеком, ― тихо начал свою отповедь Дайчи, глядя на собственную длань. ― Но у меня тоже есть свое мнение по этому поводу. И оно таково – я не хочу заниматься ЭТИМ с Оикавой. Ничего личного, просто мы с тобой даже не приятели. Ну нет у меня такой привычки, тащить в свою койку кого попало. Я в принципе никогда и никого не тащил, всё эти животины начали и до сих пор продолжают. Если тебе так хочется посмотреть на прон с их участием – можете кувыркаться хоть до морковкиного заговенья, но без меня. Я скорее с бабкой Куроо зажгу, чем с тобой. ― А что так? ― Савамура с отвращением почувствовал, как Оикава облокотился об его плечо. ― Я тебе не по вкусу? ― понизив голос, поинтересовался он, еще больше наваливаясь на Дайчи всем весом. ― У меня слишком непривлекательная внешность, на твой взгляд? ― Внешность тут не при чем! ― горячо возразил ворон, отталкивая от себя вконец обнаглевшего Тоору. ― Это уж точно, ― притворно вздохнул Куроо, стирая со щеки соус до того, как его потянется слизывать Бокуто. ― Иначе он бы не выразил желание замутить с моей бабкой. ― Я не геронтофил, я образно имел в виду! Как бы там ни было, я все сказал, хотите трахаться – трахайтесь на здоровье, но меня в свои ряды не зазывайте! ― брюнету удалось отпихнуть от себя фамильярно жмущегося капитана Аобы Джосай и, поднявшись с дивана, отбросил в сторону воспитание и указал парням на выход из комнаты. ― Я сегодня устал. Буду премного благодарен, если вы покинете меня, чтобы я смог наедине с собой восстановить свои силы. И заберите эту гадость, ― он ткнул пальцем в телевизор, по которому носились девушки, сражающиеся друг с другом при помощи самотыков, торчащих из вагин. ― Смотреть тошно. О, чудо! Этот открытый призыв очистить помещение парни не осмелились проигнорировать. Кошак и совень, с видом оскорбленных дам, под руку продефилировали мимо хозяина апартаментов, а Оикава, замыкающий шествие, так ехидно улыбнулся, обернувшись, что Савамура с трудом одолел желание запустить в голову Тоору пиалой с соусом. Оставшись в одиночестве, Дайчи облегченно вздохнул, подошел к телевизору, выключая его, и, обрушившись на диван, подмял под лицо небольшую подушку, приглушенно завопив от злости. * * * Взбудораженный вечерними событиями мозг явил в виде сна дикую ебень. Савамуре снилось, что школа сменила униформу волейбольного клуба, и парням теперь полагалось играть в кружевном белье, состоящем из лифчиков, стринг и чулок на подтяжках. Как ни странно, но никто, кроме капитана, не выказал неудовольствия перед такими нововведениями – Хината возбужденно скакал от игрока к игроку, спрашивая, идет ли ему лазоревый цвет, Тсукишима, черт эдакий, просто шикарно смотрелся в подобном одеянии и явно этим гордился, а Танака на пробу сорвал с себя только что надетый бюстгальтер и победно помахал им в воздухе. Дайчи хотел было попросить куратора Такеду прекратить шутить над ними подобным образом, но не успел. Яркая вспышка света – и он уже на матче против Некомы. Болельщики зашлись свистом и восторженными выкриками при виде секси-боев, а Куроо со своей командой так и покатились со смеху, увидев соперников в неглиже. Савамура затравленно оглядел трибуны, ища там спасения, среди совершенно незнакомых лиц мелькнула крайне довольная происходящим рожа Бокуто и какая-то старуха, похожая на сморщенного, одетого в бабскую одежду Тетсуро. Пожилая дама поднесла руку ко рту, скрючила из пальцев знак победы и протяжно лизнула промеж буквы «V» своим длинным, как у кошки, шершавым на вид языком. Савамура вздрогнул и проснулся, весь покрытый холодным потом. Какая только хрень не приснится, даже нарочно не придумаешь подобную лабуду! Аж дальше ложиться спать стремно, совсем как в детстве, после пережитого ночного кошмара. Парень сел в постели, потер затекшую от неудобной позы шею и свесил ноги с кровати, собираясь нахлебаться воды из-под крана. Внимание парня, проморгавшегося и привыкшего к темноте, привлекли причудливые тени рядом с кроватью. Растрепанный силуэт, похожий на кустистое растение, крайне заинтересовал его. Гадая, что же это может быть, Савамура подался корпусом вперед, изо всех сил таращась во мглу широко раскрытыми глазами, а когда тени дернулись, набросившись на него, он даже завопить от страха не смог. Он уже было подумал, что на него накинулось то самое чудовище из темноты, существование которого опровергали родители в далеком детстве, но вместо ожидаемых щупалец или когтистых лап в его тело крепко вцепились вполне себе обычные, человеческие, теплые руки. И только после этого открытия Савамура с опозданием заметил, что в комнате нестерпимо воняет совиными духами. ― Вы!.. Я же сказал оставить меня в покое! ― Дайчи дернулся, порываясь вернуть свободу попугаям, то бишь, воронам, но, поди, попробуй потягаться с тушками, которые несколько крупнее тебя! Щелкнул переключатель, и зажегся верхний свет. Два оболтуса были крайне довольны собой и быстро скрученной добычей. ― А мы ушли и снова пришли, ― Куроо крепко держал руки Савамуры заломанными, пока его подельник раздевал капитана Карасуно. ― Мы всю ночь не спали. Сначала пели в караоке, к слову, ты знал, что Бокуто поет как ангел, которому прищемили крыло? Так вот, после караоке мы шарахались по парку и рассказывали Оикаве все самые пикантные подробности нашей с тобой совместной жизни, и до того договорились, что пришли сюда со стояками, прямо как девственники какие-то после просмотра фильма с пометкой «16+». Видишь, до чего ты нас довел, Савамура? ― Тетсуро приподнялся, упираясь эрегированным членом в поясницу Дайчи. ― Хотим тебя до трясучки, до собачьего скулежа, до мокрых пятен на мотне. Савамура непременно сказал бы ему в ответ нечто типа «А руки вам на что даны?», но поперхнулся словами, когда Бокуто взял в рот, сразу на всю длину, отсасывая в темпе пылесборника. Они с Куроо так и не выпытали у совеня, где он научился такому потрясному минету, и на ком тренировался, прежде чем достичь таких успехов на этом поприще. Наверное, на Акааши, потому что когда капитан Фукуродани показывал фотки своей команды, в определенный промежуток времени у сеттера была до неприличия довольная физиономия. ― Это… нечестно… ― они же буквально насильно возбуждали его, склоняя к соитию. Все аргументы против внезапно возникшего на горизонте перепиха таяли, исчезали, казались ничтожно нелепыми, когда Котаро выводил на члене замысловатые узоры кончиком своего языка, а Куроо, выцеловывая шею Савамуры, играл с его сосками, колупая их ногтями и сминая, вдавливая большими пальцами в грудную клетку. Дышать становилось все труднее, и парфюм Бокуто здесь был не при делах. Возбуждение накатывало тяжелыми волнами, все глубже погружая разомлевшего парня в похоть, животную страсть к этим двоим. ― У нас для тебя сегодня кое-что особенное, ― Куроо отлип от взмокшей спины возбужденного Дайчи и последнее, что успел увидеть капитан Карасуно, это Бокуто, медленно облизывающий его яйца. От одного только зрелища можно было спустить. Чертов Котаро, зараза, мог, когда хотел, выглядеть чертовски сексуальным, но Савамуре не позволили вдоволь налюбоваться неимоверно развратным совенем – на глаза его легла темная повязка, сквозь которую не проникал даже свет люстры. ― Что вы собираетесь делать? ― Дайчи в самом деле немного испугался. Туповатые в быту парни были на редкость изобретательны в постели, и порой вытворяли с Савамурой нечто такое, что парню было потом очень стыдно вспоминать. ― Я же сказал, сегодня тебя ждет кое-что особенное, ― нифига не объяснил Тетсуро, туго затягивая повязку на затылке Дайчи. Он заставил ворона лечь на спину и спросил, поглаживая поджимающийся живот парня: ― Ты же слышал выражение «от любви до ненависти один шаг»? ― Конечно, слышал, ― ответил ему Савамура, подрагивая от кусачих поцелуев – совень забавлялся, оставляя засосы на внутренней стороне бедер. ― Я каждый день хочу вас с Бокуто попеременно то изнасиловать, то убить. ― Значит, можно проникнуться некоей симпатией и к человеку, к которому обычно испытываешь неприязнь? ― Вы… ― от подобной наглости Дайчи просто задохнулся. Эти двое уже просто в край оборзели! Прекрасно поняли ранее, как Савамура относится к Оикаве, и еще смеют увещевать его переспать с этим… этим… ― С недругом-то пикантнее трахаться, ― с настойчивостью свидетеля Иеговы продолжал Куроо, не обращая внимания на негодование ворона. ― Мы ж тебе потому глаза и завязали, чтобы ты поменьше бесился. Можешь представлять вместо него кого угодно, чтобы не так противно было, хоть Акааши, хоть, ― капитан Некомы хихикнул. ― Хоть мою бабку. ― Ну, погодите у меня! ― Дайчи дернул рукой, пытаясь ухватить Куроо за его драную челку, но кошак держал его крепко, зато в результате микробунта выпад Савамуры отрикошетил в Бокуто – совень едва не подавился членом, толкнувшимся в глотку. В отместку парень втолкнул в дебошира сразу два пальца, насухо его растягивая, прекрасно зная, что ощущения при этой процедуре были куда более чем так себе. Кровать скрипнула, она с трудом выдерживала трех парней, страстно любящих друг друга под всеми мыслимыми и немыслимыми углами, а уж пополнение в полку содомитов и вовсе было для нее серьезным испытанием. Пока она вроде как справлялась с возложенной на нее задачей, но Дайчи, так как ничто не вечно, уже присмотрел новое спальное ложе в салоне мебели. И все же, он бы предпочел, чтобы кровать если и сломалась, то только по причине перегруза в лице Акааши, но никак не этого выпендрежника. Савамура не видел аса Сейджо, но был на все сто уверен, что тот со своей обычной блядской ухмылочкой взирает на морально поверженного врага, наслаждается триумфом. Куроо и Бокуто, чертовы Иуды, свое еще получат, сполна и с процентами. Это ж надо было до такого додуматься! Дайчи мог злобствовать хоть до посинения, но он был не в состоянии что-либо поделать с этим. Он во власти трех парней, двое из которых здоровенные лбы. Один в поле не воин, тем более в противостоянии с озабоченными павианами. Задница, самая прозорливая часть его тела, предчувствовала невзгоды, последующие за сбором компании, в которой состояли трое, не считая человека, который был в этой постели четвертым лишним. ― Как тебе? ― Куроо ни на секунду не ослабил бдительность, выебывания выебываниями, но он безукоризненно следил за тем, чтобы Дайчи не высвободил руки и не наградил ретивого любовника хорошим ударом в челюсть или в нос. ― Хорош? Он еще не полностью показал себя, зажимается от злости и смущения, но поверь мне, Аса Акира должна за ним на коленях ползать, умоляя взять ее в ученицы, ― Тетсуро будто лаваш на рынке предлагал, и это ужасно раздражало Савамуру. Оикава, гад такой, тоже подключился к комедии, разыгрываемой капитаном Некомы. Тоору провел ладонью по бедру Дайчи (ворон по мере своих сил попытался отдернуть ногу) и парировал: ― Он прекрасен. А по нему ведь и не скажешь, что он такой горячий, в обыденной жизни выглядит асексуальным чурбаном. ― Ты тоже, знаешь ли, далек от идеала, ― огрызнулся уязвленный парень, немного покривив душой. На деле Оикава намного изящнее его, ухоженный, тщательно следит за собой, возможно, слишком тщательно для мужчины, хотя, что с нарцисса, кичащегося своей внешностью взять. ― Думаю, ты изменишь свое мнение обо мне, ― самонадеянно заявил шатен. С члена пропало ощущение теплого, слюнявого рта Бокуто, именно в тот момент, когда Савамуре хотелось этого меньше всего. Совень настолько филигранно сосал, что Дайчи совсем забыл о наличии пальцев в его заднице, однако, они тоже покинули его. Ворону было очень стыдно лежать перед малоприятными личностями с широко раздвинутыми ногами, словно нимфоманка, но любая попытка сгребсти задние конечности в кучу отзывалась противной болью в тазу. Мышцы затекли и отказывались повиноваться. Дайчи оставил попытки принять более приличную позу, безразлично подумав о том, что Оикава уже успел рассмотреть его со всех ракурсов, и стыдливо сводить ноги не имело никакого смысла. В душе он уже смирился с предстоящей оргией, как и со своей будущей судимостью за жестокое, преднамеренное убийство одного и более человек. ― Прошу, ― вальяжно, с французским прононсом пропел Куроо, кровать скрипнула от перемещений парней. Дайчи пожалел, что за все это время не научился анусом отрывать всякие мерзопакостные штуки, регулярно навещающие его зад. Оикава втолкнулся быстро, торопливо, будто боялся, что Бокуто и Куроо передумают делиться с посторонним своим любовником. Вцепился в бедра ладонями, больно впиваясь отросшими ногтями в кожу, один из них так и вовсе прямо в родинку уперся, добавляя еще одну порцию неприятных ощущений. Весьма радовало то, что у аса Сейджо был несколько меньший размер, чем у этих двух придурков, у которых в голове сутки напролет курлычут голуби, посему Дайчи миновал дискомфорт, обычно сопровождающий жесткий, анальный секс. Пытаясь избавиться от навязчивого удовольствия, мягко и почти неслышно подступающего к нему, Савамура, чтобы не отключиться от реальности, нащупал Котаро, висящего над душой (совень и кошак молча сопели и, судя по мокрым звукам, дрочили на то, как Оикава дерет ворона), притянул парня к себе за затылок и уткнулся носом в его шею, надеясь хоть как-то отрезвиться парфюмом Бокуто, ударившим в самые ноздри. Котаро расценил это как попытку приласкаться и куснул вздрогнувшего Дайчи под ключицей, вылизывая ему грудь. Следом последовало барахтанье и отрывистая, сдавленная ругань: Тетсуро попытался «подкатить по-братски» к беззащитно выставленной заднице капитана Фукуродани, тот не оценил порыва чувств и зова страсти и снова отказал своему «бро». А жаль. Дайчи с Акааши поспорили на пять штук, если Куроо все же раскрутит Бокуто на секс, для богатенького Кейджи эти деньги как суточная норма карманных расходов, а вот самому Савамуре такая сумма очень и очень пригодится. Попытка «занюхать» наслаждение не удалась – даже яростно вдыхая мерзопакостный аромат, источаемый совенем, Савамура все равно испытывал особенное, ненормальное удовольствие от интимной близости с неугодным ему человеком. Вот уж он не знал, каким образом Куроо и Бокуто обнаружили в нем скрытого извращенца, но факт оставался фактом: он стал тверже, осознавая, что занимается сексом с Оикавой. Да еще и в пассивной роли. Это кого хочешь доконает. Котаро и Тетсуро перестали спорить, кому из них быть султаном, а кому паранджу надевать, и, в качестве компромисса, попытались вдвоем втолкнуть свои члены в рот Савамуре. От подобной вопиющей наглости Дайчи едва не ошалел, но позволил этим двоим подобную вольность, подумав, что, в принципе, то, что его ебет Тоору, уже само по себе ни в какие ворота не влезает, как бы оно не тужилось, а все остальное просто мелькнет на фоне этой непотребности. Сосать два члена одновременно довольно занимательно. Дайчи чувствовал себя невозможно грязным, лаская органы товарищей и сжимая задом третий член, старательно выдалбливающий из него дух. Если бы только его команда знала, что их капитан вытворяет, забавляясь в групповушке, вороны бы просто обалдели. Особенно досталось бы впечатлительному Асахи – Савамура сильно сомневался, что здоровяка удалось бы откачать. ― Охуенноооо… ― простонал Оикава, быстрее натягивая на себя сжимающиеся бедра парня. Он не знал, как регулярно эти трое занимались сексом между собой, но воронья шахта не была проработана так, какой она должна была быть при совместном владении ей аж двумя шахтерами. Савамура жался, давил на член горячими, гладкими стенками заднего прохода, и так, сука, развратно стонал, что ас Сейджо, до этого свято верующий, что жарче Ивы-чана нет никого и ближайшие сто-двести лет уж точно никто не нарисуется, сделал вывод, что даже асексуальный чурбан может, когда хочет, возбуждать до агонии в мошонке. Он едва держался, стараясь представлять себе Ушиваку в эротичном корсете и туфлях на огромном каблуке, лишь бы отдалить оргазм, но когда он увидел, как кончающий Дайчи с трудом глотает, давясь, сперму Куроо и Бокуто, позволяя белесым капелькам стекать по подбородку, Оикава всхлипнул совсем как Хаджиме, затолкнувший в себя на днях восьмой анальный шарик, размером с перепелиное яйцо, и разрядил всю обойму в восхитительную («На девяточку» ― вредно добавил он) задницу Савамуры. * * * Миура-сан, добропорядочная пенсионерка, услышала возню на лестничной площадке. Слишком рано для рабочего люда, а вот для всякого рода криминальных личностей – самое оно. Бдительная старушка припала всем своим тщедушным телом к входной двери и вжалась оком в глазок. Увиденное потрясло ее до глубины души. Она видала всякое: и как пьяные в дупло мужчины солидного возраста справляли нужду через лестничный пролет, и как глупо хихикающие подростки уличали товарищей в распутном образе жизни, повествуя об их похождениях маркером по свежепобеленным стенам, но то, что предстало ее взору сейчас, шокировало нежную, почти детскую психику Миуры-сан. На лестничной площадке сидело два абсолютно голых парня, они пытались одновременно натянуть на себя брюки и отнять друг у друга какой-то пакетик. Безумные на вид молодые люди довольно громко и грязно ругались. В дверь напротив, где жила благочестивая семья, ломился еще один парень, средней степени раздетости, требуя прекратить этот цирк с девчачьими выходками и впустить их обратно. По ту сторону атакуемой двери скорбно молчали. Бабка, не долго думая, схватилась за сотовый и, сослепу еле попадая по кнопкам, набрала участкового, и, как только оный поднял трубку, закричала в ответ на сонное «алло»: ― Около моей квартиры какие-то наркоманы! Ломятся в двери, матерятся, голые! Они пришли меня изнасиловать!! На лестничной площадке притихли. Послышался еще более отвратительный мат, топот ног, грохот скатываемого кубарем тела по лестнице вниз и на этаже воцарилась кристально-девственная тишина. Не веря своему счастливому спасению, Миура-сан приоткрыла дверь и боязливо просунула в щель голову, обозревая пространство на предмет нагих супостатов. Дверь соседней квартиры, в которую хотели попасть ненормальные, голожопые парни, тоже приоткрылась, оттуда выглянул сын Савамуры-сана. Молодой человек повел глазами по сторонам, не увидел досаждающих ему дебоширов и, довольно улыбнувшись, показал соседке кулак с оттопыренным кверху большим пальцем. Ничего не понимающая старуха повторила жест и, когда парнишка скрылся в недрах своего жилища, негодующе сплюнула вслед слинявшим наркоманам: ― Тьфу, ироды, ходют тут всякие!..