Beyond blue sea

So please don't speak a word For the sea has many ears. (c)

*** Блестящая кровь текла из разбитого виска и тонкой струйкой сбегала вниз по щеке. Она собиралась на подбородке и крупными каплями падала вниз, разбиваясь о колено, выпитываясь в ткань штанов. Во рту ощущался привкус металла с отголосками соли, а на зубах скрипел песок. Горло саднило от недавних криков боли и кровавого кашля. Прохладный ветер трепал запыленные светлые волосы и забирался под порванную одежду, ощупывая невидимыми пальцами выступающие ребра. Тсукишима, хмурясь, медленно свел брови, и осторожно открыл глаза. Вокруг никого не было. Земля, истоптанная множеством ног, перестала гудеть и уже впитала в себя пролитую кровь. Внизу шумело море, чьи волны с грохотом бросались на скалистые берега острова. Воздух горько пах пылью, от которой у Тсукишимы щипало глаза. Медленно повернув затекшую шею, Тсукишима посмотрел на свои связанные ноги. Руки были выкручены за спину и привязаны к деревянному колу, вбитому в землю. Сидеть было ужасно неудобно, и Тсукишима чувствовал, как страшно ноют конечности, перебивая даже боль в висках и ребрах, напоминавшую о недавних побоях. Тсукишима тяжело вздохнул и устремил взгляд на горизонт, где море соприкасалось с утренним небом. Вот-вот должно было взойти солнце: облака уже окрасились в нежно-персиковый цвет с розовыми переливами. Перед глазами замелькали лица тех, кто ночью пришел за ним. Они вломились в дом, скрутили его и вытащили на улицу, бросив на сырую траву. Били не очень долго, больше кричали: что-то про убитых дочерей и проклятых чудовищ. Среди этой вереницы лиц мелькнул образ Ямагучи, который пытался его защитить. Тсукишима тогда взглядом велел ему замолчать, тем самым спасая от непоправимого – Ямагучи лишь получил сильный удар в лицо и был заперт дома, чтобы не мешал вершить суд. И вот сейчас Кей сидит на самом высоком на острове утесе, избитый и обездвиженный, и ждет своей смерти, что придет к нему с небес вместе с золотыми лучами. Долго он на солнце не протянет, и те, кто оставили его здесь, это знали. Тсукишима попробовал подняться, но затекшие и связанные ноги не слушались, как и руки. В голове раскаленной стрелой прострелила боль, и Кей оставил свои попытки. «Хорошо, что брата не было дома, - подумал он, чувствуя, как начинает нагреваться вокруг него воздух. – Надеюсь, они не придут за ним. Моей смерти им должно быть достаточно». Первые лучи солнца озарили небо и коснулись запыленной травы. Кей дернулся и зашипел, когда луч скользнул по его щеке. Солнечный свет, как ласковый нож убийцы, гладил его по лицу, голым ступням, пробирался даже под одежду. Красные полосы проступали на бледной коже, вздуваясь болезненными волдырями. Закрыв глаза и опустив голову, Тсукишима старался не вдыхать глубоко раскалившийся воздух, чтобы не обжечь легкие. Ему казалось, что кожа его горит, что он сейчас весь вспыхнет и осыплется прахом на зеленую траву, а ветер развеет его над волнами. Смерть в золотых одеждах приближалась к нему под шум моря и протягивала руки. Чья-то тень внезапно накрыла Тсукишиму, а затем темная ткань опустилась ему на голову и плечи, заставив вздрогнуть. Он распахнул глаза, но ничего не увидел, лишь слышал, как кто-то возится у него за спиной, перерезая веревки. Почувствовав свободу от пут, Тсукишима попытался встать, но ничего не вышло – он тут же повалился на траву. В голове шумел прибой, а перед глазами прыгали яркие искры. Синяки и ожоги нестерпимо болели. Сознание медленно оставляло его, позволяя погрузиться в темные воды беспамятства. Последнее, что запомнил Кей, был чей-то незнакомый голос и сильные руки, поднявшие его с земли. *** Тсукишима открыл глаза и понял, что он находится в своем доме и в своей постели. Под потолком висели знакомые пучки сухих трав и цветов, а украшение из перьев и колокольчиков позвякивало над окном, словно успокаивая. Воспоминание об обжигающем солнце рождало неприятный зуд под кожей. Кей осторожно пошевелил рукой, и царапающая боль заставила его поморщиться. Судя по ощущениям, ожогов на теле было достаточно, чтобы забыть о резких движениях на какое-то время. Тихо вздохнув, Тсукишима вдруг ощутил терпкий запах какого-то лекарства. - Небо все светлее, снова завтра в море - в пасть морского змея!.. Ночи нет длиннее… Незнакомый голос, негромко напевающий песню, раздался совсем рядом. Кей вздрогнул от неожиданности и едва не зашипел от боли, потревожив свои раны. Сжав зубы, Тсукишима повернул голову. В кресле сидел незнакомый Кею человек. Черноволосый, растрепанный, темноглазый и явно высокий, если судить по длине ног, – Тсукишима никогда не видел его в городе. «Торговец?» - предположил он, пристально разглядывая мужчину. - Завтра снова в море, ледяные ветры будут обнимать… Незнакомец продолжал напевать себе под нос, перекатывая по костяшкам пальцев серебряную монетку. Кей невольно засмотрелся на эти нехитрые движения. Брат тоже любил так развлекаться, но этот мужчина действовал более плавно, будто ласково гладил кусочек серебра. Засмотревшись, Тсукишима не заметил, как мужчина прекратил петь. - Проснулся, - чужой голос первым нарушил тишину. Кей снова вздрогнул и поднял глаза к лицу незваного гостя. Незнакомец спрятал монетку и вдруг улыбнулся, обнажая крепкие зубы. Подойдя к кровати Кея, он присел на корточки, и их лица теперь были на одном уровне. От незнакомца пахло железом, ромом и горькими травами. Тсукишима разглядел несколько шрамов – три тонких и бледных на скуле и один на подбородке, явно свежий. Левая бровь была поделена на две неравные половины, и Кей приметил там еще один шрам – совсем крошечный. Мужчина, в свою очередь, тоже рассматривал Тсукишиму. Тому внезапно стало неловко под этим взглядом, и он заговорил: - Это ты забрал меня с утеса? - Я, - кивнул мужчина. – Меня зовут Куроо. Прости, я не нашел у тебя, чем обработать ожоги, поэтому использовал свою мазь. Еще у тебя синяки по всему телу… - Как ты нашел мой дом? – перебил его Кей. - Пока я тебя нес, мне навстречу попался парень с веснушками, - Куроо постучал указательным пальцем по переносице. – Он показал дорогу. Сначала топтался здесь, но он так плохо выглядел, что я отправил его домой. - И он тебя послушал? – Тсукишима недоверчиво вскинул брови. Про себя он радовался, что Ямагучи в порядке. «По крайней мере, он живой». - Я умею убеждать людей, - прищурился Куроо, и у Кея все вдруг сжалось внутри. Они оба замолчали. Тсукишима смотрел в потолок, а Куроо – на Тсукишиму. Взгляд темных глаз скользил по светлым волосам, красным пятнам на плечах, по мелким чешуйкам на скулах и чуть заостренных ушах. Рубашку Куроо с него снял, и ему были отлично видны выступающие ребра и впалый живот. Этот взгляд был почти ощутим, он почему-то волновал Кея, заставляя нервничать. Тихий перезвон колокольчиков разбавлял повисшую в доме тишину. - Не скажешь мне свое имя? – нарушил молчание Куроо. Кей на пару мгновений замешкался, а затем коротко выдохнул. - Тсукишима, - ответил он, все еще глядя в потолок. - Кто ты такой, Тсукишима? За что тебя привязали там, на утесе? Пальцы с огрубевшими подушечками ухватили Тсукишиму за подбородок, заставив опустить голову. Не сдержавшись, Куроо провел кончиками пальцев по чешуе на лице. Она была холодная и гладкая. Кей ощутил непонятную дрожь во всем теле и тут же отстранился. Горький травяной запах стал еще сильней. По беззвучной просьбе Куроо помог ему сесть, подложил подушку под спину, и сам опустился на противоположный край кровати, приготовившись слушать. Он был похож на ребенка, которому пообещали рассказать сказку. Кей еле сдержал смешок, рвущийся наружу. - Скажи, ты ведь не местный? Куроо кивнул. - А ты разве не знал, куда направляешься? Что за место – этот остров? - Здесь добывают лучший в стране жемчуг, это все знают. А еще… - Еще? - Я слышал, что здесь можно купить очень редкий вид жемчуга – Слезы моря, - глаза у Куроо загорелись. – Говорят, если у тебя будет такой камешек, то можешь ни шторма, ни штиля в море не бояться – морской бог будет хранить тебя от всех бед. Он смотрел на Кея, ожидая, что тот подтвердит или, быть может, опровергнет его слова, но тот молчал, глядя на свои руки. - Это проклятая земля, - он заговорил внезапно, когда Куроо уже собирался его окликнуть. – Боги оставили это место, и теперь здесь живут лишь грешные люди и их алчные демоны, - Кей тихо вздохнул. - Уплыть с острова они не могут, лишь торговцы способны приплывать и покидать эту землю. Перед уходом боги запечатали остров и всех его жителей. Тсукишима сделал вдох и провел пальцами по чешуйкам на скуле. - Постепенно здесь все сходят с ума. Демоны выпивают человеческий разум до последней капли, - Кей снова сложил руки на одеяле, разглядывая ободранные костяшки и треснувшие ногти. - Этой ночью умерли все пять дочерей градоначальника. Он сам убил их в припадке, но решил переложить всю вину на чудовищ, живущих неподалеку. - Чудовищ? – переспросил Куроо. Тсукишима невесело усмехнулся. - Сейчас ты находишься прямо в их логове, - он обвел взглядом их с братом скромное жилище. Куроо пристально смотрел на него, а затем громко рассмеялся, откидываясь назад и едва не падая с кровати. - Знаешь, я за свою жизнь повидал много всяких чудовищ и страхолюдин, - проговорил он сквозь отступающий смех, - и могу тебя заверить, что ты не входишь даже в двадцатку самых страшных. Пару раз удивленно моргнув, Тсукишима тоже засмеялся: едва слышно и прикрывая рот рукой. - Рад это слышать, - произнес он. Кровать едва слышно скрипнула. Куроо пересел поближе, комкая под собой одеяло и стягивая простынь. - Так кто же ты такой? – тихо спросил он, заглядывая в янтарные глаза Тсукишимы. – Расскажешь? Кей плотно сжал губы, не находя в себе сил пошевелиться и хотя бы отвернуться. Темный взгляд выбивал его из привычной колеи, сея хаос и смуту в голове и в душе. Разум кричал, что необходимо спровадить Куроо как можно быстрей, но сердце, внезапно обретшее голос, твердило иное. Все было слишком странно. Слишком ново для Кея. За окном с ветки вспорхнула птица и зашумела листва. Странное оцепенение спало с Кея, и он все же отвернулся, разрывая зрительный контакт с Куроо. Только сейчас он заметил, что уже почти стемнело. Откинув одеяло, Кей неуклюже поднялся. Он бы непременно свалился на пол, если бы Куроо осторожно не подхватил его за пояс. Тело опять отреагировало дрожью, когда сильные и теплые руки коснулись его. «Надо торопиться. Брат скоро вернется». Открыв ящик прикроватной тумбочки, Кей из-под груды бумаг вытащил маленький сверток из темной бархатной ткани, перевязанный серебристым шнуром. Тсукишима на секунду стиснул сверток в ладони, прижав его к груди, а затем, повернувшись, протянул Куроо. - Вот, возьми. Это моя благодарность за спасение, - произнес он. - Нет, не стоит… - попытался отказаться Куроо. Тогда Кей сам взял его за руку и вложил сверток в ладонь, сжимая пальцы. - Возьми. Теперь тебе надо уйти, - Тсукишима несильно толкнул Куроо в плечо. Последние слова четырьмя острыми лезвиями полоснули по сердцу. - Почему? - Просто уходи. Если тебе негде остановиться, то можешь пойти к Ямагучи. Его родители держат трактир, там должны быть свободные комнаты. Только прошу, не говори никому обо мне. Ты ничего не знаешь и ничего не видел. И уплывай с острова как можно скорее. Куроо хотел сказать что-то, но Кей снова толкнул его в плечо и отступил на шаг, упираясь поясницей в тумбочку. Подхватив свой плащ и дорожный мешок, мужчина направился к двери, но остановился, ухватившись за железную ручку. Куроо резко развернулся, сделал несколько шагов и снова оказался рядом с Кеем. - Я смогу тебя еще раз увидеть? – негромко спросил он. Чужая рука осторожно взяла Кея за запястье. Грубоватые пальцы поглаживали тонкую кожу, спускаясь вниз, пока не коснулись пальцев Тсукишимы – тонких и холодных. Тсукишиме показалось, что его снова обожгло солнце – так сильно вспыхнули его щеки. - Я… не знаю, - пробормотал он, опуская голову. Он не поднял глаза, когда легкий поцелуй коснулся его щеки. Не поднял он их, когда скрипнул порог и захлопнулась дверь. Прижав ладонь к груди, Тсукишима осел на пол, не чувствуя боли от потревоженных ожогов. Сердце почему-то билось так быстро, словно хотело вырваться наружу из костяной клетки ребер. Его лицо горело, а дыхание сбилось и стало тяжелым. Тсукишима не понимал, что с ним происходит, но все это было приятно до острой боли в груди. Кей не видел, как, сделав несколько шагов от дома, Куроо остановился и вытащил из кармана бархатный сверток. Развязав шнур и раздвинув мягкую ткань, Куроо увидел что-то маленькое и блестящее на темном бархате. Мужчина поднес ладонь к глазам, и от удивления у него перехватило дыхание. В руке у него был жемчужный шарик, мягко отливающий перламутром. Если всмотреться, то можно было увидеть лазурные блики на его боках и крошечные серебристые искры. Куроо понял, что это, и внутри стало горячо и тесно. Слеза моря мирно покоилась у Куроо на ладони. *** Кей вздрогнул, когда дверь снова открылась, впуская в дом прохладный воздух и вечернюю сырость. На пол упал мешок, заполненный жемчугом, и Тсукишима ощутил пряный запах водорослей и морской соли. - Почему так темно? - раздался усталый голос Акитеру. Тсукишима поспешно опустил голову, пряча лицо. Сбоку прошуршали шаги, скрипнул стол, а затем комнату озарил свет трех свечей. - Кей, не сиди на полу, а то замер… - взгляд таких же янтарных глаз скользнул по обожженным плечам. - Кей, что случилось?! От брата невозможно было что-то спрятать. Он упал перед Кеем на колени, за подбородок поднимая его голову и разглядывая лицо. Затем развел в стороны его руки, принимаясь рассматривать синяки и ожоги на груди. В глазах у него беспокойство мешалось с ужасом и гневом. Кей попытался отстранить его руку, говоря, что все нормально, но Акитеру его не слушал. Усадив брата на кровать, он торопливо заметался по комнате, смешивая сухие травы с мазями и подогревая их над огнем свечей. Откинувшись на подушку Кей наблюдал за ним из-под полуопущенных век. Он никогда не скажет об этом Акитеру, но, когда тот уходит на три дня в море, Тсукишиме кажется, что его нет дома три месяца. И каждый раз он боится, что брат не вернется, что морской отец внезапно вернется и заберет его с собой навсегда. Заберет без него. Акитеру осторожно смазывал ожоги брата, стараясь не причинять ему боли. Закончив наносить мазь на плечи, он, на мгновение задумавшись, провел пальцем по ряду чешуек, тянущихся вдоль позвоночника. У Кея они были светлее, чем у него самого. - Когда это случилось? – Акитеру смазывал ожоги на ногах брата, положив их себе на колени. – Как только я ушел? - Нет, сегодня после полуночи, - Кей следил за мерными движениями рук Акитеру. – Ворвались сюда и утащили меня. Я был привязан к столбу на утесе. Акитеру закусил губу, глядя на ожоги на бледной коже. - Тебе кто-то помог сбежать? Ямагучи? – он снова принялся аккуратно растирать мазь. Кей не был уверен, что брату стоит знать правду. Почему-то ему не хотелось, чтобы Акитеру знал про Куроо. Ему хотелось оставить его в своей памяти лишь для себя, не деля ни с кем. - Они могут прийти опять, если узнают, что я жив, - перевел он тему. Акитеру замер, сжимая пальцы на лодыжке Кея. - Если узнает отец… - Не сообщай ему, - Тсукишима-младший подался вперед и положил ладонь брату на плечо. – Он сильно разгневается… - Он все равно узнает. Море вокруг нас, не забывай об этом. Кей опустил руку и откинулся обратно на подушку. - Он убьет их всех до единого. Ему стало страшно от собственных слов. В мыслях мелькнул нелепый и добрый Ямагучи, а следом за ним - Куроо, который его спас и которому он отдал свою Слезу моря. - Мама бы тоже этого не хотела, - Акитеру сказал это очень тихо, но Кей все равно услышал. Глаза предательски защипало. – Мы ведь обещали ей жить спокойной, обычной жизнью. И не тревожить отца. Акитеру закончил обрабатывать ожоги Кея. Убрав мазь и вымыв руки, он укрыл брата одеялом и присел на край кровати. Теплая ладонь погладила Кея по волосам. - Прекрати, - пробормотал Кей, мотнув головой. Запах мазей и легкие движения братской ладони его убаюкивали. Тсукишима-старший едва заметно улыбнулся. Положив ладонь на щеку брата, он погладил покрасневшую кожу большим пальцем. Кей тихо вздохнул – он уже спал. - Морской конек снова плывет в далеком синем море. В твоих сладких снах, - негромко пропел Акитеру, снова поглаживая брата по волосам. Всколыхнув занавески, в дом проник прохладный ветер, принеся с собой запах мокрых камней. Пламя свечей дрогнуло, и один из трех огоньков погас. Ветер легко коснулся волос Акитеру, мазнул по лицу Кея, затем сквозняком пробежал по полу и выскользнул через щель между порогом и дверью. На секунду прикрыв глаза, Акитеру провел по волосам Кея в последний раз и поднялся с кровати. Со стола он взял свечи и задул их пламя. Тонкая вуаль дыма какое-то время висела в воздухе, а затем растаяла в ночной тишине дома, погрузившегося в сон. *** Волны с шумом набегали на песчаный берег и тут же с тихим плеском откатывались назад. Соленая вода ласкала ноги, и Кей думал, что вряд ли когда-то испытывал что-либо более приятное. Он присел, погружая руки в мокрый песок, позволяя песчинкам забиться между пальцами и под ногти. Вода лизнула его по запястьям и снова, словно змея, отползла назад. Громкое фырканье заставило Тсукишиму поднять голову. Две белоснежные лошади стояли перед ним, сверкая сбруей из серебра и драгоценных камней. Кей торопливо выпрямился, стряхнул с ладоней налипший песок и подошел ближе. Лошади внимательно следили за ним, переступая с ноги на ногу. Протянув руку, Тсукишима коснулся гривы одной из них. Легкая и нежная, словно морская пена, грива струилась по сильной шее, спускаясь едва ли не до самых лошадиных ног. Кей с наслаждением перебирал ее, другой рукой лаская лошадь по спине. Прекрасные создания были впряжены в повозку, доверху загруженную жемчугом, который сиял, словно звезды на небе. Его было так много, что Тсукишима удивился, как лошади могут везти такую тяжесть. Внезапно лошади забили хвостами и громко заржали. Одна из них, толкнув Тсукишиму грудью, встала на дыбы и резко опустилась вниз. Из-под копыт полетели соленые брызги, смешанные с песком. Сбитый с ног Кей упал, с ужасом глядя, как беснуются лошади. Заметавшись, они опрокинули повозку, и жемчужные шарики покатились вниз, утопая в песке. Земля под Тсукишимой задрожала, а море словно закипело. Волны с каждым разом становились все выше. С мерзким чавканьем песок засасывал в свои недра повозку и лошадей вместе с ней. Тсукишима попытался встать, но волны каждый раз сбивали его с ног, а хлюпающий песок затягивал и его. Сквозь стену брызг Кей с трудом разглядел змеиное тело, выныривающее из волн. С замирающим сердцем он попытался что-то крикнуть, но его голос потонул в грохоте волн, накрывших его с головой и утянувших за собой в морскую пучину. В мириадах пузырьков вокруг себя Тсукишима видел лицо матери, Акитеру и Куроо. Они все улыбались ему, а вода увлекала его все глубже в бездну. В морской пене мелькнули перепончатые плавники, взметнувшие новый фонтан брызг. *** Тсукишима резко сел в кровати, чувствуя, как по лицу градом стекает пот. Руки его подрагивали, а в ушах все еще грохотало море и стояло отчаянное ржание лошадей. Тяжело сглотнув, Тсукишима взял с тумбочки стакан воды, заботливо оставленный братом. Унять дрожь в руках никак не получалось, поэтому Кей едва не расплескал половину содержимого стакана на себя. Тихий стук отвлек его и заставил повернуться к окну. Крупные дождевые капли били по стеклу, длинными ручейками стекая вниз. Снаружи стало светлей, но все же тучи заслоняли лазурное небо и не давали пробиться солнечному свету. - Кей, ты в порядке? – кровать скрипнула под весом Акитеру, присевшего рядом с братом. Его ладони коснулись щек Кея, стирая капли пота. Тсукишима-младший не успел ему ответить. Стены дома задрожали, с полок посыпалась посуда, а с потолка упали пучки трав. Даже в их доме, запрятанном среди холмов и деревьев, было слышно, как загремело море, и воздух наполнился горьким запахом соли. Стакан выпал из рук Кея, и вся вода впиталась в одеяло. Оба брата вскочили с кровати, с трудом держась на ногах из-за тряски. - Отец узнал! – крикнул Кей, хватая со стула свою одежду. Акитеру молча кивнул. Он тоже видел сон ночью. Им с братом часто снились одни сны на двоих. - Нам нужно уходить. Выйдем к морю, он заберет нас там, - твердо сказал Акитеру. - Сначала я найду Ямагучи и… - Кей запнулся. Улыбающееся лицо Куроо само всплыло в его памяти. - Ты не сможешь ему помочь. Идем к морю, - Акитеру схватил брата за руку, но тот вывернулся из хватки и отскочил в сторону. Покачнувшийся шкаф рухнул на пол, едва не зацепив Кея. Он успел увернуться, но ударился бедром о стол. - Нет, - прошипел он, потирая бедро. - Я найду его, а потом мы придем к тебе. - Они все умрут, Кей! Он не пожалеет их! Никого! Крики Акитеру остались позади. Тсукишима выбежал из дома и, превозмогая боль от ожогов, побежал в сторону города. Дождь холодными струями хлестал по лицу. Земля под ногами тряслась, ходила ходуном и трескалась. Деревья с треском ломались и падали. С холмов скатывались камни. Тсукишима видел животных, в страхе выбегающих из леса. Некоторые проваливались в образовавшиеся трещины. Им некуда было бежать. Кругом было лишь море. В городе творился хаос. Все бегали, плакали и кричали до хрипоты. Кто-то даже дрался, разбивая в кровь кулаки и лица. Маленькие дети, промокшие потерявшие в толпе родителей, стояли у стен домов, и слезы страха стекали по их щекам. К ним подходили, что-то кричали и потом уводили, хотя были и те, кто с воплями и слезами отказывались идти и звали маму. Оглушительно лаяли собаки и ржали лошади. Дороги трескались и проваливались под ногами. Со скрипом рушились крыши домов. Тсукишиме казалось, что он попал в ад. Кто-то вдруг схватил его за воротник и с силой дернул назад. Тсукишима покачнулся и едва не упал. - Это ты! – закричал ему в лицо градоначальник, брызжа слюной. – Почему ты не сдох?! Почему солнце не сожгло тебя?! Это ты виноват! Ты виноват! Грузный мужчина занес руку для удара, но Тсукишима первым ударил его в колено, извернулся и вырвался из медвежьего захвата. Осевший на землю мужчина что-то кричал ему вслед, но Кей не разбирал его слов. Грохот волн становился все сильней, а сами они – выше. Они врезались в скалы, и остров сотрясался до самого основания. Пологая часть острова уже скрылась под водой. На поверхности плавали обломки деревьев. Выбежав на знакомую улицу, Тсукишима кое-как пробился сквозь толпу людей и оказался у трактира семьи Ямагучи. Внутри царила разруха – перевернутые столы и стулья, битая посуда и упавшие картины. Тсукишима позвал друга, но ему никто не ответил. Тогда он позвал Куроо – и снова тишина в ответ. Снова оказавшись на улице, Тсукишима попытался решить, куда ему бежать дальше и где искать друга и своего вчерашнего спасителя. Кей завернул за угол и побежал в сторону пристани, где стояли на якоре торговые корабли. Торговцы должны были отплыть только сегодня, забив трюмы жемчугом. «Не самый лучший день для начала путешествия», - подумал Тсукишима, проталкиваясь в толпе обезумевших жителей. Его хватали за руки, цеплялись за одежду, мешали идти. Тсукишима оглядывался по сторонам, пытаясь среди чужих лиц найти знакомые. Пару раз его чуть не сбили с ног, но Кей продолжал упрямо продвигаться вперед. Где-то за спиной прокричали, что вода уже у границ города. Оказавшись на пристани, Тсукишима обнаружил, все три корабля уже заполнены и мест всем не хватало. Кто-то пытался уплыть на лодке, но волны были слишком высокими и сметали лодчонки вместе с их пассажирами. Крики и плач на пристани были еще громче. Тсукишима покачнулся и схватился рукой за стену. Виски вдруг сдавило пульсирующей болью, и Кею будто стало тесно в собственном теле. Сквозь гомон голосов и шум волн он вдруг услышал голос, зовущий его по истинному имени. Мать дала им с братом простые, человеческие, имена, чтобы они хотя бы так не сильно отличались от местной детворы. Их истинные имена дал им отец, и сейчас его голос звал Тсукишиму. Сквозь внезапно выступившие слезы Кей увидел, как колоссальных размеров волна движется на остров. Не было сомнений, что под собой она похоронит всех, унеся сотню жизней в морские глубины. Держась за стену, он сделал еще пару шагов, но давление на голову было слишком сильным, и Кей осел на землю. Из носа пошла кровь, а сердце забилось, как бешенное. С трудом дыша, Тсукишима мутным взглядом смотрел на приближающуюся волну, не слыша криков вокруг. В ушах у него был только один голос. На секунду ему показалось, что в бушующем море мелькнул гигантский змеиный хвост. Когда огромная волна накрыла город, перед глазами у Тсукишимы потемнело. Голос, чужие крики, треск ломающихся кораблей резко стихли, остался лишь шум морских волн. Его завертело и швырнуло в сторону, что-то больно ударило его в спину. Вода вокруг пенилась и вибрировала. Остров постепенно уходил под воду. Сделав рывок, Тсукишима остановил свое кружение в толще воды. Опустив голову, он увидел, что ноги привычно трансформировались в змеиный хвост. Теперь плыть было значительно легче. В вибрациях воды Тсукишима снова различил свое имя. На этот раз его звал Акитеру. Минуя тела утонувших людей, обломки домов и кораблей, Тсукишима устремился вперед. Он безошибочно различил силуэт Акитеру в помутневшей воде и подплыл к нему. Брат указал пальцем наверх. Кей вскинул голову и увидел деревянную доску, за которую кто-то уцепился. «Ямагучи жив», - прозвучал в голове голос Акитеру. Кей благодарно кивнул. Вдруг в сердце больно кольнуло, заставив Тсукишиму согнуться пополам. Акитеру бросился к брату, но тот оттолкнул его и поплыл прочь. Акитеру звал его, но Кей не слушал. Он метался от тела к телу, пытаясь найти того, кто был ему нужен. Тел было много, на мертвых лицах их застыли страх и обреченность. Слеза моря, оказавшись в воде, ожила и звала его, но голос ее был слаб, и Кей чувствовал, как ледяными пальцами паника сжимает его сердце. И все же он нашел его. Куроо медленно опускался на дно. Тсукишима бросился к нему, обхватил за пояс и так быстро, как только мог, устремился к поверхности. Холодный воздух обжег легкие, когда Тсукишима вынырнул из воды. С трудом сдерживая судорожный кашель, Кей схватил Куроо за плечи и встряхнул. - Куроо! Куроо, очнись! – прохрипел он. – Ну же, очнись! Темноволосая голова безвольно моталась из стороны в сторону. Кей прижался ухом к чужой груди, пытаясь различить стук сердца. Слышен был лишь шум моря, забравшего себе жертву в сотню грешных человеческих душ. Внутри у Кея разрасталась ледяная пустота, глубоко пуская свои корни. Слезы набежали на глаза, и Тсукишима всхлипнул, приложив руку к груди Куроо. Под ладонью ощутилось что-то твердое. Не сдерживая слез, Тсукишима вытащил из нагрудного кармана промокший сверток с жемчужиной. Слеза моря тускло сияла у него на ладони, перепачканная в крови. Должно быть, Куроо задело обломком корабля. «Морской бог будет хранить тебя от всех бед», - вспомнил он слова Куроо и сжал жемчужину в кулаке. Тсукишима в легенды не верил, но верил в своего Бога. Зажав губами окровавленную жемчужину, Кей обнял Куроо за шею и прикоснулся к его холодным губам. Змеиный хвост перестал шевелиться, и они оба медленно погрузились в воду. Тсукишима чувствовал, как нагревается жемчужина. Спустя секунду она исчезла, осев соленой пылью на языке. Кей шептал в губы молитву, обращенную лишь к одному Богу. Тому, чьи змеиные глаза смотрели на него прямо сейчас сквозь толщу воды. Огромный змей окружил их с Куроо, закручивая кольцами свое гладкое тело. Украшенная рогами и острыми шипами голова приблизилась к Тсукишиме, и Кей, оторвавшись от Куроо, поклонился. Змей внушал ужас и страх, его мощь давила, но на Кея он смотрел так же, как на него с братом смотрела мать. Она всегда рассказывала, что отец их самый сильный в мире и самый добрый. И что когда-нибудь он заберет их с собой, если они будут хорошо себя вести и делать добрые дела. «Идем со мной, сын мой». Вода вокруг них с Куроо потеплела, и сотни пузырьков окружили их со всех сторон. Тсукишима испуганно сжал Куроо в объятиях, но снова поймав взгляд змея, он успокоился и едва заметно улыбнулся. Протянув руку, он коснулся змеиного носа, и память его тут же захлестнули чужие воспоминания: о проклятом острове, земной девушке, двух мальчишках и теплой любви. «Я иду с тобой, отец». Кокон из пузырьков уплотнился, а вода вокруг закипела. Дернув головой, змей издал гулкий рев, хлестнул хвостом, и кокон рассеялся. Два морских конька зависли в толще воды, переплетясь хвостами и соприкоснувшись головами. Один из них был золотистого цвета, напоминающий блик солнца на воде, а второй – черный с белыми плавниками. Даже течение не могло разлучить их друг с другом. Третий морской конек, такой же золотистый, уже спешил к ним. За ним, торопливо шевеля плавниками, плыла рыбка-клоун. Морской змей развернул кольца своего тела, всколыхнув воду, и поплыл прочь. Он вернулся на это проклятое место второй раз за свою долгую вечность. В первый раз здесь он подарил жизнь, во второй – забирает эту жизнь с собой в морскую пучину. Море зализывало место, где недавно был остров. Оно постепенно успокаивалось – его дети возвращались домой.