Я сохраню

- И куда ты теперь? - Куда? Домой. Нужно разобрать вещи, купить продуктов, да много чего. - Мне жаль, Мэд. - А мне нет. Правда. Не переживай за меня, Лори, все будет хорошо. Я выгребу. Забыла, у меня девять жизней! - Все еще? - Эх… Теперь уже, наверное, нет. Две как минимум он у меня забрал… Иногда ощущение приближения каких-то событий витает в воздухе. Они должны случиться, неизвестно когда, но должны. Потому что слово уже сказано, взгляд брошен, молчание затянуто. Обычные действия с каким-то слабо заметным отклонением от нормы. Это причина, следствие не заставить себя ждать. Механизм запущен, и начатое действие обязательно будет доведено до логического финала. Необратимая реакция. Лора знала, что должно случиться. И когда, определитель номера выдал домашний номер ее подруги Мэд, все стало ясно. Действие не может висеть в пространстве. Оно завершилось. Мэд вернулась домой. Перевезла вещи и, захлопнув дверь, так что стекла задрожали, оставила прошлое на лестнице. У прошлого были серые глаза и невозможный характер. Мэд назвала это хирургическим вмешательством. Болезнь нужно ликвидировать пока она не пустила метастазы во все жизненно важные органы. Без наркоза. На живую. Чтобы сохранить в памяти эту боль. Стать умнее на будущее. Будут слезы после второй бутылки вина. Разговоры на кухне Лоры. Пустые сигаретные пачки и все встанет на свои места. Как будто ничего не было. Хотя, разве можно так считать? Нет, Мэд пожалеет о своем решении еще не раз. И пусть она в этом никогда не признается, Лора это почувствует. Резкость и необузданность темперамента свойственная Мэд была ей в чем-то чужда, но боль чувствуют все, независимо одобряешь ты поведение того, кому ее причиняют или нет. Тем более, когда это близкое тебе существо, пусть совершенно непредсказуемое, но близкое. Истерики по телефону, потом утренние извинения и обещания, что это больше не повториться, уверения, что все хорошо-прекрасно-замечательно и молчание, которое будет красноречивее любых слов. И хорошо, что все это будет. Одиночество, каким бы порой оно не казалось привлекательным человеку не свойственно. Самый страшный кошмар – это когда тебе плохо и в твоем телефоне нет ни одного номера, на который ты мог бы позвонить и проскулить: «Мне плохо… Помоги…». Держа в одной руке трубку в другой сигарету, Лора смотрела на улицу. Она никогда не курила в квартире. Терпеть не могла запах табака въевшийся в мебель и шторы. Наверное, пойдет дождь… Небо нахмурилось тучами, как обиженный ребенок, который вот-вот расплачется. Затушив сигарету, Лора вернулась в квартиру и, положив трубку на место, вышла на площадку. Она купила сразу две квартиры на одном этаже. В одной жила сама, в другой ее «дети» - ее картины. Там была ее студия. Отец оставил ей достаточно денег, чтобы жизнь не омрачалась такой проблемой как поиск жилья или нехватка средств на новую машину. Мать она почти не помнила. Она умерла так давно. В памяти остался только светлый, мягкий образ. Дед говорил, что от нее Лоре достался ее спокойный характер, а от отца – талант. Воспоминание из детства… Туманные, но такие приятные и теплые. Девочка в розовом платьице с длинными темными локонами на маленьком стульчике. В руке яркий фломастер. Она старательно выводит на бумаге лучи солнца, причудливые цветы и птиц, которых нет в природе. Но это же не важно. Потому что эти птицы, цветы и подмигивающее солнце есть в ее собственном мире. Мире, который видит только она одна. Мире, который она рисует. Маленькая ручка, сжимающая фломастер – ключ в ее мирок. И голос отца рядом: - Моя девочка будет великой художницей. Обязательно. Я не смог воплотить свои мечты в жизнь… Но… папа работал всю жизнь, чтобы у моей принцессы было все, чтобы раскрыть себя… Я никогда не буду жалеть о том, что не успел сделать… ты - моя самая главная мечта, принцесса… Отец сдержал слово. Он оставил Лоре все свое состояние, вложенное в недвижимость и ценные бумаги. Учитывая ежегодно растущую стоимость земли в Европе, недвижимость была просто золотой жилой и Лора не нуждалась ни в чем. Она могла посвятить себя тому, чем жила – живописи, продавая картины для удовольствия, теща свое самолюбие, а не для того чтобы заработать на жилье и одежду. Ее отец женился во второй раз. Мачеха была прекрасной женщиной, совсем не похожей на персонажа диких и садистских сказок братьев Гримм. С ее появлением в жизни Лоры добавился еще один человек – сводный брат. Он был старше Лоры на шесть лет и к тому моменту, когда она подросла, чтобы воспринимать его как родственника, он уже учился в колледже и не жил с ними. Потом их постигло общее горе - родители погибли в автокатастрофе. Брат. Раф. Красавец и умница. Не смотря на то, что кровными родственниками они не были, Лора всегда считала его братом. Раф, милый добрый Раф, большой плюшевый медведь с очаровательной улыбкой и светлым открытым взглядом. Когда они гуляли вместе, все одногруппницы из ее университета зеленели от зависти. Еще бы, высокий, сложенный как бог, веселый, остроумный. Он просто не мог быть незаметным, потому что родился для восхищенных женских взглядов и явных нескрываемых страстных вздохов. Видя все это, Лора шутила, что иногда жалеет, что он ее брат, хотя, честно говоря, не вкладывала в это так уж много истинного смысла. Лучший друг и единственный родственник, оставшийся после смерти деда три года назад. Родственников матери она не знала совсем, они ее не искали, поэтому Лора тоже не стремилась копаться в корнях своего генеалогического древа. Он всегда ее понимал, поддерживал в нужный момент, он просто был и это было здорово, знать, что ты не одна в этом мире. По завещанию отца Лоре отошли все средства, вложенные и свободные, Рафу большой загородный дом, который они купили вместе с мачехой. Но их дед был человеком не простым. Взять хотя бы то, что настоящее имя Лоры было Валерия Августа. Сочетание получилось довольно впечатляющим – Валерия Августа Штайн. У деда явно была мания величия, потому что именно он ее так назвал. Иногда, злясь на свое пафосное имя, да еще в сочетании с такой фамилией, когда ее подкалывали одноклассники, Лора ворчала: - Валерия Августа! Только Фредерики не хватает! Тоже мне принцесса Ангальтцерпская! В итоге, сократив свое шикарное имя, она стала просто Лорой. Или Лори, для близких друзей, таких как Мэд. Свое завещание дед составил тоже довольно оригинально. Рафа он тоже считал своим внуком, поэтому ему были доверены пакеты акций двух компаний, которые основал дед за свою не короткую и весьма активную жизнь. Раф мужчина, делами в семье Штайн всегда занимались мужчины. Дед был откровенно рад, что у него был наследник. Но все же большая часть состояния была завещана Лоре. Но! С одним условием, что все эти деньги Валерия августа получит только, когда выйдет замуж. Зная характер своей любимой внучки, дед безуспешно пытался подобрать ей подходящую, по его мнению, партию. Лора смеялась над его усилиями и называла их дворянскими анахронизмами. Замуж она не собиралась, по крайней мере, пока сама этого не захочет. Дед с тоской понимал, что к тому моменту. Когда Лора может этого захотеть его на свете не будет. Нет, он не обделил ее ничем. Просто оставил молчаливый укор в том, что она не подчинилась его воле. Не порадовала старика слезами на свадьбе маленькой малышки Валери. Лора наслаждалась жизнью, не вспоминая о завещании деда. Зачем? У нее было все, возможно, когда-нибудь она встретит человека, который сможет завоевать ее внимание. Желающих взять эту неприступную крепость осознания собственной исключительности и неординарности было много. Но что они могли предложить женщине двадцати шести лет знающей три языка, имеющей награду Британской Королевской Академии Живописи? Этому эталону вкуса, стиля, такта и женственности? Чем они могли ее поразить? Потому что только в этом случае, Лора Штайн могла бы взглянуть на них как на живые существа, на актеров с текстом, а не серых статистов огромного театра под названием Жизнь. Лора наслаждалась жизнью, не спеша с глобальными решениями. Путешествуя, знакомясь с новыми людьми. С «братьями по разуму» - художниками, она тусовалась редко. Одна - две творческие личности – это еще, куда ни шло, но когда концентрация таких личностей превышает количество более десяти особей на одну единицу территории – это превращается в катастрофу. Не обладая склочным характером, в этом террариуме единомышленников в лучшем случае будет просто неуютно, в худшем невыносимо. Ей больше нравилось общество музыкантов. Они такие же психи, повернутые на своем «боге» из семи нот, только отклонения у них немного другие. Они живее и ярче. И в этом все дело. Иногда, Раф таскал ее на какие-то официальные приемы. Крупный бизнес – сфера больших денег и амбиций. На приемы принято приходить с дамой. Его дамой была Лора. Она просто не могла не притягивать восхищенных взглядов и, это очень льстило Рафу. Его спутница всегда была самым красивым и эффектным событием любого приема. На одном из таких сборищ. За бокалом шампанского Раф спросил, почему у его сестры такой задумчивый взгляд. - Уж не влюбилась ли моя девочка? Смотри, я начну ревновать. - О нет! Такого страшного явления как твоя ревность я не переживу! – рассмеялась Лора в ответ. Раф любил кидать такие двусмысленные замечания, но оба они понимали, что друг для друга не могут быть больше чем брат и сестра. Мэд иногда говорила, что у Лоры с Рафом были бы обалденно красивые дети. Лора смеялась в ответ и спрашивала, а почему бы, ее подруге не проверить, какие бы получились дети у нее и Рафа? На что Мэд вздыхала: - Он меня в упор не замечает. - Черт! Вот косяк! Тогда мой брат – слепоглухонемой инвалид! На самом деле это было хорошо, что все именно так. Если бы Раф и решил жениться, то выбрал бы любовь с будущим. А у Мэд с ее талантом за душой не было ни гроша. Да. Хорошо, что все так. У Мэд был редкостный талант влюбляться не в тех мужчин.