Вознаграждение

Это забавно. Он знал Данте всего лишь каких-то несколько месяцев, но, казалось, что между ними уже давно установилась невидимая прочная связь, которой у него ещё ни с кем не было. Леон не мог описать это словами. Кеннеди просто чувствовал, что понимает охотника на демонов на каком-то метафизическом уровне, но в то же время ощущал себя крайне глупо. Это чувство разительно отличалось от того, что он когда-то испытывал к Аде. Оно было сильнее? Трудно сказать. И это его в какой-то степени пугало. В любом случае Леон был благодарен Данте за то, что тот позволил ему остаться с ним. Теперь ему было намного проще добираться до нужного места на машине и не приходилось брать по нескольку раз на неделе вертолёт, чтобы летать туда и сюда, да и Кеннеди не чувствовал себя здесь так одиноко, как в гостиничном номере, хотя с сыном Спарды не всегда легко разговаривать. Да это и не имело значения, ведь они не так уж и часто болтали о чём-то, просто ощущать присутствие Данте рядом… Что ж, это что-то значило для него. Их жизни были такими разными, но и в то же время очень похожими. Каждый день Леон видел то, с чем другие люди никогда не сталкивались в жизни и не могли себе даже представить, не говоря уже о том, чтобы понять, и он был уверен, что и у Данте было всё точно так же. Порой, когда агент видел заражённых, бегущих за свежей кровью, разрушенные семьи или ещё что-то в этом роде, то невольно задумывался, насколько их с охотником мысли совпадали в такие моменты, когда сын Спарды тоже видел нечто подобное. Но было сложно судить об этом, учитывая то, что Данте всегда вёл себя непринуждённо и прохладно по отношению ко всему. Возможно, всё это даже не имело для него большого значения. Некоторые дни были тяжелее других. Леон уже довольно хорошо привык справляться с этим, но порой усталость и слёзы всё-таки прорывались наружу. Двери в агентство «Даже дьявол может плакать» распахнулись от мощного пинка, заставив Кеннеди подпрыгнуть от неожиданности. Нет, к счастью, на миссии обошлось без переломов, да и добрался он в целости и сохранности, вот только царапины на лице и руках, слёзы на футболке и уставшие глаза говорили о многом. Данте прошёл к своему креслу и, закинув ноги на стол, уткнулся в журнал. Всё как обычно. И не отрывая взгляда от какой-то статьи, поинтересовался тоном всезнающего человека: — Что, тяжёлый день, детка? Леон закрыл за ним двери и поплёлся обратно к дивану, падая на него совершенно обессиленным. — Да, можно и так сказать, — ответил он, откинув голову назад и уставившись в потолок. Кеннеди сказал это таким уставшим голосом, что сын Спарды оторвался от разглядывания глянцевых страниц и взглянул на агента с каким-то непонятным выражением на лице. Мужчина выглядел ещё более измотанным, чем обычно. Не говоря ни слова, охотник швырнул журнал на стол, поднялся на ноги и вышел из комнаты. Леон проводил его взглядом, а затем снова вернулся к созерцанию потолка, погружаясь в свои мысли. Сейчас он слишком сильно устал, поэтому даже не стал ломать голову, пытаясь понять, что задумал полудемон, да у него это и не всегда получалось. Пару минут спустя Кеннеди услышал шаги Данте, а затем рядом с ним на кофейном столике появился клубничный десерт, который был сделан не очень аккуратно, но всё равно выглядел аппетитным. Взбитые сливки были положены так высоко, что грозили вот-вот вывалиться из вазочки, а клубники было столько, что агент удивился, как вообще её всю удалось впихнуть туда. — И что это? — поинтересовался Леон, приподнимая бровь. — Вознаграждение за тяжёлую работу, — ответил сын Спарды с ухмылкой. — Эти крошки всегда делают мир чуточку лучше, ты так не думаешь? С этими словами охотник направился к своему столу, а Кеннеди мог поклясться, что ему и правда полегчало. Леон выпрямился и взял в руки ложку, торчащую из вазочки, слегка улыбаясь. Данте был странным парнем и порой вёл себя немного глупо, но это было очень мило. Зачерпнув лакомство и положив его в рот, мужчина какое-то время подержал его там, смакуя. Проглотив, он посмотрел на полудемона, снова скрывшегося за журналом. — А я ведь могу привыкнуть к этому. Ответом ему послужил короткий смешок: — Добро пожаловать в мой мир. Что ж, Леон был очень рад, что он здесь.