Fire and ice

      В его руках она чувствовала себя тепло и в то же время холодно. Его волосы светились, как тлеющие угли в костре. Липкая кровь, которая текла из раны на ее груди была чернильно-черного цвета. Одичалая лежала на его руках, ее голова была откинута назад, каждый вдох причинял боль. Ее глаза холодные, как стекло, заставляли Джона плакать. Он пытался сказать ее имя сквозь онемевшие губы, но ничего не вышло, кроме слабого хныканья. Игритт сделала усилие улыбнуться, но ее тело подвело ее и улыбка превратилась в гримасу. -Ты помнишь пещеру?-спросила она, слова ее были тяжелы, словно кровь, покрывшая ее в головы до пят. Джон вспомнил прошлое: тепло ее кожи, ее нежность, потрескавшиеся губы, воду между ними. Незабываемые вещи. -Тссс... Не говори. -Мы никогда не должны были покидать ту пещеру,-беззащитные слова застали его врасплох, но молодой стюард не мог не согласиться с ними. Там было что-то сильно, магическое, чистое в том времени, проведенном в пещере. Здесь, в реальном мире, все сломалось в конечном итоге, даже у величайших людей бывают провалы, даже самые толстые стены падают. Джон Сноу пожертвовал бы всем в мире, чтобы вернуться в ту пещеру с Игритт, и никто не будет им мешать, расстояния, одежда, слова, кровь. Я твоя и ты мой. Это были слова, обещание, и Джон с каждой секундой чувствовал, что они ускользают. -Мы вернемся, я обещаю,-ложь слетала с языка без сознательной мысли. Он только сейчас понял, что уже потерял Игритт и что мир вокруг рухнул из-за этого. Но он отчаянно цеплялся за этот свет в его черной жизни. Она была свечей во тьме, луной в глубокой ночи. ты мой и я твоя. Краткая мысль пришла к нему в голову, идея, заставляющая его собственный клинок пройти сквозь свою плоть, оставляя малиновую кровь на белой рукоятке меча. Красная, как глаза Призрака... -Ничего ты не знаешь, Джон Сноу,-Игритт посмотрела на него с мягким выражением лица. Первый раз с момента выхода из пещеры она была беззащитна и проявляла нежность, красоту, причиняющую боль. Взгляд ее напоминал печальный взгляд лани, ее великолепные глаза были полны знания. Она видела его таким, каким никто не видел. Она была Игритт и она была свободна.       Джон положил голову ей на грудь и закрыл глаза, чтобы слезы не текли. Когда грудь Игритт перестала подниматься, он посмотрел в звездное ночное небо, сердце горело в агонии. Никто-,подумал он,-тебя может и не вспомнит, кроме меня. Я буду помнить тебя всегда, потому что я твой, а ты моя.