***
Когда она спросила, каково его имя, он улыбнулся и ответил: «Урмар». Она удивилась: имя такое же необычное, как и он сам. Он таинственно заверил, что это редкое восточное имя. С тех пор она как будто растворилась в нем, забыв про все на свете. Сложно было бы перечислить, сколько всего знал Урмар. С ним с легкостью можно было поговорить на любую тему от физики до литературы, от техник живописи до моделей самолетов. Не обремененный ворохом зацикленностей и комплексов, не склонный к занудству, он всегда был галантен, изящен и остроумен. Изредка он рассказывал что-нибудь о своем печальном прошлом, окутанном тайной. Урмар был идеален во всех смыслах. Он все делал складно, никогда не раздражал, и сам не раздражался. Он все время придумывал что-то новое, и с ним невозможно было заскучать. Они всегда были вместе, когда их не разлучали ее учеба или его работа. Она перестала нуждаться в друзьях. И потеряла всякие связи с ними. Осенью она узнала, что беременна. Это было самое счастливое в ее жизни время, полное радужных мечтаний о счастливой дружной семье, о том, сколько прекрасных мгновений будет в будущем. И ничему этому не суждено было сбыться.***
В конце зимы она стала замечать, что Урмар все чаще бывает мрачен. Он сидел с задумчивым видом, с неподвижным взором, устремленным в пространство. На вопросы отвечал коротко, с какой-то грустью в голосе. И никак не удавалось узнать, в чем причина его мрачности. Она волновалась, не находила себе места. В душе поселилось плохое предчувствие, светлые мечты сменились каким-то тяжелым ожиданием и страхом. Она надеялась, что такое поведение возлюбленного вызвано волнением за нее и пройдет потом, но успокоиться не могла. Иногда ей казалось, что Урмар охладел к ней, но тот в последний момент всегда оттаивал, обнимал, говорил что-нибудь ласковое, и ей становилось лучше.***
Наступил апрель. Пятнадцатое число. В тот день предстояло появиться на свет ребенку. Но день для будущей матери начался как обычно, без предчувствий. Урмара, в черном облачении, она застала на кухне, он стоял и смотрел в окно: черный силуэт на фоне серого прямоугольника. Она подошла, взяла его за руку, молча. Он взглянул на нее, слегка улыбнулся. От взгляда этих черных глаз в сердце приятно защемило, так же, как и много месяцев назад. «Рано ты сегодня проснулся… Куда-то собираешься?» — Спросила она шепотом, как будто боялась разбить тишину. Он ответил, что хочет погулять, спрашивал, не пойдет ли с ним она. Она не согласилась, неважно себя чувствовала, да и день слишком серый. Урмар приобнял ее за плечи. «Не расстраивайся, любимая, я скоро вернусь». Легко поцеловал. И тенью ускользнул из квартиры. Она осталась одна. С улицы доносился стук капель зарядившего дождя. Полдень давно остался позади. Она волновалась, Урмара не было уже около трех часов. В то время начались схватки. Надежды на то, что это «ложная тревога» не оправдывались. Боль становилась все невыносимее. Следующие моменты отпечатались в памяти гротескной массой боли и ужаса. Когда она с трудом встала, собираясь самостоятельно вызвать «скорую», раздался долгожданный скрип входной двери. «Урмар! Звони скорее! Вызывай скорую!» — закричала она сбивчиво и взволнованно из комнаты. Возлюбленный взглянул на нее, потом подошел к телефону в коридоре. Снял трубку, нажал кнопки, послушал. Нахмурился, сбросил, опять набрал номер. «Ну что там?!» «Кажется, что-то с телефоном», — ответил он совершенно спокойно и стал вытягивать телефонный провод. Ей тяжело было смотреть на его заторможенные, ленивые движения. Новый приступ боли заставил ее скрючиться и привалиться к стене. «Урмар! Мне страшно! Сделай скорее что-нибудь!» Из коридора раздался тихий голос, который вызвал еще больший ужас: «Телефонный провод порвался». На глазах у женщины выступили слезы. Она чувствовала, что все идет не так, все как-то странно. «Я что-нибудь придумаю» — снова раздался голос Урмара. Она собралась с силами, вышла в коридор и увидела спину. Урмар взглянул на нее, в последний раз, только когда вышел за дверь. И во взгляде этом не было любви или волнения, только холод. А на губах играла злобная ухмылка. Дверь с хлопком закрылась. В замке повернулся ключ. Женщина застыла, охваченная ужасом. «Я что, схожу с ума?» Слезы, уже не останавливаясь, текли из глаз. Новая волна боли свалила ее на пол. Она с трудом доползла до телефона, сняла трубку, там было абсолютно тихо. Она вытянула провод. Он действительно был порван… Нет. Он был перерезан. Сложно описать тот ад, что наступил потом. Через боль и ужас она попыталась выползти на лестничную площадку, чтобы хоть кто-нибудь ей помог. Но без ключа дверь нельзя было открыть изнутри. Запасной не лежал на тумбочке у двери, а где он еще мог быть, она уже не могла вспомнить. Женщина без сил свалилась в прихожей, стеная от боли, занявшей все ее тело и разум. Больше думать она не могла. У нее не сохранилось воспоминаний, о том, как все происходило и сколько прошло времени. Потом, когда боль отступила и женщина пришла в себя, первой была мысль о ребенке. Она приподнялась на руках, села, прислонившись к стене. Перед глазами плыли сверкающие пятна, в ушах звенело, и, несмотря на это она понимала, что в квартире царит ужасающая тишина. Ребенок не плачет. Эта мысль привела ее в чувство. Но ребенка, мертвого или живого, нигде не было. Только странная оболочка телесного цвета с прожилками дрожала и извивалась на полу в луже крови. Женщина не знала, что это, но интуитивно она почувствовала, что ребенок может быть внутри оболочки, и если ее не разорвать, он просто задохнется. Не раздумывая, женщина кинулась на помощь. Она заметила, как по оболочке прошла волна, в нескольких местах ее что-то продавило изнутри. На миг женщина обрадовалась: значит, ребенок жив. Но не успела она прикоснутся к жилистому мешку, как с одной стороны его прорвало. Из разрыва хлынула жидкость. Что-то длинное, красное показалось снаружи. Потом с другой стороны образовался еще один прорыв. Стало видно тонкую конечность с тремя короткими когтистыми пальцами, такую же красную. И когда оболочка окончательно разорвалась, на свет появилось маленькое хвостатое существо, в котором не было ничего человеческого. Оно лежало на спине, выплевывая жидкость и хрипло заглатывая воздух. Два больших оранжевых глаза с вытянутыми зрачками невидяще глядели в пустоту с треугольной головы. Женщина медленно, как во сне, отползла к стене. Мир рухнул в пропасть вместе со всеми мыслями. Она не потеряла сознание, но не могла кричать от сковавшего горло бесконечного ужаса. Существо заворочалось, перевернулось на живот, расправив при этом два маленьких кожистых крыла. Глаза ожили, стали осматривать окружающие предметы. Оно с трудом встало на две задние лапы и так стояло некоторое время, удерживая равновесие с помощью хвоста и крыльев. Потом оно обратило внимание на оболочку, из которой вышло и стало ее поглощать, разрывая маленькими острыми зубами. Из одной комнаты донеслось чириканье. Это подала голос попугай — корелла. Маленький монстр сразу встрепенулся, прислушался и заковылял, теряя равновесие, в комнату. А женщина так и сидела у стены с пустым взглядом. Только дыхание говорило о том, что она жива. Из комнаты раздались страшные звуки: звон падающей клетки, крик попугая, скрип, еще более ужасающий крик. Это заставило женщину прийти в себя. Кое-как добравшись до комнаты, она застала монстреныша перед упавшей клеткой с раздвинутыми прутьями. Повсюду валялись серые перья, несколько торчало у него из пасти и с них капало что-то темное и вязкое. Женщина села на пол и просто застонала, закрыв лицо руками, не в силах кричать. Она не помнила, что делала потом, и сколько дней прошло до того как верещание монстреныша стало слишком громким и частым. Однажды, увидев за окном воробья, он бросился на стекло так, что оно треснуло. Тогда в ней что-то зашевелилось — она почувствовала что-то вроде жалости к непонятному существу. Женщина с трудом встала и, шатаясь от долгой бессонницы и голода, подошла к окну. Она позволила монстренышу уйти, лелея надежду, что он больше не вернется. Но она не оправдалась. Вечером маленький монстр вернулся, залез на шкаф и уснул. Нужно было что-то есть — женщина осунулась и теряла силы день ото дня. Но оказалось, что холодильник открыт и все в нем, что можно было съесть, съедено, а на полу валяются ошметки пакетов, банок и упаковок. Пришлось разыскивать деньги и запасной ключ. Он лежал очень далеко в шкафу в прихожей. Она точно помнила, что никогда туда его не клала. Но теперь это было уже не важно. С тех пор монстреныш искал себе еду на улице. Женщина не знала, что он ел и где бывал, но возвращался он всегда до захода солнца и забивался в укромные уголки, чтобы поспать. Маленький монстр быстро рос. К лету он уже научился летать, и оказалось, что пар крыльев у него четыре: вторая пара, совсем маленькая, располагалась за первой. Над глазами у него появился оранжевый плотный нарост, а на кончике хвоста с боков подросли загнутые костяные пластины. Женщина все это время почти ничего не делала и не пыталась выйти с кем-то на связь. Ела она очень мало, в основном хлеб. И пристрастилась к алкоголю. Он помогал ей погрузиться в грезы, где не было маленького чудовища, но был Урмар, такой, как раньше: добрый и заботливый. Лето подходило к концу. Но женщина не думала, что делать дальше, не вспоминала ни про друзей, ни про отца (матери у нее давно не было). Последний звонил ей как-то раз. Он узнал, что дочь не смогла закончить учебу, ее отчислили, и она не работает. Хотя отец относился к ней без особой теплоты, и вообще у него давно была другая жизнь и семья, он все-таки сжалился и прислал немного денег. Женщина тратила их на кое-какую еду и дешевый алкоголь. А тут еще жильцы заметили, что около дома стало появляться странное существо, поедающее воробьев, и даже голубей. Иногда его видели в подъезде. Порой он приземлялся кому-нибудь на подоконник и скребся в стекло, но быстро улетал, когда хозяева пытались достать его подручными средствами, ножами и мухобойками. Один раз кто-то выстрелил ему вслед из ружья. А соседи женщины, ворчливые старики, проследили, куда он прилетает вечером, и начали распускать слухи про Елену, мать монстра. Слухи о странном звере у дома № 7 дошли до бывшей подруги и одноклассницы Елены, Веры. Тут Вера подумала, что давно с Леной не разговаривала. Да и у подруги должен был родиться ребенок. Так что Вера решила позвонить. Но застала Лену в алкогольном опьянении. В этом состоянии подруга наговорила ей таких ужасных вещей, что Вера постаралась поскорее их забыть. И больше Лене не звонила. Шло время и жильцов дома № 7 все больше волновал невиданный зверь. Обладатели домашних животных стали замечать, что кошки приходят домой с порезами и укусами. А собаки иногда начинают по непонятной причине неистово лаять. У одной семьи пропал котенок. К тому времени почти все жильцы так или иначе столкнулись с маленьким монстром. Звонки в полицию не прекращались. Сначала там думали, что кто-то шутит. Но когда почти весь дом отзвонился, решили разобраться. Приехали следователи с собаками, опросили всех жильцов, в том числе и Елену, но та сказала, что ничего не знает и знать не хочет. Так ничего и не добились. Монстреныша как ни бывало. Но вечером он снова приземлился на подоконник Елениной квартиры. И все осталось как прежде. На полицию больше рассчитывать не приходилось. Пробовали вызывать экстрасенсов, которые чуяли в доме присутствие «потустороннего зла», бабушек-колдуний, снимавших порчу, а однажды пригласили батюшку из местной церкви. Он окропил все святой водой, но безрезультатно. Разъяренные жильцы ломились в Еленину квартиру и требовали объяснений, но она не выходила и не отвечала. Как-то раз один сосед, одержимый праведным гневом схватил Елену за шиворот на лестнице, когда та возвращалась из магазина, и стал трясти, оскорбляя и угрожая расправой. Елена болталась как беспомощная кукла, ничего не говорила и лишь вяло сопротивлялась. Но что-то прыгнуло с верхней лестницы соседу прямо в лицо. Тот с диким криком выпустил Елену и бросился наутёк, пытаясь отодрать от лица неизвестный объект. Объект оказался монстренышем, который исполосовал лицо мужчины когтями и скрылся. Больше никто не рисковал прикасаться к Елене. Так женщина, мать нечеловеческого существа, продолжала свое существование, которое вряд ли можно было назвать жизнью.