Акааши никогда не

Акааши пьян. Акааши пьян от слова "в дрова", потому что он улыбается широко и глупо, потому что он смеется с чьих-то шуток и только с третьей попытки собирает в кучу собственные ноги, когда пытается встать из-за низенького столика. - Эй, Акааши, ты все еще с нами? - протяжно зовет его Коноха, у которого жутко красные и сонные, но счастливые глаза. И тут же едва успевает подхватить связующего под руки, когда он спотыкается о чью-то ногу, вытянутую на его пути, и начинает медленно крениться набок. Вообще-то, Акааши давно уже не тут, сразу после того, как ему принесли какой-то классный коктейль с зонтиком. Если с зонтиком - значит он относительно безобидный и можно растянуть его на весь вечер, делая вид, что тоже безумно веселишься. Ага. Конечно. Ему хватило половины бокала, который вдруг оказался просто огромным, чтобы эта глупая улыбочка намертво приклеилась на его губы, вторая половина нанесла ему финальный удар по мозгам и Акааши даже успел почувствовать, в какой именно момент начал вести себя так странно, но остановиться уже не смог. Он был пьян, отчего-то счастлив и еще ему очень нравилась вся команда, которая сидела напротив него и выглядела немногим лучше. Бокуто не был пьян. Бокуто не был пьян от слова "совсем", потому что ему не нравились коктейли, не нравились зонтики и не нравилась музыка в этом заведении. Но зато ему очень даже нравился Акааши, поэтому он сидел здесь, практически не участвуя в разговоре, поэтому он вообще не ушел сразу же, как только понял, что не в состоянии переорать грохочущую музыку. Он смотрел, как Акааши смеется - боже, Акааши смеется! - и забавно вытирает лицо тыльной стороной ладони. Он смотрел, как Акааши обмахивается папкой с меню, потому что - черт возьми, да! - тут и правда было жарковато. Окей, Бокуто просто смотрел на Акааши. И когда тот вдруг решил, что будет здорово встать и направиться прямиком к барной стойке, где прямо-таки расцветал в улыбке какой-то парень, Бокуто понял, что пора прекращать марафон этого безудержного веселья. По крайней мере, для Акааши, по крайней мере, пока он тут и на него все пялятся и, кажется, догадываются, что раньше он пил только воду без газа и чай из автоматов. Он совершает поистине невероятный прыжок к своему связующему, словно готовясь отбить особо сложную подачу, и их либеро восхищенно вопит что-то на заднем плане. А Акааши только удивленно моргает и Бокуто едва не упускает его руку - ну надо же, какой букет эмоций за один вечер! - потом поднимает глаза и улыбка медленно вянет на его губах. - Бокуто-сан, - до жути серьезно спрашивает он, - к чему снится сельдерей? Это довольно интересный вопрос, но Бокуто старается не вдумываться в него. Он настойчиво тянет Акааши за собой через ряды столиков, а затем по длинному коридору, слабо освещенному красным светом ламп. Если ему сейчас что и нужно - так это свежий воздух и тишина, а еще тот, кто проведет его домой и убедится, что он не упадет где-нибудь по пути и не сломает себе шею. Никаких коктейлей с зонтиками, никаких улыбающихся барменов и - особенно - никаких больше посиделок с командой, которые вдруг совершенно внезапно перетекают в подобное. Возле входа обжимается какая-то парочка, но им тут же обламывает все Акааши, который влетает в них на полной скорости, потому что Бокуто решает отпустить его руку именно сейчас. Он даже умудряется извиниться, и эти двое, корча недовольные лица, отходят подальше. Снаружи дует прохладный осенний ветер, Акааши смешно ерошится, как воробей, почуявший холод, неуверенно ступает пару шагов, а затем спотыкается о собственную ногу и едва не падает лицом в асфальт. Едва - это потому что его ловит Бокуто. Опять. - Ну ты и надрался, - восхищенно говорит Котаро, придерживая Акааши за плечи. - Даже Куроо не переступает ту грань, после которой он не сможет дойти до футона. Я горжусь тобой, ты его переиграл. Тот что-то невнятно бормочет ему в грудь, а затем пытается отстраниться, чтобы продемонстрировать, насколько именно он не пьян и может спокойно идти сам. Делает два с половиной шага. Поворачивается, расставив руки, и беспомощно смотрит на Бокуто. - Я в дрова, - соглашается он с очевидным. Бокуто вздыхает. - Просто держись за мою шею, - говорит он и чуть наклоняется, хотя Акааши не такой низкий, чтобы не забраться ему на спину. Он тяжелый. Тяжелый, пьяный и какой-то скользкий. Бокуто пыхтит и очень сильно старается не рухнуть на ближайший газон и не испортить свой образ сказочного принца. Акааши цепляется за него довольно сильно, а еще горячо дышит в спину и постоянно тычется губами в затылок. Чтобы не отвлекаться, Бокуто считает собственные шаги. Раз. Два. Акааши играет нечестно. Он тяжело дышит, как героини из порно фильмов, прямо на ухо Бокуто, он прижимается слишком тесно, его хочется оставить под ближайшим фонарем и убежать далеко-далеко. Три. - Бокуто-сан, - хрипло и жутко сексуально зовет Акааши, отчего тот моментально покрывается мурашками с ног до головы, - меня сейчас укачает. Бокуто осторожно спускает его на землю и некоторое время поддерживает за бедро, пока он неустойчиво переминается с ноги на ногу. И все это время, пока он пытался проверить землю на прочность, а себя на способность сохранять вертикальное положение дольше пяти секунд, Бокуто совершенно невежливо пялился. На самом деле на Акааши хотелось смотреть до тех пор, пока глаза не заболят, а затем эти самые глаза хорошенько помыть с мылом и навсегда забыть, что он может так выглядеть. Вообще, Бокуто просто любил смотреть на него, потому что все, что делал Акааши, было красиво. Он красиво давал пас, чуть сгибая руки в локтях, красиво вытирал мокрый лоб воротом футболки. А теперь он невозможно пьяный, с красными щеками и ужасной прической, но все равно умудряется выглядеть классно. Акааши неловко переминается с ноги на ногу, не решаясь ступить первый шаг, а затем с максимальной осторожностью наклоняется, упирается руками в землю и садится. И, посидев так некоторое время, резко заваливается на спину и облегченно выдыхает. - Голова гудит так, как в тот раз, когда вы попали по ней мячом, - сообщает он и кривится. Бокуто обиженно надувается. Ну да, было дело. Но он просто не смотрел куда подает, а Акааши бы не стоило стоять посреди поля и завязывать шнурки. Когда кто-то делает это посреди тренировки - об него либо спотыкаются, либо на него падает либеро, пытающийся удержать мяч, ну или же он может словить этот мяч головой. И лучше бы Акааши помнил, как ходить, чем эту мелочь с прошлой недели. - Бокуто-сан, - снова подает голос Акааши и смотрит снизу вверх мутными кошачьими глазами, - если я когда-нибудь еще захочу выпить, то можете разбить бутылку мне о голову? И еще: - Побудете рядом? И Бокуто весь трещит по швам, окончательно и бесповоротно. Трещины, которые он дал еще в начале вечера, разошлись, швы распустились, а все из-за того, что Акааши вдруг унесло с одного коктейля, а еще потому, что сам Бокуто не пил, но ждал непонятно чего. Дождался? - Охо-хо, - деланно недовольно бурчит он, укладываясь на холодный асфальт рядом с Акааши. - Только недолго, потому что ты можешь заболеть и тогда твоя мама точно запретит мне приходить к тебе. Холод прокрадывается под футболку, мелкие камушки впиваются в спину. Акааши бы никогда не лег вот так просто прямо на дорогу. Акааши бы никогда не позволил бы сделать это ему, не то, что сделать самому. Однако, несмотря на все эти "не", Акааши спокойненько себе лежит на проезжей части и выглядит весьма довольным жизнью. Пьяным, но довольным. - Звезды сегодня красивые, - как бы невзначай замечает Бокуто, сосредоточенно пялясь на абсолютно черное небо у себя над головой. - Ага, - эхом отзывается Акааши. К счастью, проверять это сомнительное наблюдение он не торопится. - И ты красивый, - осторожно продолжает Бокуто. Кейджи устало прикрывает глаза, его длинные ресницы дрожат и бросают на щеки причудливые тени. - Ага, - тянет он. - Я тебя сейчас поцелую, - почти шепчет Бокуто. И - боже - он правда это делает. Акааши моргает - раз, второй - а затем неуверенно шевелит губами, что вроде как может сойти за согласие. От него несет алкоголем и еще - с какого-то хрена апельсинами. Бокуто целует его долго и глубоко, упиваясь моментом. Не каждый день его связующий уходит в отрыв, не каждый день они валяются на проезжей части плечом к плечу. Вообще-то, этого никогда и не происходило, поэтому, наверное, и не стоит себя стеснять. Акааши отстраняется, сам смазанно целует Бокуто в изгиб шеи, опускается ниже и лениво пристраивает голову у него на груди, явно намереваясь вздремнуть. Бокуто совершенно не нравится этот ход событий. Он выворачивается из-под Акааши, стараясь при этом не приложить его об асфальт головой, и нависает над ним, обиженно заглядывая в глаза. В глазах Акааши не видно ни черта - они совершенно черные и мутные, но когда Бокуто придвигается ближе, он видит в них себя. Он наклоняется над ним с твердым намерением воспользоваться ситуацией и целоваться до тех пор, пока не заболят губы, но Акааши вдруг уворачивается от него. - Сельдерей, - невнятно бормочет он, поднимая на Бокуто глаза, и выглядит при этом очень счастливым. - Мне снилось, что я покупал сельдерей, а это к любовным приключениям. Как забавно выходит, да, Бокуто-сан? Бокуто говорит, что это, конечно же, здорово и замечательно, а сельдерей должен сниться ему почаще, и потом опять лезет целоваться.

///

Утром Акааши просыпается только после третьей попытки - и то, только потому, что приходится идти через всю комнату и выключать будильник на телефоне, который он не заводил еще с начальной школы. Он плохо помнит, что происходило вчера, но почему-то на все сто процентов уверен, что ненавидит коктейли с зонтиками, караоке, а еще, почему-то, сельдерей.