Идеальный мир

      Шумная четверка затихла через пару мгновений после того, как мама позвала всех ужинать. Ичимацу, фыркнув им в след, продолжил поглаживать рыжего кота, безмятежно мурлыкающего в полудреме на его коленях. Он не был голоден, так же как и его младший брат, который перекусил после тренировки. Старший брат поднял глаза на Джушимацу, который по неосторожности, слишком сильно раскачавшись на своем любимом желтом фит-боле, шлепнулся на пол. Шумного братца это не очень расстроило, и он, посмеиваясь и кряхтя, снова взобрался на мяч. Ичимацу ухмыльнулся этой картине – младший брат всегда был полон энергии!       В следующее мгновение Ичимацу увидел, как брат безмятежно распластался на полу. Растрепав и без того лохматые волосы, Ичимацу лениво поднялся с дивана, и, опустив рыжего кота на пол, на цыпочках подкрался к брату. Взгляд младшего был обращен в потолок и в целом казалось, что он прибывает в некой прострации. В такие моменты Ичимацу представлял, будто бы его братишка путешествует по невообразимо далеким краям, созданным его хаотичным сознанием.       «Я бы хотел побывать там вместе с ним. Хоть раз».       - Досчитал до десяти? – спросил Ичимацу, склоняя голову.       - Ага! – резко выкрикнул Джушимацу, подпрыгивая.       Ичимацу посмотрел на довольное выражение брата и сам еле сдержался, чтобы не улыбнуться.       «Джушимацу всегда останется таким, какой он есть. Мой вечно улыбающийся, беззаботный брат, который всегда будет рядом».       Ичимацу закрывает глаза. Снова уши режет этот чертов звук: скрежет камня о стекло. Он поспешно бежит к источнику звука и видит перед собой пыльное, старое зеркало. Ичимацу тихонько подкрадывается к нему, надеясь не увидеть привычную картину. Но нет, он опять здесь. В зеркале – его отражение с довольной ухмылкой на лице, неспешно выводит незамысловатые фигуры на гладкой поверхности зеркала.       «Все это - твой идеальный мир» - шепчет отражение.       На зеркале появляется небрежно выведенный круг.       «Внутри – все те, кто тебе дороги. Надо же, их не так много» - ухмыляется зеркальный двойник.       Ичимацу закрывает уши от неприятного скрежета, а на зеркале тем временем появляются еще семь маленьких, криво нарисованных кругов.       «Какой же он хрупкий…» - огорченно заявляет отражение, после чего резко перечеркивает один из кругов.       «Младший брат всегда хотел поскорее сбежать. У него другие интересы. Ты ему не нужен».       Ичимацу со злостью смотрит на свое отражение, осознавая свое бессилие.       Скрежет раздается вновь, и на этот раз перечеркнутыми оказываются еще два круга.       «Сколько уже лет родителям? У отца в этом году был первый инсульт, не так ли? А мать так быстро устает и эта вечная боль в руках… Может, она серьезно больна?..»       Жутко хочется открыть глаза и очнуться, вот только разве это поможет сбежать от собственных мыслей? Когда Ичимацу приходит в себя, он понимает, что теперь перечеркнуты еще три круга.       «Старшие братья… С ними много проблем, не так ли? Гордость семьи, Чоромацу, в этом году поступает в университет в другом городе? Ну и черт с ним, пусть катится! А что насчет ненавистного Карамацу? Что? Игнорирует твои придирки? Не удивительно, твоя компания ему давно противна настолько, что он каждый вечер бегает к своему дружку из закусочной, лишь бы не видеть твою мерзкую садистскую рожу! А старший? Душа компании, главный оптимист и бездельник, всегда беспокоящийся за такой мусор, как ты…Ты ведь помнишь, с каким презрением он стал смотреть на тебя каждый раз после того, как увидел, что ты, ублюдок, делаешь с одеждой младшего брата…»       - Заткнись! – не выдерживает Ичимацу, и с яростью ударяет кулаком о зеркало. В мгновенье гладкая поверхность покрывается паутиной, захватывающей в свои сети небрежно выведенные фигуры. Ичимацу поднимает глаза и видит, что нетронутым остался лишь один, еще не перечеркнутый круг.       «Джушимацу» - тихо произносит четвертый брат, облегченно улыбаясь.       Можно открывать глаза.       - Нии-сан, поможешь написать письмо Хомуре? – радостно спросил младший брат.       Ичимацу удивленно посмотрел на него.       - Чего это ты вдруг? Позвони ей или напиши на почту, у тебя же остался ее адрес…       Джушимацу лишь отрицательно помотал головой в ответ, после чего быстро устремился к шкафу. Хмыкая и кряхтя, он торопливо вытащил слегка помятый листок бумаги, вложенный в одну из книг, и с довольным выражением поспешил к брату.       - Хм! – немногословно выдал младший брат, протягивая листок старшему. Тот неуверенно взял листок в руки и уже впервые секунды понял, что это письмо от нее.       - Хомура говорит, что она нашла хорошую работу на горячем источнике! – громко выдал Джушимацу, не дожидаясь, когда брат дочитает письмо. – Ближе к лету она попросит отпуск и обязательно приедет сюда! Здорово! Ура!       Трещина ползет дальше, касаясь драгоценного, ранее нетронутого круга.       Ликование пятого брата прервал звук комкания бумаги.       - Нии сан, ты чего?! Зачем ты так с письмом Хомуры?! – испуганно закричал он, выхватив у брата листок бумаги, поспешно пытаясь расправить его. Ичимацу злобно цокнул.       - Ты разве не слышал, что хранить письма - плохая примета? – закричал он на младшего брата.       - Правда? – испуганное лицо Джушимацу в мгновение сменилось искренним удивлением. – Спасибо, Нии сан, я не знал!       - Давай уже сюда бумагу, будем писать.. – буркнул Ичимацу.       «Осторожнее, не разрушь то, что у тебя осталось».       Через мгновение Джушимацу уже сидел за столом, нервно ерзая на месте. Заметив это, Ичимацу привычно погладил его по плечу.       - Надо собраться, Джуши. – напомнил он ему.       Джушимацу посмотрел на брата большими карими глазами и послушно кивнул, крепко сжимая карандаш в руке. Бороться с гиперактивностью ему было сложно, но возможно.       «Привет, Хомура – чан!» – радостно вывел младший брат, после чего обернулся и посмотрел на старшего брата, удивленным взглядом будто бы спрашивая, все ли верно. Ичимацу лишь улыбнулся в ответ, после чего подошел чуть ближе и положил руки на плечи брата так, чтобы не спугнуть тот редкий момент сосредоточенности брата.       Джушимацу медленно выводил иероглифы, изредка поглядывая на брата и тихонько посмеиваясь. Ичимацу наклонился вперед и слегка коснулся подбородком макушки брата. Джушимацу был полностью погружен в письмо, и похоже, не возражал. Взгляд Ичимацу непроизвольно переключился на содержимое письма. Младший брат, как всегда, изъяснялся простыми предложениями:       «Очень жду, когда настанет лето! Я очень хочу сам приехать, но у меня нет денег. Мне сложно найти работу, я очень неусидчивый!! Но я буду стараться очень-очень сильно!»       Далее следовали три столбика, состоящих только из обожаемой братом фразы, чему Ичи не мог не улыбнутся: младший брат в своем репертуаре. В такие моменты Ичи забывал о том пыльном мирке, в котором есть только бесконечные серые пролеты между этажами, на каждом из которых находятся эти чертовы зеркала… Дыхание Ичимацу обожгло брату шею, но тот до сих пор не обращал на это внимания. Ичимацу устало опустил руки и протянул ладони к карману на толстовке брата. Опустив голову на плечо Джушимацу, он сплел пальцы рук внутри кармана братской толстовки.       Тепло.       - Когда я встречу Хомуру, я буду гулять с ней весь день! Мы столько всего не видели! Я бы даже дома не появлялся, лишь бы успеть показать ей все! – радостно выдал Джушимацу, выводя очередной столбик.       Скрип камня по стеклу.       Кто придумал этот чертов звук?       Сколько можно терпеть это заточение в этой мерзкой пыльной, загнивающей комнате, в этой проклятой головной коморке, распадаться на мелкие кусочки, так же, как распадается его семья, его детство, и ничего не находить взамен?       - А если она не приедет? – тихим, почти охрипшим голосом внезапно произнес Ичимацу.       Брат замолкает и перестает писать.       Сколько можно просыпаться в этом пыльном мире и каждый раз смотреть на одно и то же с разных этажей? На одних из них – умирает мое прошлое. На других – меняет смысл мое настоящее. На остальных – извращается мое будущее.       - Вдруг она бросит тебя? Она уже делала так прежде… - подобно змею, продолжает шипеть Ичимацу, крепче сжимая руки, обвившие брата подобно колючей проволоке.       Его слова снова встречает лишь тишина.       Вокруг моей комнаты нет ничего. Яркие улицы, оживленные толпы, этот суетливый и бесполезный мир – их не существует. Выходя на улицу, будто бы проваливаешься в пустоту.       - Помнишь, как на тебя смотрят большинство? Они не понимают тебя и твоей болезни, лишь осуждают. Почему она должна быть не такой, как все?       Тишину комнаты нарушают лишь громкая болтовня братьев, доносящихся с первого этажа, но даже этот звук вскоре заглушается лишь еле различимым звуком сбитого дыхания над ухом младшего брата.       Я вечно возвращаюсь к тому, с чего начал: с зеркала, в котором мое отражение пытается нарисовать идеальный мир, в котором вечно будут те, кого я люблю и не хочу отпускать. Что мне осталось? Любить этот мир за яркие лучи солнца по утрам? Пошло оно к черту. Для меня светит лишь одно солнце.       - Она тебя не любит и не понимает. В отличие от меня. – Выдыхает Ичимацу, прижав брата к себе, и, уже в следующую секунду, подобно хищнику, впивается зубами в незащищенное плечо брата.       Трещина, до этого безмолвным приговором нависшая над последним кругом, молниеносно падает вниз.       Трескается грифель карандаша, раздается звук удара.       Ичимацу потирает ушибленную щеку и поднимает глаза. Напротив него стоит человек, его отражение. Как бы сейчас хотелось увидеть в его глазах понимание, принятие, сочувствие, взаимность… Но он видит лишь страх.       - Нии-сан, никогда не говори так о ней, никогда! – слезы смешиваются с гневом в словах младшего брата.       Ичимацу поспешно поднимается, протягивает руки к брату, повторяя беспорядочные слова извинения, но тот лишь испуганно отстраняется от него, отчаянно схватившись за укушенное место.       - Не трогай меня! Никогда не трогай меня так! – плачет младший, падая на колени и нервно хватаясь за голову, в надежде, что это поможет остановить нарастающий хаос в и без того помутненном рассудке. Подняв взгляд на брата, он испуганно пятится назад, и, закопав испуганное, заплаканное лицо в растянутые рукава толстовки, поднимается на ноги и выбегает из комнаты.       Ичимацу смотрит ему в след и понимает, что он не чувствует ничего – он будто бы опустошен. Идеальный мир разбит. Разбит собственными руками.       Он поднимает ладони и вглядывается в них. Он все еще ощущает тепло, которое чувствовал мгновение назад, обнимая брата.       «Извращенец? Такой же, как и вы все. Все, кто любит – извращенцы».       Ичимацу закрывает глаза и жадно вдыхает воздух. Его руки оплетают собственное тело и он снова погружается в свой мрачный мир бесконечных этажей. Может, на одном из них, ему удастся восстановить уничтоженный идеальный мир?...