***
Делать на военной организованной совместной с людьми базе было действительно нечего: десептиконы притаились, зализывая и зашивая раны, и не высовывали свои поломанные носы, рассеченные брови и разбитые губы. Солнце нещадно палило, словно в пустыне, жаля, как болью, лучами глаза: одни люди попрятались в своих коробах, другие выезжали из муравейников на природу или в город по делам. А Кап не выходил из головы. Несвойственное поведение старого вояки ставило в тупик, и Спрингер честно пытался интерпретировать его состояние и так, и сяк, и наперекосяк. В конце концов, не выдержав, он подал команду на трансформацию и зеленый конвертоплан V-22 Оспри, смесь вертолета и самолета, взлетел в воздух. Спрингер отказывался верить в полоумие своего бойца в отличие от многих своих коллег. И насильно тащить его в белые стены к Рэтчету никак не хотел. И списывать и сдавать в утиль достопочтенного собрата не собирался. Выяснить причину — вот его долг. Преследование нарушало личное право на обладание и распределение свободным временем, но лучшего варианта понять ситуацию военизированный тилтротор не нашел. Нагнать и выследить беспечно едущий по шоссе старенький, но обновленный пикап, из кабины которого пелось, что Джонни Кэш не курит хэш, не составило труда: Спрингер сбавил скорость. Кап ехал долго. Из его салона то и дело, когда на дорогах никого не было, раздавался голос, подпевающий солисту. Его собственный голос. Как скоро Спрингер мог узнать, пунктом назначения оказался лежащий на отшибе из лабиринта коттеджей одноэтажный дом с выцветшими стенами, с острой готической крышей, с зеленой огороженной лужайкой, на которой можно было различить низко посаженный газон и цветники по бокам от садовой дорожки, ведущей к крыльцу, что окаймляли подстриженные кусты. На заднем дворе располагались подсобные строения, здание выглядело поношенным и ветхим с облезлым и потрескавшимся покрытием. Кап подъехал к низенькому забору, посигналил и посветил фарами. Через несколько секунд по ступеням веранды, соскочив с диванных качелей и вспугнув цветы на подвесных кашпо, спустился человек, накидывая по пути шаль на плечи. Спрингер с нарастающим изумлением наблюдал с высоты, как отворив дверцу и слегка отъехав назад, а затем вперед, будто кланяясь, рэкер впускает человека и, как только тот обустроился внутри, медленно уезжает. Всё прояснилось, как только трехрежимник увеличил изображение: попутчиком оказалась женщина около пятидесяти лет. Среди посеребренных будто лунным светом прядей изредка проглядывал настоящий цвет. По изрезавшим лицо морщинам, казалось, можно было сосчитать нынешний возраст. Но ни обсыпанные словно пепельным снегом волосы, ни сеть тонких паутинок на коже не помешали женщине нанести тушь на ресницы, очерченные бабочки крылья, тени на веки, легкие ото сна, помаду на губы, на которых играла улыбка, и скромный слой, буквально взмах пудры на щечки, в которых прятались невинные ямочки, а в непотускневших глазах искрило неподдельное счастье. Шлейф весеннего аромата тянулся за ней. Когда старо тело, а душа молода и ребяческий характер просится наружу, тяжело найти понимающую и сочувствующую душу. Приземлившись, Спрингер, ощущавший уколы совести за то, что следит за уважаемым членом команды, неожиданно почувствовал новый укус — на сей раз за то, что позволил червям сомнения грызть его разум, будто яблочную мякоть. Грузно сев на землю и положив локти на разведенные колени, он поднял голову и устремил взгляд в океан неба с безмятежно проплывающими облачными китами. Спешащие облака приобретали разные формы, словно кто-то наверху ежедневно курил трубку и выдыхал клубки дыма. Весна… а весной распускаются не только соцветия, тают не только вросшие льдины; романтичное настроение витает в воздухе вместе с прохладой, и просыпается и теплеет, порхая, каждый раз что-то внутри. Он посмотрел и повертел тяжелые ладони, загрубелые руки: на что они еще способны? Штурмовик вдруг улыбнулся: старый бродяга обманул и превзошел их всех. За него не надо было переживать, за него стоило порадоваться. И, черт возьми, отметить это дело. Захудалый пикап и пикап мастер — кто бы мог подумать?***
Спрингер был прямолинейным парнем и увиливать и вихлять от проблем не любил, поэтому стоило Капу прибыть на базу, командир от имени отряда принес извинения за необоснованные и скороспелые суждения, а также лично за слежку, на что ветеран рассмеялся и прокряхтел довольным тоном, что шпионаж и разведка — удел Проула, так как не заметить летательный аппарат в пастельных высотах было слишком легко. — Это такая радость, когда в твой салон вступает женская ножка в туфельке-лодочке, и ее кожа и одежда распространяют пленительный запах. «А ее аппетитная попка трется об обивку сидений» — прилетело по закрытой частоте от анонима из коллег, но Спрингер проигнорировал входящее сообщение. — И как мы не заметили, что ты пропах женскими духами? — усмехнулся по-доброму и выдал он вслух, запрокидывая голову и одним махом выпивая энергон. — Да что вы понимаете… Вот Роадбастер понимает. Правда, приятель? — здоровяк кивнул на слова старика. — И как же проходят ваши загородные поездки? Из твоей кабины бренчит старомодное кантри, ты поешь, а она танцует? Обогреваешь в пору холодных зимних вечеров кондиционером? — Спрингер небольно, но ощутимо толкнул локтем Импактора, чтобы впредь фильтровал озвученные мысли. — А это, ребята, вас не касается, — Кап привстал с насиженного места, потянувшись за добавкой. — Без обид, но у вас на губах, как говорят люди, еще молоко не обсохло, — стены просторного ангара, выданного под нужды его отряду, сотряслись от обильной порции смеха. Люди снаружи дернулись в сторону. — И не расскажешь о даме сердца? — близнецы с ехидством вгляделись в Капа. — Можете пробить по базе, если так не терпится, но – нет, — не менее лукаво старик прищурил глаз. «Наверняка одинокая бездетная женщина, какая-нибудь домохозяйка-наседка Бэтси, овдовевшая после смерти мужа с десяток лет назад, который тоже был служивым» — Импактор всё не унимался. Благо, использовал один-единственный канал. — Ты, Кап, дружище, в следующий раз-то спроси ее, нет ли у нее знакомой или подруги, а то Спрингеру охота выйти на охоту, — заработав еще один тычок в бок, да посильнее, рэкер загоготал. Вечерело. Холод крался под одеяло, проходя мурашками по коже; тушили свет, задвигали занавески, закрывали ставни, пустели улицы и дороги. Погас и в окнах базы NEST поочередно свет, оставляя по обочинам шоссе сторожить сутулые фонари. В Капа тем временем до победного пытались влить побольше энергона, но старик был хитер и трезв, чтобы чесать понапрасну языком и разбрасываться словами, которые подхватил бы ветер и чужие языки. Всё, что смогли узнать о незнакомке рэкеры, это ее чудесные щиколотки, о которых Кап не затыкался ни на минуту.***
Каждому формеру по человеку — не все могли вынести такую тенденцию, которую на бумаге утвердило высшее командование обеих сторон. Капу достался салага, заикающийся и чуть не мочащийся в штанишки при приближении огромного существа, точнее «бесчувственной машины убийства, запрограммированной только на это». Но бравый воин был доволен — воспитание он любил, а у него долгое время не было воспитанников. Будет о чем поговорить вечерами с его тетушкой «Бэтси». Спрингеру пока не выдали его, как в шутку называли рэкеры, телохранителя, но он старался не думать о перспективах, тогда как другие едва не психовали и не шли с парой ласковых к начальству. Например, Импактор. Облокотившись плечом о стену ангара и сложив руки на груди и скрестив ноги, трехрежимник отдыхал и ждал, когда придет с вестями друг. — Они опять меня не замечают! Я так долго не была в небе, не для того записывалась в авиаторы… Одетая в камуфлированный летный костюм — в куртку с застежкой на молнии и в брюки с отстегивающимися бретелями с многочисленными боковыми и задними карманами — женщина запнулась, заметив прислонившегося о стену пришельца. Струхнул и ее дружок. Спрингер лениво оттолкнулся плечом от стены. — В небе? — он многообещающе улыбнулся.