Velvet.

Территория Внешнего Кольца. Сектор Квелии. Система Датомир. Планета Датомир.       Высокая фигура, облаченная в ритуальное красное одеяние, плотно облегающее стройное тело, прошествовала к мужской особи, стоящей возле алтаря, окруженному Сестрами. Она была довольна; в серых глазах зарождался слабый огонек удовлетворения. Черный зверь, что теперь таился в теле забрака, ожидал только одного лишь приказа, перед тем, как следовать голосу своего хозяина. Мать Ночи приблизилась к мужчине, положив ладонь с длинными ногтями на его широкую грудь.       - Хорош, - в оглушающей тишине после ритуала, что провели ведьмы, мягкий голос Талзин звучал очень громко, - Очень хорош. Ты послужишь нам, - на ее лице проскользнула сдержанная улыбка, - А теперь, Сын мой, - ведьма сложила ладони вместе, не сводя взгляда с лица забрака, - Найди своего брата...       - Но, - прорычал сдавленно мужчина, перебив Мать, как неразумное дитя, не понимая, - Как... я найду его? - да, он знал, что где-то есть брат старше его на несколько лет, но забрак думал, что он погиб или же пропал без вести.       - Я дам тебе амулет, - спокойно ответила Талзин, раскрывая ладони и показывая небольшую вещь, наделенную магией датомирских ведьм, - Он наделен энергией нашего клана, он послужит компасом и источником великой силы. С его помощью ты найдешь потерянного сына, - с этими словами Мать одела амулет на шею мужчине, - И вернешь его домой, - проведя ладонью по щеке забрака, Талзин еще раз одарила его мягкой материнской улыбкой, - Тебе предстоит выполнить великое предназначение, Саваж Опресс. А теперь ступай.       - Я верну брата, Мать, - проскрежетал мужчина.       "Всегда помню. Я - страх! Я всегда помню. Я - охотник! Всегда помню. Я подлец! Я всегда помню. Я - ничто!"       Сомнения. Черные щупальца сомнений проникали все глубже и глубже, причиняя раскалённому мозгу невыносимую боль, прорывающейся молчаливым потоком страха. Одиночество, такое забытое, ставшее уже таким далеким, вновь и вновь вонзало острые когти, распространяя яд по всему телу. Горечь, что уже так сильно ощущалась во рту, и была тем самым ядом, и она теперь выжигала надежду, оставляя холодную злость, смешанную с появившимся отчаянием. Каждое слово, рожденное в больном сознании, медленно угасало, как только поднималось выше под лучи сомнений, рассыпаясь осколками паранойи. Безумный взгляд искал в темноте рассудка выход, но Тьма... Тьма все сильнее сжималась вокруг, вдавливая в холодный пол, смеясь голосом Дарта Сидиуса, напоминая о том, чего не должно быть.       "Я всегда помню... Я никогда не должен забывать, кто я."       Воздух, смешанный с теплом огня, пыли и запахом масла, словно растворялся в легких, насыщая мощью каждую клеточку. Пламя оседало капельками пота на широкой спине, покрывая ее тонкой пленкой. Мол трудился, совершенствуя медицинского дройда, которого уже давно хотел доделать. Он так увлекся работой, что не сразу заметил, как за ним наблюдают. Повернув голову, увидел сидящую на кровати землянку; она сидела свесив одну ногу на пол, а вторую подогнув под себя, прикрываясь одеялом, ее растрёпанные светлые волосы, распухшие губы и серьезный взгляд выдавали в ней ведьму, самую настоящую ведьму, и если бы Мол не знал, то мог бы принять девчонку за Сестру Ночи, коих видел не мало. Плотно сжав губы, мужчина поднялся, вытирая руки тряпкой. Блондинка сидела, не двигаясь, лишь только внимательно следила глазами за каждым движением забрака. Теперь она стала другой, изменившись изнутри, вся ее суть преобразилась. И Мол видел это, даже мельчайшие перемены не ушли от него. Приблизившись к кровати, он выбросил тряпку в сторону на стол, проследив за своим движением, и лишь, когда та упала на столешницу, вновь посмотрел на сидящую перед ним, встретившись с ней взглядом. Усмирив внутри себя все то, чем был подвержен, всеми чувствами, что затмили ему разум, мужчина нахмурился, скрестив руки на груди. Будто бы уловив это не понятное изменение, Алексис как-то жалобно взглянула в желто-красные глаза, но словно разбившись о ледяное препятствие, испугалась, ощущая, как по спине пробегают колючие мурашки.       - Убирайся, - хрипло проговорил Мол, не отрываясь от лица девчонки.       Волна непонимания окатила девушку холодом, сковав все ее тело; она боялась пошевелиться, даже сделать короткий вдох, безотрывно всматриваясь умоляющим взглядом в забрака.       - Вон! - уже более громко потребовал он.       Она сначала подумала, что это какая-то ошибка, и возможно Дарт Мол зол, но что-то отталкивающее было в нем, что-то ужасное, что угрожающе окружало его. Сердечко внутри затрепетало, отдаваясь болью в висках. Девушка протянула руку, чтобы взять за руку забрака, попытаться что-то сказать ему, что если она виновата, то исправится, но мужчина презрительно смерил ее взглядом, дернув верхней губой. Видя, что девчонка не соображает, Мол схватил ее за волосы, подняв к себе.       - Я сказал, ты мне больше не нужна, - прорычал, отшвырнув землянку от себя на пол.       Острая боль пронзила сердце девушки. Она смотрела на забрака и не могла поверить в то, что это он только что швырнул ее, как только что использованную и ставшую ненужной тряпку, какой совсем недавно вытер руки. По щекам потекли горячие потоки слез из немигающих, полных ужаса глаз, разрывая грудную клетку. Это была невыносимая мука, которую Алексис не могла пережить, и именно это опустошало ее, лишая сил, а главное всего того, ради чего она жила и в чем нашла смысл своей жизни. Медленно приподнимаясь, блондинка все боялась отвести взгляд в сторону, начав испытывать страх перед мужчиной, становясь такой же, как и все остальные женщины, что были с Дартом Молом, но в отличие от них, он сохранит ей жизнь. Вскоре ее серая тень покинула мастерскую, испарившись, и как это произошло, Мол не заметил. Он и не хотел обращать внимания на нее, занявшись дройдом. Она всего лишь рабыня, лишенная права на собственное мнение и свободу, живой товар, который можно купить или продать, или даже убить, и никто не осудит, не сочтет это преступлением. Отложив инструмент в сторону, забрак почему-то взглянул на ту тряпку, что все еще лежала на столе, будто бы она должна была помочь разобраться в каком-то вопросе, мучавшем мужчину, но то ли по незнанию, то ли боясь всего этого, этот вопрос так и не был задан. Пульс вмиг подскочил и стал барабанить в голове, вынудив забрака отвернуться и зажмуриться. Зверь внутри рычал, царапая когтями черные стены темницы, в которую когда-то давно загнал его голос Учителя, пытаясь найти путь на такую сладкую свободу, что ощутил он, разорвав цепи; но не теперь, Мол смиренно сидел за столом перед деталями и полусобранным дройдом, закрыв глаза, ощущая, как Сила струится сквозь тело. Нельзя давать волю своим эмоциям, это плохой союзник в борьбе с врагами, лишь подавляя их, можно расчистить путь для истинной подпитки Силы - ненависти, только она способна наделить ситха могуществом.       - Да суй ты ей, - рассмеялся Густав, поправляя куртку, одергивая ее, - И быстрее...       - Я не хочу, чтобы эта курва мне член откусила, - перебил его Яцек, расстегивая ремень на штанах, пыхтя при этом, как паровоз.       - Не откусит, - оскалился первый, поглядев на привязанную к лестнице девушку ремнем за руки, - Иначе я ей все зубы повыбиваю, и тогда ей кусаться будет нечем, - из всех троих он был более спокойным, хотя знал, что если девчонка закричит, вся округа сбежится сюда, но все же поступил предусмотрительно, завязав ей рот найденной у Тадеуша банданой.       Этот сосунок в жизни не был с нормальной женщиной, но все гордился тем, что имел огромный успех у девушек; вот это сейчас и проверим. Густав подошел к сидящей возле лестницы блондинке и проверил, насколько хорошо его ремень удерживает ее запястья. Девушка задергалась, бросая молнии глазами, что-то промычав. Мужчина усмехнулся, схватив ее и развернув к себе спиной, нагнул, оттянув ягодицы на себя. Блондинка снова задергалась, пытаясь вырваться. И вдруг послышался резкий звук, остановивший попытки девушки вырваться; она со страхом в глазах повернулась назад, увидев, как тот, что держал ее за талию, чтобы она не выпрямилась одной рукой, во второй держал складной нож, при этом нахально усмехаясь.       - Ты же не будешь делать больно Яцеку? - тихо, но довольно разборчиво спросил он, проводя кончиком ножа по спине девки, приподнимая ее куртку вместе с футболкой, - И не будешь кричать, - острый кончик лезвия коснулся кожи, и блондинка вздрогнула, - И тогда мы не будем делать больно тебе, - Густав поднял взгляд на стоящего рядом толстяка, уже снявшего штаны и надрачивающего свой член, - Ты же хорошая девочка? - блондинка замотала головой, с отчаянием смотря на толстый живот Яцека, что-то мыча, - А если только попробуешь заорать, - спокойно предупредил лысый, - Я сделаю еще одну дырку в тебе и выебу тебя туда. Ты меня поняла? - девушка опустила голову, зажмурившись, - Вот и хорошо, - Густав отпустил ее талию, выпрямившись, - Ну а теперь ты узнаешь, каково это быть с настоящими мужиками.       Просунув лезвие под ремень, он с силой дернул нож на себя; тонкий ремешок разорвался на две половинки, и мужчине оставалось лишь расстегнуть пуговицу на джинсах девушки. Толстяк наблюдая за ним, облизнулся. Стоявший в стороне Тадеуш постоянно оглядывался, боясь, что их кто-нибудь увидит и сюда с минуты на минуту приедет полиция, но не смотря на страх разоблачения, он тоже начал возбуждаться. Густав рывками спустил джинсы вместе с кружевными стрингами с бедер блондинки и, чуть не рассмеявшись, во время остановив себя, провел ладонью по ее округлой ягодице, наблюдая за своим движением.       - А хороша, курва! - оскалился мужчина, шлепнув девушку по попе, после чего приспустил джинсы, - Яцек, чего стоишь? - хохотнул Густав, показав взглядом на блондинку.       Подойдя к ней, толстяк приподнял ее голову за волосы, второй рукой развязав бандану. Откашлявшись, девушка посмотрела на стоящего перед ней уже умоляющим взглядом, чем вызвала у него более озлобленную ухмылку.       - Я прошу вас, - взмолилась девушка, но ее тут же перебил хохот мужчин.       - Заткнись и соси, - прошипел Яцек, подставляя свой короткий и вонючий член, - А то Густав... Сделает еще одну дырку для того слюнтяя, - толстяк переглянулся с Тадеушем, стоявшим в стороне и потирающим пах ладонью.       Рывком засунув член во влагалище, Густав начал делать быстрые и сильные толчки, держа девушку двумя руками за талию, чтобы та меньше дергалась, доставляя той неприятные и болезненные ощущения. Он запрокинул голову, повторяя, как ему хорошо, но блондинка не хотела слышать ни его, ни повторяющиеся шлепающие звуки, не хотела видеть перед собой короткий член толстяка и тем более хотелось избавиться от этой жуткой вони. Открыв рот, она уже хотела крикнуть, как Яцек засунул член в ее горло, чуть не достав головкой до гланд, чем вызвал сильный рвотный позыв. Но как только девушка начала откашливаться, мотав головой насколько только позволяло ее положение, толстяк вытащил свое достоинство, дав немного прийти в себя. Сознание помутнело, растекаясь потоками соленой воды по щекам, смешивающимися с лужами на асфальте, отзываясь болью внизу живота от мощных повторяющихся ударов. Отвернувшись, девушка хотела разрыдаться, перестать быть сильной, какой казалась до этого момента, очутиться где-нибудь далеко отсюда, или может быть умереть, но не выносить этого позора. Не чувствовать, не видеть, не знать. Но из мира обрывочных мыслей ее выдернули, приподняв голову и засунув вонючий член в рот, заставив сосать его. Сколько это продолжалось, она уже не знала, но мужчины менялись местами, смеялись, били ее по ягодицам, размазывали сперму по лицу головками членов и продолжали смеяться.       Алексис открыла глаза. Это был ужасный сон, один из тех, что преследуют ее вот уже несколько дней, и все это время боль не оставляет ее. Но лучше бы сон никогда не кончался, никогда бы не наступал день и не вставало солнце. Лучше бы никогда не видеть и забыться в темноте, став ее частью. Осушить слезы, превратив их в кровь всего лишь одним движением осколка грязного стекла; ведь больше нет жизни без смысла, как нет ее и без воздуха. Вот уже несколько дней прошло с того момента, как Дарт Мол выгнал ее, и Алексис пришлось спуститься на низшие уровни Корусанта, чтобы ее не поймала Корусантская Сила Безопасности и не отправила в тюрьму. Вот уже несколько дней девушка голодала, но это было не так важно по ее мнению, больше всего ее занимали мысли о забраке. Все же, каким плохим он не старался казаться, Алексис знала, какой он был на самом деле, но не могла понять, почему он вдруг так резко поменялся, что она сделала такого, что его отношение переменилось. Подняв голову, блондинка взглянула туда, где должно было быть небо, но его не было, была огромная чернота мрачных улиц нижних уровней, проглотившая небосклон и солнечный свет. И если бы не вывески клубов, баров и прочих заведений, то было бы непонятно день сейчас или ночь; только по ночам Нижний город, как его часто тут называют, оживает. Это было ужасное место. Не смотря на все великолепие Корусанта в верхних слоях, трущобы плодились грязью и смрадом. Каждую минуту тут грозит опасность, даже стены домов источали угрозу. Пошатываясь, Алексис поднялась с земли, сегодня ей удалось поспать, найдя щель между домами, куда не заглядывает никто, если судить по наличию мелких животных, которые разъелись до невообразимых размеров, хорошо, что эти твари ее саму не съели. Выйдя из своего укрытия, девушка оглядела улицу, подумав, что стоит все-таки поискать хотя бы немного еды, последовав зову инстинкта выживания.       - Смотрите, - окликнул ее громкий мужской голос, - Ох, какая фифа!       Алексис вздрогнула, дернувшись поближе к стене дома, быстро мотая головой из стороны в сторону, ища того, кто это кричал.       - Эй, симпатяжка! - последовал тут же еще один, но более звонкий, так же принадлежавший мужчине, - Ты что тут делаешь?       Собираясь убежать, как можно быстрее, блондинка повернулась, но тут перед ней будто вырос высоченный тви'лек серого цвета, облокотившийся на стену, рассматривающий ее с ног до головы. А с другой появился чисс с короткими черными волосами, одного роста с Алексис. Синекожий мило улыбнулся, так же позволив себе нагло глазеть на девушку.       - А ты что делаешь тут, принцесса? - начал чисс, и блондинка поняла, что более звонкий голос принадлежал ему, - Это место не для таких... милых, как ты, - он хотел было дотронуться до волос блондинки, как та дернулась в сторону, зажавшись.       - Ну-у, - посмеялся второй, подходя ближе, - Не бойся нас. Мы же хотим только поближе познакомится... Или же провести вместе незабываемое время.       - Эй, - со стороны одного из баров к ним приближалась стройная зелтронианка, - Мальчики, - широко и достаточно дружелюбно улыбнулась, проведя ладонью по спине чисса, вставая рядом с ним, - Что вы тут столпились? - повернув голову, она увидела то, что так привлекло внимание парней, - А ну пошли вон, стервятники! - уже более грозно добавила, нахмурившись.       Спорить с зелтронианкой было так же бессмысленно, что и грызть бетон зубами, хотя у многих и могло бы получиться, но здоровье могло сильно пострадать. Отстранившись на пол шага от розовокожей, чисс взглядом показал приятелю, что им пора. Казалось, тви'лек даже рад был поскорее уйти, и, быстро кивнув, пошел следом. Как только они ушли, зелтронианка, проводив их взглядом, снова посмотрела на блондинку.       - Ты похожа на облезлую крысу, - как-то презрительно отметила девушка, скривив губы, - Кто ты? Ты хоть вообще говорить можешь или одна из тех, кого скидывают сюда рабовладельцы за ненадобностью? - скрестив руки на груди, подняла одну бровь, ожидая ответа, - Ну?       - М... Меня зовут... Алексис, - сбито ответила блондинка, отведя взгляд в сторону.       - О, боги! - наигранно обрадовалась незнакомка, всплеснув руками, - Она разговаривает. А теперь слушай меня внимательно, Алексис, - зелторианка прищурилась, размышляя над тем, что хочет сказать, - Если бы не я, вон те стервятники, - она показала большим пальцем себе за спину, имея в виду тех двоих парней, что прогнала, - Насадили бы тебя на свои стержни и не отпускали, пока не наигрались бы, - сделав паузу, добавила, - Так что ты мне обязана. - Спасибо, - шмыгнула носом блондинка.       - Нда, - фыркнула незнакомка, подернув бровью, - Да я вижу, ты не из местного контингента, - оглядев девушку еще раз, прицокнула языком, - Хотя одета подобающе, пусть и грязно... Да и воняет от тебя. Ты вообще, откуда сюда попала? Рабыня или проститутка? - но увидев, как на глазах новой знакомой появляются слезы, приподняла брови, - Эй, ты чего? - такая реакция на ее слова, озадачили, и зелтронианка невольно начала соображать, что же она такого сказала, что могло бы так сильно задеть девушку.       Вот именно в этот момент Алексис не выдержала. Она, закрыв лицо ладонями, начала плакать, не справившись с грузом всего того ужаса, который в последнее время с ней творился. Снова и снова в голове звучал голос Дарта Мола, тихий, угрожающий, ненавидящий ее. Вновь и вновь сердце в груди разрывалось, медленно и мучительно, по маленькому кусочку, чтобы боль от потери смысла всей короткой жизни становилась все сильнее и длиннее, не прекращаясь ни на мгновение. В очередной раз Алексис начала думать о том, что зря вообще побежала на ту площадь, где столкнулась с забраком, зря убежала от синекожего великана, который хотел ее убить. И где-то в глубине души девушка начала желать вернуть время, обратив его вспять, чтобы никогда не знать Мола, погибнуть на развалинах того города, название которого даже не помнила, чтобы никогда не познать тех чувств, что причиняли это невыносимое мучение. Зелторианка сначала даже и не поняла, что так могло сильно расстроить блондинку, и, посмотрев по сторонам, сомневаясь, а стоило ли подходить вообще, все же взяла себя в руки после короткого вдоха. Если так было нужно, значит, так тому и быть; не бросать же крысеныша.       - Я об этом еще пожалею, - пробубнила себе под нос, прикрыв лицо ладонью, - Ладно, пошли со мной. Хоть поешь, - хмыкнула, бросив взгляд на девушку перед собой.       Зелтронианка оказалась очень болтливой и дружелюбной, не смотря на то, что тогда она показалась Алексис достаточно враждебной. Закара, а именно так звали новую знакомую, привела в небольшое заведение, располагавшееся между двумя притонами, чья вывеска гласила о том, что это был стриптиз-бар, но в отличие от "Оранжевой леди" тут было намного скромнее. Круглая барная стойка с дройдом-барменом, чуточку покрытым ржавчиной, находилась в середине, вокруг нее стояли высокие стулья; рядом располагались пара подиумов с шестами, вокруг которых так же были стулья, но уже пониже, и столы возле стен. На втором этаже жили девочки, работавшие тут, пара охранников и там же находились несколько комнат для клиентов, пожелавших отдохнуть в компании стриптизерш или же без. Затхлый воздух тут был еще хуже, чем в заведении, в который Мол приводил Алексис. Перегар и дым ощущался, будто это была стена, и все это перемешивалось с запахом блевотины. Остановившись, блондинка опустила голову, зажав нос и рот ладонью, подавляя в себе рвотные позывы. Смотря на нее, зелтронианка усмехнулась, мотнув головой: значит, она была права, и новая подружка действительно не так давно появилась на этих уровнях, и вполне вероятно, что прибыла сюда из верхов. Возможно от нее избавились, решив не заморачиваться на перепродаже, или она совершила что-то незаконное, что ее выкинули, но так или иначе, оказалась тут блондинка не сама. Показав новой знакомой, где тут ванная комната, и дав ей более чистую одежду, не забыв еще предупредить о том, что не стоит надолго занимать ванную, Закара села за барную стойку, подперев кулаком щеку. Сейчас мало клиентов, и от этого становилось скучно, хотя появилось время все обдумать. Задумчиво смотря на работой дройда, моющего стаканы, девушка прокручивала в голове те ощущения, что тогда исходили от блондинки. Зелтроны - эмпаты, и способны чувствовать чужие эмоции. И в тот момент, когда Закара обратила внимание на девушку, она ощутила сильную волну грусти и боли, словно те пожирали ее изнутри. Это ощущение нельзя было ни с чем спутать, нельзя было подделать настолько умело разгрызающие изнутри эмоции. Но что же произошло с этой бедняжкой? Закара нахмурилась, начав погружаться в депрессивные мысли, касаемые ее новой подружки, и чем больше ей становилось плохо, тем сильнее окружающие косились на нее, ощущая, что с розовокожей происходит что-то нехорошее. Решив разобраться во всем, все-таки любопытство было одним из составляющих молодой зелтронианки, она подговорила несколько девочек, чтобы те встали на защиту ее новой подружки, которая могла бы принести неплохой доход заведению: новое личико, тем более такое милое, будет весьма кстати, особенно в Нижнем городе. Ближе к вечеру, Закара принесла немного еды Алексис, расположив ту в своей комнатке, так будет всего удобнее приглядывать за крысенышем. Блондинка затравленно проследила за вошедшей, сильнее натянув одеяло на себя, прижавшись спиной к стене. И розовокожая поняла, что придется долго и упорно доказывать девушке, что тут нет никакой опасности, что она может довериться ей, иначе зелтронианке грозило никогда не узнать тайны знакомой.       - Тут не так много места, - улыбнулась Закара, поставив поднос с тарелкой чего-то жидкого, скорее всего бульона, на пол рядом с матрасом, где сидела блондинка, - Но тебе и этого будет достаточно, - с добродушной улыбкой подмигнула, - Ты, наверное, в помойке спала... Сколько ты уже в Нижнем городе?       - Не знаю, - взяв тарелку, Алексис потупила взгляд, - Несколько дней.       - Ты ешь давай, пока горячее, - кивнув на бульон, Закара принялась искать что-то среди вещей, разбросанных по полу, - Я так понимаю, тебе некуда податься, тогда у меня к тебе деловое предложение, - подобрав что-то, девушка выпрямилась, повернувшись к сидящей, - Ты можешь жить в моей комнате, но будешь должна отрабатывать кров и пищу. На принятие решения у тебя ночь, - зелтронианка принялась переодеваться в более откровенный наряд, - Работа не пыльная: верти задницей перед всеми и получай кредиты. Можно, конечно, спать с клиентами, за это они готовы выложиться, но тут тебе решать. Так что, - переодевшись, бросила в угол то, что было раньше на ней, - Думай, - подойдя к двери, Закара кокетливо помахала рукой, послав воздушный поцелуй, и скрылась в коридоре, закрыв комнату.       Ненависть растекалась по длинным тонким пальцам кровавыми потоками, стекая вниз, падая на белоснежный кафель, изображая короткие капли безразличия и смиренности перед роком, настигнувшим и обрубившим все ниточки жизни и уничтоженной гордости. Горячий пар, исходивший от еще прозрачной воды, пожирающей красноватую краску, изливающейся из белых рук, словно боясь зрителей из потустороннего мира, решивших полакомиться все еще реальной душой, прикрыл собой зеркало, сделав его сказочной дверью туда, где никогда нет жалости, нет боли, нет слез и горя, нет пережитого ужаса, а есть приятная темнота, дарующая вечный сон. Физическая боль уже ушла, покинув тело, расслабив его и подарив горячей воде; но то, что было в душе, то, что никогда не возможно забыть, как клеймо, прожгло нежную кожу, опалив сознание. Просто закрыть глаза, навечно погрузившись в забвение.       - Мирка! Мирка!       Такой далекий голос кого-то родного, все еще теплился во мраке, как слабая свечка, чье пламя колышется под сильным ветром. Забудь, оставь навсегда все страдания, всю боль, закрой глаза и уйди в темноту. Навсегда. Покинь безумный мир, растоптавший безвольную душу.       - Мирка!       Они все скоро забудут, начав новое существование, названное "жизнью", и будут притворяться, что помнят, изображая грусть от утраты; и все будут верить в эту ложь, говоря лживые слова, что потеря была слишком сильной, будут лить слезы, пряча под ними улыбку. Все будут лгать и прятаться, смеясь, каждый в свою норку, где есть темнота, и оттуда скалить острые клыки, надеюсь, что их не постигнет эта участь.       - Мирка...       Забыть. Исчезнуть. Стать частью горячего воздуха, подняться к небесам и, растворившись в звездном свете, покинуть мир, избавившись от груза ужаса, познав легкость спокойствия.       - Она тут...       - Мирка!       - Скорее!       - Она жива?       - Да.       - "Скорую", вызовите "Скорую"! Быстрее... Кто-нибудь!       - Мирка?.. Что с ней?       - Мирка!       - О, Господи!       - Моя хорошая, только держись. Все будет хорошо. Только держись. Я с тобой. Мирка!