Бордовое

      Харли из последних сил старалась держаться «на уровне». Холодные стены психбольницы-тюрьмы, холодный пол и ледяные металлические прутья, ограждающие её от военных, дежурящих почти круглосуточно. Старалась не сдаваться, а если получалось совсем туго — начинала смеяться и перекатываться по полу, держась за живот. Все же, тюрьма не была её местом. Квинн чувствовала себя тут слишком маленькой, слишком уязвимой.       В последнее время она очень часто думала о Джокере, сумасшедшем клоуне, которому так и хотелось еще раз выбить очередные ненастоящие зубы. Харли помнит, как Джокер лишился своих красивых ровных белых резцов, как кровь вытекала у него изо рта, он выплевывал зубы, хрипел и смеялся. Он часто называл её глупой, но в этот раз она была права — настолько сильно выводить Бэтмена из себя не стоило. Не стоило убивать того паренька, пусть он и горел сумасшедшей жаждой справедливости. Бэтмен очень расстроился. Джокер остался без зубов. А Харли через месяц схватили копы, чтобы без каких-либо объяснений и постановлений отвезти прямиком в тюрьму. Прекрасная Америка со своими правами человека. Что сказали бы неравнодушные, узнай, как в стране поступают с бедной и несчастной девушкой?       Харли редко доставались действительно хорошие книги. Иногда приходилось читать откровенную порнуху, лишь бы не сойти с ума от тишины и капающей воды из плохо закрытого крана. Они будто проверяли её, ставили опыты, будто бы никогда такого не видели.       «Но ты ведь уникальная, Харли», — зазвучал полный нежности голос Джокера в её голове.       «Сволочь, пошла отсюда!» — вторил ему тот же голос, но на этот раз Джокер был в ярости и скидывал что-то со стола на пол. Харли хорошо запомнила ту ночь: на её запястьях остались фиолетовые синяки, которые сам же Джокер на следующее утро аккуратно поглаживал пальцами.       Она никак не могла понять, как он к ней относится. Все спрашивала и спрашивала себя, пока он отвешивал ей пощёчины, пинки в живот и в спину, таскал за волосы и душил. А потом внезапно менялся и нежно целовал болящую от прикосновений кожу, стягивая с самой Харли рубашку, джинсы, распуская её волосы. Он любил, когда её длинные локоны спускались по её плечам и спине, но драться с такой копной было совсем не удобно, так что девушке приходилось импровизировать.       «Ты уникальна, Харли», — звучала повторяющаяся фраза в её голове.       Харли улыбалась и продолжала читать книжку, в которой бедную девушку преследовали сразу два насильника. Прежде чем прочитать что-то такое, она всегда первым делом бралась за конец. В эпилоге эта девушка хладнокровно убила своих мучителей и была оправдана, стала национальной героиней и смотрела на людей с экрана телевизора. В реальной жизни Харли Квинн сидела в тюрьме строгого режима и горела желанием разломить голову того, кто придумал написать это дерьмо.       В последние несколько месяцев с ней стали обращаться более-менее сносно. Перестали бить, давать какую-то бурду на завтрак и ждать ответной реакции. Харли окидывала дурачков вокруг взглядом, предварительно нацепив улыбку на губы и думая, как именно убить каждого из них.       «Ты невероятно умна и красива», — Джокеру нравилось её лицо, волосы, красивое тело. Он был без ума от её ног и шеи. В тюрьме Харли было страшно и одиноко, но она старалась не подавать виду. Она немного сошла с ума и слышала странные голоса в собственной голове, но признавать, что ты хочешь вернуться к тому, кто издевался над тобой, было еще хуже.       «Он воспользовался тобой», — затыкала голоса Квинн.       «Это был его план. Он любит тебя. Он скоро придет за тобой. Просто сейчас он не может, видишь, как сильно тебя охраняют? Он придет за тобой, потому что не может без тебя», — начинала еще одна Харли, и Харли из клетки тюрьмы не знала, кого слушать.       Она не обрадовалась, когда к ней в очередной раз заявилась Аманда Уоллер и озвучила свою странную сделку. Харли хорошо знала людей и подобного рода договоренности, поэтому понимала, что что-то будет определенно не так. На размышление ей дали день, и когда Квинн уже думала сказать твердое и решительное «нет», то вспомнила о нём. О том, как он может быть рад увидеть её. А может ударить и спросить, какого хрена она приперлась. Может поцеловать, зарываясь носом в её волосы, аккуратно прикусить кожу шеи и спуститься ближе к ключицам. Не отправит же он её во второй раз в бак с отходами, правильно? А если и так, она переживет.       Стоило девушке подумать о внешнем мире, о свете, о родном городе, о Джокере, которого можно будет найти, и Айви, которая точно будет рада её увидеть, и она уже знала, что именно ответить. Но не прошло более десяти минут с момента её согласия, как камеру заполонили солдаты, и после бесполезных попыток защиты Харли почувствовала, как в тело вгрызается электрошокер — не самая приятная штуковина. Проснулась она в больничной палате, подключенная к проводам. Военные, дежурившие у двери, моментально доложили обо всем «кому-то там» сверху, и очень скоро палата стала проходным двором.       Харли не сразу сообразила, что руки её прикованы по обоим бокам кровати. Она даже лоб не смогла почесать, по которому внезапно будто бы муравьи начали ползать.       «Отклоняешься от курса — мы активируем устройство — у тебя нет головы. Ослушаешься — активация — нет головы. Попытка побега — активация — одно мокрое красноватое место и ошметки мяса. Все понятно?».       Так правительство любило решать дела с теми, кто уже не имел права на искупление. На Харли интересным образом повесили половину убийств Джокера, что девушке было вовсе не на руку. И поначалу она даже не думала, что именно мистеру Джею и могла прийти в голову такая идея. Её все равно схватили, она в последнее время его сильно выводила из себя, так почему бы не проучить маленькую зарвавшуюся девку?       Её выволокли на улицу, и, наверное, впервые за несколько месяцев Харли почувствовала, как солнце греет её кожу. И слепит её глаза. День оказался невероятно теплым, что, по подсчетам Квинн, было довольно странно для ноября. Скорее всего, она опять ошиблась и неправильно отмечала дни, проведенные в клетке. Часы, висевшие в коридоре с её «камерой», сломались, а календари были только в кабинетах у военных, за дверьми, закрытыми пятью замками.       Военные и сейчас внимательно наблюдали за ней, держа оружие наготове.       Рядом стояли какие-то странные мужики в тюремных робах, видимо, её новые напарники. Харли не придала им большого внимания. Люди любили устраивать цирк, Аманда Уоллер любила, чтобы её все боялись, и она сделает видимость, что им удалось взять ненормальную «подружку Джокера» под контроль.       — Привет, мальчики!       На другом конце площадки из мешка с истошным криком вырывается нечто, начинающее дубасить всех подряд.       — Ой, — в притворном ужасе Квинн округляет глаза, а потом сразу же начинает смеяться. Ей давным-давно не мешало бы помыться, и она надеется, что через несколько часов у неё появится эта возможность.       Стоящий напротив светловолосый мужчина кажется ей подозрительно знакомым, вот только она не может понять, где конкретно его видела. Джокер всегда учил её обращать внимание на детали, незначительные события, но сейчас память, испорченная однообразными днями и желанием покончить со всем этим балаганом вокруг себя, подвела её. Харли мило улыбается, и от этой улыбки кровь ни у кого в жилах не стынет. Сейчас девушка похожа на крошечного побитого ангела с огромными синими мешками под глазами и серой кожей. Незнакомец напротив не сводит с неё взгляда, тоже изучает, но даже не думает браться за оружие. Почему он так уверен, что она ему ничего не сделает? Вдруг она только и ждет того момента, когда можно будет вцепиться ему в шею?       Афроамериканец, стоящий справа от неё, решает взять на себя роль главного. В том смысле, что начинает спрашивать «какого хрена», пока некоторые бойцы пытаются успокоить того чумного, вылезшего из мешка.       — Эта ваша новая команда, — прерывает его другой мужик, не потрудившийся снять даже кепку. Харли кривится от мысли, насколько ему, должно быть, жарко.       То чудо из мешка еле-еле успокаивают. Все недовольно смотрят друг на друга, не горя желанием начать знакомиться. Они не команда. Малая часть из них заключенные, убийцы, ужасно плохие люди. Другая — правительственные военные, которые запросто могут всадить малой части с десяток пуль в мозг.       — Что-что? Грохнуть всех и сбежать? — спрашивает вдруг Квинн воздух, и заинтересованно замолкает. Разговоры моментально прекращаются, и все взгляды теперь обращены только на девушку. — Ой, извините. Голоса! Да ладно вам, я же просто шучу.       Она добродушно улыбается и указывает пальцем на голову. Знали бы эти сволочи, какие голоса можно услышать, просидев в заключении с несколько месяцев. Такие предложения собственного разума покажутся еще невинными беленькими цветочками.       — Да они не то сказали, — продолжает девушка, пока парень напротив не сводит с неё взгляда. Неужели они где-то встречались?       Им выделяется несколько дней на подготовку и на разминку. Как предполагается, они должны быть в хорошей физической форме, но каким же образом они должны были тренироваться, сидя в клетках? Ей возвращают её одежду — короткие шорты, футболку и легкую куртку с надписью «собственность Джокера» на спине. Ей кажется, что, увидев это, её новые напарники из числа отбросов общества напрягаются и задумываются, стоит ли к ней вообще подходить. Джокера знают практически все, и если одну часть Харли распирает от гордости, то другая снова начинает задаваться вопросом, на самом ли деле она ему так «нужна», раз Джей сбивает руки и ноги в кровь, лишь бы её отсюда вытащить.       Афроамериканец оказывается тем самым знаменитым Дедшотом. Вполне приятным в общении, мастером по вышибанию мозгов из головы. Все сразу же понимают, что его точно лучше не злить. Квинн смущенно улыбается, когда мужчина помогает ей отбиться от врагов и спуститься с крыши машины. Он держит её на руках и осторожно ставит на землю. Она помнит, что Джокер тоже прикасался к ней так осторожно, но через пару часов перед ней появлялся абсолютно другой человек, готовый её ударить. Харли ждет, пока Флойд сделает точно так же, но он лишь кивает и отходит куда-то в сторону обсудить с Флэгом план действий.       Сама Квинн без ума от Крока, которого все вокруг зовут крокодилом. Эль Дьябло, из рук которого вырываются огненные волны, получает от неё восхищенный взгляд и вопросы из разряда «может ли он приготовить всем тосты с омлетом на завтрак».       То чудо из мешка, впоследствии оказавшееся Капитаном Бумерангом, внимательно смотрит на Квинн, выдавливает очаровательную улыбочку и первый идет на контакт. Харли смеется, когда Харкнесс начинает флиртовать уже открыто, и подыгрывает ему. Зеленоволосый клоун в её голове становится все злее и злее, пока не переходит на крик, но Харли удается заглушить его, убрать туда, где он не будет беспокоить девушку по меньшей мере пару часов. Джокер ненавидит, когда её кто-то разглядывает, когда с ней так общаются и когда вокруг неё ошиваются представители мужского пола.       Но теперь Джокера рядом нет, он бросил её в тюрьме и за это время ни разу не дал о себе знать. Он скинул на неё половину своих убийств и оставил гнить в клетке под уставшие вздохи охранявших её военных.       С новым оружием Квинн разбирается быстро, словно не выпускала его до этого из рук. Флойд ей всячески пытается помочь, рассказывая и показывая, как перезаряжать недавно выпущенные автоматы. Он прикрывает девушку в бою, и Харли хмурится, не понимая, зачем ему это нужно.       Они ведь не команда. Не семья. Нет-нет, эту сопливую хрень все оставили для Бэтмена и других хорошеньких героев, которые стараются сделать мир лучше. В их «отряде» каждый выступает сам за себя, надеясь выгадать время и улизнуть. Подставляя другого под пули, если они летят на тебя. Это не команда и не семья. Они тут все друг другу чужие и каждый готов приставить к голове друг друга дуло пистолета, если потребуется.       Вставленное в тело устройство мешает свободно поворачивать голову. Девушка кривится от боли и чувствует, как шею словно пронзает электрическим током. Никто из освобожденных заключенных не верит в действенность этих устройств, вшитых куда-то в область сонной артерии (так, чтобы было невозможно их оттуда вытащить самостоятельно), то и дело смеются над гениальностью Уоллер, пока она не дает команду, и Слипнот не разлетается на части, обдавая их кусочками окровавленных остатков с ног до головы. Бумеранг, который и до этого выглядел не по первой свежести, трясет руками и пытается вытряхнуть кусочки кожи и костей из волос, попутно матерясь.       Наверное, именно с этого момента все понимают, что игры уже кончились. Джун Мун, одержимая ведьмой, мешает им нормально передвигаться по городу, создавая новые волны препятствий. Когда они все же добираются до того, кого им надо устранить, их чуть разом всех не убивают. Мощные лианы с огромными шипами появляются прямо из плитки, и Харли еле-еле успевает убежать в безопасную зону. Звучат взрывы, кто-то кричит, что-то раз за разом разбивается. Квинн тянет на себя Харкнесс, помогая избежать взрывной волны от бомбы, поставленной в тоннеле метро. А потом приходит её очередь спасать мужчину. Они не говорят друг другу «спасибо», потому что знают, что лишние слова сейчас ни к чему. Надо убираться отсюда нахрен. Их специально завели на верную смерть, отпустили, чтобы просто избавиться от преступников не своими руками.       Почти все военные уже убиты, Рик Флэг, наполовину в крови, пытается отстреливаться вместе с Дэдшотом. Им удается смертельно ранить своего врага, но дюжина бомб, установленных в подземке, начинают активироваться друг за другом. Сумасшедший треск, стуки и оглушительные взрывы заполняют все вокруг. Флэг внезапно делает что-то не совсем понятное — отходя ближе к врагу, он начинает стрелять по Катане и Бумерангу. Киллер Крок перестает дышать и стеклянным взглядом смотрит в потолок, не шевелясь. Ему не удалось убрать бетонные плиты, свалившиеся ему прямо на живот и ноги.       Испуганная Харли отползает на значительное расстояние от места бойни, понимая, что выхода наружу нет. Все засыпано. Надо разбирать завал, а у неё из ноги торчит штырь, который доставляет ужасную боль.       — Прости, пупсик.       Она чувствует острый бумеранг Харкнесса около своего горла. Её дыхание перехватывает, из-за боли и недостатка кислорода в глазах собираются постыдные слезы.       — Твою мать, что…       — Они активируются автоматически, когда ты пытаешься их удалить самостоятельно, не знала?       Он убьет её. Вот так вот просто, хотя еще несколько минут назад она спасла его долбанную жизнь. Твою мать, зачем так над ней издеваться? Почему всегда случается такая хрень? Неужели ей и на самом деле суждено сдохнуть на одной из станций метро, взорвавшись из-за бомбы в горле?       Зачем она вообще согласилась?       «Знаешь, Харли, — как-то сказал ей разъяренный Джокер после очередной неудачи, — знаешь, какая ты дура? Ты тупая и никчемная, больная девка, которую обделили мозгами».       «Знаешь, почему я выбрал тебя? Почему я сделал все ради тебя? Потому что ты особенная, Харли. Умная, храбрая, безумно красивая», — перебивает злого Джокера Джокер ласковый, поглаживая девушку по голове. Холодная сталь впивается в её кожу, и теперь боли становится еще больше.       А потом следует еще один взрыв.       ***       Харли не понимает, зачем ей просыпаться. Она наивно полагала, что после смерти боль куда-то уйдет, но ничего подобного. Нога перестала так сильно болеть, горло лишь немного царапало, а она не могла открыть глаза, чтобы понять, где она находится. В нос ударил резкий запах медикаментов. При дыхании сильно болела грудная клетка, девушка сжалась, но почувствовала, как её руки опоясывают какие-то трубки.       Она снова попыталась открыть глаза, и почувствовала саднящую боль.       — Ч-ш-ш, — раздалось у неё над ухом. К её щеке кто-то притронулся, очертил пальцем контур губ, спустился на подбородок. — Не надо так усердствовать.       Человек говорил шепотом, но даже это не помешало Харли узнать обладателя голоса. Это был он. Он, тот самый, кого она искала, ради кого она и согласилась на эту сумасшедшую сделку и подвергла свою жизнь такой опасности. Она что, умерла?       Джокер еще раз прикоснулся пальцем к её пересохшим губам.       На этот раз у неё получилось открыть глаза. В небольшом помещении царил приглушенный свет. Две лампы слабо горели прямо около двери, позволяя рассмотреть часть комнаты. Она была больше похожа на операционную, заброшенную и с несколько лет не видевшую ремонта, но… Харли было плевать на комнату.       Харли попыталась сфокусировать взгляд, чтобы рассмотреть его лицо. Бледное, с татуировками, с огромными светлыми глазами и красными тонкими губами. Он был таким же, каким она запомнила его в последний раз. Часть Харли была рада, что он не обзавелся новыми шрамами, в то время как другая часть хотела это исправить. Он очень редко заботился о ней и максимум раз в полгода выглядел таким беспокоящимся, как сейчас. Обычно после такого выражения чувств он мог позволить себе ударить её и уйти куда-то. Он знал, что так или иначе Харли всегда к нему придет. Она вернется, что бы она сама ни говорила и ни утверждала. Ей нужен он, а ему нужна она.       Квинн пыталась убедить себя в том, что мужчина любит её, но открыто он об этом ни разу не говорил. Харли делала все, чтобы он позволил себе забыться и произнести это, хотя бы раз, хотя бы после этого забрав свои слова обратно, но у неё ничего не получалось.       — Я не…       — В следующий раз не уходи так глубоко под землю, где на каждом квадратном метре какой-то идиот понаставил бомб. Туда не так удобно пробираться.       Девушка не верит ни своим глазам, ни ушам. Она моргает, концентрируется и хмурится. Джокер аккуратно гладит её по волосам, рассматривая знакомое лицо. Квинн никогда не могла сказать, о чем он думает в данный момент, но сейчас мужчина выглядит так, будто бы… он скучал. Он рад её видеть. Может быть, это маска, может быть, через несколько минут он ударит её и начнет кричать, но сейчас…       — Они постав…       — Я убрал его, — он кивает себе куда-то на спину, перехватывая руку Харли и не давая ей прикоснуться к шее, — лучше тебе подождать хотя бы пару деньков и не трогать там ничего.       Она молчаливо соглашается. Сейчас Джокер кажется каким-то другим, и Квинн на самом деле волнует вопрос, не умерла ли она или не галлюцинации ли это перед смертью.       Аппараты, стоящие рядом, вместо еле-еле слышного писка начинают выдавать раздражающую трель. Джей клацает зубами и отклоняется назад, чтобы увидеть показатели. Он глубоко вдыхает, закрывает глаза и поворачивает голову. Харли вжимается в кушетку, ей кажется, что вот-вот он её ударит.       Но этого не происходит.       — Тебе надо отдохнуть. Спи. Ты потеряла много крови и сильно пострадала.       — Я… — шепчет она.       — Харли, не пререкайся, — сразу же прерывает девушку Джокер.       Он поднимает руку к её лицу и поглаживает скулу. Проводит пальцем по контуру лица и останавливается на губах.       — Ты такая красивая… — говорит он тихо, словно общается сам с собой. Харли хочет улыбнуться, но вместо этого видит, как Джокер резко наклоняется к ней и прижимается своими губами к её губам. Харли чувствует, как он целует сначала медленно и осторожно, а потом раздвигает горячим языком её губы и проникает внутрь. Сама она слишком слаба, чтобы проявлять инициативу, так что Джей берет все в свои руки. Отрываясь, он проводит языком по её губе, прикусывает её и продолжает поцелуй, из-за которого они оба еле успевают дышать.       Засыпая, Квинн чувствует кисловатый привкус у себя во рту. Наверное, что-то было у него на губах. Наверное, он просто хотел, чтобы она быстрее заснула и отдохнула. Она почти уже спит, когда чувствует губы на своем лбу. Сейчас она на самом деле нужна ему. Сейчас он её любит, хоть и не говорит об этом. Она сделает все, чтобы он был таким почаще, и ей будет плевать, захочет ли он завтра ударить её или нет. Она вытерпит, она поможет ему. У них двоих нет никого ближе, никого, кто бы понимал их лучше. Они должны быть рядом, чтобы защищать друг друга и помогать этому грязному и прогнившему миру гореть дальше. Он создал её, и она никуда не уйдет.