То, что осталось за кадром

      Это дорогого стоило: рассказать всем о том, что Белфайер жив. Киллиан понимал, что это будет правильно, что он должен это сделать, ради Эммы и Генри, но было чертовски сложно видеть ее выражение лица, когда она узнала о том, что ее бывший парень жив. Пришлось засунуть свои собственные чувства куда подальше и рассказать о том, что узнал от Пэна, независимо от того, как паршиво было на душе.       Пещера. Клетка. Пропасть. Все предельно ясно, не считая того, что он снова должен делать то, что не хочет, ради счастья другого. Он привел их сюда, стараясь не думать о себе. - Эмма! - мужчина в клетке, дернувшись вперед, прижался к прутьям лицом, устремив на них глаза, полные неверия в происходящее. Он явно уже потерял надежду быть найденным. Сдался. Киллиан поджал губы, невольно испытывая к нему ненависть. Он не хотел его ненавидеть, он еще помнил того мальчика, что стал ему дорог, но вот, по очередной злой шутке судьбы, он должен глушить в душе мерзкое чувство к нему. - Нил? - прошептала Свон, слегка отступив, и облизала пересохшие губы, боясь дышать. Джонс вздрогнул от эмоций в ее голосе. - Между нами десятки метров, - послышался голос Мэри-Маргарет, и пират встряхнулся, возвращаясь в реальность. Не сейчас, сейчас нужно думать о том, чтобы помочь им вытащить его, а уже потом, сидя с верным другом ромом можно будет попроклинать в голове и Нила, и свою джентльменскую порядочность. - Даже если мы соорудим веревку, нам не к чему ее привязать, - произнес Дэвид, оглядываясь, - и клетку никак не поднять. - И что мы будем делать? - дрожащим голосом спросила Эмма, став еще бледнее в лунном свете. Крюк, сглотнув, опустил глаза, понимая, что именно ему придется объяснять всю суть данного испытания и, кажется, еще и первым показать его в действии. - Я уже сказал, что нам делать, - глухо отозвался он, не глядя ни на кого, - представьте, что это и есть момент истины, - он медленно повернулся к блондинке, сумев поднять на нее глаза, стараясь держаться как можно спокойнее, - так кто хочет отбросить условности? - И что? Кто-то рассказывает секреты и у него вырастают крылышки? - язвит, уже неплохо. - Я не в курсе подробностей, - передернул он плечами, выдавливая нервную улыбку, - только то, что рассказал. - А откуда тебе знать, что это сработает? - вскинул бровь Прекрасный, глядя на него. Снова не верит, хотя он, вроде как, спас его. Видимо, таков залог пирата - ему никто и никогда не может довериться. Повернувшись к пропасти, Джонс посмотрел вниз, собираясь с духом. Ему и правда придется первым доказать им правдивость своих слов. - Полагаю, есть только один способ это узнать, - прохрипел он, облизав губы. Посмотрев на клетку, он глубоко выдохнул и, на мгновение прикрыв глаза, развернулся и произнес, - я поцеловал Эмму. - Ты что сделал!? - мгновенно взвился Прекрасный, дернувшись вперед. - Дэвид, сейчас не время, - осадила его Белоснежка. - Я уже рассказала Мэри-Маргарет, так что это больше не секрет, - ответила Эмма, стараясь не встречаться с ним взглядом, - это просто поцелуй, - добавила она, все-таки подняв на него глаза. Странно, но эти слова звучат так, словно она всеми силами старается убедить себя в этом, а не отмести его правду, - как он может быть твоим самым страшным секретом? - Хорошо, раунд второй. - Секрет в том, что поцелуй значит, - твердо произнес он, глядя ей прямо в глаза, - мой секрет в том, я думал, что никогда не смогу отпустить свою первую любовь, Милу, - странно, но ее имя словно ничего не значит, особенно если смотреть в эти блестящие зеленые глаза Свон, - что смог найти кого-то другого, - еще слово, еще хуже в душе, - пока не встретил тебя, - почти признание. Молодец, Джонс, ты окончательно влип. Эмма сглотнула, практически не моргая. Ладно, от нее уж точно подобных слов не дождешься.       Неожиданно раздался треск, и все пошатнулось, лишая их равновесия. Подняв глаза, они увидели, как от островка, на котором стоит клетка Нила, отделился кусок каменного моста и замер, не шевелясь. Эмма быстро подняла глаза на Киллиана, и тот, позволив себе всего одно мгновение смотреть на нее, отвел взгляд. - Мэри-Маргарет ... - начал было Дэвид, выходя вперед, но жена его опередила, покачав головой. - Нет, нет, нет! Я следующая, - твердо произнесла она, сжав в побелевшей руке фонарь, - с тех пор, как проклятие пало, с тех пор, как мы нашли друг друга, как нашли Эмму, посреди этого счастья я кое-что не хотела признавать, - быстрый, полный боли взгляд на мужа и дрожащий голос, - наша дочь прекрасна и умна, она потрясающая женщина, которую я очень сильно люблю и которой безумно горжусь, - небольшая пауза, чтобы взять в легкие немного воздуха, - Но она уже взрослая, и, хотя я притворялась, что смирилась с этим, это не так. Мы все пропустили, Дэвид, - она подняла глаза на мужа, поджав губы, - наши отношения уникальны, но не этого я хотела. Мы упустили все: ее первые шаги, первое слово, первую улыбку! Мы все это пропустили! - Что ты хочешь сказать? - прошептал Прекрасный, нахмурившись. - Когда мы покинем остров и вернемся в Сторибрук, я хочу испытать все это, я хочу завести еще одного ребенка, - решительно произнесла она, не встречаясь в ним взглядом, глядя куда угодно, но только не на его побледневшее лицо.       Снова раздался грохот, и очередной кусок каменного моста возник из ниоткуда, подтверждая правдивость сказанных слов. - Ничего в этом мире не сделает меня счастливее, - хрипло начал Дэвид, и Киллиан, понимая, о чем сейчас пойдет речь, опустил глаза. Он не мог сказать, что Прекрасный стал его другом, но они могли бы ими стать, особенно если учесть их последнее совместное дело. Но он понимал, какого труда стоило ему сейчас смотреть в глаза жены и открывать правду, которая полностью перечеркнет ее секрет, - и я знаю, всем своим сердцем, что ты будешь потрясающей мамой, - робкая улыбка друг на друга, - но этого никогда не случиться, - слова через толщу боли, зажавшей горло и легкие, - по крайней мере, не со мной. - О чем ты? - сломанный шепот Белоснежки и дикое непонимание в ее темных глазах. Эмма хмурится, глядя на отца, удивленно переводя взгляд с него на мать. - Когда мы с Крюком ходили на поиски секстанта, - Джонс отвел глаза, не желая слышать эту боль в его голосе. Да, он спас его, с одной стороны, но с другой - обрек на вечные страдания и заточение на этом проклятом острове. Но разве он мог иначе? Разве он мог оставить отца девушки, в которую он влюблен, умирать? Это было бы неправильно, он не мог иначе, - на самом деле мы искали для меня лекарство. - Лекарство от чего? - стиснув зубы, жестко осведомилась женщина, не отводя от него горящих глаз. - От сон-куста. - Потерянные мальчики. Стрела. Ты меня оттолкнул... - Недостаточно быстро, - проговорил он, глядя на ее перекошенное лицо, - меня ранили. Крюк смог найти лекарство, но за него нужно платить. Я не могу покинуть Неверленд. Если я это сделаю, я умру.       Оглушительный треск под ногами, еще более сильный, чем в прошлый раз, и каменный мост достиг выступа, на котором они стояли. Эмма, окинув всех все еще испуганным взором и особенно долго задержавшись на лице Киллиана, вытащила меч и, медленно ступая, пошла в сторону клетки, не разжимая нервно сжатых челюстей, не зная, от чего ей страшнее: от того, что она услышала, или от того, что ей предстоит сказать. Оказавшись на середине моста, она, не понимая почему, повернулась и снова взглянула на пирата, словно ища от него поддержки. Или прося прощения? Она понимала, как ему тяжело, и была благодарна ему за помощь, но почему-то в глубине души она понимала, что предпочла бы его молчание. Лучше бы она не знала, что Нил здесь, лучше бы ... Достигнув клетки, она опустилась перед ней на корточки, оглядывая бледное лицо мужчины. - Ты цел? - хрипло спросила она. - Да, - выдохнул он, глядя на нее сквозь прутья, - но Генри ... я ... - Ничего не говори! - оборвала она его, - мы его найдем. Только сначала вытащим тебя отсюда, - поднявшись на ноги, она ударила по клетке мечом, раз, другой, словно делая это неосознанно. - Что? Эмма! Эмма! - выкрикнул Нил, останавливая ее, - ты же знаешь, как это работает ... - прохрипел он, ловя ее взгляд, - блондинка, тяжело выдохнув, опустилась на колени около дверцы клетки, прикрыв глаза. Она не хотела этого говорить, но разве есть выбор? - ничего страшного, - произнес он, выдавив улыбку, - ты можешь мне все рассказать. - Когда я услышала, что ты можешь быть здесь и что ты, возможно, жив, - начала Эмма, тяжело хватая воздух едва ли не после каждого слова, глядя на него блестящими глазами, - я должна была обрадоваться, но не обрадовалась. Я была в ужасе и до сих пор не понимала, почему, - небольшая пауза, еще один глоток, мгновение, чтобы унять дрожь в пальцах, - когда я увидела тебя в Нью-Йорке, в тот самый миг, когда ты снова ворвался в мою жизнь, я поняла ... я поняла, что никогда не переставала любить тебя, - выдохнула она с легкой улыбкой, ловя в ответ его. Киллиан, судорожно выдохнув, слегка отошел в сторону, стараясь унять бешеное сердцебиение. Судьба и правда издевается над ним - в ответ на его признание он должен выслушивать такие слова в отношении другого мужчины. Тяжело, слишком тяжело, - и прежде, чем я успела с облегчением вздохнуть, я снова тебя потеряла, и вся боль, что я скрывала все это время, вернулась, обрушилась на меня, и я ... я не знаю, смогу ли пережить это еще раз. Я люблю тебя, - голос надломился от слез, и она облизала пересохшие губы, - и, наверное, всегда буду любить, - но мой секрет в том, что я надеялась, что это всего лишь уловка. Я надеялась, что ты умер, потому что мне было бы легче оставить тебя в прошлом, чем снова пережить ту боль, через которую мы вместе прошли.       Клетка растворилась сама собой, и Нил, выбравшись, притянул ее к своей груди, уткнувшись лицом в ее волосы, в то время как Эмма, сглотнув, прижалась к его груди, едва дыша. Крюку бы отвернутся, уйти, упорно изображая, что для него это ничего не значит. Но он не может, просто не может. Издеваясь над собой, он смотрит, жадно смотрит, как ее обнимает другой, слыша в голове, как она говорит ему три заветных слова. Больно и неправильно. Но он не покажет этого, нет, он будет спокоен, весел, как всегда, будет шутить и флиртовать со всеми, изображая непринужденность. Потому что это его залог - месть и роль третьего лишнего.