Объяснение

Цудзи Юми, второй зам руководителя южного центра контроля внешних миссий (OMKC-S), не слишком хорошо разбиралась в чувствах, зато объяснения понимала прекрасно. Пожалуй, даже лучше многих. И уж точно лучше, чем Кодзима Йошинори, который списывал у нее на контрольных по математике в старшей школе. Не по глупости, просто Йошинори часто бывал рассеян. И когда сэнсэй принимался растолковывать интегралы и производные, водя лазерной указкой по голографической доске, Кодзима пропускал все эти превосходные объяснения мимо ушей и глаз, потому что сидел вполоборота и смотрел совсем не туда, куда стоило смотреть, чтобы научиться строить касательные к кривым. - Кодзима! - строго говорил сэнсэй, в очередной раз ловя того на подглядывании в чужую работу. - Я и без вас знаю, что староста... - учителя почему-то никогда не называли Юми по имени - ...умеет считать площади криволинейных трапеций. А вот чего я не знаю, так это кто будет считать их за вас после окончания школы. - Суперкомпьютер! - не растерявшись ни на секунду, заявлял беспечный Йошинори. - До Цудзи ему, конечно, далеко, но уж с такой-то ерундой он должен справляться. И хотя на одно-единственное мгновение в суровой маске на лице сэнсэя образовывалась предательская трещина улыбки, он все же не мог спустить с рук такое нахальство. - Раз так, - говорил он, - то возьмите свою тетрадь, молодой человек, и идите на последний ряд. Больше вы со старостой не сидите. Подобные сцены повторялись едва ли не на каждой контрольной, и тем не менее Кодзима Йошинори продолжал сидеть с Юми все три года и все три года у нее списывал. Если приходилось - то прямо с последнего ряда с помощью самодельного бинокля. Сэнсэй не догадывался о том, что прекратить это безобразие можно довольно простым способом: объяснить старосте, в чем именно Кодзима неправ насчет суперкомпьютеров, и Цудзи сама не позволила бы ему списывать впредь. Если бы объяснение ее удовлетворило, разумеется. Понимать разницу между хорошим и плохим объяснением Юми научила мама. - Ну, конечно, Юмико, - сказал ей папа, целуя на прощание перед отлетом на Марс, - я очень хотел бы остаться с тобой и мамой, но если на станции не будет инженеров, то люди, которые там живут, умрут от голода и холода. - У твоего отца и доктора Кимуру роман, - сказала ей мама, когда они возвращались домой. - Ты уже взрослая девочка, должна понимать. С того дня Юми старалась быть взрослой и понимать больше. Поэтому когда Чиоко, единственная школьная подруга Цудзи, сказала ей: "А все-таки Йоши-тян милашка! Так бы его и съела!" - то Юми поступила следующим образом: отыскала Йошинори (он прыгал по подоконнику, пытаясь поймать бейсболкой глупую бабочку, которую "убогая эволюция не смогла подготовить к достойной встрече с застекленным окном"), отвела его в сторону и сказала, что не сможет пойти с ним смотреть новогодний фейерверк, потому что каждый, кто собирается на факультет с названием, содержащим корень астро-, должен посвятить последние школьные каникулы изучению римановой геометрии. А поскольку она, Цудзи Юми, как раз на такой и собирается, то почему бы ему, Йошинори, не пойти с Чиоко-тян, которая любит фейерверки? Кодзима, по-видимому, тоже кое-что смыслил в таких делах, может быть, даже побольше, чем сама Юми, потому что действительно позвал Чиоко (и еще с десяток друзей) встречать первый восход 2057-го года на школьной крыше, ключ от которой как-то исхитрился добыть. (Цудзи знала об этом, потому что на крыше ребят поймал сторож, и в наказание им пришлось все каникулы убирать классы, а ей - следить, чтобы они занимались именно этим.) А еще Йошинори прекратил у нее списывать, что было примечательно не только само по себе, но еще и потому, что на его оценках это никак не сказалось. Все-таки Юми не ошибалась на его счет: глупым Кодзима не был. Правда, поступить на астрофизику, в отличие от Цудзи, ему не удалось ни с первой, ни со второй попытки. Раздосадованный этими неудачами, он уехал в Штаты играть в бейсбол за сборную Университета Райса, что в Хьюстоне, и как будто добился в этом деле больших успехов. По крайней мере, накануне старта ее первой марсианской миссии (ставшей, впрочем, и последней - в смысле, постоянной - из-за нехватки персонала на станции), Юми слышала от общих знакомых, будто Кодзима тренируется в Johnson Space Center, том самом, где готовят американских астронавтов. Однако когда в начале текущего марсианского года (в прошлом апреле по земному календарю) в городок прибыли новые поселенцы, последним, кого ожидала увидеть Цудзи, был Йошинори. Она даже не сразу узнала его: возмужавшего, раздавшегося в плечах, с непривычными жесткими складками около рта. Он стянул шлем, кривовато усмехнулся уголком губ и сказал: - Хисасибури, Юми. [1] Слышал, что ты и здесь староста. Не стоит и говорить, что вскоре не только на южной станции, но и во всем городке не осталось ни одного человека, который не назвал бы Юми "иинчо". [2] Такие прозвища приклеиваются намертво. По глубокому убеждению Цудзи, ни одна марсианская буря не могла тягаться в непредсказуемости и разрушительной силе с Кодзима Йошинори, которому что-то взбрело в голову. И хотя разбираться с его… назовем это "авантюрными замыслами"… не входило в должностные обязанности второго зама, которым и была Юми, руководитель OMKC-S (более известный как Шеф) и его основной заместитель (известный как Первый), за полгода, прошедшие со дня появления на станции Йошинори, образно говоря, обожглись на молоке столько раз, что теперь предпочитали, как следует подув на воду, решительно умыть в ней руки. Выражаясь чуть менее образно, докладные записки Кодзима попросту отказывались рассматривать без заключения Цудзи - единственной, кому удавалось с минимальными потерями отличить зерна от плевел, козлищ от агнцев и потенциальную нобелевскую от неизбежного позора и скандального увольнения всех и вся без пенсии и выходного пособия. Так что будь то проект, план, предложение или форменное издевательство, единственной целью которого было позлить иинчо - все, вышедшее из-под руки неугомонного Йошинори, в конечном счете оказывалось на интерактивном столе Юми, и без того не отличающемся эстетикой пустоты и минимализма. Полных три марсианских года (пять с половиной в пересчете на земные) Цудзи Юми чувствовала себя серьезным ученым на передовых рубежах науки. А вот теперь по прихоти Ходячей Катастрофы в Скафандре превратилась в то, чем была большую часть своей жизни, - безропотный винтик в системе, девочку на побегушках, вечного козла отпущения. Старосту. Цудзи словно опять вернулась в школу, с той только разницей, что теперь Йоши-тян доводил до исступления не сэнсэя, а ее, Юми. И делал это с последовательностью, вынуждающей подозревать преступный умысел. Стоило ли ради этого лететь на Марс? - Кодзима Йошинори! Если ты немедленно не отзовешься, засранец ты эдакий, я отправлю за тобой стреляющий снотворным марсоход и депортирую на Землю в овощеподобном состоянии! Ты меня слышишь, долбанный придурок?! Оператор незаметно покосился на Цудзи Юми, на восковых от нехватки ультрафиолета щеках которой выступил неправдоподобно яркий, будто нарисованный румянец. Не то чтобы по мнению оператора капитан четвертой разведгруппы не заслуживал подобных эпитетов, но для иинчо, в устах которой "бака" [3] уже было грубым ругательством, подобные выражения означали состояние близкое к неконтролируемой панике. А что может быть хуже для спасательной операции, чем паникующий руководитель оной? Что операция из разведывательной превращается-таки в спасательную, стало окончательно ясно пару минут назад. Пропажу капитана Кодзима обнаружили, впрочем, несколько раньше, во время переклички, но списали на его обычные эксперименты с радиосвязью, отчитывать за которые его было делом совершенно бесполезным с практической точки зрения. Разве что душу отвести. Цудзи, однако, заволновалась сразу, вероятно, потому что никогда прежде не принимала участие в миссиях в своем нынешнем статусе Самого Главного и Ответственного Лица. Она их планировала, да, но руководил ими либо деспотичный и хладнокровный Первый, который прямо сейчас следил за монтажом очередного солнечного модуля и был вне досягаемости, либо, в редких случаях, непоколебимый, как Чингачгук, Шеф, который после долгих уговоров и откладываний отбыл-таки на Землю четыре месяца назад - обновить погоны и ослабевшие связи, обеспечивающие колонию притоком людей и ресурсов. Поручив иинчо поддерживать работу станции "в штатном режиме", старшие товарищи, к несчастью, не предвидели того - очевидного задним числом - факта, что оставленный без надзора Кодзима почует вольницу и рванет на марсианские просторы, аки ретивый конь без сбруи. В течение всего последнего получаса тревога Юми нарастала. Она то буравила пристальным, немигающим взглядом телеметрические данные, поступающие от скафандра Йошинори, будто в любое мгновение ожидала увидеть там сообщение о разгерметизации или внезапной остановке сердца, то начинала лихорадочно проверять сигналы, поступающие с каждой радиомачты в окрестности десяти миль от последней подтвержденной локализации Кодзима, будто тот был не астронавтом, бредущим по планете с третью земной g, а безумным австралийским кенгуру, вприпрыжку несущемся по лунным кратерам. И вот наконец волнение Цудзи достигло своего естественного предела и совершило качественный скачок. - Йоши, мать твою! Последний раз прошу по-хорошему! Ответь! Молчание. - Юг вызывает Кодзима Йошинори! Если ты слышишь, отзовись немедленно! Молчание. - Четвертая группа, прекратить текущую операцию, рассредоточиться от точки последнего подтвержденного местонахождения капитана Кодзима, докладывать об исполнении. Пятая группа, подготовиться к выходу на поверхность, расчетное время семь минут. Оператор, добудьте Первого любыми способами, он нам нужен прямо сейчас. Я иду с пятой. - Вынужден напомнить вам, Цудзи-сама, что по должностной инструкции руководящий операцией не в праве покидать Центр без веских на то оснований. - Мачта Q12 ведет аномальную передачу… - …потому что мачта Q12 сбоит всю последнюю неделю, и вы это знаете. - Нынешние паттерны шумов отличаются от тех, что мы фиксировали прежде… - …потому что у шумов вообще не бывает паттернов, а мачта просто окончательно выходит из строя. - Вы что, отказываетесь подчиняться старшему по званию, оператор?! - Ни в коем случае. Я всего лишь апеллирую к вашему здравому смыслу, Цудзи-сама. Даже - я подчеркиваю ДАЖЕ - если капитан Кодзима каким-то невероятным образом оказался у мачты Q12 и сейчас передает нам тайные послания, замаскированные под обыкновенный шум, то пятая группа прекрасно доберется туда и без вас. Более того, она доберется туда без вас гораздо быстрее, потому что у вас, Цудзи-сама, нет опыта длительных переходов в скафандре с полной выкладкой. Не говоря уже о том, что вы злостно пренебрегаете ультрафиолетовыми ваннами и регулярными физическими нагрузками, а посему ваши кости и мышцы находятся в состоянии, непригодном для подобного рода прогулок... - Отец! - Все, Юмико, дай сюда микрофон. Все, я сказал! Хватит! Тише! Отдай! Вот молодец. А теперь дыши и слушай меня. Хорошо? Вдох. Выдох. Глубже. Вдох. Выдох. Грузный колокол. И на самом его краю дремлет бабочка. Вдох. Выдох... Ну, что, успокоилась? До чего же вы глупые с твоим Йоши. - Он не мой. - Твой-твой. И ты его. Такие вещи не выбирают, Юмико, они просто случаются. - "Просто случается" изменение системы в точке бифуркации. - И любовь - одна из таких точек. - Любовь - это гормональный коктейль, ты как биоинженер мог бы и знать. - Любовь, солнышко мое, это когда самая дорогая женщина сбегает от тебя на другую планету, а ты все равно летишь за ней, зная, что она в твою сторону и не посмотрит лишний раз. - Поэтому ты просто должен был остаться с нами. - Я сейчас не о себе, Юми. Я о твоем Йошинори. - Он не мой Йо... Что? - То самое. - Четвертая группа вызывает Центр! Юг, как слышите нас? - Слышим вас хорошо, четвертая. Докладывайте! - Нашли капитана. У него что-то с системой подачи кислорода. Поменяли баллон, теперь вроде все в порядке. Пришел в себя, говорит, увлекся и не заметил, как отключился. - Почему сам не докладывает? - Походу коммуникатор при падении накрылся: на прием работает, на передачу - нет. И слава богу, лучше тебе не слышать, что он несет. - Это еще почему? - Кислородное голодание. Пьяный в дупель. Бредит. - Сам ты бредишь, Дэм. Йо, иинчо! [4] Не реви там, живой я. - Бака. - От такой же слышу. "Стреляющий снотворным марсоход"? Ты вообще на кого училась, астрофизик недоделанный? Допустим, это неуклюжее чудовище даже в меня попало, пусть даже скафандр пробило - и что? Разгерметизация и вечный сон? Покойся с миром, случайная жертва невежества? - Я знала, что ты непременно выживешь, просто чтобы поспорить о вещах, в которых все равно ничего не понимаешь, Кодзима. А все потому что выдержка у тебя как у энуретика: даже инструкцию по эксплуатации собственного скафандра до конца не дочитал! Удивляюсь, что у тебя после этого только подача кислорода отказала. Дэмиан, проверь, он шлем хотя бы застегнул? Тихий смех. - Иинчо? - Что? - Я люблю тебя, ты знаешь? Молчание. - Теперь да.