Кот

Тяжелые капли дождя барабанят по подоконнику. Тяжелые мысли одергивают руку от мобильного. Тяжелое сердце хочет перестать биться, глядя на тебя. Такой гордый. Как обычно. Как тогда… Знаешь, Скуало, ты почти не изменился. Такой же тощий, что похож на кильку — наверняка, опять забываешь обедать. Или некогда? Погружаться в процесс с головой — это так свойственно для тебя. Не изменился. Разве что вечно торчащие в стороны волосы стали чуть длиннее. Совсем немного. Ха, да их с лихвой бы хватило на 2-3 парика, реши ты их обрезать. И челка отросла до безобразия — слегка вьющиеся от влаги светлые пряди весьма романтично обрамляют усталое лицо. А глаза все те же. Знаешь, твои глаза всегда напоминали мне море во время сильного шторма. И небо. Хотя, в такие моменты трудно понять, где грань между хмурым небом и беснующимися волнами, не так ли? Но во взгляде всегда были огонь, неутолимая тяга к сражениям и пара капель яростного безумия. Жажда крови? Вряд ли. Стремление превзойти себя. А где-то глубоко-глубоко, на самом дне этих глаз плещется тщательно скрываемая тоска. Ее никто не замечает. Никто, кроме меня. Ты будешь смеяться, Суперби Скуало, но я знаю тебя, как никто другой. Знаю о тебе многое — биографию, стиль, привычки, стремления. Слабости. Практически все… Хотя, тот человек… Даже забавно. Ты заменил Варии Небо, но так и остался диким морским штормом. Для меня все еще остается загадкой, как тот человек смог тебя покорить. Чем? Чем он приручил тогда дикого зверя? И ты ведь пошел за ним, за этим надменным мальчишкой. Тот навряд ли ценил твою покорную преданность, но ты продолжал идти даже тогда, когда следовать, по сути, было не за кем. Да, я знаю о Колыбели — сейчас это уже ни для кого не секрет. А ты ждал. Ждал и, наконец, дождался возвращения своего Хозяина. Тебя покорила его сила? А чем ты приручил меня? Акула. Тебя ведь так все называют? Ску-а-ло. Сейчас же ты больше напоминаешь бродячего кота, которого подобрали в непогоду, отмыли, отогрели, накормили. Большой, местами облезлый мокрый кот. Развалился на кровати, раскидав светлые пряди по подушке. На моей, кстати, кровати и по моей подушке. В одежде моего брата — твоя все еще сохнет в ванной. Глаза закрыты, и я наконец не вижу этой тоски. Слышу лишь твое мерное дыхание — жар спал, опасность миновала — но все равно не могу полностью успокоиться. Волнуюсь, дура. За тебя волнуюсь. Хотя знаю, что стоит тебе проснуться, тут же понесешься на поле боя — вперед, к очередному противнику, ни разу не оглядываясь — таков весь ты. Буйный и шумный. Чуть дернулись уголки губ, скривившись в подобие улыбки. Ухмылки? Даже не сомневаюсь, тебе снится отменная драка — левая рука нервно подрагивает. И все же сейчас ты такой кот. Уютный, теплый, домашний. Кот, гоняющий во сне мышей. Наверное, стоило все-таки отвезти тебя в больницу. Но… Хорошие девочки влюбляются в плохих парней — это аксиома. Знаешь, Скуало, я ведь честно думала, что пройдет. Нет, лет до 16 я, конечно, строила планы на наше счастливое будущее, заглядывалась на белые платья, придумывала имена детям. Потом как-то само прошло. Видимо, повзрослела. Вот только осталось какое-то странное, вяжущее чувство незавершенности. Я хотела идти за тобой точно так же, как когда-то ты пошел за Ним. Ты покорил меня своей непоколебимостью. Но это позже. Сначала же у меня, как и у большинства 11-летних девочек, случилась первая любовь. И, как полагается, случилась она внезапно — на одном из тех шикарных и крайне скучных приемов, куда частенько приглашали отца — лучшего хирурга во всей Европе. Тогда я еще не знала, что руки и совесть этих солидных синьоров и синьор испачканы в чужой крови. Мафия. Так как я была ну очень хорошей и порядочной девочкой из такой же порядочной семьи, объектом моих сердечных терзаний стал самый шумный и дерзкий из всех присутствующих на том злополучном вечере – ты, Скуало. Меня что-то сразу привлекло в тебе — наверное, протез вместо левой кисти, точно не помню. Но это было необычно, пугающе и по-пиратски романтично одновременно. Идеал. Ты ведь даже не знал о моем существовании, да? Украдкой я поглядывала на тебя, но жуткая стеснительность не давала подойти. И вот, почти набравшись смелости, я направилась в твою сторону. Активно жестикулируя, ты что-то увлеченно рассказывал парню постарше — хмурому и очень грозному. Пугает. Мимолетный взгляд Его красных глаз вмиг пригвоздил мои ноги к полу. Кажется, тогда я не только узнала о слове «гнев», но и почувствовала его физически. Он твой друг? Больше я так и не решилась подойти. На следующий день мы вернулись во Францию, и целый месяц я практически не думала о тебе. По крайней мере, старалась, иногда выходило. Но настало лето, и мы вновь всей семьей приехали в Италию — командировка отца так удачно совпала с нашими каникулами, что вопрос о том, куда ехать на отдых, даже не поднимался. А ветер за окном так надрывно воет… Хм. Погружаясь в собственные мысли, не всегда следишь за временем. А уже прошел час, пора делать следующий укол. Подношу руку к твоему лбу — проверить температуру — и тут же отдергиваю. Не позволено. Неправильно. Не сотвори себе кумира. Интересно, ты умеешь читать мысли? Если да, то я наверняка тебя утомила своей печальной историей печальной любви. Если опустить подробности, то три месяца каникул я провела, прячась по кустам и тайно наблюдая за твоими тренировками. И чувства мои росли и крепчали, а смелости так и не прибавилось. Даже когда господин Тимотео представлял нас друг другу, я лишь изучала пол под ногами, не в силах выдержать гневный взгляд твоего друга — его наследника. Ненавижу. Не знаю, зачем я пошла в юридический. Возможно, мое подсознание намекало, что так я смогу быть ближе к тебе, пусть и по другую сторону баррикад. А, может, хотела наказать Зан… Наказать Его за свое несостоявшееся счастье. Тогда я не сильно задумывалась о таких вещах. Не лучшая привычка, кстати — обдумывать решение постфактум. Тем не менее, к моменту поступления в колледж я прекрасно понимала две вещи. Первая: детская влюбленность прошла. Вторая: мои разум и сердце все равно принадлежат только тебе, Скуало. Остались в прошлом и ночные грезы, и безумие фанатика-сталкера. Просто я смирилась с твоим существованием как неотъемлемой части меня. И стало проще. Кажется, в то время я и начала в мыслях разговаривать с тобой. Слишком тяжелое дыхание. Все же прикладываю ладонь к твоему лбу. Жар понемногу спадает, но радоваться рано. В своем полусне ты пытаешься стряхнуть мою руку с лица — этот вынужденный контакт продолжается слишком долго. Но я не в силах этого сделать, я будто наверстываю упущенные прикосновения за последние 15 лет. Хочется лечь рядом, прижаться, уткнуться в твое плечо… Нельзя. Неправильно. Плохой из меня помощник прокурора. Следовало сразу же позвонить ребятам в отдел, или господину Куатье, да хоть просто в 911. Сообщить об опасном преступнике международного класса, находящемся в бессознательном состоянии вследствие травм, полученных от наезда неопознанным транспортным средством, предположительно Volkswagen старой модели, совершенного в 22 часа 41 минуту на 5-м километре *** трассы. Тоже мне, представитель судебной власти. Хочется растормошить тебя и выяснить, кто же смог так безнаказанно с тобой поступить. Всегда казалось, что ты и поезд голыми руками остановишь. Но… Сюрреализм. Похоже, это действительно был несчастный случай. Я видела и темную неподвижную фигуру на обочине, и старенький универсал, не вписавшийся в поворот на мокрой дороге. Видимо, водитель перепугался и поспешил скрыться — его счастье, что в такую непогоду не разглядеть номер быстро удаляющейся машины. Я — хорошая и законопослушная девочка. *** Прошел почти месяц с той нашей случайной «встречи», а в мыслях я все равно обращаюсь к тебе. Наверное, надо завести дневник, но это как-то… Нет, просто пусть мои мысли так и останутся невысказанными никому, ладно? Даже тебе. Завтра выходной, и можно никуда не спешить. Остаться наедине с собой и заняться самокопанием — пора бы уже разобраться в чувствах, 15 лет — немалый срок. Но завтра. Сейчас просто хочется смотреть на дождь и не думать ни о чем. Ноябрь — грустный месяц. Где-то в глубине комнаты из колонок ноутбука доносится самая подходящая в такой ситуации песня. Правильная. — Прости, что я так глупо жду тебя… Я знаю, что ты больше не придёшь. Я произнесла это вслух? Я жду в тишине В надежде ощутить твой взгляд. Прости не меня — Прости, что я так глупо жду тебя В эту ночь, в проклятый мёртвый дождь. Прости, Я знаю, что ты больше не придёшь. И пусть капли дождя прожигают ладони, Пусть плавятся стены от лунного света, Но сердце никто не обидит, не тронет, Когда оно где-то, когда оно где-то, Когда оно где-то с тобою… Стоило бы согласиться на ту поездку на выходные в Анси. Ребята из отдела вроде как расстроились — не ожидали, что я откажусь. Оно и понятно — ведь сама так долго всех собирала, уговаривала, организовывала. Казалось бы, что может быть лучше: сбежать на пару дней из вечно суетящегося Лиона, спрятавшись среди молчаливых стен средневекового аббатства. Отдел по борьбе с организованной преступностью. Но сегодня мне не до собора Святого Петра. Сегодня я должна быть дома. Сидеть в тишине и одиночестве, глядя на бегущие по стеклу капли и выпуская клубы белого дыма, вмиг теряющегося среди всей этой небесной воды. Для чего, сама не знаю. Просто так надо. Чтобы грустить. Стук в дверь. Открываю и не верю глазам — на пороге стоишь ты, промокший до нитки. Капюшон форменной куртки не спас от стихии, и мокрые пряди прилипают к твоему лицу, такому родному и такому недоступному. А в глазах все та же вечная печаль. Правая рука под курткой, в районе сердца. Ранен?.. Хищный взгляд. Скалишься на меня. Всего на секунду показалось, что ты умеешь читать мысли. Правильно. Хищник нашел свою добычу. Ошиблась. Достаешь из-за пазухи внушительный комок грязно-белой шерсти и, держа его за шкирку, пихаешь мне в руки. Кот. Большой, белый, местами облезлый, но жутко наглый. Два. — Подарок, — коротко отвечаешь на мое недоумение. — Пустишь? И, не дожидаясь ответа, проходишь вглубь квартиры. А я так и стою на лестничной площадке. В голове вертятся вопросы к тебе, себе и Вселенной, но ни один не удается сформулировать. Прострация. Rosso. Замечаю капли крови на шерсти нового друга. Беглый осмотр… Нет, не его — твоя. Хвостатый наглец умеет за себя постоять. — У тебя аптечка где? — судя по эху, крик из ванной. Улыбаюсь. На душе как-то сразу стало тепло и уютно. Кажется, я полюбила дождь. И все-таки ты кот, Суперби Скуало. Бродячий, облезлый, опасный, но нашедший — пусть всего на день — свой дом.