Live Bride

Изабель зажимала ладонью окровавленную руку, вжимаясь в уголок разрушенного дома. Уголок, который освещало солнце. Уголок ее дома.. Он ходил перед Иззи, жадно втягивая воздух и ожидая когда тучи вновь закроют и без того тусклое солнце Трансильвании. Черные глаза яростно блестели в ожидании, в ожидании, которое он терпеть не мог. Вечность не учит терпению, а уж особенно смирению. Чего он и не собирался делать. Рыжеволосая красавица перед ним неумолимо притягивала взор, притягивала желание продлить ее красоту. Примерно на вечность. Или три вечности. За которые она успеет привыкнуть к нему, полюбить и стать достойной невестой. Первой… Солнце ушло, скрываясь за черными тучами неба, возвращая хозяину мрака его власть над девочкой и над всем этим мрачным миром. Он решил. Сегодня первая бестия родится из криков почти мертвой деревни. *** Но у Изабель на этот счет были свои мысли. Она даже обратить себя не дала, вцепившись графу в лицо и бешенными черными глаза глядя на него, шипя что-то на испанском. Впрочем, мужчина не сомневался, это были проклятья и брань. Нет, он мог бы спокойно переломать ей все руки, каждую косточку обратив в прах, а потом уже обратить, зная, что в облике вампира ее сила не даст ей погибнуть. Но в том-то и дело. Иметь озлобленного оборотня в списках врагов — это одно. Максимум, что он сделает — убьет. Но иметь во врагах женщину, а тем более вампиршу. Так можно и очень важной части тела лишиться. Поэтому Владислав Третий решил, что лучше бы оставить ее около себя. Приучить, как дикого зверька, заставить полюбить себя. Право, Колосажатель не думал, что будет столько мороки от обычно влюбчивых княгинь. Эта была совершенно неуправляемой. И под неуправляемой он имел в виду то, что этот монстр уже успел уничтожить несколько прекрасных картин и гобеленов. Еще парочку скульптур она пыталась скинуть ему на голову, а одной вазе очень не повезло. Она разбилась об его лицо. И, опять же, он, конечно же, мог убить ее, но до отвратительности скучная жизнь перестала быть такой монотонной и пугающе одинокой. Никогда не знаешь наверняка, что на этот раз прилетит тебе в лицо. Тарелка или нож. *** Ее полное имя Изабель-де ла Люз Пенья. Она и сама не знала, что означают все эти «странные приставки и глупая фамилия». Отец и мать уехали из Трансильвании, когда девочка была совсем ребенком. На заработки. Так и не вернулись, хотя она и верит, что Бог подскажет им дорогу к ней. Влад слушал внимательно, ничего не говорил. Он знал, что они не вернутся… Он до сих помнил, как сладка была кровь рыжеволосой женщины, и как молил его умирающий мужчина. Молил оставить его жене жизнь и позволить вернуться к дочери. Еще он помнил, что не был голоден в тот момент. Она была похожа на мать больше, чем на отца. Лишь большие черные глаза были явно отцовские. Кажется, это все, что оставил сеньор-де ла Люз Пенья своей дочери. В этот вечер Изабель была тиха и совсем не улыбалась, она тихо рассказывала историю своей жизни, глядя через тонкую прорезь в стене на величественные горы и на голубое небо, подставляя свое веснушчатое лицо солнцу. Впервые за эти дни Иззи напомнила ему, почему он не убил ее тогда в доме. Она была прекрасна. *** Ее кожа была теплой, когда она нежно вела рукой по его щеке, что-то задорно рассказывая. Какая разница, что там лопочет рыжеволосая бестия. Один лишь звук ее голоса веселил и раздражал Дракулу, однако мужчина покорно лежал, положив голову на ее колени. Уголки его губ незаметно дернулись в почти счастливой полуулыбке. За эти месяцы она стала привыкать к нему. А он к ней. Изабель уже не крушила все подряд, во всяком случае, не намеренно. Иззи была крайне неуклюжей, что отбивало совершенно любое желание обращать ее. Впрочем, желание отбивало не только это. Он не хотел, чтобы невинно веселый взгляд становился жадным, не хотел потерять ощущение тепла, когда она касается его, не хотел смотреть в глаза убийцы… Он хотел Изабель. Свою Изабель. Веселую и…живую. Пенья залилась громким смехом, так и не дорассказав шутку. Граф неотрывно смотрел на ее лицо, любуясь каждой черточкой. А потом привстал с ее колен, затыкая надоевшую историю аккуратным поцелуем. Она ответила. *** Рыжеволосая девушка смотрела на него невидящим взглядом, а он на нее. Таким же. В его душе не было абсолютно ничего, кроме всепоглощающей боли. Она съедала его, когда он переводил взгляд на наконечник кола, торчащий у Изабель за плечом. Она съедала его до конца, когда граф скользил взглядом по обнаженным окровавленным ногам, понимая, что именно жители деревни делали с ней перед тем, как убить. Впервые мужчина ощущал себя не просто проклятым, впервые граф так сильно ненавидел свою участь. Его ждали вечные мучения в Аду, если не на Земле. А ее вечность в Раю. Они не увидят друг друга. Никогда. Вечность. Влад упал на колени, не сводя взгляда с глаз Изабель. Ее смех все еще звучал в его голове, ее чертовы истории он уже повторял про себя — слово в слово -, ее поцелуи горели на его губах огнем. На самом деле, горел он сам. Медленно, больно, в полном одиночестве, роняя окровавленные слезы на землю. Скоро на этой же земле будет кровь его врагов, она будет течь нескончаемыми реками. Женщины, дети, старики. Все. Ну, а пока граф, баюкая на руках уже давно остывшее тело, будет впервые молить Бога вернуть ему то, что должно было вечно принадлежать ему. Молитвы обжигали ему язык, имя Господне он едва мог проговаривать, а монстр внутри недовольно рычал. И Бог и сам Влад знали, что она больше никогда не вернется..