«Проснуться — это узнать, кто ты на самом деле». Evanescence. Exodus.
Пробуждение было медленным. Она плавно поднималась к поверхности из глубин криогенного сна, ожидая, когда в мутно-сером сумраке просыпающегося сознания зажгутся первые искры мыслей. Память безмолвствовала, скованная липкой паутиной забвения и женщина не помнила даже своего имени. Впрочем, ее это не тревожило. Ощущения тоже возвращались медленно, будто бы все рецепторы ее тела медленно «оттаивали». Поначалу она не чувствовала вообще ничего. Затем накатила чудовищная слабость, едва не размазавшая ее по некой упругой и мягкой поверхности, казавшейся очень теплой, почти горячей в сравнении с холодной, бесчувственной кожей. Приступ слабости длился неопределенно долгое время и женщина едва снова не соскользнула в уютную темноту беспамятства. Но волевым усилием ей удалось удержаться на краю. Почему-то это казалось очень важным: бороться и не терять сознание. Бессодержательные мысли, лениво ворочавшиеся в ее голове, медленно обретая форму. Пытаясь выяснить, почему же ей так плохо, женщина попробовала пошевелиться. Но тщетно – электрические импульсы, разбегавшиеся по не до конца оттаявшим и еще не полностью восстановившим проводящие функции нервным волокнам, просто не достигали цели. А мышцы были вялыми и дряблыми, словно медузы. Она чувствовала себя так будто превратилась в мягкую бескостную массу. Или тарелку желе, которое в детстве готовила ей мама. Еще через некоторое время разум начал воспринимать звуки. Поначалу они были неразборчивыми и сливались в нестройный гул, который потом, распался на множество отдельных звуков, давая женщине некоторое представление об окружающей действительности. Ритмичные сигналы медицинских приборов рядом заглушали звук шагов и переливы голосов, обсуждавших что-то на заднем фоне... Вникнуть в смысл сказанного ими оказалось еще сложнее. — Криоинверсия завершена, – голос, произнесший фразу, показался ей каким-то странным, хотя возможно это ее восприятие просто еще не перестроилось. – Начинайте процедуру восстановления. Следите за энцефалограммой. — Биометрические показатели в норме. Мозговая активность растет. Твоя спящая красавица просыпается, – ответил второй голос. Он тоже был странным, но, судя по его высоте тембру, принадлежал женщине. Зрение, наверное, тоже восстановилось, но женщина лежала, не открывая глаз. Ей было так хорошо просто лежать расслабившись и не думать ни о чем. Однако, что-то все равно не давало покоя. Смутное, бесформенное воспоминание, прорывалось из глубин забытья, наполняя ее существо нарастающей тревогой, грозящей перерасти в настоящий страх. Она должна была открыть глаза и убедиться, что рядом нет... Чужого. Это простое, но пока еще лишенное смысла, слово придало сил. Сердце женщины учащенно забилось в груди, вызвав тревожный писк датчиков кардиомонитора. Отяжелевшие, неподъемные веки дрогнули. Отозвавшиеся ноющей болью мышцы отказывались повиноваться хозяйке, но, после непродолжительной борьбы, сдались. Склеившиеся ресницы затрепетали и приоткрылись... и сразу отсутствовавшее чувство ориентации напомнив о себе приступом сильнейшего головокружения. Белый потолок, едва различимый сквозь мутную пелену, закружился перед глазами. Все мысли мгновенно вылетели из ее головы. Тяжелые веки бессильно закрылись. Она переоценила свои силы и, на некоторое но, по всей видимости, непродолжительное время, вновь провалилась в беспамятство... повторное пробуждение оказалось уже не таким медленным. Головокружение улеглось, оставив после себя лишь неприятную слабость. В остальном же ее состояние оставалось вполне терпимым. Если не считать того, что к неприятным ощущениям добавилась невыносимая жажда, буквально сжиравшая ее изнутри. Она чувствовала себя так, словно не пила лет сто, а вокруг на тысячи миль, на миллионы парсеков, до самых окраин Галактики, простиралась лишь злая обжигающая пустыня. За глоток холодной воды она готова была отдать все на свете. Горло казалось сухим как пемза. Жесткий, непослушный язык напоминал подошву сапога. Неожиданно женщина вспомнила, что существует еще и понятие речи. Ее, сухие, растрескавшиеся губы чуть приоткрылись. Воздух проник в легкие, расширив грудную клетку, чем причинил боль. В результате мучительно-сложного взаимодействия между губами и языком ей удалось выдавить из себя простую и очень короткую фразу: — Пить... пожалуйста... – кажется, ее тихая мольба все же была услышана. Гладкая пластиковая трубка мягко скользнула в рот, наполнив его прохладной жидкостью. Это было блаженство! Женщина с наслаждением всасывала сладковатый чай (по крайней мере, по вкусу это было похоже именно на чай со льдом), который не только утолял жажду, но и притуплял не успевшее еще пробудиться и доставить беспокойство чувство голода. — Пожалуйста, не торопитесь. Пейте медленно. Не надо спешить, – мягко попросил женский голос и она повиновалась, хотя все ощущения буквально кричали и молили, чтобы она пила как можно больше и быстрее. Когда она напилась, трубку медленно и аккуратно убрали. Порция холодной сладости восстановила силы и улучшила самочувствие. Теперь она могла слышать и ощущать вкус. Возможно пришло время попробовать снова попробовать открыть глаза. Женщина собралась с последними силами и разлепила тяжелые веки, поморщившись от хлынувшего в глаза сухого ртутно-белого света, заливавшего, казалось, все вокруг. Голова уже почти не кружилась и у нее, наконец-то, появилась возможность рассмотреть интерьер. Она находилась в каком-то просторном помещении, габаритов которого не смогла оценить – перед глазами все еще колыхалось мутное марево выступивших слез. Но, судя по всему, это был медотсек. Белые стены, комфортные для восприятия только что пробудившимся мозгом, который еще с трудом перерабатывал поступавшую информацию. Если бы не это, эмоциональная нагрузка оказалась бы слишком велика. Скосив глаза в сторону женщина заметила неясные очертания медицинского аппарата. С помощью прикрепленных к ее телу датчиков, которые кожа только начинала ощущать, он следил за малейшими изменениями в ее организме, регулируя поступление лекарственных и питательных веществ или, в случае необходимости, вызывая медперсонал. Ей уже, раз или два, приходилось видеть подобные аппараты, но конструкция вот этого показалась совершенно незнакомой. Впрочем, женщина была еще слишком сонной, чтобы по-настоящему удивляться чему-то вообще. Она просто отметила эту странность как факт, не позволив ей надолго задержаться в сознании. Гораздо больше ее заинтересовал некий громоздкий пластиковый корпус, который поднимали и тащили куда-то с помощью стационарного медицинского подъемника. Поначалу женщина подумала, что это еще один прибор для контроля за ее состоянием, но повернув голову (оказывается ее мышцы уже были готовы к такому движению) обнаружила покрытую инеем, анабиозную капсулу. Ее капсулу. Вместе с осознанием этого простого факта плотная завеса тумана, заволакивавшая ее память, немного отдернулась. В голове промелькнули воспоминания... ...о том, сколько времени было отдано сну в этой капсуле и... о людях, разделявших с ней тяготы межзвездных путешествий...о дружной и сплоченной команде, частью которой она горда была быть... в памяти проносились обрывки образов, какие-то фрагменты и эпизоды корабельной жизни «Ностромо»... терабайты данных, обсчитанных при прокладке очередного курса... монотонная работа... и посиделки за кофе и сигаретами в кают-компании... Там, в глубине ее памяти было что-то еще, что-то настолько ужасное, что Рипли не хотела вспоминать об этом. К счастью, ее своевременно отвлекли, не позволив окунуться в этот липкий кошмар. — Все в порядке. Вы в безопасности. Теперь с вами все будет хорошо, – произнес негромкий мужской голос, показавшийся еще более странным, чем в первый раз. Слова сопровождались негромкими, ритмичными и вибрирующими звуками, отдаленно напоминающими мурлыканье сытой и довольной своей жизнью кошки. Рипли медленно повернула голову, пытаясь рассмотреть говорящего, но от резкого движения ее зрение вновь поплыло и он смогла различить. Лишь черный силуэт на фоне белого света. Словно кто-то вырезал его из картона и расположил на фоне белого бархата. Одновременно накатил приступ дурноты. — Не пытайтесь двигаться, – в голосе женщины, который столь же походил на мурлыканье как и мужской, отчетливо прозвучала легкая укоризна. – Подождите немного, пока ваше тело восстановится. Не торопитесь. Женщина кивнула, опустив веки и, ожидая силы снова к ней вернутся. Перенесенный в следствии пробуждения шок почти полностью парализовал память, но тем не менее в ее воспоминаниях все время присутствовал смутный намек пережитый ужас, который Эллен о-о-очень не хотелось вспоминать. По счастью разговоры отвлекали ее. — Как себя чувствуете? – с долей показавшегося вполне искренним участия спросил мужской голос. — Ужасно... – с хрипом ей удалось выдавить это слово из себя, мимолетом вспомнив о том, как один парень сказал ей, что у нее очень приятный запоминающийся голос. Слышал бы он ее сейчас! – ...и как будто не в себе. — Слабость, головокружение и дезориентация это нормально, – отстранено констатировала женщина. — Где я? – прошептала Рипли, и едва услышала себя. Вернувшиеся было силы вновь оставляли ее. — Успокойтесь, вам пока что нельзя много разговаривать… – что-то большое и темное склонилось над ней, заслоняя от яркого света. Женщина открыла глаза, пытаясь рассмотреть... и словно оказалась в кошмарном сне. Над ней нависало жуткое черное чудовище с белой костяной мордой и острыми зубами! Это был Чужой! Рванувшийся изнутри крик заставил Рипли вскинуться на узкой кровати. Одновременно с этим застилавшая память завеса рухнула. Мозг воспроизвел какую-то невообразимую кашу, состоявшую из обрывков мыслей и воспоминаний, причудливо закрученных в единое целое. Перед глазами мелькали страшные видения... ...обезображенные тела Паркера и Ламберт... ее коллег и друзей, растерзанных и разорванных на куски, разбросанные по залитому кровью полу... бег по коридорам, освещенным стробоскопическими огнями и заполненным струями пара, рвущегося из всех щелей... отвратительная, истекающая слюной пасть Чужого, распахнувшаяся под гладким белым щитком лба, и обнажившая дополнительную пару цепких выдвигающихся челюстей... ...Рипли кричала так, что не слышала собственного крика. Горло сжал спазм, тело не слушалось, а разум отказывался принимать происходящее. Наверное, это потрясение оказалось слишком сильным для не прошедшего реабилитацию организма и сознание милосердно отключилось, вновь погрузив женщину в блаженное беспамятство...Глава 1. Кошмары наяву.
31 января 2016 г. в 01:09