Тающие

День первый Коснется стрелки перламутр И слышен "вин-динь-донн". И в один миг колоколов часов заглушит звон. Услышав чудный диалог, скорее поспеши - Ведь эта музыка, она... отрада для души. Сердца граждан и перезвон - все бьются, как одно как будто разливается внутри медовое вино. Но сладкий плод забвенье внес В сердца города Гну... Горчит амброзия.. лишь мне. и чувствую вину.. За то, что мне, в триумфа миг, печально на душе Ведь не хочу я верить в то, что отдых сладок всем.. Я не хочу жить также жутко - рутиною одной. утром рыбалка, ночью сон, да отдых - перезвон.. Не верю сердцем и душой, что в миг единства всех, Так"пошло" просто объяснен часовых колокольцев смех..

***

      Тик-так-тик-так. В это время суток часы начинают тикать уж слишком громко. Тик ударил по правому полушарию серого вещества, а так по левому. И так далее, пока испепеляющий своей яркостью луч не коснулся тяжелых век. Ужасное начало дня. Бессонница мучила сегодня аж до середины темноты. Свинцовые веки не хотели подниматься никак. Ощущение было даже, будто кожа срослась, а ресницы переплелись. Адски болела голова, ноги не слушались, но нужно было подниматься. Еле продрав глаза, мужчина опустил ноги на холодный пол и огляделся. Свет с небес проник сквозь маленькое окошко и залил почти всю комнату, но даже там, где свет не доставал, было отвратительно ярко.       Чуть поморщившись, мужчина поднялся и пошаркал к раковине. Оперевшись руками на белые бортики, герой поднял лицо. Из зеркала над раковиной на него глядел парень лет двадцати пяти. Темные круги под глазами выглядели внушительно. Одно печалило, что от этих кругов и без того прямой и тонкий нос выглядел ещё более тонко и прямо, чем на самом деле. Взъерошенные постоянным верчением на подушке черные, как смоль, волосы обещали держать утреннюю укладку весь день. Прищурив зеленый взгляд, парень взглянул на часы, отражающиеся в зеркале так, будто шпион выглядывает из-за угла, как они из-за рамы зеркала. Без пяти восемь. Пора поторопиться. Ровно в восемь нужно быть на площади города для утреннего обряда городка Гну.       Несмотря на то, что остров днем раскалялся, как уголек в печи, утренний холод всегда пробирал до нутра. Укутываясь шарфом, Нуар старался не выдыхать теплые клубы дыма из легких в шарф, чтобы днем не обнаружить, что губы обветрились от того, что их пытались согреть таким образом. - Здравствуйте, Нуар. Темноволосый обернулся и увидел седого мужчину лет сорока пяти, который выходил из дома напротив. Он по-доброму улыбнулся соседу, беззвучно закрыл тяжелую разбухшую от влаги дверь и поспешил присоединиться к нему. - А, Эрст. Вы как всегда пугаете меня по утру. – Нуар напряженно усмехнулся, - Нельзя так внезапно окликать человека. Тем более в нашем городке, где почти никто друг с другом не разговаривает. - Но это, однако, не мешает Вам мне отвечать. Двое шли по мрачной утренней улице. Оба молчали каждый о своем, но каждый не хотел прерывать это молчание, потому как знали и вопросы, и ответы. - Как вы думаете, кто-нибудь вернулся этой ночью? – нарушил первым Нуар тяжелую завесу молчания. - Я думаю, что кто-то ушел – чуть помолчав ответил собеседник. Нуар обреченно покачал головой. В тихом городке Гну был единственный фактор, позволяющим людям выживать, заставляющий их трепетать перед ним и поклоняться одновременно, но как забирающий души, так и возвращающий их обратно – океан. Остров был окружен со всех сторон глухим горизонтом переменчивой стихии. Штормы, цунами, смерчи, к счастью, еще ни разу за всю жизнь городка (по воспоминаниям живущих в это время, по крайней мере) ни разу не терроризировали жителей. Но, как и всем в мире, жителям приходилось платить за благосклонность стихии. Хотя бы раз в месяц Океан уносил одного из жителей в неизведанные просторы, о чем на следующее утро сообщалось оставшимся на площади перед работой. Однако, особо расщедрившись, жестокая стихия возвращала на берег заблудшую душу обратно. - Жители городка!.. – возвещал голос с площади, требуя внимания. – Здесь присутствуют все? - Поспешим, Нуар. Не стоит пугать народ нашим отсутствием – сказал Эрст и прибавил шагу.