Обмануть Зону

      Игорь с самого начала знал, что ничего из этого не выйдет. И когда этот – да он даже фамилии его не помнил! – то ли Костюк, то ли Костенко, предложил провернуть эту аферу, парень уже знал, что живым из этой переделки не выберется. И когда крал деньги из Пашиной квартиры (его имя запечатлелось в памяти Подкастера особенно ярко), тоже это прекрасно понимал. Оставляя целенаправленно следы, парень двигался к своей смерти, в Зону, и, как мог, «веселился», проживая последние дни своей никчемной жизни.       И вот, сейчас, лежа на грязном асфальте города-призрака, сглатывая скопившуюся во рту слюну и тихо плача, он напрасно зажимал раны от пуль в ногах, зная, что кровь не остановить дрожащими ладонями, для этого понадобились бы жгуты (ну, или, хотя бы, полоски ткани, на которые он даже в здоровом состоянии не смог бы разорвать одежду). От непереносимой адской боли изнывало все тело, и парень дал волю слезам, перед смертью не стыдно. Ноги уже начали неметь, а к сердцу подбирался могильный холод. Это, кажется, смерть уже пытается забрать его. Но ничего, он продержится еще немного.       Словно сквозь вату в ушах, слышатся вдалеке выстрелы и громкие крики. Главное, чтобы Паша остался жив, этот парень даже перед смертью вспоминается ему. Никто не знал, что Игорь был геем. Если бы знали, били бы еще больше. Да, он был виноват, но это же Костенко сказал ему украсть деньги, буквально заставил, хоть и делал парень все сам. А побои в его душе отдавались тихой болью, потому что бил его он, Паша.       Вдруг теплые заботливые руки нежно подхватывают Игоря с земли, стараясь причинить парню этими действиями как можно меньше боли. Человек, который совершает эти действия, начинает мягкими перебежками двигаться к своей цели, делая это очень осторожно. Слышен скрип железной двери, его кладут на ровную твердую поверхность, пахнет медикаментами и влажной сырой землей. Для Подкастера все это происходит в кровавом тумане, кажется, ему все-таки накладывают жгуты. Дальше он просто отключается и перестает воспринимать окружающую реальность. ***       Пить… Как же хочется пить… А во всем теле такая тяжесть, словно на него положили огромный валун, не пошевелить даже пальцем. Да и двигаться вовсе не хочется, кости ломит, как никогда, ноги так вообще, словно в кипяток окунули, при чем несколько раз. Игорь никогда не напивался до потери пульса, но в этот момент он понял, что именно это произошло с ним накануне, так как его голова вдобавок словно раскалывалась от боли, а содержимое его желудка настойчиво просилось наружу. Приложив титанические усилия, парень разлепил веки и попытался сфокусировать взгляд. Все перед глазами расплывалось яркими пятнами с вкраплениями черных точек, словно картина безумного художника, хотелось снова провалиться в спасительный сон, где нет страданий, ничего не чувствуешь. Но «руки» не дали ему это сделать, приподняв голову и поднеся ко рту стакан с водой, смочив сухие потрескавшиеся губы живительной влагой.       - Пей.       Молодой голос парня, очень знакомый и важный, но голова сейчас не может нормально работать, так что Игорь просто выпивает воду и снова отключается после укола в вену, уходит в сладкую темноту, где нет боли, зато есть Паша, который так ласков с ним, никогда не обидит. ***       Игорь снова приходит в себя. Чувствует он, конечно, себя не лучше, но нет хотя бы жажды и головной боли. Загадочные «руки» убирают прядь волос с его лица, и парень в нерешительности поднимает тяжелые веки. Сейчас ему уже получше, он видит немного размытую, но комнату. Где-то он уже видел ее. Кажется, это тот бункер, на который указала ему Зона тогда, в старой лачужке лесника, в попытке сохранить себя.       Взгляд невольно находит фигуру человека, но он все же может разглядеть его лицо. Паша. Имя гулким эхом отдается внутри. Разве могут быть его руки такими уютными, домашними? Нет, только не с ним, это очередной его сумасшедший бред. В последний раз, когда рука этого человека коснулась его, парень был вытолкнут на улицу, чтобы проверить, что за шорох он слышал… и был расстрелян, словно пушечное мясо. Так ведь? Память начала потихоньку возвращаться к человеку. Сейчас его хладный труп должен лежать на асфальте возле того здания, кажется, бассейна. И начинать гнить. Сразу вспомнились руки, которые спасали его. Неужели это был Паша? Но зачем такому, как он, спасать Игоря? Да и как? Парень ведь не мог оставить друзей в беде ради него, того, что украл деньги, потом, обманув, повел на верную смерть… невозможно. Это очередной посмертный бред.       - Игорь? Ты как? Хочешь пить?       - Я… умер... – голос хриплый, словно во время простуды. Ко рту снова подносят стакан с водой.       - Вот еще. Зря я тебя с того света вытаскивал, что ли? – теплая улыбка появляется на лице парня, она еще больше делает его красивым.       - Почему… я? Друзья…       - Друзья тоже живы.       - Каким… образом?       - Было сложно, очень. Я переместился с помощью того аппарата в прошлое. Специалисты в том времени, куда я попал, смогли настроить ее на перемещение в разные точки реальности, научили меня, что делать в таких случаях. И вот я здесь.       Игорь долго переваривает свалившуюся на него информацию, растерянно скользя взглядом то по комнате, то по фигуре склонившегося над ним парня, его совершенному лицу.       - Зачем… спас?       Паша наклоняется слишком близко, губы обжигает горячий поцелуй. Мокро, нежно, ласково язык парня обводит контур губ Игоря. Сердце в груди начинает биться быстрее, в глазах темнеет, дышать становится очень трудно. Кажется, что он умирает от ощущения губ любимого. Паша отстраняется и все возвращается на круги своя и, наоборот, переворачивает все вверх тормашками, меняя реальность, становясь совершенным, правильным.       - Я люблю тебя, Игорь.       - И я…