fool(')s

Намджун смотрит на то, как Хосок со спокойным лицом вытирает посуду, и задается вопросом: «От прежнего тебя осталась только внешность?» — Ты что-то сказал? Чон поворачивается к нему, не отрываясь от занятия — на его лице дежурная улыбка, в глазах безмерная усталость — Намджун машет головой «нет, ничего», отворачиваясь к окну. Не хочется думать, что Хосок изменился из-за гребанного Ким Намджуна. Слишком много чести. В кармане пальто завибрировал телефон. Намджун игнорирует, пока теплая рука не ложится на его плечо. — Ответь же. Чимин наверняка переживает, — он досыпает в корзинку пару конфет, — хватит быть мудаком. И правда — нужно прекращать. На лице Хосока не читаемые эмоции, теперь не прочтешь его, как открытую книгу, теперь придется хотя бы попытаться открыть, но Намджуну не нужно было тогда и не нужно сейчас. Он успевает провести по экрану до того, как звонок сбросится и: — Прости, я всё объясню, когда буду дома. Ложись спать. На часах пол четвертого утра, на другом конце города Чимин прячется под одеяло, пытаясь отогнать плохие мысли, а тут, на кухне, два человека, которые до боли знакомы. У них на двоих море несбывшихся мечт — в них тонет только один. Хосок, не изменяя своим привычкам, выжидает ровно три минуты, чтобы сделать первый глоток и обжечь нёбо.

(—Хотел бы забыть? — Нет. — И я — нет.)

Воспоминания, в которых тепло хосокоского тела чувствуется на коже отчетливо, будто они сейчас проснулись вместе и решили выпить чай посреди ночи. Как когда-то. Будто не было этого года без друг друга; будто Намджун выбрал Хосока.

(— Холодно. — Оденься. — Это был намек. — Извини.)

Встретиться в огромном городе, когда все время пытались спрятаться подальше — почему-то не удивляет; ночью думать не хотелось и Хосок оказывается в парке, где на развилке двух дорог стоит Намджун. Его волосы в ужасном состоянии из-за сильного ветра (служба безопасности предупреждала: «воздержитесь от поездок») У Намджуна всегда есть выбор; у Хосока его не было никогда. — Мне всегда было завидно твоей улыбке, Хосок. Мне казалось, будто она никогда не исчезнет с твоего лица. Мне так жаль. Хосок попытался улыбнуться. Намджун уходит совсем рано утром. От него — тепло на стуле, недопитый чай, аккуратно свернутый фантик и горячие слёзы на хосоковом лице.       

(— Я надеюсь, мы больше не встретимся. — Я тоже.)

Хосок попытался не врать. Хотя бы себе.