в отношении большинства стран я говорю «не был», может поэтому и грешу пустыми страницами., но я точно знаю, где самое красивое небо. самое красивое небо под твоими ресницами.
Луи входит в поезд, когда на нём надета ужасно пахнущая чёрная футболка, а волосы растрёпаны после нескольких бессонных ночей. Его тёмно-синие кеды испачканы в грязи, и синяки под глазами больше напоминают разлитые чернила. Лучи заходящего солнца пробираются сквозь запотевшее оконное стекло, и Луи протирает его тыльной стороной ладони, когда садится на своё сидение. Оно бордового, почти винного цвета, с пятнами и странным запахом. — Могу я здесь присесть? — слышит он за своей спиной. Когда Луи поворачивается, он прекращает дышать. Перед ним стоит парень, в дурацкой песочной рубашке и тёмно-зелёных шортах. Его кудрявые волосы завязаны в пучок, и он улыбается ослепительней, чем утреннее солнце, показывая свои белые зубы. Длинные ресницы отбрасывают тень на его щёки, когда он держит походный рюкзак одной рукой. На секунду Луи хочется зарыться носом в его грудь. — Конечно, — только отвечает он, медленно сглатывая. От незнакомца пахнет кофе, мужским одеколоном и чем-то горьким. Луи думает, что это прекрасно. — Хочешь немного печенья? — Спрашивает он, распуская свои кудрявые волосы. Луи рвано вздыхает и кивает, чувствуя покалывания под своей кожей. — Кто же откажется от печенья, приятель. Незнакомец улыбается, протягивая ему упаковку. Печенье шоколадное, немного крошащееся, немного как Луи. И Луи это нравится. Он не против быть печеньем. — Я Гарри. Гарри Стайлс. А ты? Луи улыбается самому себе, хрустя пальцами. — Гарри Стайлс звучит так, будто ты рок певец или что-то в этом роде. Я Луи. Просто Луи, — Томлинсон протягивает руку и Гарри пожимает её, растворяясь в прикосновении. Его ладонь большая, почти полностью накрывающая руку Луи, с длинными пальцами и кольцами на них. — Что ж, просто-Луи-не-отказывающийся-от-печенья, могу ли я спросить, куда ты направляешься? Луи хмыкает себе под нос и пожимает плечами. — Я не знаю, — отвечает он, дёргая свою футболку. — Но хотелось бы куда-то, где есть океан. Гарри понимающе кивает, запуская пальцы в свои волосы. — Я собираюсь в Болье-Сюр-Мер, говорят, море там очаровательно-синее, — Луи смеётся, потому что «очаровательно-синее» говорят только хипстеры. Гарри улыбается ему и продолжает. — Я хочу объездить всю Францию, Америку, побывать в Италии и Японии, — он говорит увлечённо, а в его глазах горит озорной огонёк, и Луи гонится за ним, пытается ухватиться, но чувствует, как теряется. — Это здорово. — Может, хочешь со мной? Вдвоём в любом случае веселее путешествовать, а у тебя, похоже, всё равно нет определённого маршрута, как и у меня, — говорит Гарри и Луи оказывается не готовым к такому. Гарри должен был остаться воспоминанием о прекрасном, безликом незнакомце, который угостил его печеньем. Замечательным и чистым, таким, которое Луи хранил бы где-то глубоко внутри себя, пока находился бы на грани. Он думает, что это страшно, то, как сильно сияет Гарри и то, как далеко они могли бы зайти вместе, но кивает. — Почему бы и нет, — говорит он, отламывая немного от своего печенья. Улыбка Гарри — на самом деле самое прекрасное, что он видел.***
Они прибывают на вокзал в Болье-Сюр-Мер рано утром. Волосы Гарри блестят из-за лучей восходящего солнца, словно горячий шоколад, а его кожа бледная, напоминающая цветы камелии. Луи делает глубокий вдох, в воздухе пахнет утренней свежестью и жаренным кофе. — Как доберёмся до центра? Найдём такси или поедем на автобусе? — Спрашивает Гарри, собирая волосы в хвост. Длинные пряди лезут в его глаза и он щурится, ресницы блестят на ярком солнце. Луи хмыкает, засовывая руки в карманы своих рваных джинс. — Я не думаю, что у нас настолько много денег, чтоб тратиться на такси за пятьдесят евро, — отвечает он, ухмыляясь. Лёгкая щетина царапает его кожу, когда он проводит рукой по своему лицу. — Пройдёмся пешком, ладно? Гарри кивает, внимательно смотря на Луи и нежно улыбаясь. — Конечно, — говорит он. Луи идёт вперёд, не замечая, что Гарри протягивает ему руку. Когда они идут по улице, дорога мокрая из-за недавно прошедшего дождя. Тёплое солнце греет плечи и подошва почти отваливается от обуви Луи, но он только улыбается, поправляя старый рюкзак на своих плечах. На самом деле Луи кажется, что он похож на этот рюкзак: потрёпанный и уставший, с грязью на своих руках и огромными синяками под глазами. Но сейчас всё, что он чувствует — это свобода. Лёгкий ветер развевает его волосы, солнце светит в глаза. И, возможно, это именно то, что ему было нужно. Возможно встреча с Гарри — именно то, что ему было нужно. Он чувствует лёгкий морской бриз, когда они подходят к набережной, и улыбается. Перед собой он видит лазурное море, размеренно плывущие по небу облака и лучи восходящего солнца. Он подбегает к воде, пока Гарри фотографирует рассвет, и смотрит на своё размытое отражение. Если бы Луи мог дать цвет этому морю, он бы сказал, что это море цвета мечты. Он закатывает свои джинсы до колен, снимает обувь и заходит в воду. Она всё ещё немного холодная, вызывающая мурашки, а яркие лучи солнца красиво отражаются в ней. Луи улыбается, зачерпывая её своими ладонями и смотря на Гарри, который медленно покачивается из стороны в сторону на ногах. — Не хочешь присоединиться ко мне? — Спрашивает Луи. Его голос всё ещё немного хриплый ото сна в поезде, а губы яркие, как закат. Гарри отрицательно машет головой. — Вода ведь холодная, — отвечает он, и Луи фыркает. — Неженка, — говорит он, подбегая к Гарри с водой в ладонях. Гарри визжит от ощущения холодных рук Луи на своей шее и смеётся, когда они падают на мокрый песок. Одежда Луи пачкается, песок липнет к его рукам, но он улыбается, запутывая пальцы в волосах Гарри. Они лежат так какое-то время: Луи утыкается лицом в грудь Гарри прикрыв глаза, а сам Гарри вырисовывает узоры на его плечах. Стайлс хихикает, когда живот Луи урчит. — Пора поесть, ты так не думаешь? — спрашивает он, но Луи только мычит в ответ. — Не хочу вставать, — говорит он, надувая губы. Тело Гарри тёплое, плечи широкие, а руки большие. Южное солнце нежно греет его голову, когда он прикрывает глаза, позволяя себе раствориться в шуме морских волн и медленном дыхании Стайлса. . Луи просыпается от чувства, что весь его мир трясётся. Он надеется увидеть августовский звездопад или северное сияние перед собой, но натыкается только на копну кудрявых волос и дурацкую песочную рубашку. — Хей, — говорит Гарри тихим голосом, нежно улыбаясь, и только тогда Луи понимает, что он несёт его на спине. — Как спалось? Я не хотел будить тебя, но побоялся, что мы оба сгорим под солнцем. Луи сонно чмокает губами, зевая. — Всё отлично, спасибо. — Хочешь встать? — спрашивает Гарри. Его голос медленный и тянущийся, как мёд. Луи думает, что мог бы утонуть в нём, не осознавая, что это уже происходит. — Нет, продолжай нести меня, мне нравится, — отвечает он с улыбкой на губах. Морщинки появляются под его глазами, а радужка отливает лазурным цветом. Как море. Гарри делает пару фотографий чистого голубого неба, красивых зданий, людей, которые только начинают выходить из домов, и Луи, закрывающего глаза. Они останавливаются в самой дешевой забегаловке, которую только можно найти. Внутри тепло, пахнет жареным сыром, на ярко-красных сиденьях видны следы от сигарет, которые тушили о них, а на стенах висят плакаты старых рок групп. Луи улыбается. Даже через открытое на форточку окно он чувствует морской бриз, и Гарри, делающий заказ официантке, улыбается ему своей лучшей улыбкой. — Так куда мы собираемся идти? — Спрашивает Луи, грея руки о свой стаканчик с чаем. Жесткие волосы лезут в его глаза, но даже так он видит нежное выражение лица Гарри, макающего картошку в соус. — Не знаю, — медленно отвечает он, тщательно пережевывая и, ладно, если он всё делает так тщательно, Луи совсем не против. — Я думаю, можно было бы сходить в какой-нибудь музей, покупаться в море, а завтра утром автостопом добраться до Парижа. Тут на удивление скучно, когда у тебя всего двести долларов, книга со стихами Рембо и бутылка вина, — говорит Луи, вздыхая. Гарри улыбается ему, соглашаясь кивком головы. — Но тут очень красиво. Луи смотрит на него пару секунд, изучая черты его лица. «Ты красивый», — проносится в его голове, но он молчит. — Очень красиво. — Ты знал, что «Больё-сюр-Мер» переводится с французского как «красивое место у моря»? — Спрашивает Гарри, и Луи отрицательно качает головой, утопая в его улыбке. Возможно, да, он знал. Просто немного задумался, изучая переносицу Гарри взглядом. . Они приходят в музей к четырём часам дня и, честно сказать, кроме яркого моря, красивых домов, и этого музея, тут совершенно не на что смотреть. Но Луи доволен. Он ступает по светлому полу, разглядывая копии известных греческих статуй, и думает, что из Гарри тоже вышла бы неплохая статуя. Стайлс рассматривает плитки и потолки из белого мрамора, одновременно фотографируя. Его осанка ровная, кожа бледная, а волосы собраны в аккуратный пучок. Луи кажется, что с минуты на минуту его сердце может остановиться. Он чувствует, будто под его кожей расцветают цветы, которые греет тёплое летнее солнце. Что-то покалывает в его животе, но он старается не обращать на это внимания. Они выходят из музея спустя три часа, и купаются в море ещё раз, когда солнце уже садится. Луи голодным взглядом смотрит на тело Гарри, его пресс и стекающую по рукам воду, но это не длится дольше пяти секунд, после чего он просто нападает на Гарри, объявляя ему водную войну. Когда на небе появляются первые звёзды, они прекращают купаться и расстилают клетчатый плед на песке. Пальцы Луи похожи на изюм, когда он сидит в нескольких миллиметрах от Гарри, и их плечи соприкасаются, пока они едят холодные гамбургеры. В итоге они даже не идут в хостел — просто заворачиваются в плед, Гарри кладёт свою голову на колени Луи и засыпает под чтение стихов Рембо.***
Они прибывают в Париж только на следующий день, когда Милая женщина с мягкими волосами соглашается подвезти их, после того как они ловят машину около четырёх часов, стоя на трассе в тридцатиградусную жару. Город встречает их ярким солнцем и прохладным ветром, легко обдувающим кожу. Луи надевает синюю кепку на свою голову и смеётся, когда Гарри намазывает руки солнцезащитным кремом. — Солнце сильно светит, Лу, — говорит он, хныча, и Луи поправляет чёрную шляпу на его голове, наматывая кудрявые волосы на свой палец. — Неженка, — отвечает он, растягивая гласные, но Гарри только легко улыбается, смотря на него. . Через час они находят маленькое кафе на одной из узких улочек, и Луи чувствует счастье, медленно разливающееся по его телу. Это счастье как бушующие волны океана и утренняя свежесть, наполняющая лёгкие. — Давай сделаем заказ и поедим на улице? — Спрашивает Гарри, когда его яркие губы и светлая кожа блестят, пока он стоит на деревянном полу в своих черных кроссовках, напоминая глупого принца из сказок. Луи вздыхает, чувствуя себя задыхающейся от нехватки воздуха рыбой. — Погода такая хорошая, — добавляет он. — Если поедим у барной стойки будет в два раза дешевле, — отвечает Луи, но замечает, как глаза Гарри тускнеют и быстро добавляет: — хотя, раз уж мы отдыхаем, то глупо будет экономить на такой красоте. Давай сделаем заказ и посидим за столиком на улице. Гарри снова улыбается и кивает. Когда официантка приходит к ним, она спрашивает: — Qu’est-ce que sera commandé? [Что будете заказывать?] — Deux croissants au chocolat et le café [Два круассана с шоколадом и кофе], — отвечает Гарри на французском и, чёрт возьми, его голос звучит как плавная игра на скрипке, нежно и уверенно. Луи хрустит пальцами. — Deux croissant sur chocolat et de café pour vous et votre petit ami? [Два круассана с шоколадом и кофе для вас, и вашего парня?] — Переспрашивает она с лёгкой улыбкой и Гарри кивает, не исправляя её. — Не знал, что ты говоришь на французком, — говорит Луи, отламывая немного от круассана Гарри чуть позже и макая его в свой кофе. Гарри только улыбается, подвигая тарелку ближе к Луи и, окей, как вообще возможно быть таким замечательным? — Учил его в школе и университете, — отвечает он, пожимая плечами. — Это круто, — говорит Луи, доедая. Худшее из этого — он тоже учил французский. Но никто не должен знать об этом, потому что, на самом деле, Луи счастлив, что Гарри не исправил официантку. . Они приходят в Люксембургский ботанический сад ближе к вечеру, когда солнце только должно начать заходить за горизонт, но ещё слишком светло для этого. Внутри пахнет цветами и радостью, так что Луи улыбается, смотря на искрящиеся глаза Гарри. Париж очень дорогой город, но Луи действительно любит цветы (Гарри любит цветы ещё больше), так что они решили, что смогут потратиться на поход в это место. — Ты знаешь, что в прошлом цветы использовали влюблённые, в качестве писем, если не могли быть вместе? — Спрашивает Гарри, когда они проходят по длинной аллее. В воздухе пахнет пряностями. Рука Гарри наверняка теплая, и Луи хочет держать её в своей. Он вздыхает. — Правда? — Да, — отвечает Гарри. — Например, я слышал историю о простом конюхе, влюбившемся в женатую герцогиню, и вместо писем с признаниями в любви он присылал ей огромные букеты цветов, которые находил в поле. У каждого из них было своё значение. — Довольно романтично, — говорит Луи, поджимая губы, когда рассматривает клумбы с мальвами, и его ресницы трепещут. — Да, романтично, но это не привело ни к чему хорошему. В конце концов муж герцогини узнал обо всём и убил конюха, — отвечает Гарри, пожимая плечами. Они молчат некоторое время, переходя от клумбы к клумбе по серым плитам, когда Луи говорит: — Знаешь, я думаю, если они не были счастливы в той жизни, то они должны быть счастливы в этой. У Гарри уходит несколько секунд на то, чтобы понять, о чём говорит Луи. — В смысле, я думаю, в новой жизни они могли бы быть счастливой парой, прожившей долгую жизнь вместе, или они могли бы пройти через много трудностей и в конце разойтись, чтобы встретиться снова, — Луи глотает воздух, пытаясь подобрать нужные слова. Гарри внимательно слушает его. — Или, может, они могли бы быть просто цветами, растущими рядом друг с другом, — заканчивает он, рассматривая куст ярких королевских роз перед собой. — Веришь в перерождение? — Спрашивает Гарри с улыбкой на губах. — Конечно. А ты нет? — Луи немного разочарован. Гарри не похож на скептика. — Нет, я верю. Просто ты не выглядишь как кто-то- Он не заканчивает, потому что Луи перебивает его. — Как кто-то, кто верит в такое? Да, я знаю. Мои тату создают неправильное первое впечатление, — отвечает он, усмехаясь. Его локоть соприкасается с локтем Гарри, и он буквально может чувствовать космос, разрастающийся в его животе. — Ещё я верю в параллельные вселенные, — говорит Луи. — Например, возможно, в одной из вселенных конюх и герцогиня сбежали бы вместе на край света и были бы счастливы. Или может, — Луи замедляется, думая. — Может в одной из вселенных я знаменитый певец или что-то в этом роде. Было бы здорово. Гарри задумывается и аккуратно кивает. — Я хотел пойти на икс-фактор, когда мне было шестнадцать, знаешь, — говорит он, и его голос хрипит. — Правда? Я тоже хотел, когда мне было восемнадцать, — говорит Луи, и его улыбка широкая и яркая. — Почему же ты не пошёл? — спрашивает Гарри, поглаживая большим пальцем локоть Луи, когда они стоят напротив огромной клумбы с белыми розами. — Я проспал, — отвечает он, пожимая плечами, и Гарри хихикает, зарываясь носом в его волосы. — Я тоже, — тихо говорит он, смотря на ярко-голубые глаза Луи. Они как океан, и Гарри чувствует, что тонет. . Они уходят из ботанического сада, когда солнце уже садится за горизонт, оставляя за собой расплывающиеся следы ярких лучей. Цветы смотрятся просто прекрасно на фоне заходящего солнца, но еще прекрасней смотрится Гарри. Его длинные волосы легко развеваются от ветра, достигая плеч, его губы яркие, сливающиеся с цветом заката, а глаза зелёные, как листья мяты. Этот момент тянет Луи ко дну, так, словно он находится в зыбучих песках. На улице уже зажигают фонари, когда Луи спотыкается о шнурки своих кроссовок, но Гарри ловит его за талию, так что Луи больше не боится упасть. Они покупают мороженое с шоколадом в качестве ужина, а потом лежат на траве и смотрят на то, как красиво горят огни Эйфелевой башни. Луи кладёт голову на грудь Гарри. Его тело тёплое и мускулистое, так что они легко растворяются в красоте и спокойствии. . Когда Луи и Гарри идут к своему хостелу, они слышат громкую музыку, доносящуюся из оперы, и видят людей, танцующих вальс на белой лестнице. И кто такой Гарри, чтобы не подать руку Луи, пригласив его на танец? Они прижимаются друг к другу плечами, и Луи путает пальцы в мягких волосах Гарри, немного оттягивая их. Глаза Стайлса закрываются, когда Луи кладёт голову на его плечо, и медленный танец поглощает их, как морские бури поглощают корабли, не нашедшие свои маяки. Человек, назвавший Париж самым романтичным городом, был абсолютно прав.***
Они проводят ещё месяц, путешествуя по городам Франции, прежде чем отправляются в Италию. Улицы Неаполя кажутся шумными и жаркими в сравнении с улицами Парижа, но Луи это нравится. Он держит Гарри под руку и так их локти соприкасаются (Луи не может поверить, что они действительно всё ещё тянут с этим, потому что он очень хочет взять Гарри за руку, переплетая их пальцы). Они приходят в маленькую пиццерию со стеклянными дверьми рано утром. Внутри тепло и пахнет пряностями, люди на кухне громко переговариваются, пока Луи и Гарри садятся за столик возле стены. — Ты знаешь, что тут готовят лучшую пиццу в мире? — Спрашивает Гарри, улыбаясь, когда их ноги соприкасаются под столом. Луи чувствуют себя сыром с плесенью. — Правда? — Он оглядывается по сторонам. — Но посетителей совсем нет, — Луи поджимает губы. — И цены небольшие. — Посетителей нет, потому что все приходят после одиннадцати, — отвечает Гарри, пожимая плечами. — И с нас ещё возьмут деньги за обслуживание. Луи хмурится всего несколько секунд, потому что сразу же после этого к ним подходит официант. Что ж, меню лучшей пиццерии в мире оказывается помятый листок на итальянском языке, так что единственным выходом оказывается просто ткнуть в первое попавшееся слово. (Указательный палец Луи касается руки Гарри и это пускает множество электрических разрядов по его телу). Луи думает, что, возможно, этот листок — что-то вроде метафоры для его жизни. Он — это что-то помятое, испачканное в грязи, находящееся среди чего-то прекрасного. Именно в этот момент Гарри смотрит на него и улыбается. Как только им приносят огромную, вкусно пахнущую пиццу, Луи закрывает глаза и его ресницы дрожат. — Я думаю, это стоит всех затрат, — говорит он с набитым ртом. Его жесткие спутанные волосы лезут в глаза, брюки порваны, а кроссовки грязные, но он переплетает свои ноги с ногами Гарри под столом и улыбается, когда рука Стайлса легко касается его щёки. — У тебя кетчуп, — говорит он, хмурясь, и Луи хотелось бы разгладить эту складку между его бровей своими губами. . Они идут по маленьким узким улочкам, пахнущими цветами вперемешку с табачными дымом, и Луи слышал, что Неаполь называют городом, смешивающим в себе прекрасное с отвратительным. Он думает, что это идеально ему подходит. Можно привести множество метафор к жизни Луи, вроде блестящего спелого яблока, прогнившего внутри, или первой попытки кататься на коньках, когда люди мило улыбаются тебе, но ты всё равно падаешь, больно ударяясь носом об лёд. Он окружён прекрасным, но просто не может распоряжаться этим как нужно. Луи — это порванная страница любимой книги, горький кофе и пятно на пижаме. Вода, стекающая с грязного белья вывешенного на улице, капает на его голову во время размышлений, и Гарри смеётся. Его смех бархатный и нежный, так что Луи хочется поцеловать его в уголок рта своими сухими губами. Отлично. Совсем скоро они приходят к блошиному рынку. Люди толпами ходят по нему, среди старых кресел, разбитых ваз и маленьких самодельных открыток. На секунду Луи останавливается напротив небольшого зеркальца, покрытого слоем пыли, и видит своё отражение. Его длинные ресницы блестят на солнце, кожа белая и чистая, щёки нежно-розового цвета, а на губах играет улыбка. Он не может поверить, что тот небольшой промежуток времени, который он путешествовал, так хорошо повлиял на него. Или, возможно, это не совсем из-за путешествий. Возможно, кое-какую роль в этом сыграли кудрявые волосы Гарри, его нежная улыбка и лёгкие касания. Вдруг Луи застывает, оборачиваясь. Перед собой он видит только толпу говорящих людей и продавца. Никакого Гарри. Гарри исчез. Сердце Луи останавливается, так, словно он ребёнок, потерявший что-то очень важное. Что-то, что никогда больше не найдёт. Слёзы начинают заполнять его глаза. Чёрт возьми. Он неудачник. Он даже не спросил у Гарри номера телефона за всё это время. Ком в его горле мешает дышать, когда он чувствует руку, легко прикасающуюся к его плечу. Луи поворачивается и, ох- — Еле нашёл тебя в этой толпе, — говорит Гарри. Его волосы подвязаны оливковой банданой, сочетающейся с красивым цветом его глаз, и он держит руки за спиной. — Я испугался, — говорит Луи, выдыхая. Он не особо контролирует себя, когда обнимает Гарри, легко касаясь губами его шеи и зарываясь носом в его волосы. — Я испугался, что, блять, — он вдыхает, и его голос дрожит, когда он сильнее сжимает руки в замок за спиной Стайлса, — испугался, что потерял тебя навсегда. — Ох, Лу, — шепчет Гарри, целуя макушку его головы. — Я бы не оставил тебя. Никогда. И Луи, на самом деле, не особо верит в обещания. Но Гарри такой милый, тёплый и отзывчивый, так что ему, почему-то, хочется верить. — Между прочим, — шепчет Стайлс, нехотя отстраняясь, — я купил кое-что. Луи только вопросительно поднимает брови, смотря на Гарри. — Закрой глаза, — говорит он, и Томлинсон повинуется. Всего секунду он чувствует горячее дыхание возле своих губ, но потом оно переходит на его шею, обжигая. Когда Луи открывает глаза, на нём весит подвеска в виде компаса. — Купил для нас парные, — говорит Гарри так, словно это что-то обыденное. Что-то, от чего сердце Луи не замирает, и любовь не отдаёт болью в животе. — Для тебя компас, — продолжает Гарри, — а для меня — корабль. Ты будешь направлять меня, я думаю. — Спасибо, — бурчит Луи, смотря в пол, и Гарри только тихо хихикает, обнимая его снова. Они стоят так до тех пор, пока хозяин лавочки не прогоняет их. . Вечером они прогуливаются по набережной, и Луи отдаёт Гарри свою джинсовую куртку. Его руки испачканы, а чёлка лезет в глаза, но он улыбается, смеясь над совершенно не смешной шуткой Гарри. Они идут плечом к плечу, хотя могли бы идти, переплетая их пальцы, и так было бы намного теплее прохладной летней ночью (Луи уж очень хочет почувствовать тёплую ладонь Гарри в своей). Но, как бы Луи не хотелось, они так и не берутся за руки. Только подвеска с компасом болтается на его шее.***
Они приезжают в Амстердам поздно ночью, и находят хостел только с одной свободной кроватью, стоящей возле стены. Обои чистые, а постельное бельё пахнет стиральным порошком, когда они оба накрываются одеялом, и Гарри прижимается ближе к Луи так, что кудрявые волосы лезут в его рот. На матрасе есть небольшое пятно, но это ничего. Луи любит матрасы с историями. Люди никогда не задумываются, на каких матрасах они спят. Томлинсон считает, что лучше матрас с пятном от кетчупа после того, как двое влюблённых ели на нём пиццу, чем абсолютно чистый матрас. У чистых нет души. Луи просто улыбается, обнимая Стайлса крепче и массируя кожу его головы. Капли дождя громко бьют по подоконнику, успокаивая. . Утром они выходят на улицу рано, дороги пахнут росой, и Луи засовывает свою руку в карман Гарри. Это потому, что ему холодно, а не потому, что он влюблён. Щёки Гарри краснеют от утреннего мороза. — Я давно хотел спросить, — говорит Гарри, расплачиваясь за кофе. Его голос тихий и хриплый. — Что? — спрашивает Луи, ощущая себя снегом в июле. Его лицо горит, а пальцы немеют, когда он смотрит на треснувшие губы Гарри. Они идут по улице, чёкаясь пластиковыми стаканчиками. — Почему ты начал путешествовать? — Спрашивает он наконец-то, пока они сидят на лестнице, напротив стоянки с велосипедами. Луи задыхается на секунду, потому что не чувствует руку Гарри рядом со своей. — Не знаю, — отвечает он, пожимая плечами. Его брови нахмурены, а глаза закрыты. — Много всего, на самом деле. — Ты можешь не говорить, если не хочешь, — шепчет Гарри, и Луи чувствует его ладонь на своем плече. Тепло окутывают его тело с ног до головы. — Нет, — отвечает он. — Я думаю, нужно было рассказать уже давно, — Луи вздыхает. — На самом деле, наверное, я просто устал и решил сбежать от проблем. Мой бывший парень был не очень добр со мной, — Луи заметно напрягается, — и меня собирались выгнать из университета, так что я взял академический отпуск и просто решил, что пора отдохнуть. Собрал все свои вещи, а потом сел на первый попавшийся поезд. — Это было тогда, когда мы встретились? — Спрашивает Гарри, поглаживая теплую щёку Луи своим пальцем. — Ага, — Луи кивает, улыбаясь. — Спасибо тебе, Хазз, за всё, — говорит он, и Гарри только смотрит на него, с нежностью в глазах. — Знаешь, что я очень сильно хочу сделать сейчас? — Спрашивает Гарри, наклоняясь к нему, и их губы почти соприкасаются, так что Луи чувствует дыхание Гарри возле своего рта. — Что? — Шепчет он, не в силах говорить громче. — Я очень хочу украсть велик, — отвечает Гарри, медленно и тихо. Озорной огонек играет в его глазах, так что Луи чувствует только небольшое разочарование вперемешку с весельем. . Луи хихикает, смотря по сторонам, когда Гарри снимает велосипед с цепи. Они едут по улице, Гарри крутит педали своими чертовски длинными ногами, а Луи прижимается к нему всем телом, хватаясь за его рубашку, и его волосы развеваются на ветру. Солнце выглядывает из-за туч, начиная светить, когда они покупают одну бутылку пива на двоих. — Знаешь, я никогда не умел кататься на велосипеде, — говорит Луи невзначай, выкуривая свою сигарету, когда они стоят напротив какого-то музея. Гарри быстро берёт его руку в свою. — Я научу тебя, — шепчет он, улыбаясь. Луи не возражает, так что следующее, чем они занимаются, это ездят по улицам, распугивая людей. Луи счастлив, даже когда падает с велосипеда, потому что Гарри целует его колено и несёт на спине. Вечером зажигают фонари, и Луи прижимается ближе к Гарри своим телом, прячась от холода. Они покупают травку в прохладном переулке, обменивая её на велосипед, и прячутся от всего мира в тихом парке с фонтаном, в котором можно помочить ноги. Луи закатывает свои брюки до колен и прикрывает глаза. Холодная вода приятно расслабляет, и он затягивается косяком, кладя свою руку на руку Гарри. Его пальцы холодные, и Луи очень хотел бы почувствовать их на своих бёдрах, но он не говорит ничего. — Эй, Хазз, — шепчет Луи, когда их мизинцы соприкасаются. Его голос тихий и осипший, будто он болен (но не ангиной, а человеком) — скажи, чего больше: звёзд в небе, или пыли в заброшенных домах? — И тех и других полным полно, — отвечает Гарри, пожимая плечами. Его глаза закрыты, когда он делает затяжку. — А если от звезды отломить немного, какой она будет на вкус? — Не знаю, может быть, как горячий шоколад? — Мечтательно тянет Гарри. — Было бы здорово, если бы она была как клубничное молоко и пахла твоими волосами. — Моими волосами? — Переспрашивает Гарри, легко улыбаясь. — Ага. Я люблю твои волосы, — отвечает Луи, зарываясь в них носом и целуя холодные щёки Гарри. — А я люблю твои. Знаешь, понадобится вечность, чтобы сосчитать все звёзды. — И у нас есть эта вечность, — говорит Луи прямо в его губы. Гарри отвечает на поцелуй будто с жаждой, сплетая их языки. Томлинсон крепче хватается за его рубашку, не чувствуя кончиков пальцев, и в один момент он будто осознаёт всё намного лучше, чем раньше. Они добираются до хостела не прекращая целоваться, и пытаются лечь на кровать как можно тише (эта миссия с треском проваливается). Губы Гарри уже болят, но он не отстраняется ни на секунду. — Посмотри на себя, малыш, — шепчет Гарри в шею Луи, когда его кожа блестит в свете луны, а голос дрожит. Томлинсон тихо хнычет в ладонь. Его губы яркие, почти коралловые, а щёки пунцовые, контрастирующие с белой кожей. — Гарри, — шепчет он чувствуя теплые губы на своём члене. Его тело горит от прикосновений, и он быстро путает пальцы в волосах Стайлса, вздыхая. Голова Гарри скрыта под одеялом, и он лежит между раскрытых ног Луи, чьи колени дрожат. Он втягивает щёки и заглатывает его член почти до конца. Это продолжается не больше, чем десять минут, и Луи кончает с жалобным всхлипом. Гарри вытирает свой рот, улыбаясь, и ложится рядом с Луи, переплетая их конечности. Луи пялится в потолок ещё несколько минут, приводя дыхание порядок, прежде чем засыпает, слушая как стучит сердце Гарри. Утром они собирают вещи для того, чтоб лететь в Америку, и ничего не обсуждают.***
Иногда. Возможно, в момент между тем, как Луи проходит десять метров пешком, с отрывающейся от его кроссовка подошвой, и тем, как он рассматривает картины Лувра в золотых рамах, он хочет быть дома. Не именно дома, в Донкастре, где он и родился, а просто дома. Где-нибудь возле океана, лёжа в кровати под рваным одеялом, с коробкой хлопьев в руках и испачканным лицом. И обнимать Гарри, делясь с ним своим теплом, конечно же. Возможно ещё и целовать его до звёзд под веками. Звучит как лучшая в мире мечта. Сан-Диего встречает их шумными морскими волнами и ярким солнцем. Луи бежит по горячему песку на цыпочках, падая прямо в тёплую воду. — Это отлично, — выкрикивает он, когда его волосы уже мокрые, а спортивные шорты липнут к телу. Гарри шумно сглатывает, входя в море. Луи плавает на спине некоторое время, просто разглядывая небо, а потом подползает к Гарри с синими губами и пальцами, похожими на изюм. Он прижимается сзади, обнимая его холодную спину руками, и целует шейные позвонки. — Привет, — шепчет он, чувствуя мурашки на коже Гарри. Стайлс выдыхает. — Привет, — отвечает он. Его волосы лезут в глаза и путаются у шеи. Луи гладит его по голове, продолжая целовать загоревшие на солнце плечи. — Ты очень красивый, — шепчет Томлинсон в его ухо. — Такой, эм, целовательный. И похож на русалку. Гарри хихикает, заметно расслабляясь в руках Луи, и позволяя себе откинуться на него. — Такое слово вообще есть? — Я уверен, что да, — отвечает Луи, покусывая мочку уха Гарри до тех пор, пока живот не начинает урчать. — Пора выходить, да? — Ага. Я голоден настолько, что могу съесть тебя, — говорит Луи, смеясь, когда вылазит из воды и песок липнет к его телу. Гарри только рассматривает его спину сзади. — Не думаю, что я против, — отвечает он. . Они идут по пляжу, когда маленькие камушки попадают в обувь Луи, так что он дёргает футболку Гарри, дотрагиваясь нежной кожи его живота, и просит понести его на спине. Гарри делает это, не возражая, как и всегда, потому что он любит чувствовать тепло тела Луи, и волосы, щекочущие его шею. Луи целует его румяные щеки немного позже, когда они прогуливается по улице, примеряя глупые вещи, на которые всё равно не хватает денег. Его губы испачканы в кетчупе от хотдога, а в лёгких не хватает воздуха, когда Гарри обвивает свои руки вокруг талии и оттягивает его нижнюю губу. — Пойдём в океанариум, — предлагает Томлинсон, переплетая их пальцы, и утыкаясь носом в местечко между шеей и плечом. Гарри пахнет лавандовым стиральным порошком и жареным мясом. Луи плевать, если когда-нибудь весь воздух на свете исчезнет. Он собирается дышать этим парнем. . Они приходят в океанариум с клубничным мороженым на щеках и шоколадом на пальцах. Луи держит Гарри за локоть, пока они прогуливаются, и смотрит на блестящую воду. — Я люблю море, — говорит Луи, когда они останавливаются возле аквариума с касаткой. Он прикрывает глаза, пытаясь представить, словно его лёгкие состоят из океанской воды. — В детстве я мечтал жить в огромной подводной лодке на дне моря, с собственной библиотекой и небольшим телевизором для того, чтоб смотреть человека паука по выходным, — продолжает он и рука Гарри скользит по его телу, массируя плечи, так что Луи расслабляется. — Отличная мечта, — шепчет он. — Ага, — Луи соглашается, решая, что в неё вполне можно добавить Гарри. — Сейчас я думаю, что просто жить в домике у моря с огромной собакой было бы тоже неплохо. Он чувствует, как Гарри кивает, целуя его ухо. — Я с самого начала знал, что ты любишь море, — говорит он. — Правда? Откуда? — Ну, ещё в момент нашего знакомства ты не знал, куда направляешься, но знал, что хочешь к морю, — Гарри пожимает плечами и Луи кивает ему. — Хорошо, что ты направлялся к морю тоже. Луи хихикает, протягивая его к себе и целует до тех пор, пока не слышит голос позади себя. — Томмо? Он оборачивается, видя парня перед собой. Его волосы густые и светлые, но не такие мягкие, как у Гарри, а кожа бледная, но грубая и с красными пятнами на ней. Луи выдыхает. — Марк. — Ох, малыш, сколько лет, сколько зим, — говорит он, ухмыляясь, и Томлинсон чувствует, как рука Гарри успокаивающе поглаживает его. — Кто это, Лу? — спрашивает Стайлс, и только тогда Луи замечает, как сильно он сжимает его плечо. — Это Марк, мой, эм… — Парень, — перебивает он его. — Нет, — грубо отвечает Луи, но в его лёгких стоит ком. — Бывший парень. — Не помню, чтобы бросал тебя. — Я сделал это, — отвечает Луи, с оскалом и хмурыми бровями. — Прямо после того, как ты сломал мне нос. — Не преувеличивай, — говорит он рвано, взмахивая руками в воздухе. — Как будто тебе не нравилось, когда я был немного груб. — Да иди ты нахуй, — кричит Луи со всей злости, но его голос срывается на последнем предложении, когда он разворачивается и уходит быстрым шагом, сжимая руки в кулаки. . Гарри находит его вечером, лежащим на песке возле моря, рядом с местом, где купаются морские котики. Он лежит возле огромного валуна на клетчатом пледе и смотрит в небо. Его челка спутана у лба, ресницы дрожат, а на щеках следы от слёз. Гарри ничего не говорит. Только садится рядом, обнимая его за плечи и ставя в их ноги бутылку вина. Луи кладёт голову на его грудь почти сразу, задыхаясь от приступа боли, и пытаясь чувствовать себя в безопасности. — Мне сложно дышать, Гарри, — говорит он, и его голос осипший, будто шея наполнена камнями. Гарри целует его кадык. — Давай попробуем посчитать звёзды, Лу, — шепчет он. — Одна. — Две. — Падающая звезда. — Восемь. — Ты даже не называл четыре, — Луи хихикает секунду, зарываясь носом в волосы Гарри. Они лежат так примерно час, рассматривая небо. Томлинсон нарушает тишину первым, когда его дыхание приходит в норму. — Мне надоело это, Хазз, — говорит он слабо. — Что именно? — То, что прошлое преследует меня, где бы я не находился. Я отыскал в себе силы бросить всё и сбежать, но вот оно, тут как тут, догнало меня, разрывая в клочья. Гарри внимательно смотрит, изучая лицо Луи, и вытирая слёзы с его щеки. — Лу, — спокойно говорит он. — Ты должен понимать, что никто не может изменить прошлое. Но всегда есть будущее, — Стайлс останавливается, подбирая нужные слова. — Я хочу сказать, что что бы ни случалось с тобой раньше, ты всегда можешь сам управлять тем, что будет с тобой в будущем. Луи смотрит на него пару минут и открывает бутылку вина зубами. — Я хочу спросить, — говорит он, теряясь. — Гарри, может быть, ты хочешь пойти в будущее вместе со мной? Голова Луи наклонена, а в глазах читается страх. Стайлс только забирает бутылку из его рук, переплетая их пальцы. — Конечно же я хочу, — отвечает он, целуя Луи в губы. Привкус вина чувствуется на его языке, когда пальцы Луи тянут его за кудрявые локоны. И если в час ночи они и раздеваются для того, чтоб искупаться голыми в море, это ничего не значит. Просто начало новой истории.