Birthday demons

Это был долгий, полный бумажной работы и встреч день, поэтому Шинья выдохнул с облегчением, когда дверь его квартиры с еле слышным щелчком захлопнулась за ним. Приготовив себе на скорую руку кофе, он вздохнул и плюхнулся на диван своей маленькой гостиной. Дни становились короче, а ночи все холоднее, из-за чего он чувствовал себя немного более одиноким, когда возвращался домой. Его мысли вернулись к сегодняшнему совещанию в особняке Хираги, и он не мог сдержать ухмылки, вспомнив, что Гурен снова опоздал, снова уснул во время совещания, и снова всеми любимый братец Хираги злился на него. Бедный Гурен. Он не нравится им еще больше, чем Шинья, ставший ненужным приемный сын. Но днем все было не так уж и плохо: Гурен делал всё более интересным, создавая проблемы, привнося в его жизнь немного больше света и, в общем, заставляя его чувствовать себя живым. Шинье хотелось бы не обращать внимания на количество прошедших дней и названия месяцев, делая вид, что между ними нет никакой разницы. Но почти всю последнюю неделю каждый раз, когда его взгляд останавливался на цифрах календаря, он чувствовал себя отвратительно. Сегодня ему было хуже всего. По крайне мере, к завтрашнему дню все закончится, и эти чувства не будут мучать его ещё целый год. Двадцать второе ноября. Его День Рождения. В течение всего дня Шинья действовал Гурену на нервы и старательно выводил его из себя, тем самым не давая воспоминаниям заполнить мысли. Но сейчас, сидя в одиночестве в темной холодной квартире, он четко видел перед собой безжизненные, окровавленные тела. Красный. Красный заполняет всё своими уродливыми пятнами. Они не двигались. И вряд ли когда-то смогут. Шинья отнял у них жизнь, и это было хорошо, очень хорошо, ведь это значит, что день был удачным. Остались немногие. Еще чуть-чуть, и все закончится. Пять лет крови и смертей. Первый год он еще помнил праздничный торт и улыбки родителей, и он плакал, хотел вернуться назад, сбежать из этого ада, в который он попал. А потом он просто забыл. Дни Рождения были только лишь для подсчета прошедших лет - не для праздников. Он рос, а значит, становился сильнее. Шесть лет лучше, чем пять; семь лучше, чем шесть; восемь лучше, чем семь; девять лучше, чем восемь. И десять. Десятый год его жизни был самым лучшим. Именно поэтому ему нужно было сражаться еще больше. Каждый год еще больше. Плачущие, напуганные, умоляющие лица, уставившиеся на него. Это значило лишь то, что они слабы, а он – победитель. Главным была победа. Главным для того, чтобы выжить. Не имело значение то, что они все являлись к нему по ночам, и он больше не мог нормально спать, даже тогда, когда остался наедине с самим собой. Он просто должен был выигрывать, и он выигрывал, несмотря ни на что. А Дни Рождения после одиннадцати лет были еще хуже, чем предыдущие, потому что у него больше не было причин сражаться и быть сильным. Не было причин жить. Чем старше, тем более бесполезным он становился. Но время, ни на минуту не останавливаясь, шло, упрямо шагая вперед к несуществующей цели. И это пугало Шинью больше всего. Громкий стук вывел Шинью из раздумий и заставил вспомнить, где он находится. Он чувствовал, как дрожит его тело, но точно не знал, было ли это из-за холода или совсем по другой причине. Он, щурясь, уставился на дверь, пытаясь понять, показалось ли, или кто-то действительно в столь поздний час так рвётся к нему. Некоторое время ничего не происходило, и только Шинья собрался снова впасть в свои глубокие размышления, как стук повторился, а за ним последовали крики: -Эй! Открывай! Шинья нахмурился. Он мог узнать этот голос везде. И даже в огромной толпе, среди сотни других, он бы точно его отличил. И что ему вдруг понадобилось здесь в такое позднее время? - Иду! – ответил Шинья, но сам услышал, что типичные для него счастливые нотки в голосе давно улетучились. Он превысил свой предел. - Ты что-то забыл, Гурен? Он с заминкой открыл дверь, и Гурен, выглядящий на странность напряженным, почти ввалился в комнату с таким выражением лица, будто только что наступил конец света (опять). Шинья успел сделать шаг назад, прежде чем его друг столкнулся бы с ним. - Воу, что случилось? Гурен даже не слушал его и уже было собирался сказать о чем-то совсем другом, но их взгляды встретились, и его лицо приняло более спокойный и мягкий вид. - Эй, Шинья, ты… А, точно. Шинья моментально нацепил на себя улыбку и, немного наклонил голову, снова посмотрел Гурену в глаза. - Что-то не так? Гурен свирепо глядел на него, и Шинья почувствовал, что уголки его рта вот вот начнут предательски подрагивать. Это был именно тот взгляд, которым Гурен всегда словно насквозь смотрел на него и его «счастливое» притворство. Обычно люди и обстановка вокруг помогали забыть обо всех сковывающих темных мыслях и заставляли его подлинно улыбаться, но иногда он просто не мог отвернуться от всей этой тьмы. Именно в такие моменты, когда он пытается скрыть это за улыбкой, только Гурен прекрасно знает, что эта улыбка ненастоящая. Они просто смотрели друг на друга, пока Гурен не вздохнул. - Не скрывай этого. Ты же знаешь, что не надо, - дрожь пробежала по всему телу, и улыбка на лице Шиньи исчезла. Он хотел что-то сказать, но Гурен перебил его. - Гораздо важнее, Шинья, – он начал распаковывать пластиковый пакет, который он держал, одновременно снимая обувь и заходя в комнату. Фразу он так и не закончил. - Эй, ты что делаешь? - Шинья, нахмурившись, последовал за Гуреном. Гурен был таким человеком, который мог просто так прийти с какими-то личными целями. Однако он был слишком стеснительным, чтобы признать, что ему нравится находиться в компании Шиньи (или же еще кого-нибудь). После он уже нашел своего друга сидящим на кушетке, перенося содержимое пакета на маленький кофейный столик. Шинья несколько раз щурился, потому что вдруг стало очень светло. Гурен включил свет? Значит ли это, что сам Шинья забыл это сделать? Он даже не понял, что снова впал в раздумья, пока Гурен довольно громко не засмеялся. - Только посмотри на себя, – сказал Гурен, – Только не говори, что ты сам об этом забыл. - Что? - Шинья приблизился к человеку, чьи намерения для него были все еще непонятны, ни на секунду не отводя пристального взгляда с его глаз. Как только Шинья оказался рядом с ним, Гурен протянул коробку, что до этого неуклюже вертел в руках. Шинья чуть не уронил ее от неожиданности. - Прости, что опоздал, Шинья,– виновато произнёс Гурен. – Это все, что мне удалось найти. Я обещаю, я куплю что-нибудь как только появится время. - Э? - Шинья вдруг почувствовал себя жутко неловко. О чем Гурен говорит? Но когда он посмотрел на коробку, до него вдруг начало доходить. Стоп. Неужели, он имел в виду… - С Днём Рождения, – Сказал Гурен почти сразу после того, как Шинья полностью раскрыл коробку, в которой небрежно лежал праздничный торт. Красный. Красные пятна покрывают все вокруг. Лица, плачущие, напуганные, умоляющие о пощаде. А затем ничего. Мертвые, окружающие его, улыбающиеся ему, поздравляющие его. С Днем Рождения, Шинья, ты молодец, ты стал старше. И сильнее. Еще один шаг на пути к победе. Праздничные торты, даваемые ему теми, чьи лица он не помнит. Опять красный. «Снова торт? Разве их дарят не только в сказках?» Перед тем как Шинья понял что происходит, соленые слезы уже обжигали его щеки. Но затем, он с неожиданностью ощутил охватывающее его тепло, не смерть. Нет, нет, больше не смерть. И он снова пришел в себя, плача в объятиях Гурена. - Эй, Шинья, не плачь. Его голос был так близко. Так близко. "Прошу, больше никогда не уходи". - Посмотри на меня, Шинья, – Гурен легонько оттолкнул Шинью и коснулся руками его щек, принуждая посмотреть на него. Руки были теплыми. Такими теплыми. "Пожалуйста, не отнимай это тепло у меня". Гурен выглядел смущенным, но в то же время полным решимости. Он был таким восхитительным, что кончики губ Шиньи растянулись в несмелой улыбке. Он улыбался сквозь слезы. Шинья наблюдал за внутренней борьбой друга, но когда смущение было преодолено, Гурен посмотрел Шинье в глаза и небрежно вытер слезы. - Не плачь, идиот. Шинья улыбнулся. – Уже поздно. Он ожидал что-то вроде вздоха и последующей искрене-дружеской ухмылки, однако он никак не ожидал, что губы Гурена вдруг соприкоснутся с его губами. Глаза Шиньи были закрыты, и казалось, в мире нет абсолютно ничего, кроме Гурена. Ни тьмы, ни крови, ни боли, ни страха, ни прошлого, ни лиц. Только Гурен. Шинья придвинулся еще ближе, запустив пальцы в его темные волосы. Гурен сделал то же самое, нежно лаская щеки и шею Шиньи. Не было ни времени, ни пространства, ни мира. Это все продолжалось до того момента, пока звонок в дверь не заставил Гурена быстро отодвинуться от Шиньи. Тот глядел на него, в то время как Гурен глядел на что угодно, но не на Шинью. - А, это, должно быть, Гоши и остальные, – наконец сказал Гурен. – Они сказали, что придут позже, и я пошел вперед. Я открою дверь! Шинья засмеялся и опрокинулся на кушетку. Его сердце стучало с бешеной скоростью, но вся тьма, заполнявшая его разум, совсем улетучилась. А с того момента, как Мито, Шигуре, Саюри и Гоши (который нес «несколько» бутылок сакэ) зашли, у него даже не было времени думать и вспоминать об этом. Гурен разогнал всех демонов, обычно приходящих в его День Рождения. И Шинья чувствовал себя живым. Может быть, только возможно, Гурен и был его целью все это время.