Блокада.

      Будильник назойливо трезвонил, сообщая своему обладателю о том, что пришла пора расставаться с прекрасными снами, но юноша не уступал своему противнику в равном бою : источник шума оказался обезврежен. Враг пал, но обещал вернуться.       – Чёрт, – недовольно пробубнил светловолосый парень, лениво потягиваясь среди копны одеял. – Артур Кёркленд героически скончался от бесконечных репетиций и недосыпа, – важно заявив самому себе, юноша всё же нехотя поднялся с кровати.       Первым делом он направился в ванную комнату, где провёл самые увлекательные пятнадцать минут, ведя выразительный монолог с собственным отражением в запятнанном зубной пастой зеркале, которому бы не помешала экстренная помощь в виде влажной тряпки. Как, впрочем, и всей обители начинающего дарования, в которой, казалось, царит сам хаос. Но это творческий беспорядок, конечно же. А мятые рубашки придавали его лицу, разумеется, ещё больше очарования! Но при тщательных раскопках в собственном шкафу ему всё же удалось выудить оттуда белоснежную рубашку в рядовом состоянии. И, справившись с надоедливыми пуговицами и прочей одеждой, Кёркленд решил, что в его распоряжении ещё целая вечность, а пробки – это выдумки сказочников, потому, листая сводки новостей в газете, он медленно наслаждался чашечкой чёрного эрл грея, но упустил тот момент, когда им начало наслаждаться его и безупречное одеяние.       Резко вскочив со стула из тёмного дерева с обивкой цвета слоновой кости, Артур обронил стакан, который разлетелся на десятки осколков – настоящее творение искусства из американского фарфора скоропостижно скончалось, которое ему в свою очередь подарил младший брат на прощание.       Утро явно не задалось.       Сменив строгие одежды в спешке на чёрный свитер и заурядные тёмно-синие джинсы, юноша направился к выходу, раздражённо захлопнув за собой входную дверь. Артур жил неподалёку от Лондонского театра «Олд Вик», на сцене которого ему только предстояло побывать.       Утренний Лондон только начинал оживать, его нужно было чувствовать : узкие улочки ещё не были заполнены вечно куда-то спешащими прохожими; небо переливалось всевозможными оттенками : от светло-голубых до тёмно-серых; прохладные капли дождя едва слышно барабанили по витринам открывающихся магазинов и ресторанов; дороги ещё не кишели транспортом и бесконечными пробками, а всё вокруг, казалось, только делает глубокий вдох свежего утреннего воздуха, чтобы проснуться.       Затормозив у входа в назначенное место, Кёркленд окинул здание изучающим взглядом, внимательно рассматривая архитектурное сооружение, которое снаружи должного впечатления на него не произвело. Смахнув со светлых прядей волос и чёрного свитера несуществующие пылинки и капли дождя, Артур зашёл внутрь. Увиденное приятно удивило его эстетическую сторону – не всё является тем, чем кажется снаружи : архитекторы изрядно постарались для достижения такого противоречивого резонанса. Откуда-то доносился резвый смех, льющееся звучание фортепиано, что и послужило для Артура верным путеводителем.       – И какого чёрта здесь столько лестниц? – задав себе риторический вопрос, Артур хотел было артистически закатить глаза, всем видом показывая стенам своё недовольство, но где-то за спиной раздался чужой голос :       – Вы ничего не смыслите в искусстве, mon cher.       Но Кёркленд молчаливо пошёл дальше, уверив своё нутро в том, что излишние перепалки в первый же день ему ни к чему.