Поспать

Психология день от дня становилась всё популярнее. Видимо, человечество за свою историю уже немного притомилось просто бодаться друг с другом, и решило немного покопошиться в своей голове ради разнообразия. Впрочем, копалось оно в своей голове довольно давно. Как ему – Наполеону – спец. агенту и бывшему вору, об этом не знать? Треть работы успешного разведчика – знать, кого можно переманить на свою сторону, а кого морально ты раздавишь быстрее, чем кулаками на допросе. Ну и, конечно, он знал, как сразу вычислить на вечере главную светскую сплетницу или сплетника. А современные веяния как-то его не очень занимали. Но некоторые идеи не были лишены здравого смысла. Например, о трёх людях в одном человеке. Курякин - живое тому доказательство. Хотя, про него скорее можно сказать, что родителей в нём двое. Если на заданиях Габи и Соло чаще всего имели дело с Курякиным-старшим: собранным, отстранённым, холодным офицером, сосредоточенным исключительно на задании; то история Софи показала, что на самом деле Илья предпочитал быть ближе к своей матери: добрым, заботливым и безгранично терпеливым. Что из себя представляет взрослый Илья? – Это неглупый, обаятельный, уверенный в себе молодой мужчина, не лишенный чувства юмора, разве что, пожалуй, слишком уж скромный. Наполеон ну ни как не мог отказать себе в удовольствии прижаться во время слежки куда ближе «пионерского расстояния» или прошептать что-то на ухо в тот момент, когда у Ильи нет возможности угомонить Соло любимым методом физического воздействия: легким тычком под рёбра или шлепком пониже спины. Всё зависит от того, насколько американец на этот момент истрепал русскому нервы. Радикальнейший же метод в понимании Курякина – лёгкий подзатыльник, сопровождаемый рыком, когда просто сильный акцент в английском грозил замениться родным русским. Но когда они лежали на точке и Илья готовил винтовку, конечно, он не позволил бы себе отвлекаться на «воспитание» Соло, пока нужно расчистить периметр для Габи. Чем тот поспешил воспользоваться. - О, какой ты серьёзный, – промурлыкал Соло, отвлекаясь от наблюдения. - Не мешай, - Илья припал к прицелу. Наполеон покорно замолк. Пара секунд – и вот щелчок сообщает о первом снятом охраннике. - Как можно, хотя, мне кажется, если бы я принялся сейчас «развлекаться» , - Соло постарался сделать всё, чтобы этот глагол звучал максимально развратно, - В одиночку - ты бы даже не обратил внимания. - А тебе не кажется, что тут не лучшее место для развлечений? – просипел Курякин. - Вот только очень хочется, – Наполеон похабно облизнул губы, жаль только тот не видит. - С чего вдруг? - М, ты такой сексуальный сейчас. Этот пристальный взгляд, напряженные плечи и спина… ну просто тигр в засаде, - Соло покрутил выбившуюся от влажности из укладки чёрную прядку. – Просто чувствую себя кроткой ланью на лужке. И, вопреки здравому смыслу, был бы очень даже не против быть «пойманным». - Надо бы сжечь эти ваши с Габи порно романы, – Илья торопливо принялся перезаряжать оружие, стараясь скрыть выступивший на щеках румянец. Вот как тут удержаться спрашивается? А вот что из себя представляет маленький Илюша – для Наполеона, видимо, останется загадкой. Илья не любил вспоминать о своём детстве, а Соло прекрасно понимал, что не имеет никакого морального права давить на него. Жаль, не увидеть хотя бы детских фото. Наполеон просто хотел узнать, всегда ли Илюша одним своим видом воплощал «Красную Угрозу» или же он живое воплощение «гадкого утёнка»: в детстве это был низкий и тщедушный малыш, который был любимой жертвой хулиганов, но даже не из-за своей физической слабости, а из-за упрямого взгляда синих глаз исподлобья. Но, увы, тут дело даже не в войне и «несчастной судьбе». Они агенты и у них не может быть и намека на прошлое. Но однажды Соло всё же увидел тень от маленького Илюши. Это случилось в редкие минуты «затишья». Хотя, честнее будет сказать передышки, которую пришлось вытребовать, угрожая создать шпионский профсоюз. Потому что даже у особенных агентов периодически перегорают батарейки. Особенно после 9 месяцев мотаний сначала за наркобаронами Сингапура, потом за безумными учеными по Африке, распутыванием пары заговоров в странах Ближнего Востока и венец всего - спасение США от захвата C.I.E. Никто из них не жаловался – один успел повоевать в оголодавшей Европе, другой выжить в разбомбленной Москве, мадам - вынести годы разрухи, а потом изоляции. Но, раз Габи без капли иронии говорит, что девять месяцев беременности она бы перенесла гораздо легче, чем то, что им приходится выносить сейчас – то, видимо, и вправду агенты вымотались. Уэйверли прислушался к этим словам и дал им несколько недель отдыха на юге Англии. Шёл третий день их передышки. Впервые на памяти Наполеона он проснулся раньше Ильи. Курякин всегда спал очень чутко и просыпался от одного только замирания будильника, которое он делает, прежде чем зазвенеть. А сейчас тот сладко спал, просунув одну руку под подушку, крепко прижимая ту к себе. В кой-то веки он не хмурился, даже появившаяся складочка на лбу сейчас была разглажена. Рот был приоткрыт, правда, нижнюю губу он иногда прикусывал. Что это там такое нам снится? Интересно, который час. Стараясь не тревожить Илью, Наполеон потянулся к его тумбочке, чтобы повернуть часы. Десять утра. Вот это да. Давно они столько не спали. - Не хочу, – вдруг пробормотал по-русски Илья сквозь сон. - Что? – Соло сам перешёл на родной для Ильи язык, надеясь, что во сне мозг не анализирует речь на акценты. - Вставать, - пробубнил Курякин, старясь закопаться в одеяло как можно сильнее. «Вау, Илья хочет полениться» , - улыбнувшись, он погладил его по макушке, что осталась торчать, – Не вставай. - Что, и в школу можно не идти? - пробубнил на это Илья, не спеша выбираться из кокона - Можно, – Соло еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Вот вам и образец дисциплины Курякин. Дай только повод – сразу на «уроки забьет». - Класс, – после этого тот снова вытянулся во весь рост, выбираясь из кокона. И постарался прижаться к Наполеону как можно сильнее, – И ты тогда не ходи. К кому интересно были обращены эти слова? К матери, которая по утрам спешила отвести сына на уроки и заняться типично женскими делами или к отцу, который решил принять участие в воспитании, но что-то пошло не так и сонные мольбы тронули сердце сурового русского офицера. Кто знает. Но, по крайнее мере, один грех из прошлого Ильи он теперь знает – тот ещё любитель поспать. Наполеон улыбнулся своим мыслям, представив маленького довольного мальчика в воскресное утро. Не надо вставать на уроки и кружки, можно развалиться звёздочкой и сопеть до посинения. Видимо взрослый Илюша подумал о том же, потому что вдруг резко попытался повернуться на спину, но ему помешал Соло, к которому тот жался ещё секунду назад. - Прости, – сонно пробубнил Илья, приоткрывая глаза. Ну как, приоткрывая – пытаясь их приоткрыть. Вот только веки никак не желали подниматься. Обычно Соло был рад увидеть глаза Ильи, когда тот только просыпался. Они были восхитительного светло-голубого цвета. Такой цвет нельзя увидеть у сапфиров, нет, даже самые чистые - слишком темные. Опалы рискуют в любой момент отлить зелёным. Есть лишь одно, хоть отдалённое близкое – апрельское небо. Да, глаза Ильи по утрам подобны небу в апреле. Любимый месяц Наполеона. Именно поэтому, как бы ни было пиздец как рано, Соло любил утро за то, что мог взглянуть в эти глаза. Но сейчас: - Тише-тише, – с улыбкой Наполеон провёл по его лицу, – Ещё рано, спи. - Мгм, – проурчал тот, устраиваясь на плече Соло, – Я недолго, ещё пару минут… - Конечно-конечно, - Наполеон поцеловал его в сухие от сна губы. Да пусть спит хоть до полудня. Ведь когда Илья высыпается… Его глаза остаются цвета апреля на целый день.