Расскажи мне про Австралию

По вечной дороге ты выйдешь к морям: Поднимай якоря! Поднимай якоря! И лети, уплывай, за тобой идет он - Вавилон!

Бывают моменты, когда в двадцать с лишним чувствуешь себя нескладным ломким подростком с тонкой душевной организацией. Именно в таком состоянии люди принимают спонтанные решения о перемене места работы и профессиональной области (чем кардинальнее, тем лучше), красят волосы в ядерные цвета, записываются на курсы танцев с пилоном или барриста и уходят из царей в добрые девочки. Именно в таком состоянии Исин посылает всех нахуй, покупает самый дешёвый "горящий" билет подальше и уезжает, улетает, уплывает. В январе Пекин превращается в однотонно серое, обёрнутое праздничным алым, душит Исина, лезет под кожу мерзкими скользкими щупальцами, морозит и заставляет поскальзываться. Чжан ненавидит вот конкретно это междупраздничное время, когда надо успеть наработать на пару недель вперед, а иначе всё, по заверениям начальства, пойдёт прахом, и вот этот перевод нужен уже вчера, поэтому я даю его тебе. Исин на это бесится, ненавидит всех вообще и каждого лично, но выторговывает себе отпуск на последнюю неделю января и певую декаду февраля - настоящий отпуск, чтобы до него не дозвониться (не доебаться). Билеты уже куплены, койка в неправдоподобно дорогом хостеле - забронирована, и на самом-то деле начальство Син без зазрения совести ставит перед фактом, что понимают обе стороны, поэтому низенький лысеющий мужичок, глава отдела технического перевода, только машет рукой согласно: - Езжай, только сделай перевод уже. Исин кивает, скидывает рабочие файлы на ноутбук и сваливает домой, неимоверным волевым усилием задавливая желание показать из окна автобуса фак зданию компании. Дома, прямо у входной двери, его ждет маленький - чтобы влез в ручную кладь лоукостера - чемодан, поверх которого лежит паспорт с билетами. Минимум вещей, ничего лишнего - в Австралии тепло и мокро, и это звучало бы почти пошлой шуткой, если бы это был кто-то другой. Пять минут тратится на душ, три - на переодевание, семь - на приготовление и поедание прямо со сковороды яичницы. Еще минута уходит на то, чтобы запустить посудомойку, накинуть не очень теплую куртку и обуться, потому что такси уже ждет внизу. Вылет из Пекинского аэропорта только в час ночи, но Исин не может и не хочет сидеть дома, потому что это тоже заебало до крайности, лучше уж большой и шумный Пекин Столичный с его огромными железными птицами и самим с собой игрой "высмотри свою красно-белую". Но сначала нужно пройти через рамки металлоискателей и вывернуть все карманы - нет, мол, не террорист, путешествую. Взгляд офицера таможни в окошке очень усталый, и Исин его вполне понимает: трудно оставаться на месте, когда все вокруг куда-то улетают, и потому на дежурное: - Куда и с какой целью направляетесь? Отвечает максимально честно и спокойно: - В Австралию, на отдых. Никогда там не был. Звук, с которым ставится в его паспорте штамп, громкий и жующий, непонятно, кому более неприятен - Исину или таможеннику, у которого на нашивке "старший лейтенант Ву Вейлинь" и явно пара бессонных ночей за спиной. Исину тоже ночь предстоит бессонная, но совсем по-другому: он в предвкушении полёта, того чувства, которое бывает, когда осознаёшь, что ты высоко-высоко над землёй, и упасть и расшибиться - проще простого, но тебя надёжно держат руки огромной железной птицы, и от этого кружится голова в самом буквальном смысле. Для себя он решает, что поработает над переводом в Куала-Лумпуре: не хочется выходить в душный и расплывающийся город, где он бывал уже несколько раз, да и вообще двигаться дальше транзитной зоны не хочется. Идеальный вариант - комната в отеле прямо в аэропорту, чтобы и поесть, и выспаться, и помыться, - слава простым радостям цивилизации, - но с этим уже как повезёт. В конце концов, личный рекорд пересадки для Исина куда больше двадцати девяти часов. Но даже до отлёта из Пекина он мысленно уже в Австралии. В Австралии Исина ждёт хостел на побережье океана - сёрферский, но в Австралии сезон ветров и дождей, и в воду лезут только полные отморозки, а вот засыпать под мерный рокот океана, наблюдая за садящимся в воду солнцем - чудесно. В Австралии низкий сезон, и дорм на двенадцать человек - да что там, сам хостел - почти пустой, и это абсолютно устраивает Исина. Он не хочет ни с кем общаться - хватит с него и работы, в печенках сидит уже, заебали, он все равно приходит сюда только поспать. Сидней дорогой, по мнению Исина - дорогой излишне и неоправданно. Чтобы уберечь себя от разочарования и шока, он старается не переводить местные доллары в юани, хотя про себя все равно отмечает, что денег, потраченных с экономией на Австралию (спасибо родителям и долгой и богатой на события самостоятельной жизни за навыки финансового планирования), хватило бы на полтора месяца не слишком шикарной жизни в Пекине. С другой стороны, потом Исин потратил бы куда больше на выпивку в баре у хорошей знакомой ("Кристал, но ты можешь называть меня просто Крис, сладкий," - пробасило блондинистое нечто в полтора раза больше Исина и в два раза шире в плечах в вечер их знакомства. После, конечно, Кристал оказалась прекрасной добродушной растяпой-трансгендером, всё ещё живущей по старым документам на имя Ву Ифаня) и психотерапевта с массажистом. Син бесцельно шатается по городу пешком полтора дня, а потом случайно заходит в один из местных баров. Вокруг - шум, музыка и англоязычное курлыканье десятков людей, и пробиться к стойке ради - Одну пинту эля, пожалуйста, - достаточно трудно. Люди вокруг толкаются, смеются, коверкают английский как можно и нельзя - у Исина всё в порядке с английским, но очень не очень именно с этим дурацким австралийским акцентом, - и никому нет дела до одного маленького азиата, потому что таких здесь едва не ползала. Люди вокруг толкаются и пихаются, а пинта настоящего эля (хорошо быть в стране, где не стоит выбор "Циндао или Харбин"*) отказывается спокойно держаться в бокале, оказываясь частично на белой майке такого же тощего угловатого азиата с выбеленными волосами. Единственное, что удивляет Исина во всей ситуации - отборный корейский мат, сдобренный парочкой китайских ругательств. - Пойдём, отмою, - отвечает Исин по-корейски. Парень смотрит на него в ответ удивлённо и чуть насмешливо, но цапает за рукав и тянет куда-то. - Иди, отмывай, - говорит светловолосый, буксируя Исина к туалету и вручая ему снятую с себя майку, а сам забирает его пиво, поясняя в ответ на недоуменный взгляд, - а это в качестве компенсации морального ущерба. Исин хочет спросить "какой вообще моральный ущерб?", потому что у того парня тело греческого бога, но майку забирает и действительно идёт застирывать, когда его ловят за руку и со смехом говорят: - Да выброси ты эту херню. У Исина в глазах, должно быть, вопросительные знаки вместо зрачков, потому что странный парень говорит ему: - Просто мне показалось, что ты не местный, вот и захотел проверить. Я Сехун, кстати, - и протягивает ладонь для рукопожатия. - Исин, - раздаётся в ответ, и рукопожатие выходит мягким и спокойным. Сехун выволакивает его из бара на открытый воздух, попутно оставляя где-то стакан, - оказывается, уже успело стемнеть, и вдоль дорог вовсю орут цикады, а затянутое низкими облаками небо готово разродиться ливнем. - Мне, наверное, пора, - Исин немного мямлит, потому как не знает, что делать с неожиданным знакомым. - Давай подвезу, иначе через пару минут ты промокнешь до нитки, - предлагает Сехун внезапно, - мой пикап здесь рядом. Исин соглашается - он всё равно не успел досконально изучить город, а теряться ночью, да еще и по дождю - удовольствие много ниже среднего. - Мне на Арден-Стрит, хостел рядом с Куги-бич... - начинает он. - А, Куги Сёрфсайд Бэкпекерс*? - понимающе кивает Сехун и ведет Исина к ближайшей парковке, на которой действительно находится пыльно-серый автомобиль с небольшим прицепом-трейлером. Мотор довольно урчит, в непринуждённой беседе время незаметно тает, и примерно через сорок минут они оказываются рядом со входом в хостел. Снаружи льёт, как и говорил Сехун, льёт сплошным потоком, и - Исин почти в этом уверен - вдохнуть на улице будет так же трудно, как под водой. Сехун ухмыляется уютно и по-доброму, и уходить вообще никуда не хочется, потому что вот здесь - сухо, тепло и интересный некто рядом, а там - дорм с парой храпящих соседей. Исин собирается с мыслями и пытается надышаться, как перед прыжком в воду, когда его губы неожиданно накрывают чужие. - Ещё одна проверка? - Возможно, - уклончиво отвечает Сехун и всё ухмыляется совсем уж по-кошачьи, - на сколько ты здесь? - Неделя. Может, останусь подольше, если уж очень понравится, - отвечает Исин в тон. - Тогда я буду ждать тебя утром, и сделаю так, чтобы тебе очень понравилось, - у Сехуна глаза разве что не светятся, и когда Исин всё-таки ныряет в улицу, он буквально чувствует на себе этот взгляд. Сехун не обманывает и честно приходит утром на крыльцо хостела. У него в холщовой сумке без застежки яблоки, печенье и овечье молоко, а знакомый пикап подмигивает серебристым боком из ближайшего проулка. трейлер к нему больше не прицеплен, и Сехун поясняет: - Оставил в кемпинге неподалёку. Исин пожимает плечами и забирается на переднее сиденье. Кажется, они умудрились вчера друг другу столько понарассказывать, что говорить, в общем-то, не о чем и незачем, и Исин ляпает первое, что приходит ему в голову: - Расскажи мне про Австралию. Сехун заводит мотор и смеётся, а потом начинает, словно старательный школьник: - Австралия - единственное в мире государство материк... Исин смеётся тоже, потому что на дурацкую просьбу - дурацкий ответ. С Сехуном легко и приятно, и они как будто знакомы полжизни, если не больше. А ещё Сехун странный и внезапно целует Исина - легко-легко и очень приятно. Через полгода Когда они выходят на Мыс Байрон, ветер швыряет им в лицо пригоршни солёной воды. Сехун похож на именно этот муссонный ветер - резкий, порывистый, местами угловатый, но по-своему нежный и свежий до дрожи в коленях. У него бледная папирусная кожа, выбеленные волосы и майки-борцовки на несколько размеров больше, и Исин жалеет, что не умеет рисовать: он писал бы Сехуна акварелью или темперой постоянно. Сехун на это берёт его за руку и целует - вот так просто, потому что хочется, потому что можно, просто потому что. Они завтракают купленными в ближайшем городке яблоками, печеньем и овечьим молоком и снова целуются, долго и вкусно. Через час начинает припекать, и они забираются обратно в машину. Пока старший колдует над стереосистемой, настраивая ее так, чтобы она проигрывала только любимого обоими Игги Попа, Сехун заводит мотор и выруливает на очередной хайвей. У Исина есть почти-что-дистанционная работа в Китае, бесконечная тяга к путешествиям и странный парень Сехун. У Сехуна - серый паспорт гражданина мира, трансатлантический акцент (тот самый, над которым трудились имиджмейкеры американских дипломатов) и небольшой пыльный трейлер, повидавший множество дорог. Сехун идеален сам по себе, потому что похож на произведение искусства, особенно сейчас, когда ведёт их дом на колёсах. Исин переплетает с Сехуном пальцы и откидывается на сиденье. Они едут куда-то - и так ли важно, куда, если под колёсами проплывают километры дороги, а они вместе?