Надо подкачаться

Небо все еще было затянуто тучами, и сидя на паре, подперев рукой щеку, Эрик рисовал узоры в тетрадке - график лекций не совпадал с графиком занятий, поэтому все, что было сейчас сказано, он уже знал. Его мысли были далеко, за несколько километров от этого места, и когда сидящая с ним подруга потрясла его за плечо, он бросил на неё удивленный взгляд, возвращаясь в реальность. Последний день - день, когда можно выпить и дать себе немного спустить по тормозам. Снять накопившееся напряжение, выйти из стресса. Снять маски и веселиться до упада. А потом не бояться, что тебе завтра на пары - привилегия старших курсов позволяла не учиться по субботам. Но для Тена этот день был не таким уж и радостным, как обычно - через несколько часов он встретиться с ним. А не сделать этого он тоже не может - и даже не потому, что ему этого хочется, а из-за Криса. Потому что он попросил, а тот согласился на любые условия. Да и не в его правилах бросать начатое на половине. Это лишь подольет масло в огонь терпения этого говнюка, который после вчерашнего медленно варится в своем котле, выкипая от ярости и отвращения. Поэтому он собирает сумку и идет на тренировку. Словно бы ничего не случилось вчера - а действительно, какое ему должно быть дело, задели ли его действия чувства гомофоба или нет? Ничего постыдного, он, по ему мнению, не сделал. Ведь большой уже мальчик, и может трахаться с кем захочет, когда и где захочет. И разрешения спрашивать у кого-то, совершенно ему незнакомого, не друга, не приятеля, не родителя он не должен. И как он к этому отнесется, его тоже не должно волновать - но приходиться постоянно крутить эту мысль в голове, как заевшую попсовую песенку по радио, чтобы избавиться от щемящего ощущения внизу живота. Его подташнивает от всего этого - и вчерашний алкоголь тут совершенно ни при чем. В зале опять много народу, но Тен переодевается в форму, не обращая уже на голые тела вокруг особого внимания. Берет ключ и заходит в пустой тренировочный зал - его тренер пока не пришел, до назначенного времени оставалось полчаса. Когда Ян вошел в комнату, то застал сидящего на полу Эрика, который разведя ноги, тянулся вперед руками. Длинные, как палки, конечности и проступающие через футболку позвонки - можно было увидеть каждый по отдельности, притягивали. И вызывали мысль, что пареньку можно было бы и немного потолстеть уже за две недели мясной диеты. - Здравствуйте. - Здравствуйте, - не отрываясь от растяжки, проговорил Тен. Через минут пять все-таки встал и посмотрел на сидящего на скамье тренера - и встретил пронзительный взгляд карих глаз. И больше ничего - в них был лед, как и при их первой встрече. Ничего не изменилось. - Готовы? Тогда начнем. Эрик, встав в стойку - намного увереннее, чем в прошлый раз, выставил вперед руки. Он занимался даже дома, когда появлялась минутка - учился балансировать на грани пропасти, чтобы не упасть так легко, от одного лишь дыхания Штерна. И это дало в своем роде какие-то плоды. Достать, конечно, он пока его не мог, но смог хотя бы не так бесславно, как в прошлый раз, упасть на мягкую поверхность мата. Синяки по всему телу становились его постоянным атрибутом - как длинные майки, открывающие выпирающие ключицы, или же узкие, с прорезями на коленках джинсы. "Какой-то мазохизм это", - подумал Эрик, глядя вверх на красивое мужественное лицо и сильный, гладко выбритый и широкий подбородок. Ноздри раздувались от гнева на себя - или на своего соперника, и Эрик, закрыв глаза, пропустил еще один удар, который и не должен был достигнуть своей конечной цели - пришелся рядом с его головой, в упругую ткань. - Все еще не совершенно. Нельзя научить летать того, кто привык ползать по земле. - Тогда, может, спуститься кому-то с небес? - это было ужасно глупо и по-детски, но Эрику была важна реакция - нужно сбить спесь, это чертово выражение лица и пустоты в глазах, в которых он видел свое отражение. Воспользовавшись тем, что одна рука осталась свободна, он ударил своего оппонента в челюсть и перекатился, чтобы не попасть под град последующих ударов в свою сторону. Хоть он и хотел именно ударить, но это действие вышло больше похожим на пощечину, которая как укол, проходит быстро и не оставляет следов. Но вот сам факт, конечно, возымел то, чего так хотел получить Эрик - какую-нибудь реакцию в свою сторону. Не натянутую маску, а живое нутро, которое его тренер в себе спрятал слишком глубоко. И достать его можно было только такими нечестными методами борьбы - не с ним, а со своей слабостью и беззащитностью. Зависимостью, которая обернулась сейчас заломленными за спину руками - он снова проиграл бой, который никогда не смог бы выиграть, как бы не пытался. Ян прижал его к земле всем весом своего тела, не давая даже сделать пинок или толчок в свою сторону - он и так слишком многое ему позволил. И тот, осмелев, понять, что оковы немного спали, своевольничал - он должен был быть побежденным, а попытался бороться - слишком по-женски, если честно. В его глазах тогда не было страха - только лишь уверенность в своей правоте и жажда отмщения. У Штерна когда-то глаза горели теми же чувствами - но это было давно и не правда. Он хотел бы забыть те времена - стереть их в пепел и развеять по ветру. Они причиняли ему невыносимую боль. Когда-то, еще мальчиком, отец учил его драться - именно он положил начало пути, которому Ян следовал многие годы. Отец, конечно же, всегда выигрывал - и как-раз таким приемом, которым сейчас машинально воспользовался и его сын - крепкий захват для того, чтобы соперник почувствовал свое бессилие и сдался. - Похвально, однако. Но далеко на этом не уедешь, - прошипели Эрику в ухо, от чего все внутри похолодело. Просыпался голодный зверь, который жаждал свежей крови. И он для роли жертвы подходил просто идеально. Сняв захват, он позволил ему отдышаться, но не слишком долго - последующие несколько часов они репетировали удары, и темп все ускорялся - дыхание и пульс стали чаще, пот выступил на коже, а ноги Эрика уже начали его подводить - как всегда не во время. Удар, и он валится на мат, ухватывая тренера за собой - и его снова давит тяжестью, словно грудную клетку сдавили железным обручем. Он чувствует горячее тело сверху и дыхание, которое опаляет кожу. Они слишком близко - их носы соприкасаются, взгляды встречаются - и Яну опять вспоминаются зеленые глаза с поволокой от алкоголя, вызвавшее вчерашнее помутнение рассудка. Розовые губы, которые обхватывали член, сейчас полуоткрыты. Щеки от духоты пылают румянцем - он задыхается и тонет, как и Эрик. Между их телами пробегают электрические разряды. "Хочется", - Ян в ужасе от подобной мысли в своей голове, и отстраняется как можно быстрее. И тело, податливое под его руками, светлые волосы в хаосе рассыпавшиеся по синему мату, и чертовы глаза и губы, выпирающие ключицы и капельки пота, стекающие по щекам - все пытает его с новой силой, разрушая выстроенную стену, каждый кирпичик. Он не может до него дотронуться, ибо ему хочется большего. И приходится сдерживаться, делая все, не касаясь влажной кожи. Когда тренировка закончилась растяжкой, на которую Ян, конечно же, старался не смотреть, ибо это было еще одно испытание - кувалда, бьющая по его идеальной защите, изгиб спины, сползшие немножко вниз тренировочные брюки. И ему не хотелось испытывать судьбу - все Эрик делал правильно, ведь он показывал ему уже сотню раз, как нужно делать эти упражнения. А ему кто поможет и подскажет? В голове лишь пустота, и какая-то часть, демон на левом плече, кричит -"хочется". Не хочется ему. Противно ему его касаться. Пытаясь вспомнить прошлую ночь, он силой вызывает чувство тошноты и отвращения. Где оно, мать твою? Это же парень, а ведет себя как настоящая баба, шлюха. Спит с каждым, кто предложит. И как после этого он может испытывать нечто большее, чем гнев и желание избить до полусмерти? "Злись, - говорит он себе, но не может - измотан физически и морально, - просто сделай это, сопляк". Это всегда любил повторять его отец, когда Ян плакал от боли, от синяков на теле, которые не успели заживать. Он - настоящий мужчина, и только злость поможет тебе выжить на ринге. А тот, в свою очередь - это маленькая модель мира, которая учить тебя быть сильным и бить точно в цель. Мужчины не плачут, не стонут. Не имеют податливое хрупкое тело, не делают минет в темном переулке. Не дают себя трогать всяким незнакомцам - мужчины берут то, что захотят и когда захотят.

***

В раздевалке никого не было. Эрик был уставшим - сухо попрощавшись, он спешил домой. Душ принимать не было сил - главное, доплестись до двери, а там его Вик подхватит и дотащит до кровати, с которой он не захочет вставать. Ужасно душно и больно - снимая кофту, он тыкает пальцем по новоприбывшей раскраске на его коже - свежие, не успеют зажить, как снова, именно по ним ударит рука его тренера. И будет бить, пока они не въедятся в кожу как татуировка, как напоминание о нем. Они были слишком близко - и подтаявший лед в глазах, рука на одном из бедер - только одно касание уже сводит с ума, заставляя забыть обо всем на свете. Нет, нужно просто дойти до дома - и все, тогда он будет спасен до следующей с ним встречи. Эрик не понимает, почему все оборачивается так - не замечает сзади стоящего человека, который грубо прикладывает его об твердую поверхность, заставляя поморщиться. Почему именно он? Может, он отключился, и ему это все снится? Правдой быть ведь не может - точно-точно, Эрик в этом уверен почти на сто, двести процентов. - Пидор, скот, мразь, тварь полнейшая, - он прижимал парня к стене всем весом, не зная, куда лучше бы ему его ударить - промеж ног ног или под колено, чтобы из глаз посыпались искры.- Потаскуха, давалка, сучара, - Ян уже выдыхал эти слова ему в губы, - Ненавижу тебя до одури. Эрик же молчал, широко раскрыв глаза: такой тирады ему слышать давно уже не приходилось, а целоваться с кем-либо, кто её выдавал - тем более. Особенно так смачно и мокро, что легким не хватало воздуха, и голова кружилась. Чужие губы коснулись его, и весь мир перевернулся на сто восемьдесят градусов. Руки обхватили мускулистую шею, голый торс прижался к мокрой от пота майке и мощно прокачанному, чувствующемуся даже через ткань, прессу. Он задыхался в этом поцелуе, но глаза он пытался не закрывать - чтобы поверить все-таки в происходящее здесь и сейчас. Чужой язык блуждал внутри, и сильные руки все крепче, до боли держали его за плечи. Он бы не вырывался в любом случае - от такого не отказываются, о таком только стоит мечтать. И правилом для них было сейчас только одно: брать то, что захочешь - где-угодно и когда-угодно.