Переплетение параллельных

Тегуну боязно стоять на спортивной площадке после окончания уроков. Он нервно переминается с ноги на ногу и исподлобья смотрит на парней перед собой. Их четверо, они из параллельного класса, и весь смысл их жизни сводится к издевательствам над такими как Лео. Чон поправляет съехавшие очки и дергается от злобного смешка. Он должен был уже привыкнуть к подобному отношению, но каждый раз он чувствует себя загнанным в угол и не знает, как обороняться. Его ощутимо пихают в плечо, на коже точно расплывется уродливое сине-фиолетовое пятно, а голос обидчика противный до рези в ушах. — Эй, красавчик, — Тегун неосознанно делает шаг назад, но его притягивают назад. — Сколько стоит такая чудесная операция, которую ты себе сделал? Таких глаз не бывает в природе. Лео молчит. Подобных остроумных шуточек он наслушался немало, но это так обидно. Уж он точно не виноват, что его радужка черная, такого же цвета как зрачок. И когда в средней школе это заметили, то к обидному «ботаник» и «заучка» добавилось «дьявольский выродок». Подростки были жестокими, не щадили никого в своих нападках, но Тегуну всегда доставалось больше всех. За успехи в учебе, за хорошее поведение, природную скромность и молчаливость. Он пытался поговорить об этом с родителями, попросить их перевестись в другую школу, но те только отмахивались от него, загруженные работой. Отец вообще считал, что парню нужно научиться стоять за себя, все-таки у него родился не омега. Отвечать нападками на нападки было слишком тяжело, и Лео просто замкнулся в себе, стараясь не контактировать ни с кем. Он не искал друзей и знакомств, после уроков быстро уходил домой, не попадаясь на глаза ученикам. Но сегодня сбежать не получилось. Судя по лицам поймавших его парней, только лишь словесными оскорблениями ему не обойтись. Он привык и к ударам, синякам и царапинам, покрывавшим неестественно бледную кожу, но каждый раз обида сгрызала его изнутри. Его еще раз пихнули в плечо, схватили за запястье, собираясь заломить руку, но этого не произошло. По спортивной площадке раздался их громкий смех, и Тегун обернулся, чтобы найти его причину. За его спиной стоял омега. На первый взгляд он не дал бы ему и больше двенадцати лет, но потому, как реагировали парни, он понял, что омега старше. Без каких-либо объяснений парень встал перед Лео, словно закрывая его собой, и сурово посмотрел перед собой. — Что, Тегун, нашел принца, который будет тебя защищать? — шумный выдох омеги заставил парня отмереть и испуганно осмотреться. — Вкус у тебя соответствующий. На уровне дна. Чон только и мог смотреть, как незнакомый мальчишка легко и просто вывернул одному из парней руку, заставляя лицо искривиться от боли. Он бил так, будто занимался боксом всю сознательную жизнь, удары его были точными и уверенными. Вдалеке послышались голоса, и парни поспешили уйти, чтобы не быть опозоренными произошедшим. Не моргнув глазом, омега уложил их четверых, бешено улыбаясь. Когда они остались наедине, Тегун все еще не мог заговорить, язык словно присох к небу. — И чего стоишь? Пошли быстрее, пока тут люди не собрались, — он схватил его за запястье и потащил за собой. Они быстро шли, пока не оказались метрах в ста от школы. И только тогда Лео смог рассмотреть его получше. Школьные форменные брюки, свободная кофта, скрывавшая тело от посторонних глаз, синие кроссовки и коротко остриженные волосы. Чон прокашлялся, в горле было слишком сухо. — Спасибо, — он говорил тихо, и парень подошел к нему ближе, чтобы расслышать. — Да обращайся. Меня зовут Хаген, можно просто Эн, я с этими придурками в одном классе учусь, — совершенно не по-омежьи он протянул руку для рукопожатия. — А я Тегун, — Чон хотел продолжить, но его перебили. — Я знаю. Мы вместе посещаем занятия у учителя Ким. Третий ряд, вторая парта, — Эн улыбнулся, и Лео вспомнил его. — Раз мы познакомились, может, будем друзьями? А то у меня общение ни с кем тут не складывается. Тегун был настолько ошарашен подобной простотой парня, что только и смог кивнуть, соглашаясь. А когда опомнился, то Хаген рассматривал его с любопытством, стоя непозволительно близко. — Какие у тебя глаза, — Лео зажмурился, не ожидав, что даже от своего случайного спасителя услышит подобное, но омега тут же исправился. — Я имею в виду, что это миленько. Никогда такого не встречал. Парень расслабленно выдохнул, а потом опомнился. Ему стоит поблагодарить Эна. — Может, я провожу тебя до дома? Ты все-таки мне очень помог, — ему было сложно вот так разговаривать с кем-то, тем более с омегой. — Ну, раз хочешь, так пойдем. Я живу в двух кварталах отсюда. Они шли рядом, Хаген постоянно болтал, рассказывая какую-то ерунду, делился впечатлениями и переживаниями, и за этой болтовней они и не заметили, как прошли весь путь. Около дома паренька оказалась небольшая спортивная площадка, и он побежал туда, чуть не спотыкаясь. Сумка упала на землю, и Хаген тут же повис на турнике. Кофта приподнялась, и Тегун отвел взгляд. Для него было дико, что омега совершенно не стесняется того, что небольшой кусочек кожи оголился. Лео хотел уже распрощаться, когда он резко перевернулся и оказался висящим вниз головой. Джемпер опустился так низко, до самых ключиц, и Тегун почувствовал, как стремительно краснеют его щеки. Полоска кожи на животе показалась ему чем-то детским по сравнению с тем, что сейчас Хаген без зазрения совести сверкнул перед альфой худой мальчишеской грудью, выставляя на обозрение затвердевшие от прохладного воздуха соски. Даже если он захочет, то теперь уже не сможет выкинуть это из головы. Он буркнул что-то похожее на «До завтра» и спешно ушел, оставляя смеющегося омегу в одиночестве. Нужно было успокоить громко стучащее сердце и перевести сбившееся за секунду дыхание. Но в том, что Хаген еще преподнесет не один сюрприз, он был уверен. Они сблизились очень быстро и проводили вместе много времени. Хаген, который предпочитал, чтобы его звали Эн, всегда подсаживался к Тегуну в школьной столовой, без умолку болтая и звонко смеясь над своими же рассказами. Ему не было дело до косых взглядов в их сторону, он ерошил короткие волосы и продолжал говорить, компенсируя молчаливость Лео. Они ходили после уроков посидеть в кафе, в кино, по выходным сидели у кого-нибудь из них дома, выполняя данные учителем Ким задания и играя в видео-игры. Тегун забывал о том, что он — друг. Его привычка носить в свободное от школы время джинсы и мешковатые кофты стирала разницу между ними, ему было легко с ним. Если Хаген засиживался у него в субботу допоздна, когда на улице холодало, то он легко мог уйти домой в толстовке Лео, возвращая ее в понедельник утром, забегая к нему в класс и кладя вещь на стол. Тегун краснел под внимательными, насмешливыми взглядами одноклассников и утыкался в учебник, повторяя домашнее задание. За глаза их окрестили самой странной парочкой, о них шептались на каждом углу, но подходить никто не пытался — удар у Хагена был отменным. Совсем плохо стало через три месяца их тесного общения. Именно тогда он в полной мере осознал, что Эн омега. Он забежал к нему после уроков, чтобы забрать забытую на выходных книгу. Родителей не было дома, и он, скинув кроссовки в коридоре, забежал в комнату парня, пока тот на кухне делал им чай. Его давно не смущало подобное поведение, и, когда Эн сел за стол напротив него, он не смел и подумать ничего плохого. За разговорами прошел целый час, и Хаген в конце решил поделиться со своим близким другом очень важной для него новостью, не обращая внимания на то, что подросток перед ним — альфа. — Помнишь, я неделю в школе отсутствовал? — Лео кивнул. Омега тогда сказал, что болеет, и лишних вопросов не было. — В общем, я тогда не болел. У меня первая течка пришла, представляешь? Так неожиданно утром началась, хорошо, что папа был дома и все рассказал. Я в душ пошел, и голова как закружилась, жарко так стало, и чувствую, по ногам так мокро, хотя я еще воду не включил. Папа помог помыться, до кровати довел, таблетку какую-то дал. Но я ужасно провел первые три или четыре дня. Спать было невозможно, ел плохо, постоянно ерзал, одежду приходилось по пять раз в день менять. Отец даже предложил памперсы мне купить. И все время хотелось… ну, сам знаешь, чего. Папа таблетками постоянно пичкал, со мной возился. Но говорит, когда альфу найду своего, то будет легче. Но я даже думать об этом боюсь, еще так рано. Внезапно Хаген вспомнил о неотложных делах, которые ему нужно было сделать дома. Он отличался редкой забывчивостью на важные вещи, но помнил всякую ерунду, которой обязательно делился с Лео. Эн спешно вымыл чашку и поторопился одеться. Лео бросило в жар, он почувствовал, что даже уши покраснели. Сердце билось предельно быстро, дышать стало тяжело, а во рту пересохло. Хаген был его единственным другом, всегда понимающим его и поддерживающим, он не должен был думать о нем так. Но он был не властен над подростковыми гормонами, бурлившими в его крови. Он не мог отвести взгляд от стройных ног, обтянутых тканью форменных брюк, а когда Эн, завязывающий до этого шнурки, выпрямился и обернулся, то поинтересовался, как парень себя чувствует. Тот смог промычать невнятно, что с ним все в порядке, и немного грубо выставил друга из квартиры. Хаген на это никак не отреагировал и поспешил домой, а Тегун до самого вечера не выходил из комнаты, пытаясь стереть из воспоминаний такую яркую картинку, появлявшуюся каждый раз, стоило ему закрыть глаза. Отношения между ними стали слегка напряженными. Лео все еще не мог забыть услышанное, и каждый взгляд на омегу возвращал эти воспоминания на первое место, заставляя его смущаться и отводить взгляд. Эн не придавал этому значения, по-прежнему считая их не больше, чем друзьями, закидывая на него ноги, когда они смотрели фильм дома. А Тегун мучился, рядом с Хагеном ему становилось жарко, его школьные брюки, обтягивающие худые мальчишеские ноги и тощую задницу, он просто ненавидел. Он корил себя за подобные мысли, пытался с головой уйти в учебу, чтобы не думать об очаровательной улыбке и вечно смеющихся глазах. Но раз за разом он вспоминал его лицо, его смех, то, каким милым он был с ним наедине. Тегун ненавидел сам себя за неожиданно вспыхнувшие чувства к омеге, который был для него другом. Родители чуть ли не сосватали их, Эна без страха отпускали гулять в компании парня, а сам Лео только и слышал дома, что от него ждут словесного подтверждения этих отношений. Он, может, и хотел этого, но боялся разрушить неосторожными, необдуманными фразами то, что было между ними. Он слишком долго думал об этом, оттягивал время, пытаясь разобраться в себе. И Тегун поздно понял, что время оказалось потерянным. Хаген позвонил ему воскресным вечером и предложил встретиться в парке. Он выглядел необычно подавленным и грустным, сидя на скамейке и плотнее запахивая куртку. Лео присел рядом с ним и шумно выдохнул, когда парень к нему повернулся. Не было той улыбки, глаза уже не смеялись. Он заламывал пальцы с вечно обгрызенными ногтями и с трудом подбирал слова. — Мы переезжаем. Отцу предложили работу в Сеуле, и он согласился. Говорит, что в Пусане делать нам нечего. Родители вещи пакуют, уезжаем в пятницу. А я вот выбрался, чтобы лично это сказать. По телефону это было бы глупо. Тегун посмотрел на носки своих кроссовок. Он чувствовал себя пустым и потерянным. Теперь не будет их посиделок на выходных, прогулок, совместных домашних заданий. Не будет ничего. Он поправил очки и перевел взгляд на потемневшее небо. Омега на самом деле нравился ему, это не было идиотским подростковым влечением. Но он не сказал об этом раньше, а сейчас Хаген уезжал, оставлял его одного. Лео понимал, что вряд ли увидит его еще раз, звонки и письма рано или поздно закончатся, и они останутся друг для друга в прошлом. Он набрался храбрости, сжимая кулаки, и посмотрел на парня. Их взгляды встретились, и сердце Тегуна забилось быстро, словно пойманная в клетку птица. — Эн, — подросток вздрогнул и нервным движением поправил яркий шарф. — Стоило, наверное, сказать раньше. Ты… В общем, ты мне нравишься. Я, кажется, тебя люблю. На несколько минут стало тихо. Хаген внимательно смотрел на него, а после звонко рассмеялся, ударяя его по плечу. — Я тоже тебя люблю, Тегун. Ты самый лучший друг, который у меня когда-нибудь был. Даже лучше моего щенка, которого родители подарили мне в четыре года. Мы обязательно с тобой будем созваниваться, я буду приезжать на каникулы. А сейчас я пойду, нужно собрать вещи. Не провожай, за тебя родители будут переживать, что ты так долго. Я правда-правда позвоню тебе. Хаген ушел так быстро, что Лео подумал, что ему все привиделось. Не было никакой встречи, никакого разговора. И он не повел себя как последний придурок, так глупо признавшись в любви. Но время шло, а он все так же сидел в этом парке, полный отчаяния и боли. Он снова остался один, наедине со своими мыслями и разбитыми мечтами. Он поплелся домой, низко склонив голову и ничего не сказав родителям, когда те встретили его в коридоре. Закрылся в комнате, отказался от ужина и до самого рассвета сверлил взглядом потолок, чувствуя себя разбитым и опустошенным. С первыми лучами солнца его глаза закрылись, и он провалился в сон, черно-белый и не приносящий успокоения. Тегун снова замыкается в себе. Он почти не общается с родителями, уделяя все свободное время учебе. Он пытается выкинуть из головы мысли о Хагене, но они настойчиво возвращаются, врываются в его сны сносящим с ног потоком, лишают рассудка. Лео уже не хозяин собственному воображению, что раз за разом покидывает ему картинки с омегой. Он пытается забыться, но все тщетно, когда Эн в его снах мило улыбается, ведя пальцами по его груди. Он просыпается от жара во всем теле, с болезненно ноющим членом и запирается в ванной, ненавидя себя за то, чем там занимается. Это повторяется почти каждую ночь, а когда Хаген присылает ему письма, где листы бумаги пахнут его сладковатой туалетной водой, то становится почти невыносимо. Тегун напоминает себе пойманного в клетку зверя, не видит выхода из своего кошмара, пытается уверить себя, что ничего этого нет на самом деле. Он медленно сходит с ума от собственных фантазий, мутящих его сознание, и прижимается лбом к холодной кафельной стене ванной, приводя сбитое дыхание в норму и смывая следы унизительного удовольствия. Его собственный мир рушится через три месяца с очередным письмом Хагена. Тот пишет, что влюбился. Лео сжимает кулаки, но продолжает читать, бледнея с каждой строчкой. Эн подробно расписывает характер возлюбленного, какой он чудесный и потрясающий, что другого такого не найти. На полях тетрадного листа цветными маркерами нарисованы сердечки и цветы, и Тегун теряет над собой контроль. Последней каплей становится описание первого поцелуя и того, что парень испытал в тот момент. Лео рвет бумагу на куски и смахивает со стола, с силой сжимая пальцами волосы. Он чувствует себя униженным, преданным, будто Хаген вытер об него ноги. Он кидает на пол учебник и падает на кровать, утыкаясь лицом в подушку. Он лежит неподвижно несколько часов, не реагирует на голоса родителей, на звонки телефона. Дыра в его груди становится еще больше, и Тегун не чувствует к омеге ничего, кроме ненависти. Она съедает его изнутри, кроша остатки надежды, и парень проводит очередную ночь без сна, и его память снова подсовывает картинки прошлого, которому уже не суждено будет повториться. После недели жуткой депрессии, когда Тегун даже не ходит в школу потому, что ослабленное переживаниями тело не имеет сил элементарно передвигаться по квартире, парень понимает, что нужно что-то менять. Менять полностью, чтобы стереть из памяти Хагена, все дни, проведенные с ним вместе, и эту глупую любовь, которая не принесла ничего, кроме боли и разочарования. Впервые за долгие три месяца он разговаривает со старшей омегой, поздно вечером на кухне, когда тот расставляет в шкафу вымытые после ужина тарелки. Ему неловко просить его о помощи после такого холодного отношения к нему и его заботе, но кроме него ему мало кто сможет помочь. Мужчина встречает намерения сына с улыбкой и пониманием, согласно кивает, обещая заняться просьбой на выходных, и целует парня в макушку, когда тот благодарно обнимает его. Тегун возвращается в школу, но к нему, как и раньше, никто не подходит, лишь негромко обсуждают исхудавшего одноклассника с залегшими под глазами тенями. Лео все равно, что они говорят. Он утыкается в учебник, пытаясь никого не слушать и не реагировать на шум. Папа выполняет свое обещание. С самого утра субботы они ходят по торговому центру, и Тегун давно не чувствовал себя хоть каплю счастливым, как сейчас. Ему правда стыдно за то, что он игнорировал Джерима, но он не злится на него, понимая всю трудность переходного возраста. К вечеру у них болят ноги от прогулок по магазинам, а отец, встречающий их в коридоре, лишь смеется над уставшими лицами. Он забирает у них пакеты, заполненные вещами, пока они, довольно улыбаясь, идут на кухню, чтобы перекусить. Тегун чувствует себя отдохнувшим, и этой ночью его уже не так гнетут мысли и воспоминания. Усталость берет свое, и он проваливается в сон без сновидений. Лео меняется полностью — и снаружи, и изнутри, а родители только рады этому. Он сменяет очки на линзы, большие, уютные толстовки на рубашки, а неряшливо обрезанные волосы на модную стрижку, которую его папа увидел в журнале. Его снова обсуждают, но все разговоры теперь совершенно о другом, но Тегун все еще не обращает на это внимания. Кто-то из одноклассников подкидывает ему в учебник клочок бумаги, разрисованный сердечками, и в этот момент у парня сердце на мгновение замирает. Но его ждут занятия у учителя Ким, и он гонит от себя мысли, вспоминая, что мужчина объяснял группе в прошлый раз. Лео записывается в спортивную секцию, и на первой тренировке на него смотрят с пренебрежением. Но, наверное, тренер был действительно хорош, раз смог разглядеть в робком и застенчивом парне потенциал. Уже через полгода он был в команде незаменимым игроком, исчезла замкнутость и постоянное стремление к одиночеству. Все чаще он выбирался с новыми друзьями на прогулки, засиживался у них дома, спокойней относясь к шуткам в свой адрес. Он изменился так, что родители только удивленно вздыхали. Он все еще был пятнадцатилетним подростком, но тело его теряло угловатые, нескладные черты, уступая место накачанным на долгих тренировках мышцам. Над ним уже не издевались из-за цвета глаз, лишь смотрели с удивлением и интересом. Омеги подсаживались в столовой за стол, где он сидел, мило улыбались и флиртовали, но ни один из них не мог заинтересовать его. Пока он не увидел стоящего в компании друзей Джехо. Он учился в первом классе старшей школы, внимательно смотрел на Тегуна, а когда их взгляды пересеклись, то смущенно отвернулся, краснея. Он зацепил его. Темная кожа, длинные ноги, короткие волосы, очаровательная улыбка. Он напомнил ему Хагена, и Лео решил испытать судьбу, которая в этот день ему поддалась. Омега согласился встретиться с ним следующим вечером, и футбольная команда, с которой он сидел за одним столом, довольно хмыкала и по-дружески ударяла его по плечу. Их отношения были странными. Тегун не испытывал к нему большой любви, лишь интерес и погоню за идеальным образом, засевшим в его голове. Джехо был не из числа робких омег и уже через две недели пригласил парня к себе субботним вечером посмотреть фильм. Лео не был идиотом. К собственному удивлению он вполне неплохо справился в первый раз, парень даже остался доволен, но вот остаться рядом с ним он не смог. Сославшись на ранние дела по дому, он ушел, а омега разочаровано смотрел ему вслед. Они оба не стремились к чему-то серьезному. Их устраивали недолгие прогулки, отсутствие сцен ревности и секс, в котором Тегун набрался достаточно опыта, чтобы грезить о других победах. Через месяц они обоюдно разошлись, но продолжали поддерживать дружеские отношения, хотя Лео этого особо и не хотел. Тегуну определенно завидовали в школе. Прилежный ученик, хороший спортсмен, да и омеги не выпускали его вида. С ними у него было все странно. Ни к одному из них он не испытывал головокружительных чувств, и иногда парню казалось, что он использует красавцев, что так легко велись на улыбку и пару комплиментов. Но это был их выбор — соглашаться на ни к чему не принуждающие отношения длиной в две недели, после которых у них получалось расходиться друзьями. Приятели лишь удивлялись такой прыти некогда молчаливого и угрюмого парня, но все равно восхищались его умением очаровать практически любого омегу. Наверное, это было плохо, но к концу старшей школы Тегун просто сбился со счета, сколько парней стало жертвами его очарования. Но чем ближе были выпускные экзамены, тем больше он погружался в учебу, игнорируя все улыбки в свою сторону. С момента ухода Хагена у него осталась только мечта поступить в университет. Стерлось из памяти лицо, звонкий смех, запах и движения руками, когда он что-то рассказывал. Лео лишь упорно готовился к поступлению, так и не расставшись с мечтой поступить на тот же факультет. Он жертвовал сном, проводя все возможное время за учебниками, но в итоге его надежды снова рухнули. В желаемый университет он не поступил — бюджетных мест было всего два, а платить такую сумму за обучение его родители не могли себе позволить. Зато с легкостью прошел в другой, где было значительно дешевле. Чтобы облегчить его учебу, родители продали оставшуюся после смерти деда квартиру в Пусане и приобрели для сына однокомнатную квартирку в Сеуле, чтобы шум общежития не мешал парню. Тегун вздохнул с облегчением. У него был месяц, чтобы отдохнуть после напряженных лет в старшей школе и подготовки к экзаменам, поэтому большую часть времени он посвятил прогулкам по городу и знакомству со столичными штучками, которые не стеснялись напрашиваться к нему домой уже после первого свидания. Утром Лео выпроваживал их и никогда не перезванивал по номерам, оставленным на цветных листочках в коридоре у зеркала. Он даже не смотрел на них, просто сминая и выкидывая в ведро, делая себе кофе и смотря на утренний город. С момента его переезда прошло два года. Успешный студент, которого любили преподаватели и однокурсники, талантливый спортсмен, звезда университетской футбольной команды — его обожали все омеги, ему завидовали альфы, у которых не получилось добиться тех же успехов. Тегун легко устроился на работу в столице, парня с красивой внешностью и хорошей фигурой с распростертыми объятиями приняли тренером в один спортивный клуб, где его клиентами были богатые, молодые омеги, уставшие от скучной жизни. Они подсовывали ему свои номера телефонов, недвусмысленно намекали на продолжение общения за стенами зала, но парень игнорировал их. Связей на работе он не допускал, лишь мило улыбался, мягким, тихим голосом отказывая клиентам. Но вместо ожидаемого спокойствия в клуб приходило все больше омег, вместе с этим росли и доходы парня, и уже через полтора года, к своему второму Рождеству вдали от семьи, он продал свою маленькую квартирку и приобрел лофт в центре города. Родители поступок сына оценили, гордились им, и старались навещать его почаще. Обстановкой нового дома Лео занимался самостоятельно, решив почти ничего не менять в изначальном интерьере. Ему нравилось то пространство, которое было в этой квартире, большие, во всю высоту стены окна, совмещенная с гостиной кухня, отгороженная широкой дверью спальня. В основном вся переделка коснулась именно ее. Он оставил отделку кирпичом лишь на одной стене, остальные предпочел выкрасить в спокойный, мягкий серый. Почетное место в комнате заняла огромная кровать с неизменно темным постельным бельем. Омеги, которых он приводил к себе, всегда были впечатлены, хоть Тегун и выставлял их из квартиры утром, иногда в середине ночи, чтобы остаться одному. Он по-прежнему не перезванивал, стирал случайных пассий из своей памяти. И совершенно он не ожидал, что спустя столько лет прошлое даст о себе знать. Было солнечное пятничное утро, Лео неспешно шел по оживленным, несмотря на раннее время, улицам, глядя по сторонам. Иногда в толпе он мог сразу заметить подходящую пару на ночь, но пользовался этой способностью редко, предпочитая находить подобных омег по шумным клубам и барам. Он сжимал в правой руке яркий фирменный пакет книжного магазина, куда и выбрался до того, как его заполнят посетители. Решив не забивать себе голову пустяками, парень свернул в небольшой проулок, ведущий на другую сторону квартала, где располагалась кофейня. По сравнению с другими кафе в центре там были не такие высокие цены, а вкус кофе был просто восхитительным. Каждый столик казался отгороженным от остальных, создавалось ощущение уединенности, некоей интимности, хотя это было только удачной планировкой помещения. Людей в такое время здесь почти не было, лишь за одним столиком в самом углу сидел представительный мужчина в дорогом костюме. Тегун улыбнулся знакомому бариста, заказал большой стакан латте и шоколадный маффин и принялся искать в сумке портмоне, чтобы рассчитаться за заказ. Но кто-то толкнул его в спину, монеты рассыпались по полу, и Лео обернулся, чтобы высказать парню свое недовольство. А тот уже тараторил, до нелепого смешно взмахивая руками. — Простите, пожалуйста! Я ужас какой неуклюжий бываю! Позвольте помочь! Юноша продолжал говорить, пока альфа боролся со странным ощущением, что знает этого парнишку. Но вспомнить его он был не в силах, пока парень снова не всплеснул руками, а затем замер, внимательно разглядывая чужое лицо. — Тегун? — было что-то до чертиков знакомое в этом голосе, в манере разговора, в жестах. — Зуб даю, это ты. Не узнаешь меня? Это я, Хаген. И у Лео перед глазами потемнело. Он и подумать не мог, что снова встретится с омегой спустя столько лет. А Эн быстро сделал заказ и, получив его почти одновременно с парнем, пригласил альфу за небольшой столик на двоих около окна. Тегун все еще не мог поверить, что сидит рядом с Хагеном, что он действительно здесь и что-то говорит. Подобрать нужные слова было так тяжело, но омеге, казалось, это не требовалось. Закончив свою вступительную речь, юноша принялся внимательно рассматривать собеседника. Лео поймал его взгляд, направленный на свои руки. Альфа улыбнулся этой скромной попытке разглядеть наличие кольца. — Как давно ты в Сеуле? — Эн сминал пальцами бумажную салфетку, пытаясь сложить из нее какую-то фигурку. — Мы как-то резко с тобой перестали общаться, расскажи, как у тебя дела? Я вот учусь, на третий курс перешел, хочу в этом году начать подрабатывать, чтобы у родителей меньше денег тянуть, они и так помогают мне оплачивать съемную квартиру. Ты как, не женился, дети может? Рассказывай все. Тегун и не знал, что сказать. Все запрятанные много лет назад переживания и страдания снова вышли на поверхность, он не знал, как рассказать о той боли, которую причинил переезд омеги, то письмо, оставшееся на полу обрывками разрисованной бумаги. Нужно ли было рассказывать, как сильно изменилась его жизнь после позорного признания, о том, что было без Хагена. Но он должен был что-то сказать. Все еще горячий кофе приятно прокатился по глотке, помогая успокоиться. Парень сцепил пальцы, покручивая широкое серебряное кольцо. — Я здесь два года уже, удивительно, что встретились с тобой сегодня, — Лео опустил взгляд, маффин все еще был не тронут, и юноша лениво начал ковырять его вилкой. — Учусь, работаю, квартиру купил, родители остались в Пусане. Разговор был неловким. Сказать было нечего, многое из своей жизни альфа хотел оставить в тайне. Эн обязательно спросит про отношения, а обсуждать это не хотелось. Не мог же он сказать про то несчетное количество омег, которое у него было. Но Хаген, кажется, удовлетворился таким ответом. Он уже открыл рот, чтобы продолжить говорить, когда зазвонил его телефон. Парень улыбнулся, но отвечать на звонок не стал, быстро допивая кофе и доедая сладкое пирожное с шоколадным кремом. — Слушай, я сейчас тороплюсь, — Тегун надеялся, что облегчение в его выдохе не было таким заметным. — Давай ты придешь сегодня? Нам с тобой многое нужно обсудить, сколько лет-то уже прошло. Пять, шесть? Оставь свой номер, я скину тебе адрес. Познакомлю тебя со своими друзьями, они тебе понравятся. Давай, не жмись, не маленький же. Лео обреченно закатил глаза, но заветные цифры продиктовал, тут же получая входящий звонок. — Все, мне нужно бежать, адрес скину и время, — Хаген наклонился, запах его туалетной воды был слишком ощутим. — Если бы не глаза, я бы никогда не узнал тебя. Ты потрясающе изменился. Омега заспешил, оступился на выходе из кофейни, споткнулся о порог и чуть не ударился носом о дверь. Он глупо хихикнул, оставляя Тегуна с кучей мыслей, которые туманили его голову. Ему нужно было вернуться домой и обо всем подумать. В квартире, где был знаком каждый угол, каждая трещина на стенах, каждая царапина на мебели, стало легче. Сердце уже не стучало так оглушительно, дыхание выровнялось, а мысли больше не были слипшейся кашей в голове. Тегун сел на высокий стул, складывая на барной стойке купленные книги. Затем он разложил их по цвету обложки, а после — по алфавиту. Это монотонное занятие должно было окончательно успокоить его, но волнение из-за неожиданной встречи спутало его сознание, заставляя душу встрепенуться. Оставив, наконец, в покое книги, Лео направился к холодильнику. Достав бутылку воды, он подумал, что лучше бы вылить ее на себя, чтобы остудить горячую голову. Альфа издал нервный смешок, посетовав самому себе на глупую мысль, сделал несколько больших, жадных глотков. Включил музыку и сел на диван, глядя в одну точку на стене. Кожаная обивка под ним заскрипела, и парень пришел в себя. Когда-то давно, как только он перебрался в Сеул, Тегун представлял, как встретится с Хагеном, успешный, в дорогом костюме, водящий хорошую машину, возможно, даже иномарку, он посмотрел бы на омегу снисходительно, прощая ему подростковое унижение, а затем окончательно стер бы парня из своей жизни. Со временем эта глупая детская мечта забылась, про Эна альфа перестал и думать, окончательно забывая даже его силуэт, преследовавший с того ужасного дня во снах несколько следующих лет. А сегодня, столкнувшись с омегой так случайно, Лео снова почувствовал себя неуверенным подростком, робеющим посмотреть в глаза другим людям. И то, что Хаген искал с ним встречи теперь, когда Тегун не ответил на то его письмо шесть лет назад, сбивало с толка. Телефон негромко пискнул, оповещая о входящем сообщении. Хаген, как и обещал, написал ему о вечеринке, на которой хотел видеть альфу. Девять часов — не слишком поздно для Лео, которому утром на работу, да и место находится не так далеко от его дома. Часы показывали лишь полдень, и Тегун, устроившись в спальне на кровати, принялся за чтение новой книги. Время пролетело почти незаметно. Казалось, только что он открыл первую страницу, наслаждаясь запахом белых листов, кроме него еще никем не тронутых, как половина книги уже была прочитана, и пора было собираться. Душ альфа принял быстро, сказывался обычно быстрый темп жизни, а в выборе одежды он даже и не заморачивался. Несмотря на теплые, почти жаркие дни, вечера в городе были прохладными, и сверху на светлую рубашку парень предпочел накинуть определенно дорогой жилет, который ему подарил один из омег-клиентов, пытаясь сначала заманить на свидание, а после просто поддерживая теплые дружеские отношения с тренером. Тот омега был успешным в столице дизайнером, и такой подарок был для него сущим пустяком. Лео не планировал задерживаться на вечеринке долго, часа полтора, не больше, чтобы отдохнуть перед утренней сменой, и решил пройтись пешком. Не так давно построенная многоэтажка в соседнем квартале встретила его новенькой охранной системой, где сначала пришлось ввести номер нужной квартиры, а после, когда он попал внутрь дома, еще и дождаться, пока охранник, солидный, крепкий мужчина немного за тридцать, уточнит, точно ли альфе можно войти. В просторном лифте была большая зеркальная стена, и Тегун последний раз одернул рубашку, расправил воротник и пригладил уложенные волосы. Дверь в квартиру, видимо, не закрывалась вообще в этот вечер, а все большое помещение, определенно больше его собственного лофта, было заполнено людьми. Сначала Лео подумал, что найти Хагена здесь будет невозможно, и стоит сразу уйти, чтобы не тратить время, но омега каким-то чудесным образом увидел его в толпе и поспешил подойти, пробираясь сквозь толпу мокрых от пота тел. Схватил парня за руку и потащил за собой к большому столу, заставленному бутылками и высокими бокалами. С трудом найдя там пустой и чистый, Эн щедро плеснул туда какой-то явно дорогое пойло, но альфа любезно отказался. Утром на работу, он точно помнил это. Хаген, несколько минут молча цедивший через трубочку свой фруктовый коктейль, наконец заговорил. — Если честно, не думал, что ты придешь, — Лео посмотрел на него вопросительно, игнорируя крутящегося рядом с ним пьяного омегу, завлекавшего парня. — Ты не ответил на сообщение, и я уже подумал, что все, первая и последняя встреча была. Тегун вздохнул. Эн помнил, как он не ответил на письмо, и сейчас переносил все на новую страницу жизни, снова боясь, что альфа исчезнет. Чон сделал шаг в сторону, показывая постороннему, незнакомому омеге, что на общение не настроен, и оказался слишком близко к Хагену. Между ними был всего один шаг. Запах кислого цитрусового коктейля, легкой, свежей туалетной воды почти не перебивали запах пота, но почему-то сейчас Лео казалось, что все именно так, как должно быть. Внутри снова все встрепенулось, дыхание стало прерывистым. Он взрослый, самостоятельный мужчина, почему же сейчас он чувствует себя глупым юнцом? Между ними повисла неловкая пауза, и альфа решил нарушить ее сам, чтобы избавиться от недопонимания и неловкости. — Ты так хотел, чтобы я пришел сегодня, — он глубоко вздохнул, понимая, что ведет себя как малолетний придурок. — Поэтому я здесь. А отвечать на сообщение не показалось мне нужным, прости. Хаген тут же улыбнулся, демонстрируя ровный ряд зубов, облизнул пересохшие губы, выкинул трубочку и залпом допил свой коктейль. Он сделал этот шаг, разделяющий их, они были так близко, Тегун с трудом унял бушующие мысли, подсовывающие обрывки воспоминаний и фантазий, что так долго мучили его. — Кажется, это не лучшее место, чтобы мы могли обо всем поговорить, я идиот, — Эн пьяно хихикнул, то ли случайно, то ли нарочно касаясь кончиками пальцев чужого бледного запястья, не скрытого рукавом рубашки. – Ты, наверное, очень неплохо зарабатываешь, потому что я видел эту жилетку в магазине, и она стоит целое состояние, дизайнерская вещь. Может, меня тоже туда можно будет устроить? А то снимать квартиру стало очень дорого. Лео поймал покачнувшегося омегу, тот почти уперся лбом в его плечо, и стало невыносимо находиться в этой квартире, рядом с Хагеном, таким же неловким и открытым, как и раньше. Тот снова засмеялся и, ровно встав на ноги, в очередной раз облизнул губы. Кончик его розового, влажного языка скользнул от одного уголка до другого по нижней, затем по верхней, и Лео шумно сглотнул. — Это подарок, — Эн попытался свистнуть, но ничего не получилось, и он снова рассмеялся. — Но место для разговоров ты и правда выбрал неудачное. Я даже себя с трудом слышу. Омеге так хотелось все узнать, задать сотни вопросов, что он мог думать только об этом, не обращая внимания на то, что руки парня все еще лежали на его бедрах. Это было так естественно, казалось таким правильным. Всего на секунду их взгляды встретились, и Тегун задержал дыхание, боясь, что с губ сорвется судорожный вздох. Хаген был еще прекраснее, чем он помнил его. Высветленные волосы так шли ему, несмотря на темный цвет кожи, а голубые линзы делали его похожим на дорогую коллекционную куклу. Он был таких хрупким, изящным, а его мягкая улыбка обезоруживала, заставляла забыть, через какие мучения пришлось пройти после того расставания. Впервые в жизни Лео чувствовал себя героем самого идиотского в мире фильма, где главный герой крал омегу с шумной вечеринки и увозил подальше от города, на берег океана, чтобы завладеть юношей полностью. И Тегун бы рискнул сделать это сейчас, не боясь снова быть осмеянным, когда рядом с ним появился неизвестный ему парень. Он был высоким, с хорошими пропорциями тела, крепкими мышцами на руках и ужасающей улыбкой. Альфа знал таких, множество раз видел в клубах и барах, сыночки богатеньких родителей, уверенные в своем превосходстве. — Хагени, — голос был неприятным, резал по ушам. — А я смотрю, ты не теряешь даром времени. Что-то я не помню его, ну, да ладно, одним человеком больше, одним меньше, мелочи, выпивки хватит на всех. Ты надрался уже что ли? Эн, забыл, что ты вытворяешь, когда выпьешь? Парень, я тебя не знаю, но когда он был в таком состоянии последний раз, то потащил меня куда-то в темный угол, чтобы отсосать. Даже не потрудился дойти до комнаты, извращенец. А вообще, не пожалеешь, если с ним проведешь ночь. Наш Хагени столько всего умеет, настоящий искусник, у любого здесь спроси, все скажут, что Джексон Ван отвечает за свои слова новеньким Порше. Договорить альфа не успел. Тегун, после того, как начал работать, крепко подсел на бокс, и уложил пьяного, абсолютного невменяемого парня на лопатки одним ударом. Тот попытался встать, но голова кружилась, и он мог только смеяться, сплевывая на пол кровь. Лео был настолько зол, что кулаки сжимались сами собой, вены на шее вздулись, он чувствовал, как горели мышцы в его руках. — Что, не знал за ним такой грешок? — Джексон снова захохотал и улегся на полу, так комната не сильно расплывалась перед глазами. — Или ты чего-то серьезного хотел с нашим Хагени? Тогда он тебе не подходит, поищи кого-нибудь другого. Тегун обернулся, глядя на омегу. А тот вжался в стол, закрывая лицо ладонями. Он дрожал и еле слышно всхлипывал, шепча о том, что все это неправда, ложь. Альфа направился к выходу, и тогда Эн, словно и не чувствуя собственной накатывающей истерики, бросился за ним, стремясь поймать за руку. Лео руку выдергивал, хватка была слишком слабой, чтобы удержать, и тогда Хаген попытался заговорить. — Он все врет, как ты не поймешь! — голос был дрожащим, надломленным. — Выдумывает, чтобы испортить мне все! Тегун, остановись, давай поговорим! Альфа замер на секунду, переводя дыхание. И Эн впервые испугался взгляда его черных глаз. — Мы поговорили еще шесть лет назад, с твоим последним письмом. Ты был прав, утренняя встреча должна была стать первой и последней. Надеюсь, теперь так и будет. Прощай, Хаген. Дверь хлопнула, этого было не расслышать за грохотом музыки, но Эн отчетливо представил этот звук, прозвучавший в его голове тяжелым ударом. Он почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его, помогли накинуть на плечи легкий пиджак, его повели вниз по ступеням, он слышал обрывки фраз, взволнованные голоса. Но все это больше не имело для него значения. Тегун снова превратил запятую в точку, оставляя омегу за бортом своей новой жизни. То, что было после посадки на заднее сиденье машины, Хаген уже не помнил. Утро встретило его жуткой головной болью и таким сильным чувством усталости, что он с трудом нашел в себе силы, чтобы выпутаться из простыни и перевернуться на бок. Во рту было сухо, глаза жгло, а в голове звенело. Кое-как, держась за стены, омега брел по коридору, пытаясь понять, где он находится. Квартира точно была не его, он никогда бы не выбрал этот отвратительный красный для стен, словно в борделе. И тут его осенило. Квартира Вонщика. Точно, он узнавал эти странные картины на стенах, двери из темного дерева. Это помогло Эну сориентироваться в пространстве и найти, наконец, душ. Он увидел свое отражение в зеркале и ужаснулся. Линз не было, видимо, ему помогли их снять, когда привезли, но размазалась подводка, оставшаяся темно-серыми полосами на щеках, волосы были похоже на воронье гнездо, а лицо было опухшим. Глаза покраснели, и Хаген попытался об этом не думать. А когда вспомнил, что вчера произошло в квартире Джексона, то как был, в одежде, влез под воду и искренне желал себе утонуть. В незапертую дверь даже не постучали, Хонбин вошел, как обычно, без предупреждения и разговоров. Сначала он смотрел на друга с осуждением, затем с жалостью, и сердце его не выдержало чужих страданий. Помог омеге принять душ, смыл растекшийся макияж и расчесал волосы после того, как тщательно вытер их собственным полотенцем. А таким добрым Хонбин бывал очень редко. Одежда Ли была Эну немного велика, но он был слишком далеко мыслями, чтобы озаботиться этим. На кухне их уже ждал завтрак, самого Вонщика видно не было, лишь слышен был его голос с балкона. Донесшийся горький запах сигаретного дыма заставил Хагена чихнуть раз, потом другой, прежде чем Рави поздоровался с ним, снова возвращаясь к своему разговору. Стакан воды и три таблетки обезболивающего появились на столе словно из ниоткуда, и омега послушно выпил их, глядя на тарелку с еще горячими тостами и чашку кофе. Ли придвинул к нему все и сел напротив, ожидая рассказа. Когда его не последовало, ему пришлось начать самому. — Я понятия не имею, что конкретно там произошло. Видел все обрывками, большую часть разговора не слышал вообще. Но, судя по тому, что ты почти рухнул в коридоре, размазывая по своему симпатичному личику слезы и сопли, случилось что-то серьезное. Мне потом сказали, что Джексон назвал тебе распоследней дешевой шлюхой, но вряд ли бы это задело тебя настолько, — Хаген отвел взгляд, воспоминания прошедшего вечера закружились в его голове, и ему снова стало плохо. — Я жду объяснений, Ча Хаген, или ты будешь добираться домой на своих ногах, а не в комфортной машине Вонщика, с кондиционером кстати, где ты вчера просто чудом не заблевал недавно перетянутое заднее сиденье. Эн тяжело вздохнул и прожевал тост. Вонщик так и оставался на балконе, иногда его голос становился громче, но большую часть своего разговора он вел тихо, хотя омега знал эту манеру его речи. Спокойная, но твердая, жесткая, так Рави показывал, что в любой момент готов будет оторвать голову. Хонбин смотрел так пристально, что заговорить пришлось. — Вчера утром я встретился случайно в кафе со своим школьным приятелем. Мы учились в одной школе, когда я жил в Пусане, вместе ходили на дополнительные занятия, ну, ты понял. Потом я переехал, пытались переписываться, но как-то не пошло. И через шесть лет я врезался в него в кафе, поскользнувшись на мокром полу около кассы, — Ли недовольно прошипел «Пропусти, пожалуйста, все сопливые подробности, переходи сразу к делу». — Я пригласил его на вечеринку, хотел возобновить наше общение, раз уж нас так свело, он приехал, а Джексон… Эн, и раньше не отличавшийся выдержкой в компании близких друзей, сейчас был совершенно сломлен, и закрыл лицо ладонями. Слезы наворачивались сами собой, когда в голове снова звучали слова Тегуна о том, что больше они не увидятся. Как же все это было ужасно. Вся его жизнь летела под откос, а альфа просто уничтожил его вчера. Хонбин, сменив гнев на милость, зная, насколько ранимым был омега, молча встал и обнял его, позволяя уткнуться себе в живот, чтобы успокоиться. Прошло несколько минут, прежде чем Эн смог продолжить говорить. — А пьяный просто ни во что Джексон приперся к нам и заявил, что я, когда напьюсь, тащу всех подряд в темный уголок, чтобы потрахаться. Тегун развернулся и ушел, сказал, что больше мы точно не встретимся. Вот и вся история. Ли тяжело вздохнул, постучал пальцами по столу, нарисовал какой-то узор, размазывая пролившийся кофе, после брезгливо вытер пятно тряпкой и вышел на балкон. — Если ты все еще разговариваешь с ним, передай, что в момент нашей с ним встречи, я заставлю его пожалеть не только о наличии у него языка, а еще и том, что он вообще родился на этот свет, тупой отросток амебы, — Ли снова вернулся на кухню, занимая свой любимый стул. – Так, ничего не говори, не открывай свой рот, пожалуйста. Я сам все расскажу, а ты только качай головой, если я не прав. Ты случайно встретился со своей первой любовью, у тебя снова поехала крыша, ты захотел опять с ним общаться, вдруг что-то сложится, но Джексон назвал тебя шлюхой, и теперь твоя любовь знать тебя не желает. Так? Эн кивнул, снова размазывая слезы. Хонбин с шумом выпустил воздух сквозь зубы. Его иногда раздражала подобная плаксивость друга, но поделать с этим он ничего не мог, так что приходилось мириться. Ли ушел на несколько минут, послышалась его ругань, что в этом бардаке он ничего найти не может, а после он вернулся, сжимая в руках телефон. — Скажи, как его зовут, — Хаген непонимающе посмотрел на него. Резкость и напор Бина иногда пугал его. — Попробую, может, кто и знает его, найдется твой принц, сможешь поговорить с ним и объяснить все. Попытка не пытка. Омега, с трудом назвав имя, кинулся с объятиями на шею друга. Тот сначала отбивался, но после улыбнулся. Эн был для него почти братом, такая помощь была сущим пустяком. Вернувшийся с балкона Вонщик был немного раздражен, но в этих объятиях тоже поучаствовал. Хаген и для него был не последним человеком. — Ну что, домой поедешь? — Ча кивнул, неловко улыбаясь. — Тогда собирайся, двадцать минут тебе хватит? А то еще дела у меня были. Давай, поторапливайся. Хаген тут же поспешил в гостевую комнату, где провел ночь, нашел аккуратно сложенную свою одежду на стуле около окна, быстро оделся, в душе снова привел себя в порядок и ровно через двадцать минут был готов ехать. Рави коротко поцеловал своего омегу в щеку, подхватил со стола телефон и ключи и вышел из квартиры. Эн последовал за ним. Тегун же, вернувшись домой, провел всю ночь без сна. Он был так разгневан произошедшим, что не находил себе места. Долго ворочался в кровати, ни одна поза не казалась удобной, а книга, которой он пытался скоротать время до рассвета, не стала интересной, хоть он начал читать ее утром. Все мысли крутились вокруг Хагена. В очередной раз он появился в его жизни, чтобы растоптать и унизить, как сделал шесть лет назад. Лео никогда не думал, что может быть настолько больно. Его милый, болтливый, неуклюжий Эн, образ которого он хранил столько лет глубоко в своей памяти, оказался дешевой шлюхой, о которой уже складывали легенды. Альфе стало стыдно за собственные чувства к нему. Как он мог быть таким глупцом даже сейчас, после долгого общения с омегами. Утро, наступившее для парня, погруженного в грустные размышления, совершенно неожиданно, не принесло облегчения, не помогло решить скопившихся за ночь вопросов. Но точно Тегун знал только одно — выбросить Ча Хагена из головы навсегда, не помнить, не думать, никогда. Его ждала работа, и альфа поспешил в душ. Опаздывать он не любил. И невдомек ему было, что, когда он мягко игнорировал заигрывания очередного клиента, Эн получил сообщение с заветным адресом. Вечер воскресенья, необычайно дождливый для июля, не позволил выбраться ни в клуб, ни в бар. Вряд ли омеги рискнут испортить под дождем одежду. Но Лео и не хотелось никуда выходить. Он предпочел побыть наедине с собой, окончательно успокоить рвущуюся душу и дочитать, наконец, книгу, валявшуюся на тумбе около кровати. Горячий душ помог расслабиться, а приготовленный, а не купленный в ближайшем супермаркете ужин, пах настолько вкусно, что Тегуну показалось, будто он не ел несколько лет. Альфа смотрел в окно, как растекались по большому стеклу капли, образуя причудливый узор, и уже почти не думал о том, что случилось. Работа помогала забыться, особенно когда он приезжал раньше на целый час, чтобы в одиночестве выплеснуть пар на боксерской груше или потягать железо. Потом на его лице была неизменная улыбка, и никто не мог даже предположить, что творилось у него внутри. Но сегодня было хорошо, спокойно, тихо. До тех пор, пока парень, домывая посуду, не услышал звонок в дверь. Это вполне могли быть родители, они любили приезжать без предупреждения, хотя вряд ли бы они отправились к нему из Пусана в такую погоду. Но дверь все же открыл, на секунду замирая и потирая глаза, чтобы избавиться от ужасного видения. Насквозь мокрый Хаген стоял на пороге его квартиры, с волос капала вода, оставаясь на плитке около ног небольшими лужами, омегу колотило от холода, даже губы посинели. На нем была тонкая футболка, сейчас облепившая тело, а когда парень переступил с ноги на ногу, то в кроссовках захлюпала вода. — Прости, что я так пришел, я помню, что ты говорил, — его губы дрожали, когда он говорил, голос был чуть слышен. — Но нам нужно поговорить, ты должен дать мне возможность все объяснить. Тегуну стало не по себе. Что же такого важного хотел сказать ему Эн, что пришел в жуткий ливень, вымокнув до нитки. Сердце альфы в очередной раз предательски дрогнуло, сдаваясь. — Заходи, — Хаген, казалось, не рассчитывал на такой ответ и несмело шагнул в квартиру, останавливаясь около самой двери. — Справа душ, я принесу тебе сухие вещи. Омеге было все равно, что голос юноши был пустым и холодным. Он впустил его, заботился о нем, хоть Ча и не заслужил этого. Он стеснялся раздеваться, пока альфа снова не пришел к нему и не оставил вещи. Лишь тогда он смог запереться и избавиться от мокрой, неприятно липнущей к телу одежды. Горячая вода согрела, но и вернула все страхи и переживания, Эн уже не знал, зачем пришел и что хочет сказать. Чужая футболка повисла на нем, Лео был шире в плечах, а штаны пришлось подвернуть, чтобы они не волочились по полу. Насколько же длинными должны быть у альфы ноги, если они одного роста, а штаны все равно слишком большие. Хаген замотал головой, не об этом он должен думать. Но все мысли, заготовленные в душе фразы вылетели из его памяти, когда он увидел огромную гостиную, совмещенную с кухней. Темные стены, темная мебель — таким он помнил Тегуна все эти годы. Во всем этом был именно он, тот стеснительный подросток на школьной спортивной площадке, которого он когда-то спас. Омега сел за барной стойкой, где Лео уже поставил большую чашку чая, пар над ней поднимался, витиевато закручиваясь в кольца. Они молчали слишком долго. — И зачем ты пришел? — Эн дернулся от этих слов, будто от удара. — Я все сказал тебе тогда, не стоило мокнуть. Хаген прокашлялся и обхватил стенки чашки ладонями, пытаясь согреться. — Мне нужно много объяснить, много рассказать, много раз извиниться. И ты выслушаешь меня, потому что твой адрес достался мне огромным трудом, я должен Хонбину до конца жизни за это! Тегун вопросительно посмотрел на него, не ожидая подобного. Раньше омега редко был таким эмоциональным, неужели Сеул настолько сломал его? Он сел напротив и стал ждать, пока юноша подберет слова. — Прости, что так мучил тебя тогда. Я понял это, только когда уехал, когда вырос. Я не должен был рассказывать тебе о себе все, но не мог сдержаться, ты был моим единственным другом, мне не с кем больше было поделиться. Я представить не мог, как ты страдаешь из-за этого. Прости, что рассмеялся, когда ты признался. Это было ужасно с моей стороны, но я не хотел давать тебе ложную надежду, — Лео нервно сцепил пальцы, его кофе так и остался нетронутым. — Ты тоже нравился мне, но я уезжал, смог бы возвращаться только на каникулах, это бы ни к чему не привело. Прости за это. — Так значит, ты решил за двоих, что будет лучше? За нас двоих? Будто мое мнение ничего не решало, тебе было так легче. Ты хоть можешь представить, через какой ад я прошел после этого? Как ты унизил меня там, когда рассмеялся в лицо и сравнил со своей собакой. Я так много прощал тебе, Хаген, но это было слишком. Я так хотел ненавидеть тебя, но не получалось, пока ты не прислал то чертово письмо. Эн перебил его, резко подняв голову. Пряди его мокрых волос пришли в движение, капли воды упали на лакированную поверхность барной стойки. — И за это тоже прости. Когда я встретил… Джексона, — на этом имени они оба скривились, будто услышали что-то ужасное. — Тогда мне казалось, что я действительно влюбился в него, старался забыть тебя. И не придумал ничего лучшего, чем рассказать тебе о нем, чтобы ты тоже быстрее забыл. Я такой идиот был, даже не представлял, насколько тебе может быть больно от этого. Повисла тишина. Оставался вопрос, который так и крутился на языке альфы, но озвучить он его не мог. Боялся ответа, боялся разочароваться или, что еще хуже, узнать, что все это неправда. Но Эн сказал все за него. — То, что он наговорил тогда тебе, — Лео посмотрел на него измучено, с болью во взгляде. — Я просил тебя не верить ему. Мы расстались с ним очень быстро, и с тех пор он ненавидит меня, пытается испортить все в моей жизни. Я готов поклясться тебе, встать на колени, если ты захочешь этого, но он соврал. Тегун не заметил, как оказался стоящим рядом с омегой. Он смотрел в его глаза, такие темные в сочетании со светлыми волосами, видел, как тяжело вздымалась его грудная клетка, когда парень дышал. И он снова узнал в нем того мальчишку, в которого влюбился по собственной глупости, неловкого и милого. Эн почти шептал, сил говорить не было. — Вот это все, постоянно следить за собой, выкрашивать волосы, хорошо одеваться, думаешь, это просто так, от хорошей жизни в Сеуле? Я каждый день молился встретиться с тобой, хотел, чтобы ты был поражен мной. А поражен оказался тобой я. Я клянусь, что их было только двое до тебя… Они оба замерли, боясь теперь сказать и слово. Это «до тебя» было таким болезненным, таким сладким, таким долгожданным, сорвалось с губ так естественно, словно между ними уже было все решено. Лео притянул его к себе резко, вплетая пальцы в мокрые волосы на затылке, затягивая омегу в горячий, жадный поцелуй. Он так долго грезил этим, так долго мечтал, что сейчас не мог остановиться, не мог насытиться чужим вкусом. Хаген, на секунду опешивший, отвечал теперь с готовностью, позволяя все. И было все равно, как выглядит он в глазах альфы. Эн схватился за широкие плечи, почти падая с высокого стула, и сам стал инициатором второго поцелуя, даже не вдохнув достаточно воздуха. Влажный, теплый язык у него во рту не давал здраво мыслить, найти правильное решение. Это была их третья встреча после шестилетней разлуки, разве должен он, омега, вести себя так? Но это стало все неважно, когда Тегун дернул край своей футболки на худом теле, обнажая темную кожу. Он хотел бы раздевать его медленно, наслаждаться каждым тихим вздохом, но когда-нибудь в другой раз. Сейчас он хотел только так, быстро, не медля ни секунды, не теряя времени. Тонкий, такой приятный на ощупь джемпер альфы отправился вслед за футболкой, и Хаген сдавленно простонал, увидев литые мышцы на животе парня. Он и представить себе не мог, что Лео изменился настолько. — Так кем ты, говоришь, работаешь? — Эн с наслаждением заскользил горячими ладонями по сильному телу, чуть прищуривая глаза от удовольствия. — Я не помню, чтобы ты был таким. Лео, вжавшись в омегу бедрами, коснулся губами нежной кожи на длинной шее, сжимая худое тело в руках. — Инструктор в фитнес-клубе, — Хаген запрокинул голову, открывая больше места для ласки. — Тебе все еще хочется говорить? Ответа не последовало. Пальцы Эна сжались на широких плечах, короткие ногти оставили следы на светлой коже, стоило влажному языку прочертить дорожку от уха до ключиц, вдоль бьющейся артерии. Он шумно выдохнул, каждое прикосновение было обжигающим, он хотел Тегуна так сильно. Они срывали оставшуюся одежду друг с друга неистово, путались в штанах и белье, и когда ввалились в комнату, то были совершенно голыми. Лео вжал его в стену, ее холод был отрезвляющим, но ненадолго. Очередной горячий, жадный поцелуй вызвал головокружение, Хаген почувствовал большую ладонь на своем бедре, она ласкала медленно, недостаточно, и он подался вперед, ища больше контакта с чужим телом. Омега и сам не понял, в какой момент его ноги обвили талию парня, когда он перестал касаться пола. Лео прижимал его к стене, продолжая целовать, Эн ударился затылком, подставляясь под каждое касание мягких губ, выгибался в сильных руках, его шумные вздохи слились в один, протяжный и долгий. На кровать они упали, но Хаген словно и не чувствовал тяжести чужого тела. Влажный язык снова проник в его рот, и омега готов был взвыть от того, насколько это было прекрасно. Он чувствовал возбужденную, твердую плоть альфы собственной кожей, вскидывал бедра, умоляя о большем. Губы Тегуна скользили по его шее и плечам, оставляли краснеющие засосы, утром их будет не спрятать, но как все это было сейчас неважно. Значение имели только эти прикосновения, голодные, несдержанные, от которых тело мелко дрожало в предвкушении наслаждения. Как же сложно было ему терпеть сейчас. Смазка стекала по бедрам, пропитала простыню под ним. Хаген заерзал и с трудом выбрался из-под чужого тела, освобождаясь от сильной хватки рук. Они стояли на коленях друг напротив друга, рассматривали, мысленно касались и разрисовывали кончиками пальцев мягкую кожу. Эн, оставив короткий, почти невесомый поцелуй на животе парня, встал на четвереньки, обхватывая губами сочащуюся смазкой головку. Его движения были такими выверенными, доведенными до автоматизма. Осторожно двигал головой, принимая половину ствола, постепенно увеличивая темп. Лео, прикрывший глаза от удовольствия, посмотрел на омегу, а после аккуратно потянул за волосы. Теперь они лежали на постели, Хаген устроился между широко разведенных ног, облизнув губы. — Тебя научили этому? — Эн несмело кивнул, стыдливо отвел взгляд. Сколько же омег было у Тегуна, если он сейчас задает такие вопросы и совершенно точно недоволен. Его подтянули выше, глаза оказались на одном уровне, Ча покраснел от смущения. — Он был полным идиотом, да? Сделай это так, как хотел бы ты, а не как тебя научили. Хаген, покрасневший еще сильнее, неловко опустился вниз, со страхом касаясь члена альфы. Он склонился, лизнул головку, собирая солоноватую смазку, тяжело вздохнул. Он чувствовал себя таким неопытным и глупым, будто в первый раз. Омега поднял взгляд, и Лео улыбнулся ему, подбадривая. Никогда у него не было такого любовника, робкого и смущенного, не знающего, что ему делать. Но Эн, чуть ободренный тем, что его не торопили, не упрекали, снова коснулся губами члена. Мягко закружил языком по головке, самым кончиком касаясь уздечки, провел вдоль всего ствола, оставляя короткие, легкие поцелуи. Ладонь Тегуна легла на его затылок, пальцы вплелись во все еще влажные волосы, и Хаген посчитал это хорошим знаком. Теперь он действовал смелее, уверенно обхватил плоть пальцами, посасывая головку, добавляя язык. Это действительно было несложно, достаточно слушать шумные выдохи альфы, чтобы понять, как ему больше нравится. Языком он вычерчивал набухшие вены, сетью обвивавшие член, снова ласкал вдоль ствола, оставлял влажные поцелуи у самого основания, а после сделал то, что видел лишь в фильмах для взрослых. Мягко засосал яичко в рот, и Лео до боли сжал его волосы, теперь уже обеими руками, и Хаген улыбнулся. Он сделал это еще раз, и еще, вылизывал нежную, покрытую жесткими волосками кожу мошонки, водил ладонью вдоль члена, размазывая большим пальцем слюну и смазку по головке. Тегун резко дернул его, заставляя прекратить ласку, и надломлено застонал, увидев опухшие, покрасневшие губы и повисшую между ними и членом ниточку слюны. Он целовал омегу бездумно, нетерпеливо скользя по влажной спине ладонями. Эн снова оказался прижатым к постели, а пальцы альфы, уже испачканные в вязкой смазке, осторожно кружили у входа, слегка надавливая, дразня. Хаген развел ноги шире, приподнял бедра, безмолвно разрешая. Один палец скользнул внутрь легко, за ним и второй, разминая тугие мышцы. Омега был таким узким, что в одной только подготовке Лео забывался. Он уже не помнил, когда у него был такой любовник, так сильно реагирующий на каждую ласку. Тегун касался его члена губами и языком, стремясь отвлечь от возможной боли, но Эн словно был готов принять его в любой момент. Когда четыре пальца входили свободно, а парень дрожал от каждого прикосновения, альфа отстранился от его тела. Послышался недовольный, полный разочарования стон, а Лео уже копался в верхнем ящике прикроватного стола. Внезапно ему стало смешно. Он крутил в руках упаковку презервативов и вспоминал, как случайно перепутал в магазине похожие по цвету коробки, а ошибку свою заметил только дома. Так они и лежали, супертонкие, для повышения чувствительности, дожидаясь светлого дня в жизни альфы. То, что он распаковывает их для секса именно с Хагеном, заставило его сердце сбиться с ритма. Эн, будто завороженный, смотрел, как парень раскатывает тонкий латекс по своему члену, дрожа от нетерпения. Сколько раз он думал об этом, но никогда не мог представить, что это случится на самом деле. Лео перевернул его на бок, слишком резко приподнимая его ногу. Омега еле слышно вскрикнул, без предупреждения такой трюк даже для него, достаточно гибкого, был болезненным, и почувствовал, как на шее осталась россыпь легких поцелуев, извинение за причиненную боль. Он глубоко вдохнул и задержал дыхание, когда головка члена проникла в его тело. Всего несколько секунд, чтобы привыкнуть, о таких размерах его бывшие любовники могли только мечтать, а после Тегун двигался в нем медленно, плавно, оглаживая большой ладонью грудную клетку. Пальцы сжали затвердевший сосок, мягко покрутили, и Хаген задышал прерывисто, изгибаясь, принимая плоть в себя почти полностью. Никто не был с ним настолько ласковым. Лео нетерпеливо целовал и кусал его шею, засосы будут большими и яркими, а когда его ладонь обхватила болезненно ноющий член омеги, то Эн вскрикнул, протяжно и звонко, подаваясь навстречу каждому движению. По виску потекла капля пота, оставила на щеке влажную дорожку, а альфа продолжал трахать его так, что перед глазами темнело, а пальцы на ногах поджимались. Неискушенный ласками, омега кончил быстро, пачкая спермой ладонь парня и темные простыни под собой, сжимаясь каждый раз, когда член входил в него. В этой позе каждое прикосновение чувствовалось остро, Хаген тяжело дышал, не в силах успокоить сердце, и напрягся всем телом, когда зубы сжались на мочке. Тегун за ним дрожал, кончая в него, его пальцы оставили на нежной внутренней стороне бедра синяки, а после они оба повалились без сил. Член все еще был в нем, и Эн наслаждался тем, как он опадает. Альфа чуть слышно простонал, когда растянутые мышцы снова сжали его до боли чувствительную плоть. Хаген положил голову ему на грудь, глядя в мокрое от дождя стекло большого окна. Он чувствовал умиротворение, стало так хорошо и спокойно, будто так и должно было быть. Лео, который обычно выпроваживал своих пассий практически сразу же после секса, сейчас собственнически притянул к себе омегу, кладя ладонь на его плечо. Пальцы осторожно поглаживали влажную от пота кожу, почти убаюкивая, а Хаген только слушал, как ровно бьется сердце под мерно вздымающейся грудной клеткой. В этой тишине было так уютно, а почти полная темнота, нарушаемая лишь светом небольшого ночника над кроватью, заставляла забыть об остатках смущения. Эну было так хорошо в этот момент, дыхание все еще было прерывистым, и юноша поежился от прохладного ветра. Тегун накинул на них тонкую простыню, и омега перестал чувствовать себя неловко. Он всегда стеснялся после секса лежать нагим, воспоминания о том, как Джексон смеялся над его слишком худым, угловатым телом, все еще преследовали его. Хаген нервно вздрогнул, показалось, что сейчас все закончится как обычно, насмешкой или упреком, но альфа перевернулся, продолжая мягко поглаживать кожу на его плече. Он заставил его посмотреть на себя, но Эн все равно отвел взгляд, чувствуя, как румянец стыда заливает его щеки, стало невыносимо жарко. — Мы должны обсудить это, — Ча замотал головой, но Лео осторожно обхватил пальцами его подбородок, вынуждая смотреть в глаза. Омега чувствовал себя неловко, будто его в любой момент могли уязвить. — Почему ты дрожишь? Кажется, все было хорошо. — Все было даже больше, чем хорошо, это было отлично, — Хаген поддался его мягкому, высокому голосу, раскрывая свои тайны. — Раньше было не так здорово, поэтому меня это смущает. Тегун перевернулся на спину, чтобы избавить омегу от неловкости. Если он хочет сказать ему что-то важное для него, не стоит давить, это альфа понял еще до поступления в университет. — Я не буду смеяться или осуждать тебя, просто расскажи, чтобы мне было легче понимать тебя, — Эн снова вздрогнул, закутался в простыню и сел к парню спиной. — Если, конечно, ты не хочешь сейчас уйти отсюда, чтобы больше не встречаться со мной. Хаген недовольно зашипел, заматывая ткань плотнее, оставляя на виду лишь обнаженные плечи и шею. Это действительно было таким смущающим, словно он пятнадцатилетний девственник в постели с опытным мужчиной. Хотя, по сути, так оно и было. — Джексон никогда не был особо внимательным ко мне, когда дело касалось секса. У нас обоих это было в первый раз, и он больше заботился о себе. И даже потом он не очень-то горел желанием что-то узнавать обо мне, что бы устраивало и его, и меня. Он вообще был ужасным эгоистом, пока мы встречались, и сейчас такой же. Центр мироздания, чтоб его черти съели. Поэтому мы и разошлись, я просто устал постоянно говорить, что мне хочется и нужно, — Эн покраснел. Он впервые делился с кем-то столь личным, что хранил в себе много лет. Хонбин знал об этом, но в общих чертах, а здесь приходилось рассказывать все подробности. — И сколько поз господин Джексон предпочитал? — Тегуну показалось, что он услышал шипение в очередной раз, подобная реакция его забавляла. Альфа не злился, не чувствовал себя преданным. Он и сам не был образцом верности подростковому идеалу. — Одну, и только в кровати, — Хаген приложил холодные ладони к своим полыхающим щекам, но говорить продолжил. — Вставил, высунул, а дальше как хочешь. Секс с ним просто отвратительный был. На секунду Лео задумался. Может, оно и было к лучшему, что все сложилось именно так. В то время он и сам был глупым, неопытным юнцом, и, скорее всего, омега говорил бы сейчас о нем так же. — Потом был Шивон, — Тегун подобрался ближе, касаясь руками спины Хагена, ненавязчиво поглаживая сквозь тонкую простыню. — Он был старше меня лет на десять где-то, у него был совсем крохотный член и огромное самомнение. Складывалось примерно так же, как и с Джексоном, за исключением того, что я хоть чему-то научился. И поз у нас стало две. Эн негромко рассмеялся, напряжение исчезло. Он смог прижаться к парню, позволяя касаться себя, не заигрывая, больше успокаивая. Омега откинул голову на плечо альфы, подставляя шею под влажный поцелуй, а после развернулся к Тегуну лицом, действительно не видя в его глазах ни веселья, ни осуждения, лишь желание выслушать. Никто никогда не слушал его так, как Лео. — Вот такой был, честное слово, — Хаген показал пальцами размер, и тогда альфа рассмеялся, закрывая лицо ладонями. — Я как-то ночью даже линейкой измерял, пока он не видел. Девять сантиметров всего! Что с ними делать? Что можно натрахать девятью сантиметрами? Эн так разошелся, что не заметил, как Тегун уже упал на постель, дрожа от смеха всем телом, невнятно что-то бурча и иногда хрюкая. Рассказчик из омеги был такой же, как и шесть лет назад, просто великолепный. — Ты вообще слушаешь меня? Я кому тут все рассказываю? Он был свято уверен, что лучше него альфы не найти, и я должен быть ему безмерно благодарен за то, что Его Величество снизошло до меня, простого смертного. Мы разошлись через год, потому что я такие ноги накачал с ним в кровати, аж страшно было, — а потом Хаген резко изменился в лице, стал грустным, подавленным. — И они оба любили отпускать шуточки насчет того, что я худой и нескладный, но веселый и интересный, поэтому они со мной. Лео посмотрел на него. Взгляд омеги был пустым и потерянным, и альфа снова прижался к нему, заключая в кольцо рук. — Тебе не очень-то везло с парнями, Ча Хаген, одни идиоты, — Эн попытался прикрыться, но Лео сдвинул простыню в сторону, оставляя омегу обнаженным, касаясь его бархатистой кожи самыми кончиками пальцев. — А еще они слепые. Ты выглядишь просто прекрасно, я бы поставил тебя в этой комнате и любовался сутками напролет. Танцуешь? Омега вздрогнул. Как он мог узнать, если они не виделись столько лет? Когда Шивон бросил его, назвав жутким бревном с ужасными пропорциями, то после месячной депрессии он действительно занялся танцами, чтобы доказать этому зазнавшемуся снобу, что омеги лучше него ему не сыскать. Но откуда об этом знал Тегун? — Показать? — альфа притянул его, не давая выбраться. — Это помогло пережить мне тяжелые дни, а сейчас просто для удовольствия. — У нас будет время, чтобы ты показал мне и рассказал о себе все, — Хаген чуть ли не мурлыкал в этих объятиях, млея от ласковых слов. – Ты, наверное, был жутко разочарован в сексе и самом себе после них? Хочу кое-что тебе показать сейчас, но только если ты захочешь. Эн, расслабившийся от тепла чужого тела, заинтересованно потянулся, когда Тегун встал с кровати и направился к шкафу. Он ожидал чего угодно, но не длинного черного шарфа в руках альфы. Он послушно поднял руки, у него был такой опыт один раз, и это было ужасно, но с Лео он хотел попробовать еще раз. Парень отрицательно закачал головой, снова устраиваясь на постели, и осторожно завязал глаза омеги. Он держал его за руку, пока Хаген привыкал к вынужденной темноте, негромко говорил, давая почувствовать свое присутствие. — Если тебе что-то не понравится, будет неприятно или больно, попроси остановиться, — Ча нервно кивнул, сейчас он чувствовал себя беспомощным. — Сейчас мы с тобой докажем, что никакое ты не бесчувственное бревно. На какое-то мгновение Хагену стало страшно. У него завязаны глаза, он голый в квартире альфы, и он понятия не имеет, что сейчас будет. Захотелось закричать. Но он снова почувствовал теплые ладони на своей груди, не двигающиеся, просто мягко лежавшие, успокаивающие. Тегун был абсолютно уверен, Эн ничего не знал о самом себе. И просить его показать что-то совершенно бесполезно, омега сам не знает, чего именно он хочет. Привыкший лишь отдавать в постели, словно болтливая кукла, он и не представлял, как может быть иначе. И это было тем, в чем Лео окажется первым. Весь его пятилетний опыт сейчас достанется одному единственному омеге, что дрожал от страха. Лео осторожно поцеловал его, мягко и нежно, забирая волнение. Его пальцы, теплые и уверенные, неспешно скользили от шеи по груди, бокам, впалому животу. Хаген действительно был худым, с узкими бедрами и потрясающими ногами, длинными и стройными. Такой фигуре позавидовал бы любой его любовник. Поцелуи сместились на подбородок, остались влажной дорожкой на линии челюсти. Тегун еще до этого понял, насколько чувствительной была шея омеги. Стоило лишь слегка коснуться ее, как дыхание парня становилось прерывистым и частым, и Лео не смог отказать себе в этой слабости. Эн вздрогнул, его пальцы запутались в волосах альфы, прося продолжить ласку, а от ощущения укуса на тонкой коже он еле слышно простонал, откидывая голову назад. Это все казалось нереальным, сладким сном, который закончится, как только он откроет глаза. Но ощущение губ не исчезало, наоборот, стало настойчивей, Тегун осторожно засосал кожу за ухом, оставляя еще одну, неизвестно какую по счету отметину, провел языком вдоль шеи до самой ключицы, поцеловал выпирающую косточку и прикусил кадык. Хаген под ним дернулся, его рот приоткрылся в немом стоне, а пальцы сильнее сжались в волосах. Альфа покрывал поцелуями его плечи и грудь, оставлял крохотные краснеющие следы от зубов, и еле-еле коснулся большими пальцами затвердевших сосков. Эн шумно выдохнул, сначала было щекотно, но, когда Лео продолжил дразнить его этими почти неощутимыми прикосновениями, по телу разлилось тепло, скручиваясь внизу живота в клубок. Пальцы прочертили дорожку от груди до пупка, ласково обвели его, а потом омега вскрикнул, его ладони соскользнули на широкие плечи парня, ногти оцарапали кожу. Тегун прикусывал его соски, зализывал укусы, мягко посасывал, пока Хаген дрожал под ним, негромко постанывая. Голос его был глубоким и томным. Россыпь поцелуев на животе не остужала тело, наоборот, делала жар невыносимым, Эн бы обязательно постыдился своего твердого члена и капель смазки на головке, если бы был способен на это. Альфа огладил выступающие тазовые кости, мазнул по ним языком, заставляя омегу на самом деле почувствовать себя неопытным девственником. Но желанного прикосновения к своей плоти он не дождался. Лео осторожно, медленно приподнял его ногу, «тощие палки» — совершенно некстати прозвучало в голове Хагена голосом Джексона, и прикоснулся губами к остро торчащей косточке на щиколотке. Он покрывал поцелуями его голень и бедро, пока не приблизился к подрагивающему члену. Слишком рано было давать желаемое, и Тегун перевел свое внимание на вторую ногу, лаская так же осторожно и медленно. Его пальцы, горячие и влажные, осторожно скользили по внутренней стороне бедра, такой тонкой и чувствительной, ладони Хагена все еще были в его волосах. Его стоны, то громкие, то тихие, сиплые и надломленные, грели самолюбие альфы. Когда Эн подтолкнул его голову к своему члену, Лео хищно улыбнулся, зная, что омега этого не увидит. Какой же он был неискушенный, недоласканный, это сводило с ума. Тегун развел его ноги, приподнимая, и коснулся кончиком языка судорожно сжимающегося отверстия. Он вылизывал его, наслаждаясь сорванными вскриками и крупной дрожью, проникал языком внутрь, а после испачкал пальцы в смазке. Омега был таким мокрым и, скорее всего, еще достаточно растянутым, чтобы он мог взять его прямо сейчас. Но Лео обхватил его член влажной ладонью, несильно сжимая, и взял головку в рот. Эн громко, протяжно застонал и так сильно толкнулся бедрами, что его плоть почти полностью оказалась во рту альфы. Тегун, не успевший расслабить горло, закашлялся, и Хаген перешел на сдавленный шепот. — Прости, — он гладил его по волосам, пряди на лбу слиплись от пота. — Я не хотел. — Все в порядке, — Лео лизнул головку его члена, собирая смазку, и насладился очередным хриплым стоном. — Я еще не закончил. Он продолжал отсасывать ему, заглатывая на всю длину, выпуская изо рта с ужасно пошлым звуком, облизывал поджавшиеся яички и изредка пережимал член у основания, не давая омеге кончить раньше времени. Его длинные, тонкие пальцы медленно ласкали внутри, раз за разом касаясь простаты, заставляя парня хрипло кричать. Хаген сминал пальцами простыню, метался по постели, его и без того растрепанные волосы превратились в воронье гнездо, а повязка съехала. Тегун резко прервал ласку, приподнимаясь на руках и целуя покусанные губы. Распаленный, жаждущий его, неприлично откровенный, Эн был таким совершенным. Омега потирался о его бедро ноющим в ожидании разрядки членом, и собственное возбуждение стало болезненным, нестерпимым. Дорогой шарф упал в изголовье кровати, когда Лео перевернул их, меняя местами. — В этой позе ты накачал свои восхитительные ноги? — ладони альфы скользили по животу парня, опускались ниже, самыми кончиками пальцев касаясь основания напряженного члена. Хаген лишь кивнул и с готовностью опустился на горячую плоть, откидывая голову назад. Их не волновало отсутствие защиты, лишь этот жар, что окутал их тела, когда омега медленно начал двигаться. Тегун сам задал темп, с силой сжимая узкие бедра, заставляя насаживаться из последних сил, вынуждая хрипло растягивать слоги его имени. Для Эна весь мир был сосредоточен сейчас здесь, в этой комнате, где он, возбужденный до предела, уткнулся лбом в плечо альфы, пока тот трахал его в совершенно невыносимом ритме. Это было быстро, резко, а большая ладонь на его собственном члене заставила закричать, кусая влажную кожу. Хаген дрожал всем телом, его пальцы подрагивали, щеки оказались мокрыми от слез. Даже во время секса в течку он не получал и толики этого удовольствия. Тегун по-прежнему был в нем, но не двигался, давая время прийти в себя. И омега, все еще не до конца контролируя свое тело, легко соскользнул с большой плоти, устраиваясь между сильных ног. Он чувствовал вкус своей смазки, не мог принять сразу все, и потому сосредоточился лишь на головке. Лео одобрительно застонал, кладя ладони на его затылок и подталкивая голову. Он не был грубым, лишь задавал нужный темп, и когда он кончил, Эн проглотил все, слизал остатки семени со ствола и обессиленно рухнул, не чувствуя себя единым целым. Альфа притянул его к себе, словно безвольную игрушку, целовал в щеку и висок, позволяя расслабиться в своих руках. Хагену так хотелось спать. Но его заставили пойти в душ, чтобы смыть пот с тела и смазку с бедер. И лишь после этого он смог растянуться на просторной кровати, засыпая практически сразу, не чувствуя, как осторожно перебирает Тегун его волосы, касается искусанной шеи и плеч. Ему нужно было отдохнуть. Будильник на следующее утро не услышал ни один из них. Простынь комком лежала в ногах, а сквозь не зашторенное окно пробивались лучи яркого июльского солнца. Эн сощурился и с тихим стоном потянулся. Каждая мышца болела, но омега чувствовал себя слишком счастливым. Будто это все еще сон. Но он видел оставленные им засосы на светлой коже парня, заметил и синяки на своих бедрах. В горле было сухо, и он представить не мог, как же громко кричал ночью. Хаген добрался до ванной комнаты, дорогу он запомнил еще с вечера, и смог рассмотреть себя лучше. Вся его шея была одним сплошным лиловым пятном, и ему будет очень стыдно смотреть родителям в глаза, когда они увидят это. Желудок заурчал, напоминая о том, что последний раз он ел лишь вчера в обед, и тогда омега решил не утруждать себя одеванием высохших вещей. Он рассчитывал на то, что после завтрака они сделают это еще один раз, а может быть и два, и тратить время на такую мелочь, как одежда, было глупо. В холодильнике Хаген нашел только полезную еду. Им определенно точно будет сложно жить вместе при всей любви Эна к фастфуду и полуфабрикатам. Мысленно он укорил себя за подобные размышления, о сожительстве речи еще и не шло, в этой новой жизни они знакомы всего три дня. «Что не помешало тебе вчера ночью переспать с ним» — ехидно, с мерзкой интонацией отметил его внутренний голос. Ча затряс головой и выудил из холодильника яйца и молоко. На столе у окна нашлась хлебница, и омега принялся за приготовление первого их совместного завтрака. Каким же он все еще был подростком в душе, наивным и романтичным. Когда он ставил на нашедшийся в одном из верхних ящиков поднос чашки с кофе, послышался скрежет ключа в замке. У Хагена внутри все оборвалось. Отсутствие кольца на пальце альфы ни о чем не говорило, и сейчас сюда могла вломиться его разъяренная пассия, о которой Лео умолчал. Уже приготовившись дать отпор и выгнать соперника из квартиры, хотя прав у него и не было, Эн, увидев вошедших, замер каменным изваянием. Он стоял на кухне совершенно голый, а на него во все глаза смотрели родители Тегуна. Такого стыда он в жизни не испытывал. Омега попытался прикрыться руками, но было бесполезно. Джерим бросил сумку на диван и подходил к нему медленно, словно хищник, загоняющий свою добычу. Хаген успел лишь пискнуть, когда его схватили за ухо. — Кто ты такой и что ты делаешь в этой квартире? — этот голос Эн никогда не забывал. — Да еще и в таком виде. Где мой сын, в конце концов? Ча даже не успел ничего сказать, попытался найти поддержки в другом мужчине, но Хенджун уже отвернулся, сверля взглядом дверь и насвистывая себе под нос. Негоже ему, приличному отцу семьи, разглядывать омег своего сына голыми. Джерим же, бросив попытки узнать что-либо у все еще пытающегося прикрыться руками парня, практически забежал в спальню. Послышалась возня, совершенно не мужской вскрик, грохот падения. Хаген даже руки убрал от паха, чтобы закрыть свой рот. Старший омега волоком тащил сына за руку по полу, а после, заставив встать, трепал за ухо, словно пятилетнего нашкодившего ребенка. — Я тебя спрашиваю, что это такое, и как это называется, Чон Тегун! — Лео тщетно пытался закрыться ладонями хотя бы от позорного созерцания себя голого отцом. — Я открываю дверь, а тут стоит не понятно кто, в чем омега родил, готовит что-то. Меня чуть удар не хватил, Тегун! И это твоя благодарность за все, что я для тебя сделал? Кто он такой и что здесь делает? — Здравствуйте, я Ча Хаген, учился с Вашим сыном в Пусане в средней школе, приятно увидеться через столько лет. Эн поклонился, и Джерим тут же отпустил сына. Обернулся даже Хенджун, смотря омеге куда-то в район плеча, чтобы не попасться под горячую руку. — Хаген, который бывал у нас почти каждый вечер и оставался ночевать по выходным. Тот самый Ча Хаген? — Джерим взъерошил волосы, тут же приглаживая их обратно. Такого он точно не ожидал. — Чон Тегун! И когда ты мне собирался сказать, что снова с ним сошелся? Почему я, вынашивавший тебя девять месяцев, растивший тебя, отдавший тебе все, что у меня было, узнаю последним такие важные новости? Лео снова позорно заскулил, когда старший омега снова принялся трепать его за ухо. Видимо, правильного ответа на его вопросы никогда не будет. Когда Джерим удовлетворился наказанием, то дал им несколько минут, чтобы одеться, поторапливая Хагена. — Нам нужно с тобой обсудить очень и очень много. Я недавно в журнале видел свадебный костюм отличного покроя, на тебе сядет идеально, у меня есть знакомый портной в Сеуле, будешь выглядеть словно принц. — Папа! — Тегун, высунувшийся из-за двери комнаты, попытался унять его пыл. За что получил тем самым журналом по голове. — Да мы встретились-то с ним только позавчера… — Эн покраснел, утыкаясь в свою чашку кофе. — И, как я посмотрю, за ночь наверстывали потерянные годы, — Хаген от неожиданности и прямоты заявления расплескал кофе по барной стойке и подавился. Хенджун поспешил постучать ему по спине. — Ничего, надо готовиться заранее. Родители твои в городе? Нужно с ними встретиться в свете данных событий. Давай, поторапливайся с завтраком, прогуляемся с тобой, поговорим о предстоящей свадьбе. Не заставляй меня кричать, Хаген, ты знаешь, я очень эмоциональный. Отец и сын лишь переглянулись, забиваясь в угол гостиной и разбирая привезенные подарки. Все же, от Джерима своего омегу стоило скрывать до самого последнего дня. И нужно было попросить предупреждать о приезде заранее. Когда они обернулись, омеги уже закрывали дверь, уходя на прогулку. Тегун тяжело вздохнул и предложил отцу кофе с коньяком. Тот согласно кивнул и устало сел на диван. Спокойствия в их семье теперь точно не будет.