Эпилог

Мой брат всегда казался таким идеальным, сочетал в себе ум и стать, хорошо ладил с окружающими вне зависимости от их возраста. У брата не было врагов, по крайней мере, я о них ни разу не слышала. В детстве я искренне считала, что брат словно умел подбирать ключи к человеческим сердцам, тонко чувствуя и понимая каждое из них. Я обожала брата. Несмотря на разницу в возрасте он возился со мной, не выказывая какого-либо неудовольствия. Просьбы родителей посидеть с младшей сестрой не принимались им в штыки, брат не пытался придумать отговорки для отказа. Мама смеялась, что я была похожа на утёнка, который по пятам следовал за братом. С возрастом, разумеется, мы начали отдаляться, но я всё равно ощущала его заботу. Знала, что он всегда мне поможет. Собственно, любой мог рассчитывать на его поддержку. Никто и не знал, что в его образе был один изъян, скрытый от чужих глаз, точивший его изнутри. Я. Лгу родителям, что останусь ночевать у подруги. Брату отчитываться перед ними не надо: он давно уже живёт отдельно, навещая нас только на выходных или праздниках. Сначала я с сожалением думала, что всё происходило с жестокой закономерностью. Так или иначе, брату исполнилось двадцать четыре, и он устраивал свою жизнь. Впрочем, мои домыслы являли собой только полуправду. Он боялся. Себя? Или меня? Вечером еду через весь город, глядя на мягко падающий снег, краем уха слушая приглушённые разговоры тех, кто сидит рядом, но не вдаваясь в суть. Мои мысли вновь занимает брат. Я вспоминаю какие-то моменты, которые всегда принадлежали только нам двоим, и не могу не думать о прошедшей новогодней ночи. Наверное, именно она стала той чертой, переступив которую, вернуться назад уже было невозможно. Неделю назад брат прислал короткое сообщение, что будет ждать меня в эту пятницу. Он не уговаривал, не умолял и не просил, просто назначал дату и время. Казалось, он боялся меня спугнуть, потому оставлял мне выбор, не оказывая никакого давления. Мне бы удалить сообщение и забыть о нём, но сил на подобную подлость я найти не смогла. Лёгкий мороз. Заледенелый тротуар, посыпанный песком, который, впрочем, не спасает от скольжения. Тусклый снег фонарей. И медленно кружащиеся в воздухе хлопья снега. Проскальзываю в приоткрытую дверь подъезда, минуя необходимость воспользоваться домофоном. Вижу, как закрываются створки лифта, но не чувствую сожаления. Четвёртый этаж – далеко не приговор. У меня есть возможность уйти, передумать и знать, что никаких претензий мне не предъявят, разве что отпустят, раз и навсегда избавляя от себя. Но брат не заслуживал такого… Хотя бы потому, что в ту новогоднюю ночь не стал ничего отрицать, искать причины в выпитом алкоголе, а сказал так, как оно было. Признался, хотя мог окончательно всё потерять. Потому уверенно нажимаю на кнопку звонка. Мелодичная трель. Звук шагов и щелчок замка. Дверь передо мной распахивается, заставляя невольно отступить на шаг. Без лишних приветствий меня пропускают в квартиру. - Думал, ты не придёшь, - в его голосе я слышу мягкую насмешку, но в глазах замечаю явное облегчение, которое тут же сменяется чем-то иным, что заставляет меня стыдливо опустить глаза, сделать вид, будто увлечена расстегиванием молнии куртки. После мы сидим на маленькой и уютной кухне. Я – поджав ноги, на маленьком диванчике, брат – напротив. Молчим. Над чашками с горячим чаем вьётся пар, растворяясь в воздухе. Я думаю о его признании, когда под утро заснула прямо в зале, а проснулась уже от поцелуя, нежного, почти невесомого… - Так когда? – неожиданно слышу свой голос. Тихий, неуверенный. Брат только улыбается. Я знаю, что он понимает суть вопроса, словно всё это время, отведённое на молчание, мы вели друг с другом мысленный диалог, но теперь решили облечь его в слова. - Наверное, всегда, - он пожимает плечами. Есть то, что довольно трудно объяснить. Я знаю. В частности, почему я пришла сюда сегодня. Мы ведь оба понимаем. Не маленькие, чтобы не понимать, к чему всё ведёт. Сердце замирает, когда я слежу за тем, как брат поднимается со своего места и подсаживается ко мне. Проводит кончиками пальцев по щеке. Подаётся вперёд и целует. Я прикрываю глаза, но не отталкиваю и не отстраняюсь. Мне страшно, неприятный холодок проходит вниз по позвоночнику, но я справлюсь. Я буквально каждой клеточкой чувствую его боль, жгучую, разрушающую. Она невыносима для одного, но я готова её разделить. Поцелуй становится более глубоким. Мне не хватает воздуха и определённо опыта. Зовёт по имени. В губы. На выдохе. Надрывно. Дышит рвано, тяжело. А в глазах – пропасть, тёмная, пугающая. Его руки скользят под тонкую ткань моей водолазки, заставляя вздрогнуть. Но его прикосновения тёплые, ласковые, острожные. Как в его руках что-то хрупкое, что может рассыпаться в крошку. Сердце заполняет щемящая нежность, подавляя смятение и страхи, лишая сомнений. Я обнимаю его за шею, чувствую, как он замирает, словно опасается вот-вот проснуться. Мой дорогой брат. Мой любимый брат.