Возвращение Му Му

Пролог (Гаврила) Душные, липкие августовские сумерки наконец то уступили права ночи. Прохлады и облегчения это не принесло- воздух, казалось, застыл, звуки над Крымским бродом смолкли, ни цикад, ни лягушек…Тишина. Надвигалась гроза…Луна исчезла, закрытая внезапно огромными черными тучами, сгустилась беспроглядная темень. «К полуночи уже…» подумал Гаврила. «Сейчас луна хоть выглянет, тропку к тракту видно будет, и ну ее к черту рыбалку эту окаянную! Домой бы поскорей добраться…» Словно соглашаясь, сверху с дороги громко заржала Зимка (за редкую светло-снежную масть названная) и забила копытом. «Тоже чувствует, бедолага? Как будто висит что-то в воздухе, надвигается на нас…» Внезапный громовой раскат больно ударил по ушам и заставил его буквально подскочить на месте, а сердце бешенно заколотиться в груди. Сверкнули, одна за другой, несколько молний и, словно бы по сигналу, над водой воцарилась еще более мертвая тишина, чем до этого. Мир готовился. Готовился принять в себя …НЕЧТО. Гаврила широко перекрестился и, не став дожидаться луны, вслепую полез по тропинке вверх, оскальзываясь и спотыкаясь и бормоча себе под нос что-то напоминавшее «Отче наш…». Словно вспомнив про него из-за туч показалась бледная луна и практически одновременно с этим, обострившийся от нервного напряжения слух Гаврилы уловил в этой неестественной тишине беспощадный и отчетливый плеск воды, какой бывает, когда на берег выходит живое существо. Человек после купания, лошадь … «Господи Боже…мелькнуло в голове- не оглядываться, добраться до телеги и в Москву…, а ведь это же здесь тогда, год назад… Уплыл с ней на лодке… Господи!» За спиной угрожающе заскрипели доски старенького причала под кем-то или чем-то достаточно тяжелым, чтобы заставить их прогибаться под весом. А вслед за тем раздался еще один звук, благодаря которому ноги Гаврилы словно бы судорогой свело от ужаса, а волосы по всему телу встали дыбом- хриплое сопение и чуть позже низкое сдавленное рычание, которое, он побился бы о любой заклад, ни в коем случае не могло быть исторгнуто горлом живого существа из известных ему… » Бежать, не оглядываться!» — еще раз успел подумать он и оглянулся… Через два-три часа, за которые успела пройти необычно сильная гроза, мир словно бы сбросил с себя что-то лишнее, что-то мешавшее ему нормально функционировать. Снова природа наполнилась естественными для себя звуками-цикадами, сверчками, кваканьем лягушек. Плескались рыбы, небо начинало медленно светлеть, исчезла из воздуха удушающая, неестественная липкость. Природную гармонию нарушали только три момента- тело взрослого мужчины, лежавшее на полдороги к тракту до Москвы с абсолютно седыми волосами и неестественно вылезшими из орбит глазами. Мало кто смог бы опознать в этом скукожившемся, белом как лунь старике-мертвеце красавца Гаврилу, любимца-дворецкого самой бырыни… А так же выбивались еще из обыденной картины подмосковного утра телега с оборванными поводьями, наискосок стоявшая на тракте и следы… Следы, идущие от самой воды и уходящие неровной цепочкой туда, к самой Москве…Чьи? Собачьи? Едва ли… Глава 1. Барыня. Барыня сидела у себя в покоях, рассматривая новое платье. Пошито оно было отменно. Желтая парча в вечернем освещении походила на золото. Да, это платье стоит своих денег. Уже много лет она вдовствовала. И наконец подвернулась хорошая партия. Соседнее поместье недавно прикупил заезжий купец. Он был вдовец, уже не молод и обладал огромным состоянием. Слухи о нем давно разлетелись по всей округе. Барыня не могла упустить столь сладкий кусочек. У него была наследница. Дочка восьми лет. После свадьбы от нее будет избавиться даже проще чем от самого купца. Барыня не хотела терпеть в своем доме мужчину хозяина. А со средствами у нее в последние время были большие проблемы.В честь нового соседа барыня запланировала бал. И платье, которое она держала в руках, как раз подходило для такого случая. Мягкий лунный свет падал в комнату через прозрачные занавески.Спать совсем не хотелось. Дул теплый приятный ветерок. Барыня пребывала в великолепном расположение духа, но слуги, знавшие её не первый год, могли поклясться чем угодно, что после такого прекрасного настроения хозяйка обычно становилась разъяренной фурией, чьи указы частенько находились на грани жестокости и идиотизма… Пока ничего не предвещало смены настроения, но слуги уже попытались скрыться подальше с ее глаз. Лишь старая Авдотья раскладывала книги в соседней комнате. Барыня все еще не могла нарадоваться на платье, как в распахнутое окно неожиданно влетело какое-то крупное насекомое. Громко стрекоча, оно уселось на стол, а следом за ним еще одно уселось прямо на платье. Саранча. Барыня брезгливо стряхнула её с ткани. Затем встала и направилась к столу чтобы убить еще одну омерзительную тварь и захлопнуть окно. Настроение у барыни резко переменилось на гнев. Существо на столе не испугалось приближающегося человека. Даже наоборот, как бы подзывало поближе себя разглядеть. Барыня замахнулась прихлопнуть тварь и легкий крик сорвался с её губ. Она разглядела то, что собиралась убить. Существо было подобно взнузданной боевой лошади, бронзовая броня покрывала все маленькое тельце. На голове саранчи был золотой венец и лицо…Женское лицо смотрело на барыню. Как только крик оборвался в комнату влетел целый рой таких же тварей. Они ворвались через окно, разорвав занавеску в клочья. Их было так много, что на несколько секунд свет померк, а звук их крыльев был подобен грохоту колес запряженных боевых колесниц. Насекомые устраивались на полках, постели, столе. И все они смотрели не мигая на барыню. Женщина открыла рот, но так и не смогла издать ни звука перехваченным ужасом горлом.Страх зародился холодом в животе и сейчас пронизывал все тело. Барыня упала, запутавшись в ночной рубашке. Ужас пронзал и выворачивал наизнанку каждую клеточку её тела. За дверью послышались шаги. В комнату вошел высокий мужчина, в богатой, хотя несколько непривычной для ее взгляда одежде. Так мог бы выглядеть европейский аристократ, граф или герцог. Среднего возраста. Черная борода обрамляла лицо.  — И ты здесь, Аббадон? — сказал пришелец. Саранча приветственно подняла лапками венцы. Бырыня с криком бросилась к углу где висели иконы. Сорвала одну с гвоздя, оступилась, ударилась о стену и остальные иконы градом посыпались на нее. — Сударыня, ну и что вы собрались делать дальше? — звук исходил с разых сторон. Барыня не сразу догадалась, что его издавали все эти маленькие, мерзкие существа. — Ну, вы конечно можете бросить этим куском дерева в меня, и возможно даже попадете, но что же вы собираетесь делать дальше, вот в чем вопрос? Барыня упала на колени, прикрывшись образом и зашептала молитву. — Не надо излишней театральности. Это утомляет. Тем более вы отвратная актриса- прошипели создания. Саранча стала собираться воедино, тихо постукивая подковками. Не прошло и секунды, как перед барыней стоял человек. Мужчина. Он был красив. Бронзовые волосы были коротки. Лицо чистое, без усов и бороды. Зрачков не было. Глаза были черны и в них мерцало отражение свечей и лунного света. — Ну вот и что ты в нее вцепилась, дура? -насмешливо процедил он- Думаешь они тебе помогут? Ну-ну, жди. Понимаешь, они там-, бронзоволосый поднял палец вверх- таких как ты не спасают. Им это не особенно интересно. Ну вот что ты для них сможешь сделать, а? Ну построишь ты им церквушку, ну припрется туда пара десятков баб-кликуш, порыдают, повоют всю эту дребедень и все…Скучно же… Этого им маловато будет. Они любят светить своими мордами в определенные моменты. Например в войнах, больших сражениях. Тогда они могут даже конницу небесную запустить. Правда вдохновляет? И после этого им будут молиться сотни тысяч несколько столетий. Но вот стоит какому-то бунтарю нагадить им в кормушку, так они просят НАС позаботиться о нем! Уничтожить его, так чтобы другим не повадно было. Мы исполняем за них грязную работу. Караем вместо них. А они нас за это призирают. Называют нечистыми. Не ставят в один ряд с собой. Ты спросишь, зачем мы это делаем? Да потому, что кто если не мы будет вычищать зло этого мира? Кто если не мы спасет вас, жалких созданий от самих себя?! Не они же! — Остынь, Аббадон! — оборвал его чернобородый. — Ты прав, Барбатос. Они все равно ничего не поймут. Ну что ж, вернемся к делу. — Я ничего не сделала… Прошу вас! Не троньте меня. Я ничего плохого не сделала. Я каждое воскресенье хожу в церковь. Я.. — Умница! Но, видишь ли, мы здесь не по служебным обязанностям. Стали бы эти святые ублюдки посылать нас сюда из -за собаки. По их мнению, у нее даже и души то нет. Сегодня мы решили совершить собственную справедливость… Лампадка в комнате затрепетала, пронесся неожиданно порыв ледянного ветра и сильно запахло мокрой псиной. Послышался цокот когтей по паркету и на пороге комнаты явилось существо, которое барыня вряд ли могла бы даже представить себе когда нибудь…Черный как смоль пес, да только ростом с теленка…Под темной, безшерстной кожей существа перекатывались упругие мускулы. Горящие уголья глазниц и длинный, похожий на жирного червя, язык, свисающий из полуоткрытой пасти. Самое странное, что даже в полушоковом состоянии своем, барыня не могла не узнать в этом исчадии ада совсем другую собаку-небольшую миловидную дворнягу, про которую и думать давно забыла. Что-то от той собачонки неуловимо проскальзывало сквозь жуткий облик адской гончей, стоявшей в этот миг на ее пороге. Барбатос потрепал псину по холке. — Скажи ей, дорогая Му му, кто ты. Му му…Му му….судорожно проносилось у барыни в голове…Это же собака ее Герасима… По словам болтливой челяди он ее утопил в угоду ей тогда, год назад, а потом уехал к себе в глухомань…Как ни звала через Гаврилу назад, не вернулся. Но что с ней стало…..О Боже. — Ты. Приказала. Убить. Меня. –Глухой и жуткий голос, лишенный даже малейших интонаций заполнил комнату. И хотя он явно исходил из пасти жуткого существа, казалось, что он исходит одновременно отовсюду-стен, пола, потолка-… Я.Жила.Солнце…Дети…Играла. С ним. Ты…-Последнее слово сменило то самое горловое рычание, которое свело в могилу беднягу Гаврилу. Закричал петух. -Дорогая, нам надо торопиться — сказал Барбатос и еще раз легонько хлопнул собаку по холке. Та беззвучно бросилась вперед. Клыки впились в горло барыни и с легкостью вырвали его напрочь. Фонтан крови ударил в потолок, забрызгал занавески и иконы. Барыня захрипела, кровь запузырилась у её шеи. Но она еще была жива. Муму рванула живот и комнату наполнил удушающий смрад. Авдотья, так и не осмелившаяся шелохнуться в соседней комнате до самого рассвета, нашла барыню первой. Её невидящие глаза смотрели в дверной проем. Пол был весь залит зловонной массой вперемешку с кровью. И кровавые собачьи следы аллели на подоконнике. «Герасим то…» первое, что пришло в голову, хорошо знавшей его год назад, женщине… Глава 2. Герасим. Низкое солнце постепенно исчезало за горизонтом, день подходил к концу. Последняя неделя августа была на редкость жаркой и погожей. Огромный мужчина с огрубевшими, натруженными руками сидел на крыльце небольшой, полуразвалившейся избы и лениво наблюдал за солнечными зайчиками возле своих ног. В паре метров от него возвышалась солидная груда свежих, только что нарубленных дров, рукой он опирался на большой колун. Из будки, не в пример избе, выглядевшей крепко сбитой и ухоженной высунула морду светло-серая псина среднего размера, принюхалась и несколько раз деловито брехнула, косясь на хозяина умными глазами. Тот повернул к ней голову и что-то невнятно произнес густым басом, из всей фразы отчетливо получилось только «му му», остальное же скорее было гуканьем и хрипами… Довольно странным могло показаться выражение, застывшее в его взгляде, устремленном на собаку — некая смесь ласки, укоризны и тоски. Мужчина глядел так, словно его мучило что-то, какая-то вина с которой он свыкся, но не смирился… На жидковатый плетень оперлась руками подошедшая со стороны деревни женщина с измученным лицом и испугом в глазах. Голову ее покрывал черный траурный платок, из-под которого выбивались седые пряди. Мужчина помнил ее совсем не такой, женщина эта год назад была красива и совсем не стара. Псина еще раз гавкнула, как бы показывая, что хлеб свой не зря ест и скрылась в будке. Женщина долго провожала ее глазами. Наконец, словно очнувшись, тряхнула головой и посмотрела на, так же лениво сидящего мужчину, пристально смотрящего прямо ей в глаза. -Здравствуй, Герасим. — она помолчала и набравшись духа продолжила — Рассказать тебе о кое-чем хочу… — Лицо ее внезапно исказила гримаса пережитого ужаса и она широко перекрестилась. Уже с четверть часа прошло с тех пор, как сгорбленная спина Авдотьи исчезла за поворотом, а он так и сидел в прежней позе на крыльце. И за весь недолгий рассказ Авдотьи он не поменял положения, только молча слушал, опустив глаза и иногда беззвучно шевеля губами. Встал он лишь тогда, когда услышал колокольный звон из деревенской церквушки, зовущий на вечернюю службу. «Совсем темно, часа два, пожалуй, до полуночи…» прикинул он и зашел в хату. Пробыл он там совсем недолго, лишь сменил рубаху на чистую, почти нарядную, подаренную еще в Москве год назад. Накрошил побольше хлеба в собачью миску и щедро залил молоком. Выйдя во двор, подошел к будке и пока собака ела, хорошенько потрепал ее за холку, а затем отстегнул цепь. Выпрямившись, окинул взглядом двор, проверяя не забыл ли чего. Нерешительно взвесил в руке колун, подумал пару секунд, бросил его, махнул рукой и вышел за калитку. Некоторые из немногочисленных поздних прихожан дружно вздрогнули, оглядываясь на скрип входной двери в которую с трудом протиснулась огромная фигура Герасима. Частым гостем здесь он отнюдь не был — жил на отшибе, крестьян чурался. Да и о чем бы особо говорить с глухонемым? А уж после появления день назад в деревне Авдотьи и подавно поползли по дворам такие слухи о нем, что люди поспешно отворачивались от вошедшего и тайком крестились у него за спиной. Не на кого не глядя, он прошел к образам и зажег пару свечей. «За упокой…» прошептал кто-то позади него. Постоял немного, подумал о чем-то, снял с шеи крест и положил под икону. Кто-то в голос ахнул, кто-то потом божился, что лампады и огоньки свечей в этот миг дружно вздрогнули и потухли на мгновенье… За Герасимом гулко хлопнула дверь. Он целеустремленно продирался через лес, темнота, казалось, нисколько ему не мешала. Сойдя с тропы, проложенной охотниками и грибниками, он, наощупь пробираясь сквозь кусты и деревья, вышел на большую поляну, густо залитую лунным светом. Вряд ли он смог бы объяснить каким образом он смог найти ее ночью, быв на ней раньше всего пару раз (ставил силки на птиц) и почему вообще шел именно к ней. Наитие. Он просто чувствовал куда нужно идти, словно нечто вело его за собой сквозь ночной лес. Он постоял пару минут, тяжело переводя дыхание, а затем устроился на старом пне. То самое новое внутреннее чувство подсказывало, что ждать ему осталось совсем недолго. Уперевшись глазами в ствол старого дерева напротив, он погрузился в воспоминания… Слабый шорох за спиной вырвал его из задумчивости, но оглядываться он не спешил. Лишь когда услышал прерывистое, тяжелое дыхание явно крупного существа, он медленно поднялся в полный рост и повернулся навстречу той, о ком только что вспоминал… Она стояла в нескольких шагах от него, вся залитая лунным сиянием. Рассказ Авдотьи, конечно, подготовил его к тому, что маленькая собачонка, утопленная им год назад, несколько изменилась, хотя та ничего не видела, а только слышала голоса из соседней комнаты и рык зверя. Зато она видела то, что осталось от барыни. И все же в первый момент колени у него подогнулись и он с трудом удержался на ногах. Собака молча смотрела на него своими огненными буркалами чуть склонив чудовищную голову набок, точь в точь как это делала и тогда в Москве, когда была практически неразлучна с ним. Собрав в кулак всю волю, он сделал шаг ей навстречу и выдавил из непослушного горла «Му Му…». За спиной вдруг что-то негромко хлопнуло и в воздухе появился какой-то незнакомый ему, неприятный запах. А затем над поляной послышался довольно приятный мужской голос.- -Ну ну, я вижу вы поладили, очень рад и тронут! Обернувшись на голос, Герасим увидел под деревьями чернобородого человека в непривычной его глазу одежде, который отвесил ему шутливый полупоклон и неспешно подошел к нему почти вплотную. -Молодец, что пришел, Аббадон был уверен, что ты трусливо засядешь в церквушке и будешь там бить поклоны до утра. Но я то знал, что эта встреча тебе необходима, иначе я бы весь этот спектакль вообще не затевал. — мужчина, привстав на цыпочки, похлопал Герасима по плечу и продолжил — -Итак, друг мой Герасим, я тот, кого ты можешь поблагодарить за эту ночную встречу. Имени моего тебе, на всякий случай, знать необязательно, но уверен, что ты и сам уже давно догадался откуда я прибыл. Мозги у тебя в порядке, голоса только нет. Но это я сейчас поправлю — дам голос и тебе и твоей собачке, уверен, вам есть что сказать друг другу.- Незнакомец прищелкнул пальцами — -Ну-ка скажи что-нибудь, дорогой Герасим — посмотрел он на него. -Ты…вы…убили в доме. Барыню… — хриплые слова, впервые вытолкнутые из его горла, ошарашили Герасима, казалось он просто привычно думал, пока не услышал собственные мысли, произнесенные им вслух. -Ошибаешься. Не мы. Она — палец незнакомца уперся в жуткую фигуру напротив Герасима. — -Нашей волей собака эта была только направленна обратно в этот мир. Ну и … специфическая внешность … сам понимаешь, должны же мы иммидж поддерживать — нехорошо ухмыльнулся бородатый незнакомец. Немного помолчав, продолжил — -Свободы воли никто у нее не забирал, не в наших правилах. Заглянуть в Москву перед встречей с тобой было сугубо ее решением, которое, лично я всецело одобряю. Впрочем вам, пожалуй, пора уже пообщаться без посредника, хоть может Му — Му и не очень хороший собеседник — хихикнул он и прищелкнул еще раз пальцами в сторону собаки. Та мягко шагнула вперед, и опять послышался тот глухой и абсолютно безэммоциональный голос, идущий ниоткуда и отовсюду одновременно — -За … чем? Зачем так… -Насколько я понимаю, Му-Му хочет поинтересоваться — на кой-ляд ты ее топил, если сейчас все одно живешь бирюком в этой задрипанной деревеньке? — вмешался пришелец — -И ты знаешь, этот вопрос очень интересует как меня так и еще много кого там — палец его опустился к земле — -Ты же все равно не вернулся к своей старухе! Почему ты просто не взял ее с собой?! Отвечай! — резко выкрикнул он последнее слово и глаза его, устремленные на Герасима, стали по настоящему нечеловеческими. Отвести от них взгляд Герасим не мог, как ни старался. Нестерпимая боль охватила голову, облегчить которую он мог только начав говорить, что-то подсказывало ему извне. -Должен был … Она так хотела. Ее крестьянин, как ослушаться … А не вернулся из-за обиды … — хрипло выдавил он непривычным горлом. -То есть ты хочешь сказать, что утопил любимое тобой и преданное тебе существо только из-за того, чтобы женщина, которую ты почему-то считал хозяйкой твоей, знала, что ты ей покорен? –медленно и раздельно процедил незнакомец — А потом, чтобы показать всем, что у тебя тоже есть гордость, удалилися в эту глухомань? Дааа … Вот уж воистину — люди … — с нескрываемым отвращением в голосе, закончил он. Собака еще продвинулась на шаг вперед и ощерилась. -Так скажи же, Герасим, кто по твоему мнению повинен в этой истории больше всех остальных? Честно, не лукавя? — устало заговорил мужчина снова. — Я … Не знаю как … Я каждый день думал о ней, жалел. Ждал ее … Молился. -О, напрасно. Молиться им о собаке, есть только грех и ничего более. Любой лицемер в рясе тебе это растолкует. Но как бы то ни было, желание твое исполнилось. Рад? — опять ухмыльнулся мужчина. Герасим молчал. Чернобородый глянул на медленно светлеющее небо. — — Однако время начинает поджимать, пора заканчивать вашу историю. Му-Му? — адская гончая напружинилась, чуть присела на задних лапах и глухо зарычала перед прыжком. Герасим крепко зажмурился. Казалось он абсолютно спокоен и умиротворен. Возможно впервые за этот год … Удара все не было. Герасим приоткрыл глаза и увидел ее прямо перед собой. Склоненная голова чудовища обнюхивала его колени, горящие глазницы притухли. Еще не до конца веря, он увидел как хвост ее несколько раз вполне мирно дернулся из стороны в сторону. Не совсем осознанно, подчиниясь импульсу он положил тяжелую ладонь ей на холку. — Она не такая, как ты. Все вы. Даже побывав и вернувшись из Ада, она не утратила способности быть верной. Худшим наказанием тебе, было бы сейчас исчезнуть с ней навсегда, оставив тебя доживать с этим. — пришелец опять глянул на небо — — Но ради нее я могу взять и тебя с нами. Вы снова будуте вместе. Как раз то, о чем ты молился. Если ты сам согласишься. Герасим глубоко вздохнул и посмотрел прямо в глаза чернобородому демону. — Да — ответил тот — Именно. Уйдя с нами, ты поменяешь сторону баррикад. И когда время придет, когда Хеймдаль продует в рог и протрубит Гавриил, тогда ты встанешь со своей собакой за нас. На нашей стороне. Согласен? Герасим привычно потрепал по загривку свою собаку, поднял счастливые глаза к утреннему небу и широко улыбнулся.