Щедрость Эйвы

Аватар Джерарду достался паршивенький. Даром что чужой, так еще и другого пола. Пока Джерард усиленно заблевывал всю лабораторию, кодла нейрохирургов, вместо помощи, суетилась и перекрикивалась на птичьем языке терминов. В промежутках между спазмами Джерард уразумел только, что на подмешивание его ДНК к нормальному эмбриону времени у них не было. Чертовы коновалы пихнули его драгоценный геном в какую-то бабу. Хозяйка бабы то ли не прилетела, то ли сдристнула, испугавшись неизбежных при переносе проблем, но в любом случае Джерарду повезло. Гораздо больше, чем вдребезги расквашенной посадочной капсуле. И пока его собственное тело предстояло собирать по кусочкам, у него появился шанс вести более-менее приличную жизнь. Ну если бы еще не так блевать! * * * Проблевавшись, продриставшись и пережив что-то вроде сопливой лихорадки, Джерард смог относительно уверенно стать на ноги. Чужое тело слушалось не с первого раза и выделывало смехотворные кренделя. Но поскольку программу "Аватар" практически свернули, то и народу здесь почти не было. Некому похохотать над новичком, а самому новичку не так мучительно стыдно падать через каждые три шага. Хорошо еще, женское тело на'ви не слишком отличалось от мужского – Джерард опасался даже предполагать, как ему жилось бы с сиськами пятого размера. Добросовестно отчитываясь о каждом шаге, Джерард выполнил всю обязательную программу по передаче данных научному корпусу и довольно неожиданно оказался практически предоставлен самому себе. Окончательно сжившись с новым телом, Джерард избавился от штанов с футболкой, повесил на себя этнический широкий пояс с орнаментом - чайнский новодел, выданный в хозблоке – и начал предаваться лени. День за днем он постепенно загорал, превращаясь из светло-синего в темно-фиолетового. Изменение цвета ненадолго вызвало интерес ученой братии, однако все обошлось парой проб эпидермиса. На фиолетовом фоне его природные метки светились особенно ярко. Отключать их он так и не научился. Нейропридаток тоже не активировался, хотя Джерард первым делом перетыкал кисточкой во все, что могло относиться к "Эйва-сети". Ни растения, ни изловленные микроптериксы на него не реагировали. Джерард подозревал, что отделение нейрологии очень сильно разочаровалось в нем, однако угрызений совести не испытывал. Вся эта чертова база крупно задолжала ему, едва не отправив на тот свет. Неделю спустя Джерард повадился делать короткие вылазки в леса. Слишком далеко он не отходил: страшна была не местная фауна, против которой он исправно таскал импульсник, а возможная утрата контроля над телом. Передача данных гарантировалась на расстоянии тридцати километров, но лишь когда оригинал находился в специальном сне. Насчет спешно перезаписанной на сервер копии ученые уверены не были. Аборигены лагерь недолюбливали, но уже не пытались воевать, как десять лет назад. Поэтому Джерард в гордом одиночестве бродил среди диковинной растительности, иногда пытаясь ткнуться в нее нейрокисточкой. Та упорно молчала, но вот сам хвост вел себя за три таких нейрокисточки вместе взятых. На открытой местности кое-как удавалось заставить себя не дергать им, но среди кустов хвост сходил с ума, колотился и извивался, то и дело мертвой хваткой вцепляясь во что попало. На почве хвоста они с Вару и скорешились. Впоследствии Вару неоднократно подначивал "Джа", вспоминая, как высоко тот подпрыгнул и как смешно свалился обратно в кусты, услышав совет с дерева. Вернее, пытался Вару говорить про "она", но Джерард быстро разъяснил ему что к чему, тут же предложив проверить в бою, кто здесь настоящий самец. Победить он не сумел – чужое тело сильно уступало оригиналам – но Вару с уважением признал, что так чудовищно сквернословить может только настоящий мужчина. * * * – Да не получается, бля! Джерард в сердцах ударил хвостом и вытряхнул из ладоней скваломантиса. Тот шлепнулся на толстую подстилку, забарахтался, вскочил на все шесть и кинулся бежать. С нейроконнектом вновь вышел провал. Джерард метнул яростный взгляд на Вару и обнаружил, что тот ухмыляется во всю пасть. Оглянувшись, Джерард наконец заметил, а потом и почувствовал, что на'ви держит в кулаке его яростно мотающийся хвост. Джерард вздохнул. Попытки контролировать хвост были так же тщетны, как и попытки контактировать с миром Эйвы. – Хвост оставь. – Ты меня по голове уже дважды стукнул. Теперь я настороже. – Слу-ушай! – хвост все-таки вырвался на волю и снова врезал Вару по голове. – Э-э... – Ничего, – проворчал Вару, морща нос и потирая ударенное. – Извини, брат, – Джерард потянулся хлопнуть его по плечу, но Вару смотрел настороженно, и Джерард остановился. – Ну в смысле, не брат... Ладно, забудь. Так вот – с флорой-фауной я не могу соединиться, у них мозгов нет. А может, я к тебе подключусь? Что скажешь? Вару заморгал. Неуверенно потянулся за спину и вытащил "косицу". Джерард радостно схватил свою и помахал ею, расправляя нейрокорешки. Хвост ударил по кустам и застрял. Джерард яростно плюнул в листья и принялся доставать изворотливую часть тела. Вару, против обыкновения, не помогал - только поглаживал кисточку и лупал огромными глазищами. В полтора раза больше, чем у аватара. – Джа-а, ты уверен? Это только для предназначенных… – Надеюсь, ты не думаешь, что это тело, – в битве с хвостом Джерард победил и немедленно постучал себя кулаком в грудь, – может потребовать бракосочетания? Вару сморщил нос, фыркнул и решительно протянул кисточку. Джерард ткнул своей, не задумываясь. Нейрокорешки задрожали, отпрянули друг от друга, а затем резко слились. * * * – Джа-а, я принес священные дары! Прошипев короткое проклятье, Джерард запустил вниз спелым кундуру. На’ви увернулся, и сочный плод шмякнулся оземь. – Отвали, синезадый! Синезадый повесил на шею ожерелье, которым до сих пор размахивал, и прыгнул на ствол. Легкость, с которой он карабкался, заставляла Джерарда завистливо скрежетать зубами. – Не выйду я за тебя! Идиоты! Он поднялся во весь рост, придерживаясь за ветку, и плюнул. Вару опять уклонился, обежал ствол и вынырнул прямо перед Джерардом. – Эйва одобрила наш союз! Ожерелье взлетело в воздух и шлепнулось на плечи Джерарду. Инстинктивно разжав руку, чтобы сдернуть его, Джерард едва не потерял равновесие. Хвост взвился в воздух, Вару качнулся навстречу и протянул хвост помощи. Джерард вновь ухватился за ветку и матюгнулся. – А что твоя Эйва думает насчет "нечистых узкоглазых"? – сморщив нос он передразнил верховного жреца. – О фальшивых людях Эйвы, извините за выражение! И, еще раз намекаю, другого пола! – Об этом Эйва ничего не говорит, – весело ответил на'ви, беря его за руку. Джерард почувствовал неслыханный прилив нежности и вновь чертыхнулся, сообразив, что синезадый уже втихаря атаковал своим нейрокорешком. Они не слышали мыслей друг друга, но блаженное чувство, разливавшееся до самых кончиков пальцев, было лучше всякого взаимопонимания. Толстая ветка под ногами качнулась. Вару дернул его к себе, одновременно присаживаясь, и Джерард мигом очутился у него на коленях. Вару приземлился окончательно и откинулся на ствол. Пятки Джерарда ощутили теплую кору. Пальцы сами собой зарылись в скудную гриву на'ви. - Даже жрецы могут ошибаться, ведь они всего лишь люди. Джерард попробовал придумать язвительный ответ, но теплое пульсирующее ощущение туманило голову. – Почему у тебя такие большие глаза? – пробормотал он, сдаваясь и начиная привычную уже за миновавшую неделю игру. – Чтобы лучше тебя видеть в темноте, – промурлыкал на'ви. – А почему такой широкий нос? – Чтобы чуять твой запах. – А почему рук всего две и ног всего две, не как у всех зверей? – Джерард поймал себя еще и на том, что глупо улыбается. Эта часть игры ему нравилась больше всего. – А это... – Вару пошевелился, и Джерард прикусил губу, раскрываясь ему навстречу, впуская горячую плоть в себя. – Это я объясню не словами. Джерард замычал и уткнулся лбом в широкий лоб на'ви. Вару почти лихорадочно шарил одной рукой по его спине, а другой – играл с маленькими на'вийскими сиськами, поочередно сжимая набухшие выпуклости, теребя выступившие сосцы. Джерард опять замычал и потерся носом об нос, щуря глаза от удовольствия. Ему хотелось пуститься вскачь, но Вару был сильнее и уже успел схватить его за самое основание хвоста. Все-таки парных органов у них было шесть. Как у всякой местной твари. Две руки, две ноги. Членов – тоже два. Длинных, гибких, покрытых мягкими шипиками – Джерард сам их трогал. И больше Джерард абсолютно не жалел, что ему досталось чужое тело. Потому что два узких, чувствительных влагалища, вздрагивающих от каждого толчка парных членов, – это ничуть не менее замечательно.