Малышка

Ангелина открыла рот от изумления и застыла в ступоре, нервно сжимая руками складки простой черной юбочки. Она уже чувствовала, как потеют ладони, а сердечко пускается вскачь. Девочка судорожно выдохнула и едва заметно пошатнулась, когда встретилась с лукавым смеющимся взглядом серых глаз. Впрочем, обладатель этих самых глаз мгновенно поменялся в лице, напустив на него театральную строгость и равнодушие. Лина же вцепилась в собственную парту, потому что не была уверена, что ее колени сейчас не подогнутся, и она рухнет на пол. — Ребята, — тихо, но устрашающе начала завуч школы, оглядывая класс с противной снисходительностью, — Вы же знаете, что Сергей Дмитриевич заболел гриппом и теперь лежит в больнице, поэтому вряд ли появится в школе в ближайшее время. Но ведь его уроки информатики никто не отменял, верно? Так что, прошу, как говорится, любить и жаловать вашего временного преподавателя Михаила Сергеевича, — женщина демонстративно указала на молодого человека, стоящего рядом с ней и, кажется, совершенно не волнующегося перед встречей со старшеклассниками, — Кстати, он сын Сергея Дмитриевича. Не думайте, что учитель не будет введен в курс всех ваших «достижений», пока отсутствует. После этих слов завуч повернулась на плоских каблуках ужасных старомодных туфель и вальяжно покинула кабинет. — Ну что, 11-А, садитесь, а то стали, как на расстрел, — парень широко искренне улыбнулся. Он уже знал, что очаровал всех девчонок этого класса, а у парней, скорее всего, вызвал доверие. Только Лина тихонько застонала и опустилась на свое место. Сейчас девушка больше всего на свете мечтала о шапке-невидимке, чтобы иметь возможность просто раствориться в воздухе. Воздухе, в котором уже немного ощущался аромат его дорогого одеколона. Сергей Дмитриевич, тот самый невовремя заболевший учитель, был человеком исключительно добрым и понимающим. Лина знала его с самого рождения, поскольку он являлся старинным еще школьным другом ее отца и частенько проводил вечера у них дома, болтая с родителями за чашечкой чая. А то, что их семьи еще и жили в одном доме, делало такие посиделки постоянным явлением. Мать Ангелины могла в любую секунду сбегать в соседний подъезд за маслом или солью, а жена Сергея Дмитриевича частенько в детстве забирала Лину из школы, кормила обедом и помогала учить уроки. Стоит ли говорить, что девушка была знакома с «Михаилом Сергеевичем» даже не с тех пор, когда пешком под стол ходила, а с тех — когда еще лежала в милой розовой люльке, пускала слюни, заливалась смехом, если кто-то показывал ей погремушку и громко плакала все остальное время. Впрочем, сейчас тоже особо ничего не изменилось. Лина по-прежнему по вечерам лежит в розовой кровати в обнимку с огромным белым мишкой и льет слезы в подушку. По Мише. Все началось, когда ей было четырнадцать. Конечно, это не тот возраст, когда стоит заводить отношения с парнями. Но именно в тот год Ангелина впервые посмотрела на Михаила не как на друга детства. Впервые ее сердечко больно сжалось, когда она увидела, как сосед самозабвенно целуется с какой-то девушкой, гораздо старше ее самой, на лавочке около подъезда. Впервые ей захотелось, чтобы этот жутко симпатичный юноша увидел в ней нечто большее, чем просто надоедливую маленькую девчушку, за которой вечно надо присматривать, пока ее родители на работе. Михаил был старше Лины на пять лет. Ее мама рассказывала, что несносный мальчишка однажды укатил коляску с Ангелиной, чтобы доказать другу, что коляска может обогнать двухколесный велосипед, если запустить ее с горки. Тогда неприятностей удалось избежать — их родители общими усилиями предотвратили инцидент, а затем всыпали маленькому Мише по первое число. Сейчас, конечно, эта история вызывает у них только улыбки. Дети выросли, и теперь уже Миша частенько вытаскивает Линочку из приключений, которые она постоянно находит на свое мягкое место. Но девушка осознавала, что она для него просто ребенок. Забавная младшая сестренка. В полные семнадцать лет, ее рост еле дотягивал до ста шестидесяти сантиметров, а фигура позволяла покупать одежду в детском магазине. Невзрачная, что и говорить. Она так надеялась, что найдет себе какого-нибудь ровесника, начнет с ним встречаться и вытолкнет из себя чувства к Михаилу, которого девушка про себя уже называла мужчиной. Но с тех пор, как екнуло ее сердечко прошло три года. И она по-прежнему не могла ни на кого смотреть. Кроме него. А он по-прежнему легонько щелкал ее по носу и заставлял обедать. Иногда еще зажимал сомнительных девиц во дворе их дома. — Демьянова, ты что в танке? — знакомый голос вырвал ее из потока надоедливых мыслей, и она испуганно взглянула на предмет своих грёз. Нет, ну смешно, право слово. Он ее учитель. Он будет вызывать ее к доске. Ставить оценки. И, вероятно, каждый день смеяться над тем, что в компьютере она разбирается еще хуже, чем филолог в ядерной физике. И сейчас Ангелина от всей души желала скорейшего выздоровления милейшему Сергею Дмитриевичу, который жалел нерадивую дочь своего друга и ставил ей оценки лишь за зубреж теории и принесенные раз в четверть скачанные рефераты. — Демьянова, я к кому обращаюсь? — голос из строгого превратился в привычный насмешливый, а со всех сторон послышался шепот одноклассников. — Да, я Демьянова, — на автомате отозвалась девушка. Михаил Сергеевич громко рассмеялся, через секунду его примеру последовал весь класс. Одна Лина сидела красная, как помидор, понимая, в какую глупую ситуацию попала — она даже не знает зачем ее вызвал учитель, ибо совсем потеряла нить разговора. Одумавшись, Ангелина вскочила с места и хотела уже отправиться к доске, но ее остановил все тот же насмешливый голос: — Не дергайся так, Демьянова, я пока только отмечаю отсутствующих. Часы, казалось, вовсе остановились. Новый преподаватель помогал ученикам осваивать какую-то компьютерную программу. А Демьянова, выбрав компьютер в самом дальнем углу кабинета, безрезультатно раз за разом вбивала пароль, продиктованный учителем на латинице. Но когда адская машина, наконец, сжалилась над несчастной и открыла рабочий стол, девушка просто бессильно улеглась головой прямо возле клавиатуры: она понятия не имела, где находится программа, которую уже минут пятнадцать изучает ее класс. А уж от заумных терминов, коими сыпал Миша, точнее, Михаил Сергеевич, и вовсе голова шла кругом. Рассудительно решив, что уж лучше получить двойку в конце урока, чем опозориться перед всеми и попросить помощи, Лина продолжила лежать на парте в надежде, что судьба смилуется над ней, и никто не заметит ее безделья. Но судьба не смиловалась, как, впрочем, и всегда. — Халтуришь, Демьянова? — послышался шепот прямо над ее ухом, от чего по шее побежали предательские мурашки. Девочка дернулась от неожиданности и едва не грохнулась со стула. Миша удержал ее за талию и быстро вернул на место. — Скажи, ты что, шутишь? Почему твой комп в спящем режиме? — чуть громче поинтересовался новоявленный учитель, нависая над девушкой. — А я откуда знаю? — ее тихий писк умилял, но вот то, что девчонка задержала дыхание от их близости, напрочь выбило все адекватные мысли из его головы. Он понимал, что это неправильно. Девочка, которая была рядом всю его сознательную жизнь, вдруг стала центром его вселенной. Не сразу. Постепенно. Он наблюдал, как из маленькой вредной девчушки, она превращается в девушку, как начинает формироваться ее фигурка и невероятно женственные черты лица. Ему нравилась ее нежность, ее детская непосредственность. И даже то, что она была далека от пресловутых 90-60-90. Ее хотелось поднять на руки, спрятать ее личико у себя на груди. Почувствовать ее тонкие пальчики на своем затылке. Насладиться ее смущением. Миша всегда считал ее своей, несмотря на то, что за пару лет сменил несколько девчонок, которые своей раскрепощенностью удивительным образом контрастировали с Ангелиной. Парень специально искал таких, чтобы отвлечься от образа, прочно засевшего в его сознании. Но лежа в постели и обнимая очередную пустышку, он не мог не представлять рядом с собой Линочку, прижимающуюся к нему своим хрупким тельцем. Молодой человек совершенно не представлял Лину в чужих руках. Парень жил в полной уверенности, что просто выжидает время и, рано или поздно, сделает, наконец, то, что воображает себе каждый день. И ночь. Особенно ночь. Когда невыносимо жарко. Когда озноб окутывает все тело. Когда в мечтах нежная блондинка оглаживает его торс, а он срывает с нее одежду, совершенно не обращая внимания на ее застенчивость. Прикусывает тонкую кожу, ласкает языком пульсирующую жилку на шее. Разводит в стороны дрожащие колени. Пробирается рукой к самому сокровенному и слышит сдавленный стон малышки. Когда она становится его окончательно. Когда он шепчет красавице слова утешения и извинения за причиненную боль. А она лишь всхлипывает и утыкается носиком ему в район ключицы. Именно поэтому парню, который решил «замутить с той тощей малолеткой, а затем затащить наивную дурочку в койку», Михаил просто-напросто съездил несколько раз по роже и с этого момента стал тщательнее следить за девушкой. Маниакально тщательно. Любой сопливый мальчишка (коими он считал всех сверстников Ангелины) теперь казался ему потенциальным соперником. Он иногда даже не брезговал интересоваться у отца успехами Лины в школе и как бы невзначай спрашивал, не появилось ли у той парня. Услышав отрицательный ответ, Миша успокаивался. Он не смел к ней прикасаться. Пока не смел. Он должен был убедиться, что его девочка выросла. Чтобы не выглядеть в ее глазах деспотом и извращенцем. Чтобы она сама хотела его объятий и поцелуев. И теперь, склоняясь над ней перед мигающим экраном компьютера, Михаил обжег своим дыханием ее нежную кожу и увидел россыпь мурашек на ней, почувствовал едва заметную судорожную дрожь, пронзившую ее тело, почти физически ощутил ее волнение и трепет. В этот момент он понял: его малышка готова. Готова для него. — Демьянова, если твой компьютер находится в спящем режиме, это значит, что ты не прикасалась к нему уже минут десять, а то и больше. И что ты скажешь мне в свое оправдание? Лина опустила голову, стараясь спрятать покрасневшие щечки. На что Михаил лишь усмехнулся. — Миш… Михаил Сергеевич, я не понимаю… Ангелина еще больше опустила голову. Ей сносило крышу от его дыхания поблизости. От его вечно смеющегося взгляда. От бархатного голоса, который, впрочем, был самым обыкновенным. — Ну что ж, сейчас посмотрим. Парень накрыл маленькую ладонь своей и опустил на мышку. Экран мигом оживился. Но обоим было уже все равно, потому что ничего хоть мало-мальски разумного в голове не осталось. Михаилу хотелось выгнать сейчас всех из класса к чертовой матери, чтобы остаться с малышкой наедине. А малышка мечтала, провалиться сквозь землю — так дико смущало ее это невинное прикосновение. Мише пришлось взять себя в руки. Слишком много свидетелей и любопытных глаз. — Ты серьезно, Демьянова? Даже не запустила программу? Ничего, что пол-урока прошло? — парень, по-прежнему накрывая ее руку своей, подвел курсор к нужному ярлыку и щелкнул два раза. Надо отстраниться. А то он сорвется. Слишком тесно. Слишком волнительно. Слишком жарко рядом с ней. После нескольких минут объяснений, Михаил понял, что вдалбливать этой девочке информационные технологии — бесполезная трата времени и сил. А силы им, определенно, еще пригодятся. — Значит, слушай меня, — Миша уже в наглую приблизился к ее ушку и перешел на ужасно возбуждающий шепот, — Сиди и делай вид, что чем-то занята. С этими словами парень развернулся и снова направил свое внимание на безразличную аудиторию. Вместе со звонком прошло и оцепенение Линочки, которая весь урок усиленно дергала мышкой компьютера и клацала по клавиатуре, чтобы экран не погас. Она уже собиралась выскочить из аудитории, когда ее окликнул одноклассник. Он, в принципе, был очень даже симпатичным юношей, вот только до жути самовлюбленным. Хотя Лине было все равно. Ее никогда не интересовали подобные индивиды. Ее вообще никогда никто не интересовал, кроме Миши. — Лин, знаешь, я тут подумал… Может в кино сходим или еще куда? — паренек почесал затылок и подмигнул Ангелине. А та уже прокручивала в голове все возможные варианты отказа от данного мероприятия. — Мне кажется, ты плохо подумал, — голос, раздавшийся со стороны учительского стола, был каким-то угрожающим. Серьезным. Раздраженным. Бедный парнишка ведь даже не догадывался, что их молодой учитель сейчас не намерен церемониться. И, если понадобится, сдерет с собственного ученика три шкуры. Никто не смеет приглашать малышку в кино. Никто не смеет пялиться на нее. Никто не смеет касаться ее. За исключением Михаила, разумеется. — Михаил Сергеевич, — нарочито саркастично протянул паренек, — Вы что… — Урок уже окончен. Поэтому, будь добр, иди домой. По-хорошему. Одиннадцатиклассник явно ничего не понял, но на всякий случай решил ретироваться. — Задержись, Демьянова, — реплика Михаила остановила девушку, когда она была уже около двери. Девушка осторожно прошла вглубь кабинета и остановилась прямо перед учителем, как бы странно для них обоих это ни звучало, - Лин, и что это сейчас было на уроке? Ты всегда так делаешь? А что же мой отец? Он тебе позволяет? — Сергей Дмитриевич знает, что я не сильна в информатике, поэтому разрешает мне сдавать только теорию, — девочка пожала плечами и почувствовала прожигающий взгляд на себе. — А ты не пробовала хоть немного вникнуть? Позаниматься? — назидательно продолжал учитель, хотя сам не знал, к чему весь этот разговор. — Миш, давай ты мне не будешь читать морали, а? Если хочешь — ставь двойку. — Э-э-э, нет, Демьянова, так дело не пойдет. Ты когда-нибудь слышала, что двойку преподаватель ставит прежде всего себе, своему неумению донести материал? А я двойку не хочу, — парень усмехнулся и решительно стал приближаться к малышке, которая боязливо попятилась назад, уперевшись в одну из парт, — И никакой блат не прокатит, даже не думай. — И что ты предлагаешь? — Хм, — Михаил почесал подбородок, — Будем заниматься с тобой информатикой. Дома. У меня. Каждый день. Чтобы ты догнала класс и смогла получить нормальный балл в конце четверти. Учти, если я понаставлю тебе плохих оценок, мой отец тебе не поможет, Демьянова. — И когда ты стал таким придурком? — Линочка произнесла это совсем тихонько, потому что парень приближался к ней с каждым шагом, а отходить девушке было некуда, — Кстати, с каких пор ты называешь меня по фамилии? Что-то раньше я за тобой такого не замечала. — С тех пор, как стал твоим учителем. — Временным, — поправила его Лина. — Ну, для кого-то может и временным, но точно не для тебя. — Что ты имеешь в виду? Девочка почти задохнулась, потому Миша уже подошел к ней вплотную и сразу же обвил руками тонкую талию. Линочка дрожала. Ее разрывало желание убежать отсюда на край Земли, но она знала, что если отстранится сейчас от него хоть на миллиметр, то просто погибнет. Как без кислорода. Поэтому осталась неподвижной. — Я всегда был твоим учителем. Всегда. Ты же сама знаешь это. Кто научил тебя есть правой рукой и пить воду через соломинку? Кто научил тебя играть в футбол лучше любого мальчишки? Кто научил тебя ездить на велосипеде и лазить по канату? Кто помогал тебе готовиться к контрольным по алгебре и геометрии? Кто, в конце концов, скачивал тебе рефераты по информатике для моего же папочки? С каждым словом Михаил Сергеевич сжимал ее в объятиях все больше. С каждым словом наклонялся все ближе. С каждым словом все внимательнее смотрел на ее губы. Такие манящие. Такие идеальные. — Но раньше же ты меня по имени называл, — ничего глупее Линочка придумать не смогла. Она просто пролепетала первое, что пришло ей в голову, стараясь не потерять сознание от умопомрачительного аромата мужского одеколона, смешанного с запахом тела Миши. — Если тебя это так волнует, можешь выбрать, как я буду тебя называть, — Михаил улыбнулся куда-то в область ее тонкой шеи, — Зайка, кошечка, крошка? А может… малышка? — парень задумался на мгновение и, не дожидаясь ответа, удовлетворенно кивнул сам себе, - Да, точно. Малышка. Будешь малышкой. Миша зарылся пальцами в ее светлые длинные волосы и отстранился немного, чтобы получше рассмотреть ее испуганное смущенное личико. Ожидания вполне оправдались: Ангелина стояла перед ним совершенно беззащитная и удивленно моргала, будто пытаясь прогнать от себя наваждение. Ее длинные ресницы чуть трепетали, а маленький носик шумно втягивал воздух. Михаил потерял над собой контроль. Он одним резким движением приподнял девочку за талию и усадил на парту. Теперь они были на одном уровне, ведь стоя малышка едва дотягивала до его плеча. Парень стал чуть сбоку, чтобы позволить Линочке оставить колени сомкнутыми — не хотелось совсем уж пугать девчушку, к тому же, была вероятность, что его собственное терпение лопнет. — Скажи, малышка, — проведя носом по ее скуле прошептал Миша. Девочка закрыла глаза от удовольствия, — У тебя есть парень? Конечно, Михаил Сергеевич знал ответ на этот вопрос. Он бы ни за что не допустил к ней ни одного ушлепка. Он был в курсе всех ее перемещений, помнил до одного ее друзей и одноклассников, умудрялся узнавать даже на счет новых знакомств, которые, кстати, не приветствовал. Но ему хотелось услышать это от нее. Что она еще совершенно неопытна в этих делах. Что никто еще не держал ее за руку и не обнимал так, как сейчас обнимает он. — Нет, — тихонько проговорила Лина, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание, когда Миша невесомо коснулся губами ее щеки. — Почему? Издевается что ли? .. — Потому что я еще маленькая, — снова сморозила глупость. Михаил Сергеевич чуть отстранился от девушки и улыбнулся, обнажив белоснежные зубы. — А у тебя есть девушка? — задала Ангелина встречный вопрос, но не была уверена, что хочет знать на него ответ. — Нет, — совершенно спокойно произнес Миша, наклонив голову чуть на бок и продолжая беззастенчиво рассматривать лицо Линочки. — Почему? — наверное, не стоило продолжать этот бессмысленный разговор. Повисло неловкое молчание. Лина вся напряглась и сжалась, словно пружинка, готовая выстрелить в любой момент, а у Миши лишь смешинки заиграли в глазах. Секунда. И еще одна. — Потому что ты еще маленькая. Сама же сказала. Но, знаешь, мне сейчас уже на это плевать. Михаил приподнял лицо девушки за подбородок и с каким-то безудержным удовольствием впился в ее губы. Линочка замерла на мгновение, словно не веря в происходящее. А потом закрыла глаза, чтобы чувствовать каждой клеточкой. Миша целовал ее жадно, страстно, даже пошло. Он не мог себя остановить, да и не хотел. Из его груди вырвался хрипловатый стон, когда девочка приоткрыла ротик, позволяя ему завладеть им. Что парень незамедлительно и сделал. Его язык протолкнулся вперед, очерчивая ее зубки, касаясь нёба и сплетаясь с ее языком. Юноша мгновенно почувствовал вкус шоколада, такое ощущение, что Линочка весь урок втихаря поглощала это лакомство. Но в данный момент все мысли испарялись из его головы прежде, чем успевали появиться. Это было чем-то нереальным. Малышка робко начала отвечать — немного прикусила его нижнюю губу, затем то же самое проделала с верхней. Действия эти были, конечно, совершенно неумелыми, боязливыми, но Михаила все равно трясло от дикого наслаждения. Миша знал, что не отпустит больше от себя малышку. Ее тельце, сейчас так доверчиво прижимающееся к нему, вводило его в какую-то сахарно-ванильную кому. Ее руки, зарывшиеся в его короткие волосы вдруг стали лучшим в мире антидепрессантом. А губы… он мог поклясться, что пьянеет от них. Пьянеет прямо в эту секунду от губ со вкусом шоколада. Они оторвались друг от друга, лишь когда у обоих в легких закончился воздух. После недолгой паузы малышка неловко спрыгнула с парты, поправляя юбочку и направилась к двери. — Подожди, я только кабинет закрою… — проговорил хрипловато Михаил Сергеевич и схватил ключ со своего стола. Лина замерла около двери, — Ты же не думаешь, что я не провожу свою девушку? Тем более, нам по пути, — парень заговорчески поиграл бровями и за руку вывел немного очумевшую малышку из кабинета, — И да, я не шутил по поводу дополнительных занятий. Так что сейчас мы идем ко мне осваивать компьютер. Может сегодня хотя бы включать его научишься. Я не допущу, чтобы ты нахваталась на моих же уроках двоек. Кстати, я уже говорил, что на блат можешь не рассчитывать? Парень рывком притянул к себе девочку и чуть приподнял ее над полом за талию, даря ей медленный тягучий поцелуй. Линочка, конечно, поддалась, вцепилась в его плечи и попыталась выкинуть из своей головы все дурацкие мысли по поводу норм приличия и правил поведения в учебном заведении. А Михаил Сергеевич лишь подумал о том, что обжимания с малышкой после уроков в пустом школьном коридоре надо сделать их традицией. Разумеется, первой традицией из многих, на которые обязательно хватит его воистину неисчерпаемой фантазии.