Источник

      Во мне роились смешанные чувства. Недавний альпийский холод вдруг внезапно сменился приятной прохладой Рима. Всё произошло так быстро, что я толком и не успел сообразить, на что согласился. Только лишь когда доброжелательный с виду мужчина задал мне прямой вопрос, я проснулся и растерялся, как юнец.       - Вы согласны взять этого человека в мужья?       А согласен ли? Столько времени мы были вместе, ссорились и мирились по пустякам или без повода, теряли контроль над эмоциями. Столько раз засыпали и просыпались в одной постели. То в Нове-Место, то в Холменколлене, то ещё чёрт знает где. Я за доли секунд воссоздавал все эти мгновения в своей буйной голове. Я вспомнил и свои провалы несколько лет назад, когда руки опускались после каждой неудачи, и вся жизнь казалась сплошным промахом с близкой дистанции. И вспоминал его поддержку, моральную и физическую, постоянное «Молодец, ты на шаг ближе к цели» или «Ты всё сможешь, я же в тебя верю! Вот и ты поверь в себя!». Его любовь в прямом смысле вытащила меня из мрачной земляной ямы, стряхнула сухую пыль с колен и растянула рот в улыбке.       Я также вспомнил последний год. Он был невыносим и тяжек для нас обоих. Мы изменились, повзрослели, и между нами что-то пропало. А на место нежного чувства пришли ревность и частые нескончаемые истерики. Причин им было миллион: то Фуркад, то неудачные выступления, то девушки. Иногда казалось, что мы ругаемся только ради того, чтобы поругаться. Мне становилось чертовски больно от его уколов и сарказма в голосе, он стал одержим навязчивыми идеями. Он просто перестал быть уверенным, а значит, перестал быть СуперСвендсеном.       Но пару месяцев назад мы закопали топор войны. Видимо, пришло осознание того, что только мы друг у друга и есть на этом свете. Ни моя семья, ни друзья, ни спорт — ничто не может заменить мне его пошловатых шуточек и широченной улыбки, сверкающей снежной белизной.       Поэтому, всё, что я могу сказать сейчас, смотря ему прямо в карамельные глаза, так это:       - Да, я согласен!       Он берёт меня за руку и улыбается так, как умеет только он. Я облегчённо вздыхаю. Эта идея — очередная его авантюра, безумие, о котором мы, может, ещё пожалеем. Но этот порыв говорит о многом. Когда-то в речи Эмиля я слышал лишь о его страсти к спорту и победам, о гонках выигранных и провальных. Я всегда уходил на второй план. Но теперь… теперь, о боже мой, я его чёртов муж! Да, господа и дамы, муж! Невероятно. Даже в своих мыслях я не нахожу слов, чтобы хоть как-то понять это счастье.       Мы выходим из здания и садимся в симпатичный красный кабриолет, припаркованный у ступеней. Он, конечно же, прыгает за руль и надевает излюбленные солнцезащитные очки. Я сажусь рядом. Меня слегка потряхивает, но это ведь нормально для самого счастливого в мире молодожёна, да?       Эмиль роняет взгляд на мой костюм, и, недовольно цокая, поправляет бабочку.       - Вечно ты как растрёпа ходишь, Тарьей!       - Ох, ну куда же я без тебя.       Он ехидно улыбается и властно кладёт руки на руль. Я так возбуждён, что каждое его движение кажется мне неминуемым призывом к соответствующему действию.       - Итак, дорогой, не мог бы ты включить навигатор, чтобы я смог отправить наши счастливые задницы навстречу медовому месяцу? — говорит он, слегка модифицируя голос, что делает его похожим на типичного женатика из американского кино.       Дорогой. Я, видимо, поставил это слово на повтор в своём разуме, и теперь ежесекундно наслаждаюсь этой интонацией. Через пару секунд я прихожу в себя и включаю телефон. Как всегда, первым делом выскакивают последние новости, и я решаюсь посмотреть результаты сегодняшней мужской эстафеты. Лишь бы Йоханнес не налажал- проносится в голове. Открываю интервью с фоткой довольной рожи моего родного братишки.       Я надеялся, что мы сможем попасть на подиум, хотя нам и пришлось искать замену Эмилю и Тарьею. Они сегодня поженились и отправились в медовый месяц.       Это его слова. Я покрываюсь испариной мгновенно, точно загнанный в ловушку зверь. Ох уж мне эта мерзопакостная рыжая морда. Никогда не умел держать язык за зубами, маленький паскудыш.       Верно русские говорят: «Рыжий, рыжий, конопатый, убил Тарьея лопатой».       - Тарьей, что случилось? Ты весь белее снега! — испуганно произносит Эмиль, и я молча протягиваю ему свой телефон. Слежу за тем, как стремительно бегает его нахмуренный взгляд по буквам на экране. Жду, как он взорвётся и начнёт проклинать младшего братца. И правильно, я его уже сотни раз проклинал, а теперь вообще прибью нахрен при встрече. Но, вопреки всем моим ожиданиям, лицо Эмиля озаряет блистательная улыбка, и он возвращает источник моего негодования в мои руки.       - И что? Ты даже слова не скажешь? — вскипаю я, глядя на его довольную ухмылку.       - Ничего. Тарьей, разве стоит переживать из-за таких мелочей? — он излучает само спокойствие, в то время как моё бешенство уже постепенно выходит наружу.       - Мелочей? Эмиль, он нас перед всеми подставил, понимаешь?!       - Успокойся, любовь моя, — он нежно гладит меня по напряжённому плечу и снова поправляет съехавшую набок бабочку. — Разве этому шутнику хоть кто-нибудь поверит? Его слова вообще никогда не заслуживали доверия. Ну, а сейчас, тем более. Так что не истери, расслабься, и укажи мне дорогу.       Я выслушал его и стал потихоньку затухать. Дрожь медленно спала, и я вновь превратился в самого счастливого человека на земле. В мужа Эмиля Свендсена.       А Йоханнес Бё — ненадёжный источник, господа. Не стоит ему верить.