Стылый город

Пустой взгляд — пустые дворы, улицы и целые кварталы. Холодный взгляд — заиндевевшие машины, стекла окон, провода, промёрзшая на несколько метров вглубь почва. Морозное дыхание — пронизывающие, ледяные ветры, стенающие в пустынных переулках. Безжизненно-бледная кожа — молочно-белый покров льда, сковавший лужи. Обосновавшаяся между бровей глубокая складка — изборождённые раскинувшейся по всему городу паутиной трещин здания, асфальт и земля. Ломаные линии разлетающихся к вискам угольных бровей — росчерки чёрных крыльев немногих сумевших приспособиться к новым условиям птиц, изредка рассекающие застывшее пространство. Глаза глубокого тёмно-синего цвета — пролитые чернила сумерек, с каждой минутой густеющие и захватывающие всё новые участки неба. Резкий контур прямого классического носа — выделяющиеся на фоне типовых многоэтажек очертания устремлённых ввысь, тяжеловесных дорических колонн, поддерживающих своды опустевшего городского музея. Плотно сжатые помертвевшие обескровленные губы, почти сливающиеся цветом с кожей вокруг — поблекшие, словно выцветшие, краски некогда призывно-ярких рекламных щитов, вывесок магазинов, привлекающих потенциальных покупателей; потускневшее весёлое разноцветье детских площадок и парковых аттракционов. Беспорядочно разметавшиеся на ветру, спутанные пряди волос цвета ночи — почерневшие листья и плоды, убитые морозом; окоченевшие трупы птиц и представителей городской фауны, застигнутые врасплох смертоносной волной холода. Завершившая своё течение, навеки застывшая в жилах кровь — остановленное, в одночасье прекратившее циркуляцию по транспортным артериям города движение. Длинные, нервные пальцы, механически теребящие ворот пальто — хрупкие, тонкие, сверкающие инеем ветви деревьев и кустарников, устилающие землю и, наиболее крупные и стойкие, продолжающие цепляться за голые стволы, противостоя порывам безжалостного норда. Тёмная, недвижимая, несмотря на с ног сшибающий ветер, фигура высокого широкоплечего мужчины, едва различимая на крыше одной из высоток — безмолвные, столетиями непоколебимые, бронзовые памятники-сторожа главной площади и городских парков. Ореол одиночества, почти зримо окутывающий силуэт на краю крыши — опустошённый, покинутый жизнью город, являвший собой лишь свою собственную тень. Обледенелая поверхность крыши под дорогими чёрными ботинками — толща воды красивого городского озера, преобразованная нереальным морозом в прозрачный бесстрастный лёд, который, волей своего хозяина, был призван служить усыпальницей перенесённым неистовыми ветрами в озёрные воды и навеки взятым в ледяной плен горожанам. Отсутствие сожалений, отсутствие горечи и боли, отсутствие всех тех чувств, что когда-то ранили, изводили, рвали сердце, ныне закованное в броню изо льда — своеобразное умиротворение и покой, мягко опустившиеся на истерзанный, лишённый смысла существования, замороженный, погибший город. Он стоял на краю, в шаге от пустоты, и бесстрастно взирал на открывающуюся внизу безрадостную картину. Солнце никогда не принесёт сюда тепло. Шум двигателей, голоса, смех — ничто не примешается к вою ветров. Ничего не изменится. Всё так, как он хотел. Погасшая, измождённая душа, превратившаяся в чистый безупречный кристалл льда — уничтоженный, отданный во власть холода и запустения, стылый город. Его город.