Heavily Condemned

Серо-синие сумерки Оберна пахнут камнем, дождем, металлом и кровью; он принюхивается, откинув забрало шлема — неосторожная мишень для снайпера, — чутко раздувает ноздри, припадает к земле. Фонари светят едва-едва — скрытая за тучами луна была бы и то ярче, — тени пляшут по стенам от малейшего ветерка, трепеща осиновыми листьями; он рычит протяжно и низко и опускает забрало обратно. Феттел здесь. Он взял след. Феттел здесь. Остальное подождет. От Феттела пахнет кровью (он всаживает в грудь подошедшего слишком близко клона заряд из дробовика) от Феттела пахнет безумием (он фыркает, когда наблюдавшая за ним девочка рассыпается черными хлопьями, похожими на обугленную бумагу и даже пахнущими так же; он уже не боится ее) Феттела надо остановить (и он идет и идет и идет и идет и на его пути только смерть и кровью пахнет слишком сильно он весь в крови весь весь сложно дышать сложно думать сложно чуять хоть что-то кроме сложно держать винтовку когти впиваются в ладонь спина чешется от шерсти и он рычит он воет он всаживает когти в стену в плоть разрывает тело хрустит и кричит под его лапами форма разорвана шлем потерян зубы слишком острые их слишком много винтовка валяется на земле он воет и луна отзывается на его вой охота он так давно ждал) Он вздрагивает, распахнув глаза, неловко хватается за стену — отключился снова, должно быть, проклятая Альма, — трогает зубы языком; все в порядке, совсем не острые. Во рту стоит привкус крови, в ушах звучит смех Феттела; он вдыхает — глубоко, — и выдыхает снова. Все в порядке. Все в порядке. Феттела надо остановить.