suffering is exercise for the soul

Если рыба очень захочет утонуть - она утонет. Если человеку хочется изобрести себе несчастную неразделенную любовь, он изобретет ее, даже если на руках у него будут все без исключения козыри.

Она была свободна. Яркая, искрящаяся изнутри светом и жизнью, стремящаяся вверх и вперед. Она не была красивой в типичном понимании этого слова. Она была живой и настоящей - вот в чем заключалась ее красота. Тяжелые гриндерсы на ногах, узкие, драные на коленях джинсы, фланелевая рубашка в крупную клетку и старые летные очки на шее - где только достала? Волосы светлые, растрепанные и вся она такая «девочка с соседнего двора», «подружка детства». Улыбается ярко, так, что глаза режет призрачный свет, и хочется зажмуриться, ибо так нельзя. Даше не нравятся такие, как Кайса. Но именно для этой девушки хочется сделать исключение из множества критериев бесконечного выбора, потому что подгонять ее под свои идеалы сродни преступлению. Они почти не общаются, только изредка ловят взгляды друг на друге, брошенные украдкой, непонятно обмениваются глупыми улыбками. Даша страдает. Идеальный комплекс тренировок - душа всегда в тонусе, а голова не забита ненужным хламом вроде счетов за коммунальные. Ей нравится сидеть в общей гостиной очередного отеля на продавленном диване и наблюдать, как Кайса заразительно смеется над совсем не смешной шуткой Гёсснер или как раздает шутливые подзатыльники наглым Бё. Она такая естественная, не играет и не пытается строить из себя ту, кем не является на самом деле, и это невольно подкупает. Даша наблюдает со стороны за такой уютной финкой и не замечает, как они вдруг резко и совсем неожиданно сближаются до зыбкой отметки дистанции под названием «Дружба». Они все так же общаются редко, но если выпадает такая возможность, то разговоры всегда за душу, честно и без пафоса. Даше нравятся редкие посиделки в всегда одноместном номере Кайсы, где одежда всегда разбросана в творческом беспорядке бессменного женского вопроса «что надеть?», и не важно, что на тренировку, где окно плотно закупорено и вкусно пахнет свежей выпечкой. Такие вечера редки до безобразия, но приносят нужное разнообразие в нудную жизнь Даши, за пару часов умелыми пальцами раскрашивая черно-белый альбомный лист в яркие краски настоящей жизни, будто детскую раскраску. Иногда они тренируются вместе. По ночам, в полном одиночества играя в догонялки на освещенной мощными фонарями трассе, когда в ушах свистит ветер на крутом спуске, пальцы немеют от напряжения и почему-то хочется смеяться, когда, сняв надоевшие лыжи с ног, они валятся в ближайший сугроб, не заботясь о том, что такими темпами можно быстро и надолго заболеть. Даша смотрит на небо, пересчитывая звезды над головой и боится повернуть голову, потому что легко утонет, захлебнется в ярко-голубых, нереально прозрачных даже ночью глазах. Они не темнеют, всегда яркие и живые. Настолько, что смотреть в них порой бывает больно. Километрами выше самолет подмигивает зеленым глазом, будто подбадривая и давая сигнал к действиям. «Не бойся, милая, все еще впереди, и, может, просто хватит ждать?» Глупо, но Даше интересно, о чем думает в этот момент Кайса. И вопрос срывается с губ прежде, чем она успевает подумать - а стоило ли? - Я хочу быть там, среди них. Там свобода и вечный вакуум. Тонкий палец ведет дорожку по линиям созвездия Стрельца, и говорит она серьезно, а потом смеется. Странно, непонятно, но ясно, как дважды два. И от этого становится как-то кисло и тоскливо, потому что она так свободно думать не умеет, загоняясь в вечные рамки, как тот самый бесконечный вакуум. Она не замечает, когда и как, но чувствует на своих губах чужие. Сухие, немного шершавые, но мягкие, и их так приятно касаться, что на глаза наворачиваются непрошеные слезы. Они уже давно не подруги, но еще и не кто-то большие друг для друга. Им просто нравится запираться в тесных комнатках рабочего персонала перед гонками, задыхаясь, но не прерывая поцелуя, как напутствие к удачному старту и успешному финишу. Ссорясь, ругаясь до гулко бьющейся в висках крови, проигрывая гонку за гонкой и вновь восходя на пьедестал назло или после не менее яркого, чем сама ссора, примирения. Даше все так же нравится, как Кайса смеется над не смешными шутками Мириам, но уже потому что сама начала понимать ее тонкий юмор. Нравится, как финка раздает щедрые подзатыльники норвежцам, которые намного выше и крупнее миниатюрной Кайсы, но все равно обижаются и пытаются сбежать от нее по длинному коридору. Наверное, потому что сама знает, что это такое, когда Макарайнен пусть и в шутку, но дерется, и в тайне сочувствует противным норвежцам. Но теперь Даша берет перерыв, чтобы раскопать потерянную за прошлый сезон себя и вернуться вновь с новыми силами. Исправно приезжает на каждый этап, поддерживая финку колкими фразами, что той просто не с кем сражаться на дистанции, вот она и сдает. И от этого у Кайсы щемит в груди и она понимает, что это такое, когда любовь.