Колдографии Малфоя

      — Ты мне должен что-то дать… — вымучивал из себя Криви. — Что-то такое… Понимаешь, непростое… А то, о чём я могу в ответ разболтать, если ты вдруг нечаянно проговоришься… Извини, Гарри… Я должен подстраховаться.       Поттер заинтересовался внезапным поворотом беседы:       — Что?       — Ну-у… Понимаешь… Поцелуй…       — Что-о? Какой такой?.. — Гарри завис.       Он и правда не мог сообразить, что Криви от него нужно? Кто кого должен целовать? Чей поцелуй он должен ему принести или показать?       Колин понял, что требуются подробные объяснения:       — Ты. Ты должен меня поцеловать в обмен на эту информацию, — решительно заявил он.       — Я-а-а?.. — неподдельно удивился Гарри.       Несколько секунд у него ушло на обдумывание, несколько на то, чтобы представить себе ЭТО. А Колин смиренно и почти терпеливо ждал, когда же он переварит и согласится.       — Я — да.       И Гарри мотнул головой, он был как всегда красноречив. Колин прыснул и спрятал хитрые глаза.       — Послушай, Колин, — внезапно Гарри сменил позу, выпятив грудь, — я поцелую тебя, только если ты гей. Ты гей?       Колин даже немного испугался — от Поттера с его сменами настроения можно было ожидать чего угодно. Криви непослушными губами промямлил, что он гей, конечно. Но Гарри не то чтобы услышал, скорее догадался об этом по его настойчивым многочисленным кивкам и честным глазам.       — Хорошо. А то не буду, — решительно уверил его Гарри и тут же завалил его вопросами: — А кто?.. А где?.. А как ты догадался? То есть, я хотел спросить, а давно ты это о себе знаешь?       Шокированный Колин уже был не рад, что вообще выдвинул такое требование. Хоть оно, понятное дело, изначально было провальным. Только тогда Криви ещё не знал, насколько Поттер способен всё вывернуть и буквально вывесить, как фотки, на просушку, но теперь уже поздно. Колин вздохнул обречённо и выдавил из себя:       — Гарри… Всю жизнь… Мы с братом вместе… Понимаешь?       Поттер удивился. Но не сильно, а так — средненько. Колин очень переживал, у него, кажется, даже губы посерели. Но добрый Гарри практически незаметно и плавно приблизился к нему и по-дружески потрепал по плечу:       — А, ну тогда ещё ничего, тогда понятно. Ты не переживай! Я не считаю, что это инцест — вы же детей друг от друга не нарожаете, так и не инцест, — поняв, что своими словами произвёл неизгладимое впечатление на Колина, Гарри, воодушевившись, продолжил: — Я вообще не понимаю, почему вокруг этого столько шумихи? Даже если брат и сестра, то пока не родился ребёнок — это не инцест. Кароч, завязали!       Колин с облегчением вздохнул свободно.       — Но, Колин, я не понимаю, почему я должен тебя целовать? — И только тот снова хотел озвучить свои логичные объяснения про безопасность, как Гарри с жаром и долей неприкрытой ненависти выпалил: — Почему я должен дарить свой первый поцелуй тебе, а не своему будущему парню?       Колин поспешно подобрал челюсть.       — Гарри, Гарри! Я же не знал! Я же думал, что ты натурал! Я просто хотел срубить поцелуй!       — А брат? — мрачно поинтересовался Гарри.       — Что брат?.. — удивился Колин.       — Ну измена, там…       — Ой, Гарри! Какая ж это измена! Это трофей! — радостно взвизгнул Колин, но тут же себя осадил. — Но раз ты не натурал, то это не смешно, и я заменю, конечно, требование. — Он буквально секунду взвешивал своё решение и совсем без вызова выдал: — Назови имя своего парня, и мы будем оба защищены — я так думаю.       Гарри замялся. Видно было, что такой обмен для него ничем не лучше поцелуя, но всё же немного более приемлемый. Хоть и не совсем. А Колин уже ничего не понимал и просто ждал ответа.       — Понимаешь, он же не мой парень… Мало ли чего я там хочу, понимаешь…       Колин быстро одобряюще кивнул, только бы дождаться интересного продолжения.       — Я, вообще-то, девять раз его член видел, а ещё даже не сказал ему ничего… — и Гарри виновато заткнулся, потому что понял, что безнадёжно проговорился.       Колин весь изнутри засветился как Люмос и провозгласил:       — Так, значит, ты в Малфоя влюбился. Ну-ну. А то, что по школе фотки его члена ходят, для тебя не помеха! Ха-ха.       — Ну я как раз для него… То есть хочу как-то с ним заговорить. Мне нужно для него…       — Черт, Гарри! А найти кого-то, снимки чьего члена не ходят по школе, — слабо? Зачем тебе в это ввязываться? А?       — Как, Колин, ты не понимаешь. Снимки появились позже, — терпеливо объяснил Гарри.       — Так и брось его! Зачем тебе он? Да ты даже почти любого натурала можешь заполучить! Гарри, очнись!       Наконец-то до Поттера дошло, о чём ему толкуют. Он понятливо кивнул и безапелляционно выдал:       — Колин! Брось своего брата — это инцест.       Колин поперхнулся воздухом и изобразил на лице глубокое страдание. Гарри чуть не засмеялся.       — Вот видишь, что ты говоришь? Чушь! Чушь это, Колин.       — Да-а. Прости, не подумал, — заворожённо прошептали ему в ответ.       — Не тяни, Колин, говори! — внезапно насел Гарри, не давая больше прохлаждаться за дружеской беседой. — Не ты же стоял третьим и снимал Малфоя практически впритык? М-м-м?       — Ну-у… Понимаешь… — тут же постарался начать снова струхнувший Криви. — Если вкратце, то Падма Патил умеет снимать картинку с воспоминаний из думосбора. И главное — наносить оттиск, — а на проступившее во взгляде недоверие он поспешно добавил: — В этом году они вдвоём притащили в школу настоящий думосбор и занялись… А умение это у неё, похоже, врождённое. Она даже палочкой не пользуется — чисто беспалочковая магия…       Гарри удивился, конечно, но тут же поверил и ринулся в бой — расспрашивать как да что:       — А ты с какого боку? А зачем это им? Почему вдруг Малфой? А?       — Ой, Гарри… Ну понятно же! Через меня распространять легко. Да и сами они, когда продают, говорят, что у меня на реализацию взяли. А не очень умные верят, что это я снимал, — вот тупицы, представляешь!       — Но, Колин! Если бы они просто для девочек выполняли заказы, то можно было бы брать лучшие романтические моменты из их голов — вообще озолотились бы! Зачем такие сложности с Малфоем?       — Не знаю, Гарри! Честно, не знаю насчёт Малфоя. Но заказы от девочек Падме точно не нужны! Потому что она и так богата и потому что не хочет открывать своё умение раньше времени — мало ли на что оно ей может ещё когда-нибудь пригодиться. А Малфоя, может, просто не жалко. И он, может, вообще случайно подвернулся.       — И так девять раз? — недоверчиво поинтересовался Гарри.       — Ну да, подозрительно всё это… Но я, правда, не знаю, почему именно он.       — Колин… — голос Гарри внезапно стал тоненьким, а тон вкрадчивым, — а что это ты там про натуралов говорил, а? Ты думаешь, что Малфой не натурал?       Криви замялся, но всё-таки решил ответить:       — Снимки номер шесть и девять точно во время минета. И их делали не девушки — однозначно.       Гарри шокировано взирал на него из-под бровей-домиков.       — И по чему такому это может быть видно? Колин?       — Ракурс, Гарри! Ракурс.       Поттер только недоумённо пожал плечами.       — Ничего, потом сам поймёшь. Честно, — добродушно «успокоил» его Колин. ***       Заполненный эмоциями под завязку, Гарри ворвался в библиотеку и, быстро отыскав Гермиону, сдавленным от волнения голосом предложил ей пообщаться где-нибудь в другом месте, на что подруга только отмахнулась и попросила подождать её в гостиной. Но взвинченный Гарри ждать просто не мог.       — Гермиона, пойдём! — нетерпеливо дёрнул он её за рукав.       — Гарри, не надоедай! — махнув рукой, она так и не оторвалась от книги. — Что там такого, чего ты не можешь сказать здесь?       — Влюбился я! Влюбился! — отчаянным шёпотом сообщил он ей на самое ухо.       Гермиона оттолкнула его, чтобы взглянуть в глаза. И тут же, схватив его за руку, поволокла к выходу, забыв, или бросив, все книги — впопыхах призвала лишь свои пергаменты и сумку.       — Ох, Гарри… Надеюсь только, что ты не обманываешь себя… — это было всё, что Гермиона глубокомысленно произнесла за весь путь до родной башни. Вид у неё при этом был весьма задумчивый.       — Обманываю себя?.. — искренне удивился Гарри.       Нет, он себя никогда не обманывал — просто не умел. Ещё кого-то… Тётю Петунию например. Но себя?       В гостиной было шумно и многолюдно — впрочем, как всегда.       Гермионе тут же уступили её любимое кресло. Она поспешно опустилась в него и подвинулась, освобождая место для Гарри — пока что они ещё помещались в нём вместе. Всё было похоже на то, что они сейчас начнут усиленно учиться по одной книге — так бывало часто. Но Гермиона наколдовала Защитную сферу и наложила на неё Заглушающее, чем ожидаемо привлекла к ним ненужное внимание. Но что она могла ещё сделать? Ведь просто так начинать говорить на такую тему, даже когда вас вроде бы не подслушивают, всё-таки опасно. Конечно, «сфера» — это только название такое. На деле это было небольшое укрытие, по форме у Гермионы больше напоминавшее колпак, а у Гарри — стандартную перевёрнутую чернильницу.       — Послушай, наложи непрозрачность… Я сильно переживаю… за своё лицо, — Гарри выдавил из себя просьбу, как пасту из измятого тюбика.       — Ладно, — без пререканий согласилась Гермиона.       Гарри только собрался с духом, чтобы начать говорить, как к сфере с ухом-подслушкой подобрался Рон. Он, что, в самом деле думал, что сфера и для них внутри полностью непрозрачная? Мерлин, какой наивный! Вон Финниган со вторым ухом хотя бы приложился к стыку сферы с полом. Только и это бесполезно — она полностью была герметична. Первое, что сделали Гарри с Гермионой, когда научились заклинанию Защитной сферы, это проверили их друг на друге на прослушку подслушивающими ушами Уизли.       — Итак, Гарри… — Гермиона отвернулась от этих паяцев: они не заслуживали её внимания.       — Да-а… Понимаешь, я должен тебе всё рассказать… Не хочу, чтобы ты узнала не от меня… Я точно и давно знаю, кого люблю. — Гарри мысленно зажмурился, потому что на самом деле ему было слишком страшно. Но то, что он уже проговорился Колину, и то, что он очень сильно хотел открыться перед Гермионой, гнало его вперёд. И он выпалил: — Это Малфой! Понимаешь, Малфой! И никто кроме него. Никогда.       Гарри с удивлением смотрел на то, как Гермиона с одобрением улыбнулась во всё лицо, и глаза её почему-то просияли.       — И вообще я по мальчикам… — по инерции добавил Гарри и растеряно замолчал.       — Ой, Гарри! Как я счастлива за тебя! — полезла обниматься любимая подруга и сжала его в крепких объятиях, Гарри в недоумении тоже сомкнул свои руки у неё за спиной и на пробу чуть потискал.       Мерлин разбери: что это вообще такое было? Но он определённо был рад, что ему не пригодились те длинные и пространные объяснения, которые он столько времени подготавливал.       — Ну, рассказывай всё по порядку! Как ты терпишь эти снимки?! — затараторила Гермиона, как только выпустила его из объятий.       — Да вот… Как раз не терплю. Узнал кто и как, но понятия не имею зачем. Но, Миона! Я не собираюсь больше ждать! Я пойду к нему и всё скажу! — решительно провозгласил Гарри в конце своей весьма содержательной речи: с Гермионой никакого смысла не имело говорить как-то по-другому.       — Ты ему расскажешь, кто и как делает и распространяет по школе снимки его члена и скажешь, что давно влюблён?! — эмоционально всплеснула руками дражайшая подруга.       Она полностью развернулась к Гарри в кресле, насколько было возможно, чтобы не повредить Сферу. Для этого ей пришлось закинуть на него ногу. Но поза никого из них не смутила — они даже не заметили. Гарри только утвердительно кивнул.       — Ну ты и… Гарри! — Гермиона сверкнула глазами и недовольно поморщилась, вместо того чтобы высказать все напрашивающиеся определения. — Нужно на свидание пригласить! А не толковать о любви и членах! Гарри, ну, нельзя же быть таким прямолинейным! Это же Малфой!       Гарри опешил, правда несильно, — он столько времени сочинял-сочинял, а оно всё вдребезги!       — Ох, Гарри… Он же… Ну, в общем, он, конечно, тебя знает! Можешь ему хоть всё подряд из-за угла выпалить — и это ничего. Но всё же лучше будет, если ты после разговора про колдографии пока просто пригласишь его на свидание. А ещё лучше — сначала пригласи.       Гарри заворожённо кивнул. До него и правда постепенно дошло, о чём толкует Гермиона.       — Гермиона! А вот я только не понял: что это ты там про «врать» говорила? И вообще, почему ты так легко всё восприняла — словно так и надо?       — А, Гарри! — оживилась и без того запредельно взвинченная Гермиона. — Дело в том, что если бы ты мне начал рассказывать не про Малфоя, а про какую-то там Чжоу, как в прошлый раз, или Джинни… м-да… То я бы тебе не поверила! Это, как ты совершенно точно выразился, всегда Малфой — «и никто кроме него, никогда»!       Гарри во все глаза рассматривал подругу, как будто она говорила о чём-то запредельно секретном — например открывала величайшую тайну Гриффиндора.       — Ну, Гарри… Ты наверняка не осознаёшь, КАК ты на него смотришь!       Гарри думал, что он на него вообще не смотрит, поэтому соорудил брови домиками — спрашивать здесь вообще было нечего.       Гермиона от избытка чувств только всплеснула руками и принялась обстоятельно обрисовывать все эти жизненные перипетии:       — Ты режешь корень аира, откладываешь нож и смотришь на Малфоя. Снейп тут же делает тебе замечание, что ты прохлаждаешься на его уроке. Ты отвлекаешься на него, бормочешь что-то в ответ, смотришь на Малфоя и начинаешь толочь чьи-нибудь крылья или что-то нарезать. Прежде чем бросить это в котёл, ты снова смотришь на Малфоя. Бросаешь, помешиваешь, смотришь на Малфоя, продолжаешь толочь-нарезать. Смотришь на Малфоя, нарезаешь и снова смотришь на Малфоя. Помешиваешь и смотришь на него! А в конце урока ты складываешь в сумку свои вещи наощупь… — и Гермиона победным жестом завершила свой разоблачающий спич, — потому что ты смотришь на Малфоя!       — Не понял… — прошептал поражённый Гарри. — Я же на него совсем не смотрю…       — Да, не смотришь! — скептично согласилась воинственно настроенная подруга. — В Большом зале, например, когда сидишь к нему спиной. Ты только изредка — раз в минуту — оборачиваешься и, прищурившись, пытаешься рассмотреть: не ушёл ли он уже?       — Гермио-о-она… Неужели это правда? Я такой дурак? — в еле слышном голосе Гарри сквозило неподдельное отчаянье.       У него не было сил выражать свои спутанные мысли. И уж тем более — неопознаваемые мозгом эмоции. Подруга только лукаво прыснула и принялась убивать Гарри дальше и ещё вернее:       — Гарри, все девочки всех факультетов в курсе, что ты влюблён в Малфоя! — Гермиона несвойственно ей захихикала.       А Гарри поправил очки — указательным пальцем. Тот его, как ни странно, послушался. Правда на автомате, наверное.       — Понимаешь, Гарри… О, не смотри на меня так жалостливо! Умоляю тебя! — рассмеялась вконец распоясавшаяся лучшая подруга. — Это у вас, мальчишек, эмоциональная сфера развита как у чайной ложки! И вы только о квиддиче можете мечтать и рассуждать искренне и без этой глупой телесной фальши… Ну как это сказать?.. Без наворотов сексуальных амбиций и сексуальной разнузданности! Вот! — самодовольно объяснила она что-то, от Гарри безвозвратно ускользнувшее.       Но он согласно кивнул.       — А девочки давно поняли, что ты безнадёжно влюблён. И никто по тебе давно не вздыхает. Ну, понимаешь, по-настоящему не вздыхает. Так, только прикалываются некоторые. — Гермиона легкомысленно махнула рукой. — Никто не возьмётся перевоспитывать гея, ей-Мерлин! Тем более влюблённого по уши!       Гермиона одобрительно тряхнула своими пышными кудрями на понимающее мычание Гарри. А он, собственно, просто кивал, потому что был в ступоре: он-то думал, что нечитаем, что сидит в своей скорлупе и никто о нём ничегошечки не знает.       Но Гермиона вдруг сделала страшное лицо и схватила его за руку, да довольно пребольно:       — Но вот Джинни… — добрая подруга даже опасливо оглянулась, как будто их кто-то всё-таки мог увидеть или подслушать. — Она, когда до неё дошло, решила всё исправить! И пошла варить Амортенцию! — Гермиона не только повысила тон, но даже нервно взвизгнула, что ей было совершенно несвойственно. И снова оглянулась. — Мы ей устроили тёмную! А она пошла жаловаться на нас хаффлпаффкам. А мы всё рассказали рейвенкловкам. Ну, про то, что она хотела тебя опоить. И они сцепились, а мы наблюдали. Ну и слизеринки наблюдали, конечно. — Она даже поперхнулась, торопясь всё выложить. — Мы следили за чуть ли не драками хаффлпаффок с рейвенкловками, а слизеринки за ними и за тем, как мы за ними наблюдаем. Вот уж кто поразвлёкся за чужой счёт! — обличительно выдала справедливая Гермиона. — А Джинни пока была в полном нашем игноре. Но она во всю общалась с парнями, которым мы, конечно же, решили ничего не рассказывать! — пафосно закончила подруга.       По тому, как она сложила руки и села ровно, Гарри понял, что это всё. Он был очень удивлён, но сразу же смирился со всей этой дивной информацией. Самым удивительным для него было то, что Фред и Джордж, оказывается, рассказали обо всём девчонкам, но всё же покушение в некотором роде всё равно осталось тайной.       Гарри даже мельком успел подумать, что эти пройдохи просто величайшие умы, раз умудрились и обнародовать проступок сестры, и оставить её в невестах — прознай про такое парни и близко бы к ней не подходили — ну, мало ли, захочет вдруг именно его захомутать и никак от неё потом не отделаешься. К тому же впредь она поостережётся совершать магические нападения на потенциальных женихов, иначе навсегда станет Той-Которая-Брала-Без-Спроса.       Но на самом деле Гарри сейчас было не до Джинни — Малфой занимал все его внимание. И тут его пробила очевидная до ужаса мысль:       — Так, Гермиона! Малфой, что, тоже всё знает?       — Я не знаю, Гарри, что он знает, а чего не знает… — рассудительно начала Гермиона, — и, вообще-то, ты должен был по-гриффиндорски уже на всех парах скакать к нему, а ты вдруг решил позадаваться вопросами… Я точно знаю, что тебе надо признаться ему первым. Понимаешь?       Гарри утвердительно кивнул, хоть и не понимал. Зато он знал, что спорить бесполезно. Да и о чём спорить, всё равно бы не нашёл. Быть может, Гермиона намекала, что он по-слизерински решил всё выяснить заранее, продумать и подготовить несколько вариантов — так это только потому, что он очень сильно боялся ударить в грязь лицом — Малфой же.       — Так я пойду… — наконец проблеял совсем растерявшийся Гарри.       — Стой, сидеть! — впилась пальцами ему в колено Гермиона. — Завтра на занятиях начнёшь. Мне страшно даже подумать, куда сейчас ты забредёшь и что один там будешь делать! Иди спать! — рявкнула, по сути, доброжелательная подруга и, в сущности, была права, ведь сегодня вечером только чудо могло столкнуть их с Малфоем где-нибудь в коридоре. ***       Гарри, хоть и искал встречи с Малфоем всё утро, столкнулся с ним внезапно. Пнул его к стене и сунул в руку свежий дорогой на вид пергамент, верно взяв пример с Гермионы, рявкнул: «Сейчас!» — и зашагал прочь.       Малфой позволил всё это с собой проделать только потому, что хотел узнать, в чём дело, но всё же под конец неподдельно удивился, поспешно развернул свиток и прочитал старательно начертанное посредине: «Четвёртый этаж, второй коридор слева, дверь сразу за портретом пешего рыцаря, — а дальше почти на всё оставшееся место: — Сейчас!»       Драко поспешил по указанному адресу. И не строгий приказ его гнал, конечно, и не любопытство, а бешено стучащее сердце, которое не перенесло, если бы он пошёл в какую-нибудь другую сторону.       — Поттер? — вопросительно, с сарказмом: Драко уже успел слегка перевести дух, пока пытался вдумчиво пялиться на портреты, чтобы не пропустить обозначенного рыцаря.       — Малфо-ой… — на выдохе с явным облегчением от того, что тот пришёл.       — Ну? — сердито подступив на шаг.       — Я должен… Я хочу… Мерлин… Малфой, я позвал тебя, чтобы что-то сказать! Просто выслушай — и всё! Это же нетрудно! — в конце уже была истерика.       Малфой решил, что ему самому нужно успокоиться. Успокоиться и выслушать этого придурка. Он благожелательно кивнул и отступил на тот лишний шаг.       Поттер наложил Закрывающее, Запирающее, Защиту и Заглушку. Драко веселился — он мог снять всё одним движением. И это будет не Фините Инкантатем. Но ему внезапно пришла в голову мысль, что Поттер, собственно, его здесь и не запирает, а принимает меры предосторожности от внешних угроз. К эмоциям, и без того противоречивым с момента получения на руки пергамента, прибавилось недоумение. Но Малфой запасся терпением и отдался на милость безголового грифа — главного из всех безголовых грифов.       С перепугу, что Малфой так строго на него смотрит, Гарри выпалил вовсе не то, что собирался и постоянно повторял в коридоре по пути сюда, а то, что уже говорил Гермионе, — оно почему-то прочнее засело в голову.       — Я узнал кто и как, но понятия не имею зачем! — Гарри покраснел от перенапряжения и, поняв, что брякнул не то, вдохнул побольше воздуха и с безнадёжностью в голосе добавил: — Завтра суббота, приглашаю тебя в Хогсмит. На свидание.       Покраснев ещё больше, Гарри заткнулся, чтобы перевести дух. Он понимал, что сейчас придётся много и долго говорить, чтобы объяснить всё это.       А Драко вдруг остро захотел взять паузу, чтобы обдумать услышанное, хоть он и понимал, что такой роскоши сейчас ему не обломится, но в любом случае ему сначала нужны были ответы на некоторые вопросы.       — Поттер, благодетель ты наш, а скажи: ты можешь хоть один день кого-то не спасать?       В этих тихих словах Гарри не услышал никакого ехидства, но и реального интереса в них, конечно же, не было — только сарказм и вселенская усталость.       Гарри ринулся в бой — то есть защищать себя:       — Я просто хочу пригласить тебя на свидание. Хочу встречаться с тобой. Хочу, чтобы ты был моим парнем. А тут эти дурацкие колдографии! Я хотел прибить кого-то. Но там некого. Практически. Ты не обижайся! Я ж не виноват, что они вдруг вмешались… Ну, эти фотки! То есть, колдографии…       Драко сделал лицо: «Ну, предположим», а Поттер заспешил сказать всё, что только возможно, пока Малфой не развернулся и не ушёл.       — Я вовсе не спасаю тебя с этими фотками! Они здесь вообще ни при чём. Я просто боялся к тебе подойти. Хотя давно хотел. Мне нужен только ты — больше никто. Я-а… — Гарри не смог продолжить, напоровшись на гневный взгляд. — Малфой?..       — Поттер! Ты соображаешь, что и кому ты говоришь? — Драко, похоже, совершенно бесконтрольно приблизился на очень опасное расстояние и тревожно вглядывался в испуганные глаза своего извечного противника.       Гарри боялся отказа. Он так боялся отказа, что его губы были бледны и сведены кривящим спазмом.       — Что ты себе вообразил? Что понапридумывал? Мы идём в Хогсмит? Потом целуемся? А потом что?       Гарри помотал головой — он не знал правильного ответа. Он услышал «МЫ», так походя сказанное Малфоем, как будто это непреложная истина, и голова его вскружилась. Едва ли он был сейчас в состоянии что-то ответить.       Драко сделал движение, похожее на то, что он был готов распустить руки и врезать ему, но сдержался и опять отступил на спасительный шаг.       — Поттер, что ты мне предлагаешь? Ты сам-то понимаешь? М-м? — допытывался Драко.       А Гарри уже не знал, что тот от него хочет. Он недоумённо хлопал глазами.       — Встречаться… — наконец неловко шёпотом выдавил он только потому, что ощущал себя обязанным ответить.       — Встречаться?.. Вот, значит, как? — Снова с сарказмом. — А ты вообще понимаешь, чем занимаются мужчины, когда встречаются? Ты думал об этом? М-м? Ты представляешь, что я от тебя потребую, когда мы будем встречаться?! — Драко гневно нависал над противником.       Гарри весь съёжился от такого напора и рвущейся на свободу ненависти. И единственное, что только смог, — это согласно кивнуть.       — Вот как? — насмешливо продолжил Драко. — Ты будешь снизу, Поттер. Со мной ты будешь снизу, Поттер. И никак иначе. И об этом будет знать вся школа. И твой любимый «Пророк» напишет! — Драко как будто внутренне махнул рукой и бесцветно, без какого-либо особого выражения, закончил: — Ты всё ещё мечтаешь со мной встречаться?       Гарри кивнул с совершенно недоумённым выражением лица.       — Я ни о чём другом и не думал. Ну это же понятно… Я понимаю, что и кому я говорю, Др-р-р… Драко.       Щёки у Гарри порозовели, потому что он понял одно: он, кажется, не будет отвергнут. Потому что торги вроде бы прошли успешно. Потому что ничего страшного, оказывается, в том, чтобы всё сказать, не было. У Гарри, само собой, ещё оставались опасения, но в целом он уже почти видел счастливое будущее.       — Поттер?.. — Драко в недоумении отступил на ещё один спасительный шаг. Гарри не мог понять, чего тот опасается. А Драко боялся сам себя.       — Ты просто мелкий говнюк, Поттер! Ты думаешь, что походишь со мной рядом на безопасном расстоянии, повстречаешься, так сказать, а там видно будет? Ты ошибаешься! Я не предоставлю тебе такой возможности! — Драко вскипал от злобы. — Ты прямо сейчас, не сходя с этого места, докажешь, что слова твои не пыль в глаза.       Драко хищно преодолел те несчастные два фута, которые их разъединяли. И не прикоснулся. Гарри задрожал от нервов. Ему было бы куда проще, если бы Малфой его ударил или вообще побил. Но вот так стоять впритык столбом было просто мучительно. Он не знал, что делать.       Гарри лихорадочно соображал, что же делать, если не драться? Он даже подумал: не завязать ли драку самому? И уже представил, как потом можно будет перейти к поцелуям, но также вдруг понял, что не исключена возможность, что Малфой просто вырвется и уйдёт. А вот этого Гарри не мог допустить! Даже призрачного шанса не хотел дать. Малфой не должен уйти!       Гарри посмотрел на него пристально и встретил выжидающий взгляд. Но, чего же именно ждёт Малфой, было непонятно.       Так… О чём они там говорили? Гарри лихорадочно соображал. Про Хогсмит вроде бы? Что что-то нужно доказать прямо сейчас. Ах да, доказательства! Конечно. Гарри нервно отступил на шаг и присел на корточки, задирая мантию Малфоя вверх. Он просто сбежал вниз от его пытливого взгляда, он не мог начать раздевать его. Не мог. Глядя прямо в глаза.       Ремень в брюках — это было почти непреодолимое препятствие. Держать скомканные полы мантии и расстёгивать брюки представлялось совершенно невозможным. В висках шумело, губы пересохли. Гарри поднял голову и посмотрел вверх. Испытующий взгляд противника стал диким и ничего хорошего не предвещал.       — Помоги с мантией… — по-человечески попросил Гарри: именно она представлялась ему огромной проблемой.       И Драко действительно его от неё освободил.       Гарри хлопнулся на колени и быстро забегал руками по ремню и застёжке брюк. Удобно опираясь ногами о пол, было проще продолжать своё неотвратимое доказательство.       Почти незрячий напор всё же смёл барьер из благородной ткани и чистокровных застёжек — в глазах двоилось, края расплывались. В груди отчётливо трепыхалось несчастное сердце. Да, Гарри действительно рассчитывал на некий плавный переход к сексу, а пришлось прямо сейчас подрагивающими руками приближать ЕГО член к своему лицу…       — Драко, это не твой член! — заорал поражённый Поттер, с трудом отрываясь от созерцания совершенно нового, никогда раньше не виденного члена.       Но Малфой был поражён больше — казалось, в самое сердце. И тут Гарри понял, что держится рукой за член Малфоя — и это член его собственного парня. По-другому и быть не может — сейчас он уже был в этом совершенно точно уверен.       — То есть на колдографиях НЕ ТВОЙ член. Я это хотел сказать! — поспешил исправиться очень обрадованный Гарри.       Он не этой подменой был счастлив, а просто пребывал в эйфории, что Драко никуда от него не денется — это была стопроцентная непоколебимая уверенность.        Драко упал на колени рядом с ним и больно вцепился пальцами в плечи. Гарри с недоумением только и успел, что отметить: Малфой-то, как это ни странно, ему доверяет — он не отстранил его руку от своего члена, прежде чем начать настолько активно двигаться, а ведь Гарри мог пребольно, хоть и нечаянно, его дёрнуть.       — По-о… Гарри! Ты вообще хоть представляешь себе, сколько раз и о чём именно я мечтал, когда представлял себе ЭТО! И что ТЫ сказал?!       Вместо ответа Гарри уткнулся носом Драко в волосы и заржал. А подрагивающей рукой сгрёб его яички в плотный захват — видимо, с целью их охранять, потому что Драко и не подумал поправить свои штаны или тем более застегнуться.       — Это не твой член, Дра-а-ако-о, — взвыл от избытка чувств Гарри, не в силах переварить своё открытие, но при этом успев пожалеть, что рассказать о нём никому нельзя — даже, пожалуй, Гермионе. Это только для «семейного альбома».       Драко смеялся. А Гарри был бесконечно счастлив. Он тискал Малфоя, прижимая к себе, а тот не двигался, замерев в неудобной позе на полу. Гарри наконец заметил это и перестал смеяться, отстранившись немного.       — Так ты будешь со мной встречаться?.. — Гарри осёкся, понимая, что, наверное, сделал что-то не то или вот эти слова были лишними. Он волновался.       — Поттер… — рассудительно начал Драко, настойчивым движением отведя от себя его руку, вставая и на автомате отряхивая-приглаживая-застёгивая, — понимаешь…       Гарри тоже быстро поднялся и не ожидал уже ничего хорошего. Но он просто не мог допустить, чтобы всё вот так закончилось, и снова пошёл в наступление:       — Малфой, почему ты не скажешь, что это не твой член? Почему? И что я должен понимать? Понимать, когда твой член УЖЕ стоял, когда я его вытащил? — Гарри сверкал глазами, желая, видимо, Малфоя прибить на месте. — Что?!       — Ты слишком часто произносишь слово «член», — безапелляционным тоном заметил Драко.       — Конечно, — покладисто согласился Поттер и даже в такт мотнул головой. — А что в этом такого? Я ведь не собираюсь с тобой ходить за ручку и нюхать цветочки!       Гарри был готов прямо сейчас всё-таки врезать Малфою по роже, а потом по корпусу, а потом как пойдёт, и закончить на полу (в пылу страсти, разумеется).       Малфой улыбнулся. Вполне плотоядно, к огромному удовольствию Гарри.       — Тогда давай продолжим в Выручай-комнате! — слишком громко и несдержанно выкрикнул Гарри и сам испугался, как неловко получилось.       — В Выручай-комнате, значит? — гипнотизируя как змей своим пристальным взглядом, нараспев произнёс Малфой, выписывая телом немыслимое слитное змеиное же движение, от чего полы его мантии завораживающе колыхались.       Гарри молчал, потому что вот теперь совсем не мог говорить. Он и соображал-то с трудом.       — Пойдём, — кивнул на дверь Драко и сделал манящий жест рукой.       Гарри шагнул — ходить на автомате он вроде бы пока мог.       Им нужно было дойти до лестниц и подняться на седьмой этаж. В теории, по пути туда их могли увидеть почти все, потому что сейчас был день. А если вдруг перемена, то это было просто неизбежно. И Гарри подумал, что это хорошо, потому что тогда это точно значит — Драко не против.       Не против. И это было всё, чего Гарри так неумело и глупо добивался. Но как бы он смог сделать по-другому? Ему хотелось побиться головой о стену — о ту или, может быть, эту. Но он шёл плечом к плечу с Малфоем и держал его быстрый темп.       Их совершенно определённо видели Снейп и малолетки с Хаффлпаффа. Эти встречи подарили Гарри необычное чувство гордости, но разобраться в нём он не успел — Малфой, видимо, решил его развлечь и начал светскую беседу:       — Если бы твой член покупали и продавали, и обменивали, и шушукались, и спорили о размере и форме, и хихикали, и признавали, что хорош, ты бы заорал в Большом зале, что он не твой? Ты бы показал настоящий, чтобы они поверили и успокоились? Что бы ты сделал?       — Н-не знаю… — выдавил обескураженный его рассудительностью Гарри.       — Вот то-то. Лучше пусть всё пройдёт и затихнет само.       Драко вскользь на него глянул, не замедляя шаг.       Гарри согласно кивнул.       — Это просто девчачья месть, — зло выплюнул Малфой. — Её лучше просто тихо пережить. Она имела право.       Гарри снова зачем-то кивнул, принимая к сведению.       — А почему она распространяет чужой? — удивился Гарри.       Они заскочили на Движущуюся лестницу и остановились. По выражению лица Малфоя Гарри понял, что снова сболтнул что-то не то.       — А-а… она настоящего не видела… — проявил чудеса сообразительности Гарри.       Малфой закатил глаза, покачав головой, сообщая таким образом всем летающим привидениям, какой Гарри тупой.       — Ну так значит — это никакой не думосбор! Это же Патил! Она просто нашла порнуху и разбила её на кадры! Вот что! — победно выпалил Поттер.       Малфой посмотрел вопросительно.       — Ну, она же в курсе магловских технологий. Просто нашла подходящий магловский фильм и «выдрала» из него кадры! — развил свою теорию Поттер. — Если, конечно, это Патил. Ты же о ней говоришь? Да?       Малфой кивнул и спрыгнул с лестницы. Им повезло — они без проволо́чек оказались на седьмом. Оставалось немного пройти по галерее. Гарри тоже спрыгнул и быстро догнал Малфоя.       — А что у тебя с нею стряслось? — вопрос вырвался вперёд каких-либо здравых мыслей.       Гарри подумал, что явно перегибает палку, ведь Малфой хоть и тащит его в Выручай-комнату, как локомотив, но всё же пока не его парень. Но гроза прошла стороной:       — Я её обидел. — Они свернули в нужный коридор. — Видишь ли, я за её счёт решил прояснить кое-какие семейные вопросы.       Малфой говорил так открыто, что Поттер просто диву давался: что всё это может значить? Не то ли, что он теперь всё же его парень? Гарри нервно сглотнул — он уже сам себе опротивел с этими нервами.       — Ну, кто будет вызывать Комнату? — поймав за руку, требовательно дёрнул его за пальцы Малфой и, развернувшись, остановился в необходимом месте.       Гарри махнул рукой — он уж точно не собирался фантазировать насчёт кровати, справедливо подозревая, что его требовательный парень сначала будет с него полчаса ржать. Впрочем, может, и не ржать, а ещё что похуже. Гарри скромно замер в сторонке.       Малфой сосредоточился, походил туда-сюда, а потом уверенно пригласил внутрь.       Кровать, да. Она была как с картинки, а огонь в белом камине полыхал как умалишённый.       — Мой отец… — Драко запнулся, потому что это была не самая лучшая фраза, чтобы начать свидание. Но, увидев совершенно ошарашенного Поттера, решил продолжить: — Знаешь, он много чего говорит насчёт чистокровности и состояния, и воспитания невест для Малфоев… Но я решил проверить, чего же он не договаривает.       Драко и Гарри стояли посредине комнаты на ковре — снова на расстоянии двух футов — и немилосердно пялились друг на друга.       — Я встречался с Падмой два месяца и как примерный чистокровный должен был пригласить её родителей. Ну, я и пригласил.       Драко сопроводил свои слова витиеватым жестом, объясняющим, как всё это аристократично выглядело. Гарри на выдохе терпеливо облизал губы.       — А потом я наслушался от папá ТАКОГО. И куда мне стоит запихать эту чистокровную невесту! И что мы, Малфои, веками создавали этот платиновый экстерьер… — Драко нервно фыркнул и рассмеялся.       Гарри тоже вежливо улыбнулся и продолжил преданно поедать Драко глазами.       — В общем, если бы жёлтый, или даже чёрный, цвет кожи мог предполагать, что волосы останутся платиновыми, то ещё ничего. Но поскольку это невозможно, то чтобы я не водил в дом пусть и богатых, состоятельных и чистокровных, но совершенно негодных невест!       Гарри прыснул, а потом уж совершенно открыто рассмеялся.       Драко наклонился вперёд, схватился за его руку и тоже счастливо засмеялся.       — Я наложу Раздевающее… — резко оборвав смех, тихо прошептал Малфой, — а то я порву на тебе всю одежду. — Он не спрашивал, а договаривался.       Гарри еле заметно кивнул, не отрывая взгляд от губ Драко.       И через мгновение они оказались голыми, голыми, голыми… И хоть это было лучшим выходом из ситуации, но всё же как-то внезапно. Малфой недолго его поразглядывал, а потом скользнул ему за спину, обнял сзади и положил подбородок на плечо. Гарри с ужасом ожидал ещё каких-то слов, но их всё не было. Рука Драко неуклюже прикасалась к его боку, в ней была накрепко сжата палочка, нелепо торчащая просто вперёд. Собственное сердце билось так нещадно, а котелок уже совсем не варил… И когда Гарри уже почти закончил беглую ревизию своего состояния, Драко поцеловал его в ухо. От неожиданности Гарри заорал, вырвался и побежал к кровати.       Он сильно оттолкнулся ногами от пола и, развернувшись, как только взлетел над ней, плюхнулся на неё задом, тут же опрокинувшись на спину. Сверху на него сразу же свалился Малфой. Они впечатались друг в друга, крепко притираясь, ввинчиваясь и нещадно нажимая всеми частями тел одновременно.       — Почему твои очки не улетели вместе с одеждой? — по-деловому отчеканил жутко важный и своевременный вопрос Драко.       — Зачарованы, — так же по-деловому кратко ответил Гарри.       — Я не то хотел спросить! Какого?.. — попытался исправить неловкость Драко.       — А-а… это Герми-о-она… Окулюс Репаро и всё, что касается очков… — расслабился Гарри.       Малфой хихикнул ему в ухо и, сняв их, отлевитировал подальше — и всё это лёжа сверху и нещадно вдавливая в матрас. Гарри нравилось. Он и не дышал, только любовался, правда теперь пришлось щуриться. Малфой сразу же чмокнул его прямо в глаз, потом во второй. Гарри жмурился, отбрыкивался и смеялся.       Малфой тискал его и вжимался — никакой романтики. Особенно если учесть яркий свет, но Гарри был без палочки. Ему уже не терпелось порулить — приглушить. Но Малфой добрался до его губ и поцеловал, потом ещё и ещё… И стало ни до чего.       Малфой сам убрал назойливый свет и посмотрел пристально, немного приподнявшись. Гарри понял, что этот взгляд по его душу. То есть зад, конечно. Сердце дёрнулось, как будто Поттера вызвали на уроке, когда он не знал ответа. А сейчас он тоже не знал, но ему же помогут? Малфой поможет же — правда? Горло мучительно сдавило — пришлось даже пару раз инстинктивно сглотнуть.       Гарри изобразил нечто, подразумевающее его безоговорочную готовность. Попытался что-то сказать, но не вышло. В голове толпились неясные мысли между «Давай» и «Всегда».       — Ты-и-и… — Драко рванул зубами нижнюю губу, — только не ржи и не стесняйся! Я не знаю… Вернее, не умею. И романтик из меня… — продолжать он передумал.       Гарри закончил про себя: «…Как из твоего Уизела!» — и правда чуть не заржал. Заулыбался во всё лицо и обнял Малфоя, снова опрокидывая его на себя.       Драко его поцеловал, но уже по-быстрому, явно желая поскорее отстраниться, как будто у него было другое, более серьёзное, дело. Гарри разжал руки, отпуская, — всё равно нужно двигаться вперёд к чему-то новому. Перевёл дух и принялся смотреть, не сводя глаз, — Малфой в своей собранности был прекрасен, как на трансфигурации или на зельях.       Гарри догадался, что это было невербальное Очищающее. Не по взмаху палочки, конечно, а по привычному ощущению холодка по коже, только «по коже» пронеслось во внутренностях и немного испугало, как будто могло всё там внутри растворить. Драко ободряюще улыбнулся ему, и Гарри подумал, что тот над ним издевается, но подтверждения этого в его взгляде не нашёл. Драко был занят чем-то своим, но не замышлял дурного.       Малфой, повысив голос, чётко произнёс заклинание Эластичности. Услышав его, Гарри испуганно запротестовал:       — Ты что делаешь?! Как на квиддичные перчатки?       — Ага, конечно! — закивал согласно Драко и рассудительно добавил: — Я сейчас ещё и заклинание Смазки добавлю — то же самое, которым Гойл твоему Уизли подошвы зачаровал перед классом ЗОТИ…       Гарри пожал плечами, соглашаясь, раз эти заклинания настолько универсальные. Он, конечно же, узнал взмах невербального Смазывающего. А вот что ещё можно было делать потом, он совсем не понял. Да и заклинание было совершенно незнакомым. Но он не стал протестовать, а просто дождался, надеясь на добровольное пояснение, когда Малфой закончит витиеватую вязь и отмашет, наконец, своей опасной палочкой.       — Это диагностирующее заклинание из Медицинских, — самодовольно лыбясь, оправдал его ожидания Малфой, — но его почти никогда не используют. Оно позволяет чувствовать угрозу до того, как обожжёшься или приклеишься, или замёрзнешь. Это диагностика окружающего для тебя. Это мой подарок тебе. Потому что я хочу тебя от всего уберечь, но и чувствовать тебе же что-то нужно! А, Поттер?       «А научишь меня потом?!» — чуть не крикнул Гарри от избытка чувств, но вовремя сдержался, сообразив, как нелепо это сейчас прозвучало бы. И вслед пришло ощущение насколько они не друзья друг другу — да и смогут ли когда-нибудь ими стать? Он только заулыбался, розовея от нахлынувшей неловкости.       Малфой улыбнулся ему в ответ и отбросил палочку подальше — на ковёр.       В голову полезли мысли о том, когда же был их первый поцелуй — Гарри ведь не заметил. Тогда он вообще об этом не думал, а сейчас и не вспомнить — столько их уже было. Да и вообще все касания ощущались так остро, что и не выделить что-то по отдельности.       Драко снова придавил его собой, просунув руки под спину и попытавшись ухватиться за лопатки — да-а… романтики выше крыши.       Гарри облизал пересохшие губы, подёргал лопатками и понял, что путешествует где-то внутри своего тела, давно закрыв глаза. И невольно выгнулся, прижимаясь теснее, пытаясь сказать, что внутренне он уже готов и ему остаётся только дождаться. А Драко как назло ничего не делал, только целовал его шею — это было лишним. Малфой его, наверное, наконец-то, понял и, поспешно завозившись, чуть отстранился и начал входить — плавно и неотвратимо, как все его движения палочкой, как нож на зельях в его руках, как начало полёта, когда он только отрывался от земли. Гарри вздохнул с облегчением и расслабился — ожидание закончилось.       Драко не знал (да и не мог знать), что там Поттеру нравится, чего он хочет или может хотеть — просто понимал, что каждое его движение сейчас на грани риска. Заполошное сердце гнало адреналин, а беспокойный мозг выдавал всё новые рецепты дальнейших действий. Но всё шло как по маслу — гриф не бунтовал. О, как же он любил его за это несопротивление! Нет, он любил его совершенно просто так — давно и прочно. Но как же он был благодарен ему сейчас за то, что не нужно играть, покорять, подчинять и добиваться. Благодарности Драко не было предела, он весь светился, двигаясь легко и не спеша. Драко из пальцев, из кончика носа, из острых коленок, из стучащего сердца и, конечно же, твёрдого члена источал свою любовь вовне. И, даже если она не попадала Гарри, она вся была ему — как всегда и везде.       Драко упивался своей силой, победой, везением. Он двигался, всматриваясь в Поттера, и ловил бесконечные доказательства того, что всё делает правильно, или что пока и этого достаточно с головой, или, быть может, именно так сейчас и нужно: сильно, но плавно, почти замедленно — ведь им обоим нужно было успеть хоть немного прочувствовать и понять пусть даже малую часть из этого миллиарда новых ощущений.       Драко подавился своим самомнением, но этого никто не увидел — хотя Гарри и открыл внезапно глаза, но были они совершенно незрячими. Зачем ему понадобилось их открывать? Гриффиндурок, наверное, и сам бы никогда не объяснил, да и не понял. Просто они открылись. Драко дёрнулся и начал кончать, потому что увидел в них бездну, в которую сейчас провалится, если не оттолкнётся и не защитится. А защитившись, просто пролился, как малолетка, на ровном месте, не сумев замедлиться и остановиться. Он ощущал себя очень взрослым. Его било в досаде, в удовольствии, в сжирающей тоске невысказанного. Он надеялся: пока невысказанного.       Драко, не опасаясь, свалился на Поттера, потому что уже опробовал, что тот его легко и просто держит на себе — и не страшно: не придавит. Его всё ещё трясло, а Поттеру, чтобы кончить, видимо, хватило и таких касаний к члену. Да чтоб все сдохли здесь и в Запретном лесу, если Драко сейчас было хоть до чьих-нибудь сексуальных движений. Поттер кончал, и Драко только слез с него в сторону — всё, что смог.       А позже, когда Гарри навалился на него, Драко даже не думал протестовать, просто обнял одной рукой и продолжил дышать — это всё, что было в его силах. Ещё приподнял голову и чмокнул в волосы.       Гарри плавал в крепко взбитом тумане из всех своих пережитых эмоций и думал, что выдержал их наплыв по чистой случайности — просто потому, что Драко чмокнул его в макушку, а так бы захлебнулся и пропал. Ему было лениво размышлять о том, будут ли они теперь встречаться, но мысль нечаянно зацепилась за: «...сколько раз и о чём именно я мечтал, когда представлял себе...». То есть получается, что Малфой думал о нём. И даже не просто думал, а фантазировал. Это нужно было как следует обмозговать. И Гарри, не двигаясь, чтобы не дать повода себя оттолкнуть, старательно принялся всячески обдумывать: «Ты вообще хоть представляешь себе… — Малфой мечтательно закатывает глаза, — ...сколько раз... — облизывает губы и «рвёт» нижнюю, — ...и о чём именно я мечтал... — смотрит прямо в глаза, с нажимом делая ударение на нужном слове, чтобы было совсем уж доходчиво, — ...когда представлял себе... — он ухмыляется и сразу же улыбается, выдыхая прямо в лицо всеобъемлющее слово: — ЭТО! — а потом счастливо смеётся и, совершенно не нуждаясь в ответе, спрашивает: — И что ТЫ сказал?!».       Гарри был счастлив. Малфой сам сказал, что часто думал о нём, мечтал. И пусть эти мысли, возможно, были совершенно пошлыми, но вряд ли Малфой в таком ключе мечтал ещё о ком-то. Ведь так? Ведь невозможно одновременно мечтать о КОМ-ТО и ещё о ком-нибудь? Ведь правда?       Гарри так и не шелохнулся. Под его ухом ритмично билось стальное слизеринское сердце. Именно его Гарри так сильно любил — до боли в груди и кома в горле. Нужно было вставать и что-то делать.       — Иди сюда, — прошептал Драко, — дай я тебя поцелую…       Гарри чуть не умер от счастья и чуть не принялся ржать или плакать. А потом подумал, что можно так всегда развлекаться: вворачивать что-нибудь эдакое трагическое, вроде «Теперь я больше точно не нужен», — тогда получится, что Малфой сможет его «спасать и спасать».       Между сотым и тысячным поцелуем Драко нехотя оторвался, но весьма резво сообщил:       — Есть одна вещь, о которой я мечтал! Хочу прямо сейчас попробовать.       Гарри мог бы сказать что-то вроде «М-гу» или хоть согласно мотнуть головой, но вообще не успел никак отреагировать — был вздёрнут вверх, поставлен на согнутые конечности и снова обласкан. Протестовать он не хотел, сил у него было много-премного и даже очень хотелось посмотреть, что будет дальше. Поэтому он молчал, как в рот воды набравши, и терпел. Только недолго. Малфой провёл рукой по его животу, и оттуда молнией пробило во все части тела.       Встречной молнией пробило от хребта — Гарри был поцелован в холку — достало до кончика члена и оч-чень весомо и зримо разлилось в яичках. Стало радостно и захотелось парить в этом состоянии вечно. Гарри понял, что не зря Малфой о чём-то там мечтал. Он и сам мечтал о том же, только наоборот: хотел целовать Малфоя, подгребая его одной рукой под себя. Но уж с этим ничего нельзя было поделать, и Гарри извивался от слишком сильных ощущений: защититься, видимо, хотел как всегда, но сейчас ничего не получалось — Малфой же.       Возможно, Гермиона действительно права, так часто повторяя своё любимое: «С вами всегда происходит именно то, чего вы хотите на самом деле». Рон вот всё добивался от неё про того тролля: неужели они втроём хотели с ним встретиться? А она всё отшучивалась, а потом внезапно, когда Рон и сам уже не ожидал ответа, расписала всё в беспощадно-правдивых красках. И с тех пор между ними пролегла незримая пропасть. Гарри ощущал себя по одну сторону с Гермионой, а Рон был там — далеко.       Сейчас Гарри чувствовал, что получает то, чего хотел, о чём страстно мечтал. И ещё у него были тайные мысли, которых он опасался (то, что, как он думал, получить вообще невозможно), но безудержная фантазия иногда уносила в несбыточную даль.       Когда ОН вошёл, а мысли предательски разбежались, Гарри понял, что будущее, о котором он мечтал, наступило и нужно жить сейчас. Особенно в свете того, что он и не мечтал о таком. В смысле о лёгком и быстром повороте событий. Медленно Гарри забыл обо всём, плавные движения унесли его мысли волнами куда-то вдаль. Ощущение единства с невозможным и желанным, потрясающим и недоступным человеком больно жгло в груди. Гарри оглянулся и посмотрел на него, хотя чувствовал и ощущал его полностью, целиком, всем существом.       Драко смотрел на него. Мягко, но неотрывно.       Гарри улыбнулся ему одобряюще. И отвернулся. Как будто сказал пароль. Драко наклонился к нему и обнял очень тесно, сильно.       Чем бы это ни закончилось, сколько бы это ни происходило — у них уже всё было.       Драко как ото сна очнулся. До этого момента он воспринимал происходящее как игру — иногда как игру своего воображения. Но вот оказалось, что всё реально. И настолько правдоподобно, насколько полностью совпадало даже с самыми смелыми его фантазиями.       Он всё ждал, что на чём-нибудь получит решительный отпор — Поттер же! Но этого так и не случилось. Конечно же, Драко был рад, но и недоумевал и удивлялся. И в этот момент решил, что продолжит до самого конца — до предела возможного.       Он двигался вкрадчиво, потом, насладившись тихим откликом, нежной вибрацией, заведённого под собой тела, очень плавно приступил к усиливающемуся напору и, получив удвоенную отдачу, перешёл в наглый галоп. Сознание рассы́палось на составляющие, и Драко не мог бы сказать, что контролирует хоть какую-то из них. А также он потерял всякую связь с Поттером. И сами движения тоже сделались неконтролируемыми.        Он двигался и двигался. И в какой-то момент понял, что они вдвоём просто слились и стали на некоторое время одним целым, поэтому и невозможно было ощущать себя или его. Но теперь было так очевидно и легко чувствовать сразу всё. Жаль только, что наступил конец движениям и, наверное, скоро они снова рассоединятся.       Драко даже было всё равно, почувствовал ли вот то же самое Поттер, — главное, что это, и правда, случилось с ними.       Он медленно отстранился от него, поцеловал по дороге в щёку, и одним плавным движением лёг рядом.       Гарри долго лежал молча. Драко ему не мешал. Если Поттер молчит, значит страшно занят. Нарушать его покой в планы Малфоя не входило.       Внезапно Гарри резко привстал, призвал палочку и с помощью Агуаменти наколдовал воду в стакан на столе. Додумался, что стакан с водой поймать будет проблематично и просто призвал другой — пустой, — крепко вцепился в него пальцами и только после этого наколдовал в него воды.       — Будешь? — Гарри настойчиво протянул стакан Драко.       Тот кивнул:       — Да, но только после тебя.       Гарри улыбнулся и отпил половину. С удовольствием снова улыбнулся и протянул стакан.       Пока Драко пил, Гарри начал спрашивать нечто невообразимое:       — Драко, но почему, когда ты пригласил родителей Патил, твой отец на эту встречу согласился? Если он знал, что такую невесту не примет? Я не понимаю.       Малфой чуть не поперхнулся, но обошлось — всё же он очень хорошо знал своего дурацкого грифа.       — Ах, Поттер! Всё просто: если дети встречаются, то это ещё не значит, что будет помолвка. Но родителей они должны познакомить. А её отец совершенно бестактно высказался в том смысле, что он не против породниться. Понимаешь? Я девицу не трахнул, и даже не собирался, а её отец вдруг взял и предложил это сделать. Разумеется, папá был взбешён. Это неважно, что у мистера Патила полминистерства в знакомых, — у него всего лишь дочь! Он был слишком увлечён своими достижениями в Англии и возомнил себя всесильным.       — А-а-а… — многозначительно протянул Гарри. — Я вас почти не понимаю — аристократов. Но в целом ясно. У него не только ген платиновых волос отсутствует, но ещё и ген английского аристократизма.       Драко хмыкнул и рассмеялся. Кивнул в сторону подушки позади Поттера.       — Давай, бери палочку… Ты знаешь оба заклинания и, я думаю, уже понял, как их накладывать. А диагностирующее я сам на себя наложу — оно же индивидуальное.       Гарри показалось, что он ослышался или не так понял, хотел даже переспросить, но вовремя остановил себя — что здесь, вот сейчас, можно было не так понять? Решил, что ничего уточнять не будет, а то Драко ещё рассмеётся или передумает — Малфой же.       Не медля, он призвал палочку, хоть она и лежала рядом, и совершенно на автомате выпалил:       — Только я очки надену. Без этого никак.       Получилось таким тоном, как распоряжения на поле во время тренировки. Гарри даже нервно прикусил губу, но было поздно. Малфой с серьёзной миной изобразил полупоклон, наложив руку на сердце: мол, разумеется. И улыбнулся.       Гарри просиял. Сразу же призвал очки и показал Малфою — повернись. Рукой и небрежно-небрежно. Пряча волнение и скрывая страх.       Ему не хотелось во время всего этого смотреть Драко прямо в глаза. Вернее Гарри не хотел, чтобы Малфой пристально смотрел ему в глаза, изучал, оценивал. А ещё у Гарри была фантазия насчёт торчащих вверх лопаток и бело-розового уха, трущегося о… Ну, обо что-нибудь. Или лбом чтобы тёрся.       Гарри с замиранием сердца разглядывал его во все глаза — и не мог насмотреться. Дурацкие фантазии сбывались, потому что Малфой тут же перевернулся и оглянулся, чтобы узнать, как именно подкорректировать позу. Но это было без разницы, потому что Гарри ещё предстояли заклинания. Поэтому он просто махнул рукой — отвернись. Драко упал лбом на руки и, видимо, заржал. Ну понятно: нервы.       Но Гарри ошибся — Драко вовсе не ржал — он улыбался, как заговорщик, которого никто не видит и не может поймать. Малфой кое-что задумал. У него была цель. И он был готов сделать что угодно, чтобы её добиться. Он готов был сказать всё-всё-всё. Но просто он боялся испугать Гарри, без меры взволновать его и тем самым отдалить самого себя от вожделенной цели. Поэтому он просто без лишних слов действовал. Драко на полном серьёзе думал, что с Поттером это лучшая тактика.       Гарри действительно легко наложил Очищающее — даже лучше, чем надеялся. Всё-таки в данном случае оно было почти как медицинское заклинание. Наносить Эластичность было даже прикольно — Гарри на автомате делал это с квиддичными перчатками миллион раз и теперь посмеивался про себя, что эти «миллионы» явно пошли на пользу. Что касается смазки, то её можно нанести многими способами и различного качества. Гарри тренировался. Он нашёл в библиотеке потрёпанную брошюру, посвящённую этому заклинанию, и выучил все особо интересные вариации. А таких насобиралось целых восемнадцать. Но пока что он решил Драко ничем не удивлять и просто повторил то же заклинание, которым воспользовался он.       Гарри потянулся за палочкой Малфоя, ненадолго оторвав от него взгляд, и вложил её ему в руку. Драко крепко сжал её, оттолкнулся плечом от матраса и сел на коленях. Гарри наблюдал, как перетекают мышцы на его спине из одного фиксированного положения в другое, и не верил, что такая красота вообще бывает на свете. Да, он мечтал увидеть это. Действительность же повергала его в безрассудство восторга. Смотреть было настолько приятно, что глазам было практически больно. Хотелось запустить туда, вперёд, руки и скрутить, подмять, но нужно было ждать. И можно было смотреть ещё и ещё: как Драко накладывает заклинание и отбрасывает палочку подальше; как отталкивается, опускается вперёд на руки; как снова оборачивается, чтобы узнать, какую именно позу принять.       Гарри с чувством облизал губы и показал: упасть ниже. Малфой отвернулся и выполнил.       Всё.       Гарри подобрался поближе и запустил на него руки. Мозг отказывался фиксировать, к чему они там прикасаются. Мозг хотел сожрать ощущение прикосновения членом, а не эти трогательные ласки. И в этом драккловом мозгу появилась сравнительная картинка чужого члена на колдографиях и собственного члена Малфоя. Гарри мысленно тряхнул головой и постарался вот сейчас убрать эти глупости подальше. Одновременно с досадой на себя, ему пришлось поднять Драко с локтей повыше, на совсем прямые руки — можно было запомнить, что тот не прижимал Гарри ниже в самом начале, но, видимо, это было всё-таки невозможно. Гарри нервно вдохнул и направил головку внутрь, надавив и потом корпусом подавшись вперёд. Ну, жуть. Сам-то он от такого на автомате оба раза убегал! А Малфой знал и зафиксировал себя, а через мгновение даже подался навстречу. Гарри стал трезвым-трезвым и изобразил нечто вроде крика протеста, только совсем без слов. Он подумал, что это могло выглядеть как стон, сразу же простил себе такую оплошность и начал двигаться осознанно, подконтрольно. Ну, ему, во всяком случае, так казалось. Руки теперь были заняты исключительно помощью мощным движениям корпуса.        «Я так люблю тебя! — стрелой вонзилось прямо в мозг или, наоборот, безудержно хлынуло из мозга — Гарри не понял. — Люблю так невыносимо». Произнести что-то из этого вслух его бы и под пытками не заставили, а вот так, про себя, иногда изливалось болью. Как сейчас. Гарри думал, что говорить такое можно только лет через пять. Когда давно всё понятно, когда испытано и это кому-то нужно — тогда можно. А сейчас лезть со своими признаниями даже некультурно. И он стиснул зубы, чтобы нечаянно не вырвалось, потому что Малфой вряд ли простит такие глупости. Хотя пять лет лично для Гарри уже, конечно, прошли — поэтому сдержаться было очень сложно — внутренний заслон истончился, истаял сам по себе, да и мог быть им в любой момент героически сознательно отброшенным. Но пока что он не менее героически промолчал.       Гарри испытывал восторг от своей силы. Да, он мечтал. Но не думал, что всё случится настолько скоро. И вот — это происходит. И так глупо распирает грудь от самодовольства или бахвальства — чего-то такого неуёмного, стыдного и непрошенного — неприсущего, нетипичного. Но никаких сил не было испытывать что-то другое, когда уже провалился настолько глубоко в свои сокровенные желания, или, наоборот, паришь в небесах — непонятно. Гарри подумал, что и впрямь достаточно уже парить, а то сейчас обкончается в небесах один — и финиш. Он опустился вниз, обняв Драко так же, как тот прижимал его — крепко, сильно, слишком жарко, почти бесконтрольно.       Драко, казалось, только этого и ждал — чтоб близко, вплотную, всей кожей, полностью совпав в пространстве и в том, что его вмещает. Начал кончать первым. Гарри сорвался сразу же, как будто ему разрешили. На самом деле он это не контролировал — просто взорвался.       Когда к Гарри стали возвращаться краски и звуки реального мира, он начал размышлять, не двигаясь и не подавая признаков жизни. О том, что это не могло длиться долго. Вообще само по себе было чудом то, что ЭТО продлилось хоть сколько-нибудь от того момента, как Гарри вошёл. Потому что в тот момент можно было и умереть. Но это же субъективно. Вот только Гарри слышал, что всё наоборот: обычно людям кажется, что они растягивают надолго, а всё заканчивается за пятнадцать секунд. Но ему почему-то казалось противоположное — всё закончилось мгновенно. Он же не думал, что и правда прошло шесть секунд, раз ему кажется, что мало. Короче, он запутался в умозаключениях и утонул в собственном смущении.       Гарри призвал палочку, чтобы наложить Очищающее.       — А можно?.. — Драко протянул руку к его палочке. — Всегда мечтал, — пожал плечами он, оправдываясь. — Что? Сегодня день исполнения желаний! — и улыбнулся загадочно.       Гарри, конечно же, протянул её ему. Драко взмахнул Очищающее невербально, даже не покрутив в пальцах, не дав себе времени вслушаться в неё, привыкнуть — подчинил слёту, наскоком.       — Ух ты! Это как секс! — прокомментировал он очевидное.       Гарри застенчиво улыбнулся. У него самого не было никаких фантазий насчёт палочки Малфоя — а на самом деле стоило бы поразмышлять о ней в таком ключе: она же красивая. Гарри заулыбался посмелее.       — Гарри! Прямо сейчас отпусти меня на десять минут в коридор! — внезапно требовательно попросил Драко, возвращая ему палочку, вежливо развернув рукояткой вперёд. Тон Малфоя, разумеется, не допускал возражений.       Гарри кольнуло в сердце: ну вот, он уходит, у него есть более важные дела, чем поговорить сейчас. Десять минут нельзя будет выходить отсюда и бежать догонять, выяснять. Как же больно. Малфой что-то ещё говорил, но Гарри почти не слышал.       — Мне нужно попросить моего домовика кое-что принести. Но я не могу его сюда вызвать. Вдруг Выручай-комната ему уши обрежет? Или всю голову? Я не могу рисковать нашим главным домовиком. Э-э-й… Поттер… Что с тобой?       Гарри только кивнул, поняв что-то про сложности аппарации в Выручай-комнату, но не более того. Драко тем временем, призвав свою палочку, уже наложил Фините и был полностью одет. Гарри прикрыл грудь одеялом, словно защищаясь.       — Я вернусь через десять минут, Поттер, — безапелляционным тоном провозгласил Малфой и вышел в коридор.       Зачем такое говорить Гарри не мог понять. Почему нельзя было попрощаться просто? Почему нельзя было просто попрощаться?! Почему?       Гарри натянул одеяло по самый подбородок и ждал. Напряжённо. Скомандовал Темпус. И буквально стучал зубами от напряжения. Он даже не волновался. Даже не волновался. Просто бесился и ждал, когда можно будет одеться и выйти отсюда.       Прошло девять минут. Малфой вернулся. В руках у него были палочка и ларец. Гарри откинулся на подушки — у него была тихая истерика.       Драко боком присел на кровать, поставив ларец между ними, и наложил на себя Раздевающее. Гарри уже почти справился с собой.       Малфой взял ларец на руки и открыл его, но сразу же прикрыл крышку, закрыв, однако, неплотно.       — Открывай! — предложил он Гарри, снова ставя ларец между ними, но в этот раз повернув его «лицом» к Поттеру.       Гарри подумал, что его может открыть только истинный Малфой, раз его просто прикрыли. Любопытство взяло верх, и он потянулся к наверняка магически опасному ларцу.       — А там какой-то артефакт? — молчать после пережитых отрицательных эмоций было невмоготу.       Малфой согласно кивнул, не сводя с него внимательных глаз.       — Кольца? — невольно удивился Гарри. Он ожидал чего угодно, но не колец же! Гарри с трудом оторвал от них взгляд: — Они позволяют общаться на расстоянии? Телепатические? Или как? — и внимательно уставился на Малфоя.       — И это ВСЕ ассоциации, которые у тебя вызывают кольца? Поттер?       Гарри напряжённо кивнул.       — Держать связь или устанавливать телепатическое общение? — насмешливо приподняв бровь, уточнил Драко.       — Ну да, а что? — ещё раз для убедительности кивнул Гарри.       — Нет, это просто обручальные кольца, — стараясь сдерживаться, ровно проговорил Малфой. — Старинный артефакт семьи. Ими перестали пользоваться по назначению четыре поколения назад. Но они по-прежнему обручальные кольца семьи Малфой.       Драко испытующе смотрел на Поттера, а тот снова оторвал взгляд от колец и недоумённо взглянул на Малфоя.       — Я предлагаю тебе пожениться, — терпеливо объяснил, казалось, очевидное Малфой. — Если, конечно, это возможно, — добавил он с нажимом и сразу же поспешил растолковать: — Кольца или поженят нас, или не поженят. Этого невозможно предугадать. Ими потому и перестали пользоваться при заключении браков семьи, что непонятны критерии, по которым они либо женили, либо отвергали брак. Некоторым приходилось по три раза менять невест, прежде чем кольца срабатывали.       Гарри заворожённо молчал. Но Драко уже вроде бы всё сказал. И остановился, замер.       Гарри понимал, что вроде бы должен что-то сказать. Но реальность была настолько неправдоподобной, что он не мог. Он пялился на Малфоя — и молчал.       — Ты должен сказать, хочешь ли ты попробовать на мне жениться или не хочешь, — скорее тоже объяснил, чем потребовал Драко. — Я не знаю, получится ли. — В этих словах почувствовалась горечь, которую Гарри тут же жадно уловил. — Но если получится, то мы будем женаты навсегда. Ни Министерство, ни мои родители, ни даже твой Дамблдор ничего не смогут с этим сделать. Понимаешь?       Драко доверительно распахнул глаза. Гарри уверовал наконец в то, что это ему не кажется.       — Да, — махнул он головой, — конечно да! Драко! — закричал он в крайнем возбуждении. — Конечно я женюсь на тебе!       Это прозвучало так дико и так завораживающе, что Гарри повторил ещё четыре раза. Малфой его понял с первого же и поспешил перебраться по кровати к нему поближе и схватить в объятия, пока тот чего-нибудь не сотворил.       Зашептал в ухо:       — Семантика этого выражения такова, что никто из нас не выходит замуж, мы оба женимся. Я на тебе, ты на мне. Руби любого, кто тебе скажет обратное. Понял?       Гарри кивнул. Едва ли он понимал, но жениться хотел очень давно — уже минуту как. Нет, он бы хотел и раньше, если бы хоть на миг мог себе представить, что такое вообще возможно.       — Когда я был маленьким… — продолжал в самое ухо Малфой. Видимо, он спешил вывалить на Поттера весь запас семейных тайн. — Я нашёл эту коробку и объявил, что, когда вырасту, женюсь на тебе!       Гарри невольно сделал брови домиками, а Малфой засмеялся с его потешного вида. Гарри вообразил себе малявку-Малфойчика в шапочке — непременно с балабоном — и его Клятву у семейного Гобелена. И как Люциус с Нарциссой смеялись.       — Но родители мне объяснили, что женятся только на девочках, — я так плакал…       Гарри злорадно заулыбался и даже энергично сделал несколько драчливых жестов, чтобы вырваться и посмотреть на трогательного Малфоя, но тот не слишком далеко отпустил, и Гарри угомонился.       — А когда я приехал в школу и начал подглядывать за девочками, я обнаружил Флинта с Вудом, целующимися в раздевалке. Когда же я подрос, а их назначили капитанами, я понял, что родители мне просто соврали. Это случилось, когда они играли друг с другом первую игру в звании капитанов — они тогда подрались до крови. И я решил за ними проследить. Я видел. И я слышал, что они друг другу говорили. Если они и дрались когда-то, то и вполовину не по-настоящему.       Гарри очень сильно удивился, ведь Флинт и Оливер всегда дрались в небе по-настоящему. Но и они с Малфоем на поле тоже дрались отчаянно и бескомпромиссно. Непонятно было, почему Малфой так сказал. Гарри решил, что потом расспросит у Драко поподробнее про то, что было после матча. Хотя и так по лицу Малфоя было видно, что они там трахались — и это очень сильно повлияло на его детскую психику.       Сейчас у Гарри была более насущная тема для разговора, он очень сильно хотел выяснить всё об их собственной женитьбе.       — Драко, а когда?.. — Гарри внезапно застеснялся.       — Прямо сейчас! Конечно же, прямо сейчас. — Драко волновался.       По тому как сильно пальцы Малфоя впивались в его руку и рёбра, Гарри понял, что его так просто отсюда не отпустят — душу это согревало.       — А ты думаешь?.. Ну, понимаешь, ты ведь уже знаешь, что родители тебе, в принципе, не врали насчёт девочек. И ты всё равно хочешь попробовать со мной?       — Конечно! Я не могу… Поттер! О чём ты вообще?! Ты сам подошёл ко мне. Первый. Не я к тебе.       Драко перехватил его по-другому, попутно пригладив и пару раз вскользь поцеловав в плечо и в нос. И даже не задел очки.       — Я думаю, что те древние, которые создавали этот артефакт, были настолько чисты в своих помыслах, что просто не могли наложить ограничение на пол, понимаешь? Они, скорее всего, вообще не знали, что бывают однополые отношения и гомофобы в придачу.       — Да-а? — удивился Гарри.       — Ну-у… нет. Я не знаю. Это мои мечты и домыслы. Скорее я хотел бы, чтобы так было. Тогда бы мы проскочили. Но в любом случае — мы попробуем.       Гарри согласно кивнул. Твёрдость, жёсткость Малфоя ему нравились.       — Я на всякий случай выучил ритуал. — Драко подобрался, стиснув Поттера ещё сильнее. — Мы всего лишь должны произнести по две одинаковых фразы. В приблизительном переводе это значит: «Отдаю себя тебе — беру тебя себе», — но что звучит на самом деле, когда вступающие в брак произносят это, не знает никто. Просто, мне кажется, мы тешим себя тем, что текст должен быть приблизительно таким… — и Драко произнёс ту самую фразу.       Если бы он знал, на каком именно языке она звучит, то непременно бы указал — наверняка это была просто магическая формула, специально составленная для данного артефакта. Очередная левиосá, которую нельзя переиначивать.       Гарри поджал губы и озвучил свои сомнения:       — Это левиосá какая-то. Да?       Драко с удовольствием кивнул и заулыбался во всё лицо — он помнил, что за эпизод имеет в виду Гарри. Вообще вся их жизнь была так тесно переплетена — они и прожили её вместе, рядом.       — Нестрашно, сейчас научишься, — заверил он авторитетно. — Я тебя хочу навсегда, со всей твоей дурью, Поттер. И так, чтобы никто не отнял. Понял? Повторяй!       Гарри возмутился и обрадовался одновременно, и принялся повторять — пока что через два звука на третий: даже его собственное ухо ловило явную фальшь.       Когда Гарри устал, Малфой от него отцепился — и в прямом смысле тоже — он отодвинулся и, решив его пока развлечь, с умным видом начал экскурс в семейную историю:       — В первый раз от этих колец отказался Мерлинус Малфой, который низачто не хотел лишаться невесты, которую нашёл. Она, кстати, была платиновой блондинкой, что само по себе ценно, да ещё и земельный надел её отца граничил по реке с землями Малфоев. То есть, объединив земли, можно было полностью контролировать оба берега на значительном отрезке. А её единственный младший брат был слаб здоровьем. Он, конечно же, в срок женился, но обзавестись детьми не успел — так и умер первой же зимой, чего от него, собственно, все и ожидали, даже его собственный отец, потому что утомился всю жизнь дрожать над ним.       Гарри почему-то было смешно от этого рассказа. Возможно, потому, что хоть Малфой и рассказывал совершенно серьёзным тоном, но что-то неуловимо сквозило в его позе и взгляде, что давало понять насколько эта история сатиричная, а вовсе не поучительная либо романтичная.       — Мерлинус лично объехал двоюродных братьев жены и предупредил, чтобы те не вздумали вставать между ним и земельным наделом тестя, намекнув на возможные для них печальные последствия. — Драко картинно свёл брови, преувеличенно нахмурившись, и продолжил более низким голосом: — И те прониклись. Они поверили, что к смерти наследника была приложена длинная родственная рука.       Гарри засмеялся.       — А как же ему удалось отделаться от артефакта? — вернул он повествование в начальную точку.       — Просто он женился через несколько лет после смерти своего отца. Обратился в Министерство — купил новый артефакт. Он тоже магический. И женит навсегда. Но всегда и всех. Кого семейный совет одобрит — с тем и поженит.       — Печально… — вырвалось у Гарри.       — Ну да, согласен.       — А почему никто не вернулся к старому артефакту? Всё время невыгодно, да? — наивно поинтересовался Гарри, сам не понимая, что на самом деле хочет сказать.       — Ну почему же? Мы вернулись. Я наследник — я могу выбирать. Понимаешь, не «жениться — не жениться», а каким образом жениться. Думаю, моим родителям придётся примириться с моим решением.       Драко очень высокомерно приподнял бровь и даже не ухмыльнулся — по его мнению, это было бы лишним. Гарри так и понял. Он любовался своим Малфоем и цвёл от счастья.       — Ну, повтори, что ты запомнил? — опять сосредоточился на насущном Малфой.       И Гарри с перепугу сказал сразу всё как следует — даже сам удивился. Обескураженно повторил ещё два раза, но всё было практически идеально.       — М-да, ты, Поттер, уникален… — задумчиво нараспев протянул Драко, взяв его за обе руки и медленно притягивая ближе. — Мы не сможем потренироваться с артефактом в руках. Его берут в руки только раз в жизни. Понимаешь?       Гарри с готовностью кивнул.       — Во время ритуала нельзя разговаривать. Никаких вопросов, никаких лишних движений. Ничего нельзя спрашивать. Ты понял?       Гарри снова решительно кивнул.       — Если тебе придётся что-то решать, то ты должен принять решение сам и немедленно. Понял?       — Да, конечно, — наконец перестав кивать как болванчик, облёк Гарри в слова свою готовность.       — И ещё… Понимаешь, нам же никто не скажет, что теперь мы можем поцеловаться… Так что, когда подойдёт черёд, то чтобы ты не пугался и не забыл… Ладно?.. — Драко выглядел озабоченным и немного неуверенным.       Гарри удивился такой реакции и решил принимать решения мгновенно:       — Но как раз это-то мы можем отрепетировать! — и улыбнулся довольно и лучезарно.       Драко невольно сжал его пальцы, переборщив с усилием:       — Вот ты придурок! Ну, действительно, давай попробуем, — и заметно расслабился.       Они подобрались поближе и в такой неудобной позе, удерживая друг друга на расстоянии, потянулись к губам. Никто из них не обратил внимания на то, что оба они раздеты. То есть совершенно голые. И вот так они, между прочим, собирались пожениться. Впрочем, лишь бы получилось — колдографии-то всё равно некому делать.       Репетиция показала, что жениться прямо на кровати не очень удобно, и они сползли на пол.       Драко взял Поттера за руку, потом отпустил, потом взял открытый ларец и, переложив его поудобнее, снова взял Гарри за руку — волновался. Повёл его к столу, на который сгрузил ларец. Призвал палочку и положил её рядом. Гарри тоже призвал свою палочку и положил с другой стороны ларца.       — Смотри, сейчас сначала ты произносишь слова — я одновременно надеваю тебе кольцо. Потом ты надеваешь мне кольцо — я произношу слова. Одновременно. Понятно?       — М-гу, — сосредоточенно кивнул Гарри.       — Что бы ни происходило — всё это идеально. Потому что, если ничего не произойдёт, если кольца не оживут…       — Оживут. Мы поженимся, Драко!       Гарри сгрёб Малфоя в объятия и с жаром поцеловал под ухом — ну, так получилось. Тот поёжился, сжался от щекотки или неловкости — расслабиться было не судьба. Но он постарался ради того, чтобы и Гарри не впал в отчаяние, и поцеловал его по-настоящему в губы так, как сделал бы это у алтаря, — ещё раз отрепетировал. Гарри немного повело, но в целом он выглядел нормально.       — Начинаем, — опять окинув его встревоженным взглядом, сдерживаясь и старясь быть смелым, решительно произнёс Драко.       Гарри кивнул. Драко занёс руку над ларцом. Гарри начал произносить формулу. Драко взял кольцо. Гарри плавно подставил палец, не сбиваясь с текста. Драко легко надел кольцо. Гарри закончил формулу.       Они зависли, ожидая хоть чего-нибудь. Ничего не происходило. Говорить и спрашивать было нельзя, и Гарри метнул взгляд к ларцу, чтобы оценить, не пора ли ему тянуться за вторым кольцом. И в это время на его руке начала появляться перчатка.       Она росла сама по себе. Сначала Гарри подумал, что это чешуйки, потом понял, что это колечки, как на кольчугах, только не железные, а магические — из чего-то светящегося и лёгкого. Перчатка покрыла ладонь, начиная от запястья до вторых фаланг пальцев, и остановилась в своём росте.       Малфой внимательно посмотрел Гарри в глаза и скользнул ему за спину. Обнял его со спины и сунул руку в перчатку. Гарри захотел подвинуться, чтобы ему было легче в неё влезть. И пальцы Малфоя показались снаружи, а рука свободно скользнула поверх его ладони и замерла.       Драко начал говорить формулу.       Гарри схватил кольцо и поскорее надел его Драко на палец, ловко запихнув его прямо в перчатку. Перчатка доросла до полной конечной формы и перестала переливаться, став цвета серебра-платины.       Гарри обернулся и посмотрел Драко в глаза: искорки радости разогнали настороженность. Кажется, как раз настало время завершающего этапа. Гарри осторожно развернулся в объятиях, и их руки, одетые в неожиданно возникший артефакт, теперь были зажаты между ними. Обхватив перчатку свободными руками, они начали ритуальный поцелуй, в течение которого она незаметно исчезла.       — Мы должны снять кольца и положить их в ларец, — ответственно, но шёпотом заявил Драко. Гарри хотел спросить поженились ли они, но, видимо, этот вопрос и так был написан у него на лице, потому что Драко, уже не таясь, сказал: — Поздравляю, мы женаты!       — Ужас! — внезапно помимо воли вырвалось у Гарри.       Они рассмеялись и повисли друг на друге от переизбытка чувств.       Вот теперь до них дошло, что во время ритуала они были голыми и что придётся сообщить всем об их женитьбе. И много чего сделать — приятного и ещё больше малоприятного.       — Да, конечно, было мило с нашей стороны пожениться голыми, даже очень удобно для брачной ночи… — саркастично начал Драко, но пообтаял, глядя на счастливо лыбящегося Гарри, и закончил, уже сам улыбаясь во всё лицо: — Но сейчас нам придётся одеться и выйти в коридор!       Гарри нервно засмеялся. Он думал про брачную ночь вообще и про их собственную в частности, про злосчастный коридор, от которого он уже успел настрадаться, про то, что ему предстоит сообщить Рону (как будто Рон — самое ужасное и сложное в его жизни!), и про то, что они с Малфоем по-настоящему, вот совсем-совсем по-настоящему, женаты — магически, безвозвратно и навсегда.       Гарри стоял с широко распахнутыми глазами и пялился на голого Малфоя.       А тот безуспешно пытался снять кольцо.       К чему подобный вандализм, Гарри не понимал. А потом до него дошло, что это артефакт, а не просто кольца, и их нужно снимать после обряда. И Гарри тоже попробовал снять своё. Но не вышло. Его можно было покрутить, чуть сдвинуть, но не снять.       Малфой пожал плечами. Гарри тоже прекратил свои тщетные попытки.       — Гарри! Сейчас мы одеваемся и выходим к домовику. Видишь ли, я приказал ему посмотреть изменения на нашем Гобелене, прежде чем явиться по моему зову. Ну, и мы отдадим ему коробку от колец, раз уж они не снимаются…       — А что?       — Да вроде бы их сразу же после ритуала снимают. Но ведь столько времени прошло… Возможно, просто сведения затерялись в глубинах истории. А сейчас мы узнаем, что там — на Гобелене. И будем понимать, чего нам ожидать завтра с утра.       — Но мы ведь, в принципе, должны всем рассказать, да? — несмело предположил Гарри.       — Конечно. Это если они сами не узнают раньше нас! — беспечно махнул рукой с кольцом Драко. Он в открытую любовался тем, как оно сверкает. — Вот твои Уизли не обрадуются! — Драко поспешно замолчал, но было поздно. Он только извиняющимся взглядом мазнул по Поттеру и отвернулся.       — Ну, не надо так про всех Уизли! — поспешил его заверить в своём прощении Гарри. — Близнецы, например, когда поймали Джинни за варкой Амортензии с моим волосом и её кровью, первое, что сделали, нашли меня и всё показали: и котёл, и заступефаенную ими Джинни. Я лично уничтожил варево. А ведь они могли стать моей роднёй легко и без лишних для себя проблем, если бы пустили всё на самотёк. Так что не думай о них плохо, ладно?       — Ладно, — согласно кивнул Драко. — Нужно будет с ними поближе познакомиться! — и очень серьёзно добавил: — Я бы не перенёс, если бы ты был связан с ней.       Гарри какое-то время внимательно всматривался в его лицо и как заворожённый ответил:       — А теперь не перенесёт она. Но зато перенесу я. А так бы я не перенёс вместе с тобой…       Они схватились друг за друга и крепко обнялись. Но медлить было нельзя, и Драко протянул руку к своей палочке, наложил Фините, и через мгновенье они стояли уже полностью одетые. Обниматься в одежде было непривычно, и они, рассмеявшись, взялись за руки и поспешили в коридор.       Драко два раза щёлкнул пальцами и принялся торопливо шептать Гарри на самое ухо, желая успеть сказать как можно больше:       — Маркс наш главный эльф. Только главные эльфы некоторых Домов могут аппарировать в Хогвартс. Наш вот может. Он очень молодой, как для эльфа. И стал главой совсем недавно. Раньше он был моим личным эльфом. Почему назначили именно его или как так получилось — папá никак не может от них добиться. Они не понимают, о чём их спрашивают. Видимо, то, что главой должен был стать именно он, для них непреложная истина…       — Хозяин Драко! Хозяин Драко! — запричитал долгожданный, но всё же внезапно появившийся, домовик и принялся нещадно выкручивать себе уши.       Драко бросил Гарри и поспешил к эльфу, присел около него и начал гладить по лысой голове между огромными ушами.       — Ну успокойся, Маркс, успокойся… Маркс хороший эльф… Что Маркс видел?       Домовик всхлипнул, жалостливо посмотрел огромными глазами на хозяина и, часто замотав головой, запричитал:       — Хозяин Драко поженился с хозяином Гарри Поттером! Столько шума, столько шума! Все сбежались! Гобелен светится! Зáмок рычит и поёт! Переполох! Переполох!       Домовик снова принялся за свои многострадальные уши. Драко схватил его за тщедушные голенькие плечики и мягко немного потряс:       — Маркс! Маркс! Рассказывай! Что ты видел?       Гарри показалось, что Драко очень даже терпелив. Сам он уже сгорал от любопытства, стыда и беспокойства.       — Все поздравляли хозяина Люциуса и хозяйку Нарциссу.       У Гарри вытянулось лицо. Он никак не мог себе вообразить этих «всех». А Драко просто улыбался — по нему ничего нельзя было понять. Он только ещё раз мягко тряхнул домовика, побуждая продолжать.       — Маркс поздравлял, нянька Милли поздравляла, хозяин Абраксас поздравлял…       Вот теперь лицо вытянулось и у Драко, ему с трудом представлялось, как именно дед поздравлял его родителей с их с Гарри бракосочетанием. Как ни интересно было Гарри, что же там происходило с дедом Драко и как он с картины поздравлял его родителей, но Драко начал задавать от чего-то расстроенному и совершенно раскисшему домовику совсем другие вопросы:       — Маркс, Мар-р-ркс! Говори, что мои родители? Что отец?       Домовик присел на своих тонких ножках, которые его, наверное, не держали, и принялся вытягивать и крутить свой длинный нос, раз уж его уши охранял молодой хозяин.       — Стой, стой! Прекрати себя наказывать! Сейчас же говори, что сказал мой отец!       — Хозяин Люциус ничего не сказал! Хозяин Люциус только бил хозяйку Нарциссу!       У обоих — и у Гарри, и у Драко — буквально слёзы хлынули из глаз от напряжения и такого поворота событий. Драко повернулся к Гарри, бросил домовика, и практически в прыжке преодолел те несколько шагов, которые их разделяли. Гарри вцепился в Драко и как заведённый шептал:       — Не может быть… не может быть… не может быть…       Драко потёр уже совершенно сухой глаз и внезапно решительно согласился:       — Не может быть!       Он снова бросил Поттера и вернулся к дурацкому безмозглому существу.       — Говори, как он бил хозяйку Нарциссу!       — Хозяин Люциус дёргал хозяйку Нарциссу за плечи и колотил ногами!       — Как именно колотил ногами! Покажи!       Домовик, поддерживаемый Драко, изобразил лапками несколько коленец.       — А хозяйка Нарцисса била хозяина Люциуса?       — Била! — охотно согласился домовик.       И Драко, и Гарри с облегчением выдохнули.       — И как же она его била?!       — Так же, хозяин Драко! Так же! Хозяйка Нарцисса хорошо поколотила хозяина Люциуса!       Драко бросил домовика и закрыл лицо ладонями. Тот коллапс чувств и эмоций, который он только что испытал, ещё нужно было пережить. Но также следовало отпустить из Хога этого бездельника, и Драко взял себя в руки.       — И что, они всё время молчали, пока дрались? М-м?       — Хозяин Люциус и хозяйка Нарцисса пели, пока дрались!       Драко и Гарри оба в голос заржали — это уже невозможно было терпеть.       — Что они пели? Что пели? — тряся домовика за плечи, нетерпеливо допытывался Драко.       — «Мы проиграли, мы проиграли, он на нём женился, он на нём женился!» — домовик старался это всё пропеть, но драккловски фальшивил.       Драко бросил быстрый взгляд на Поттера и, так и опираясь на одно колено и держась за тонкие плечики Маркса, принялся терпеливо объяснять ему:       — Хозяин Люциус и хозяйка Нарцисса танцевали джигу. Как на балу танцуют. Маркс, понимаешь, как танцуют на балу. Только у них не было музыки. Вот они и пели. Хозяин Люциус и хозяйка Нарцисса рады, что мы поженились! И они танцевали, чтобы отпраздновать, понимаешь?       Домовик смотрел огромными глазами и только медленно мотал головой, потому что Драко не давал ему вцепиться в себя лапками и продолжить наказание.       — Маркс хороший эльф! Маркс правильно справился с заданием! Маркс всё рассказал хозяину Драко! Маркс — молодец! Хозяин Драко любит Маркса! Забери ларец и поставь на место! Свободен!       Драко отпустил домовика и поднялся.       — Маркс хороший эльф! — затараторил воодушевившийся домовик. — Маркс справился с заданием! Маркс хороший эльф! Хозяин Драко любит хорошего эльфа Маркса!       Ларец оказался в лапках домовика сам по себе — эльфийская магия. И беспокойный чепушила с хлопком исчез. Гарри как-то сразу отпустило невероятное напряжение, которого он в своём оцепенении и не замечал.       — Ну вот, с родителями у нас с тобой всё в порядке!       Драко подошёл и мягко обнял Гарри, притянул к себе поближе и уткнулся носом в волосы. Теперь уж совсем взрослые мальчики немного постояли в коридоре и поспешили укрыться в Выручай-комнате.       — Это всегда так — не обращай внимания! Эльфы в самые неподходящие моменты оказываются совершенно невменяемыми, и такое никогда нельзя предугадать!       Гарри заулыбался, вспоминая коридорное происшествие.       Драко махнул палочкой, и они опять оказались голыми. Ещё взвинченный и уже совсем плохо соображающий от потрясений, следующих одно за другим, Поттер настолько не ожидал этого, что смешно присел и стыдливо закрылся руками. Малфой засмеялся, потешаясь с его непосредственной реакции.       — Я не хотел! — скорчил он извиняющуюся гримасу. — Не подумал вернее… По привычке! Я верну одежду…       — Нет-нет! — искренне запротестовал Гарри. — Я случайно! Вернее от неожиданности… Ну, в общем, ну её, эту одежду, — беспечно махнул рукой и пошёл к кровати.       Драко мило поулыбался ему в спину и направился следом.       — Ну, что там произошло — рассказывай! — настойчиво потребовал он у Малфоя, залезая на кровать с ногами.       — Мама с папой проспорили Северусу, что я на тебе женюсь! — тут же выпалил Драко.       Гарри очень удивился и потешно распахнул глаза, силясь всё это осознать. Драко бросился объяснять своё более чем странное утверждение:       — Понимаешь, мне было шесть лет, когда я нашёл эти кольца и объявил, что женюсь на тебе. Мне объяснили, что они не игрушка, что это артефакт и с их помощью женятся, как мама и папа. Ну а я же точно знал, на ком хочу жениться. Поэтому настойчиво повторил это. Кажется, даже для большей убедительности рассержено топнул ногой. Вот я думаю, что именно тогда Сев с ними и поспорил, глядя на мою святую уверенность в своём желании. И знаешь, что я тебе скажу? Если бы мама с папой не хотели, то могли бы просто спрятать артефакт в сокровищницу, а не держать его на том же месте, где я его тогда и нашёл. А Сев, думаю, поспорил с ними на джигу. Ну чтобы они станцевали плебейский танец — потешили его самолюбие.       — Сев — это Снейп? — недоверчиво уточнил Гарри, которого распирало любопытство.       — Конечно. Он милый! Ты узнаешь его совсем с другой стороны — он трогательный и совсем нестрашный!       Гарри только улыбался. Он был не против подружиться даже с дедушкой Абраксасом — он сейчас вообще любил весь мир. Подумать только — вопросы о «встречаться» и «парне» отпали сами по себе и навсегда. Зато встали в полный рост очень серьёзные хлопоты: где жить и что говорить Скитер?       — Завтра мы пойдём в Хогсмит купить тебе новую одежду… Мы не будем с утра делать официальных заявлений — нам нужно сначала встретиться с родителями. Но ты можешь сообщить, по секрету, всем, кому хочешь сказать. И, Гарри, как у тебя с деньгами?       — Нормально. У меня есть бездонный кошелёк. У меня, между прочим, приличное наследство, Драко. Я не буду сидеть у тебя на шее.       — Ну что ты! Даже если бы родители от меня отказались и мне пришлось бы стать зельеваром и работать за зарплату, даже тогда я с удовольствием тратил бы все свои деньги на тебя! Я бы ни при каких обстоятельствах от тебя не отказался, — очень уверенно заявил Драко и совершенно безбашенно улыбнулся, пожав плечами, как будто мог стесняться.       Гарри обрадовался, заулыбался и, поколебавшись, стоит ли делиться своими сомнениями, всё же спросил:       — А почему тогда ты там, в классе, так себя повёл? Я испугался. Ну, что ты сейчас уйдёшь.       — Не волнуйся — это ерунда. Мне не хотелось там — в классе, на пыльных партах. Ты же…       — Достоин лучшего? — Гарри счастливо рассмеялся. — Ты меня напугал.       — Ты лучше всех, — Драко чмокнул его в голову, никуда особо не целясь, и добавил доверительным шёпотом: — Не думай о себе плохо и не будешь пугаться… Просто ты должен был сам ко мне прийти, иначе ничего не имело бы смысла.       — Почему? — настойчиво потребовал ответа Гарри.       — Потому, что ухаживать за знаменитостью нельзя. Просить о чём-то, даже просить жениться, нельзя, — уверенно, как непреложную истину, провозгласил Драко.       — Даже если ты — целый Малфой? — очень сильно удивился Гарри.       — Ну, конечно, в моём случае это смотрелось бы не настолько безнадёжно, — Драко задрал нос, — но всё же, если не тобой, то другими, это было бы принято отрицательно, — твёрдо закончил он.       — А-а-а… — понимающе протянул Гарри. — Ну, я здесь ни при чём. Я действительно на любого, кроме тебя, посмотрел бы сквозь или поверх. Мне все завидуют, хоть я и не понимаю чему. Просто вижу — и не понимаю, — неожиданно сменив тему, высказался он о наболевшем.       — Да ладно, девицы же не завидуют, а обожают! — поддел Драко.       — Девицы? А это здесь при чём? — недоуменно взбунтовался Поттер. — Я про них даже не думаю.       — Ну да, а Чжоу? — с пристрастием вопросил Малфой.       — Ошибка молодости, — с досадой буркнул Гарри и отвернулся. — До сих пор стыдно.       Драко развеселился и снова поддел:       — Вот как! Значит, ты пытался стать натуралом?       Гарри кивнул, всё ещё не глядя в глаза.       — Ничего, не переживай! Все пытаются, — сжалившись, искренне заверил его Драко. — Я тоже пытался. Серьёзно и по-честному. Так не хотелось родителей расстраивать… — Драко закусил губу, а Гарри как раз в это мгновение повернулся и с интересом посмотрел на него. — Целых десять минут пытался! — не выдержав, рассмеялся Малфой, глядя на очень серьёзное лицо за очень серьёзными очками.       — Всего десять минут? — сдерживая улыбку, наигранно удивился Гарри.       — Ну да. Я решал начать новую жизнь и больше никогда не думать о тебе раз сто. Но в целом это длилось десять минут, — опять рассмеялся счастливый Малфой и похвастался своим кольцом.       Гарри заулыбался как ненормальный и посмотрел на свою руку. Провёл ею по ноге. Тоже довольный-довольный.       — А что там домовик говорил… — начал Гарри и растерялся, не сумев сформулировать.       — Скорее всего, всех в Бальном зале собрала реакция портретов. Они могли поднять шум, передавая эту новость друг другу. Ну и родители сразу же поспешили туда, и все эльфы тоже аппарировали на общий переполох. Также я не исключаю, что Гобелен действительно мог светиться или даже что-нибудь пропеть, — заулыбался Драко, глядя на умильное лицо опять распереживавшегося Поттера. — Ну и теперь нам нужно позаботиться об ужине, раз уж обед мы безнадёжно пропустили, — деловито добавил Драко и наколдовал Темпус.       Гарри повертел головой и, обнаружив то, что искал, энергично цокнул языком — он и не подозревал, что уже почти шесть вечера.       — Да я бы и не хотел сейчас идти на ужин, — с опаской заявил Драко, — потому, что… Ну, потому, что у нас впереди…       Гарри воровато на секундочку зажал ему рот рукой и сказал сам:       — Брачная ночь! Ну да. И я не хочу сейчас в Большой зал. Будет такое впечатление, что они все наши гости. Мне Рон как-то расписывал, какую свадьбу нужно закатить мне с Джинни… — Гарри растерянно притормозил, поздно почувствовав, что говорит явно лишнее.       Но Драко почему-то не рассердился, а покатился со смеху.       — Ну что ты ржёшь? — вспылил Гарри.       Малфой помахал рукой с кольцом перед его лицом и, гримасничая, выдал:       — При мне можно упоминать Уизли. Не переживай ты так. Они в прошлом. Ты мне можешь рассказать любые страшные тайны! Не обещаю: не смеяться, — хитро прищурился он, — но сердиться на тебя точно не буду!       Гарри замер, заворожённый, раздумывая: как же всё вот это возможно? И нашёл только один очевидный ответ — Малфой не боится его потерять. И нужно привыкнуть к тому, что у него есть Малфой. И будет всегда — приобретённый статус не снять.       Та немыслимая мечта, которая невысказанной таилась где-то глубоко под слоем неуверенности в себе, неверии как таковом: не только в себя, но и вообще ни во что, — внезапно нечаянно осуществилась. И бедный организм не мог пока привыкнуть, и даже изворотливый подвижный ум воспринимал действительность пунктирно, видимо, опасаясь, что его собственные фантазии были слишком фантастичными, и, наверное, вот сейчас перед ним не действительность, а мираж.       Гарри улыбнулся и покивал, успокаиваясь. Малфой ухмыльнулся. Мудро так. И начал излагать:       — Я могу снова вызвать Маркса и приказать принести ужин. Он принесёт. Но я не знаю, чего это ему и всем остальным эльфам будет стоить: возможно, это сложно или даже опасно. Так что лучше каким-то образом раздобыть простой еды на хогвартской кухне, — и пристально посмотрел на Поттера.       Гарри согласно закивал.       — У тебя есть соображения на этот счёт? — деловито поинтересовался Драко.       — Да, я просто позову Добби, — улыбнулся Гарри, — но тоже из коридора. И ты можешь пойти со мной и заказать что-то, если вообще возможно что-то выбрать. Или мы можем пойти на кухню и там с этим разобраться. Ты как? Что ты думаешь? — Гарри смотрел на Малфоя во все глаза, как будто боялся прозевать его реакцию.       — Мне заварных пирожных и апельсинового сока, а остальное совершенно безразлично, — заулыбался Драко.       Он явно кокетничал, только Гарри, глядя на него влюблёнными глазами, ничего предосудительного в этом не видел — он просто умирал от умиления.       — А дома, в Малфой-мэноре, ты бы тоже заказал на свадьбу апельсиновый сок и заварные пирожные? — с придыханием спросил Гарри.       Драко, прикрыв глаза, томно, стараясь сглотнуть незаметно, оплёл его цепко руками, взял в капкан ног и, притянув его к себе, вкрадчиво прошептал на ухо:       — Нет. Дома я бы вообще ничего не стал заказывать — там бы около нас всё равно что-нибудь стояло на столе.       Он мягко прикусил тёплое ухо, провёл рукой по шее и теснее прижал Гарри к себе.       Гарри понял, что ему уступят один раз из ста через пять сотен, если он сам не будет драться. И решил, что в следующий раз обязательно поборется. Но сейчас он опять сдался — так же легко и просто, как в первый раз, как будто ждал этого полжизни.       Драко распластал его на кровати и даже рукой придержал, пока накладывал заклятья. Откинув палочку, растянулся рядом и потянул Гарри на себя, укладывая его на бок и устраиваясь за его спиной. Движением руки требовательно указал согнуть ногу.       — Что ты делаешь? — удивился Гарри.       — О. Отключаю тебя. Наслаждайся.       Это был приказ. Не просьба никакая, не предложение или приглашение, а тихий-мирный такой приказ: мол, лежи, не двигайся и чувствуй. Да, реально боком двигаться невозможно — не понятно, в какую сторону и для чего бы — все движения, которые можно сделать, бессмысленны, по сути. Разве что изобразить гусеницу, но к чему? В этой позе тело привыкло лежать неподвижно, спать. Гарри мог сколько угодно обескураженно таращиться перед собой, до рези в глазах всматриваясь в расплывающуюся, съеденную искусственными сумерками даль, — Драко всё равно не видел его лица.       Ещё он мог поразмышлять над тем, что Драко задумал: неужели решил перебрать все возможные позы? Нет, наверное, в этом и был смысл — интересно же. Гарри не мог так прямо заявить, что он бы сам не предпринял чего-то подобного. Но вот хотелось же немного романтики на брачную ночь.       Драко пока вошёл наполовину и тихо возился за спиной, практически совсем не отвлекая его от досадных мыслей.       Гарри думал, что во всём Хогвартсе среди геев очень туго с романтикой. Вот хоть бы новоявленные геи — братья Криви! Ну самые романтичные, в кавычках, люди, которых он знал. Или вот близнецы Уизли… романтичные клоуны разве что. Или Финниган. Самый романтичный. Гарри про себя рассмеялся — даже романтичнее Рона, если что. А уж Флинт с Оливером… Вот и получалось, что романтику, если он её и хотел, нужно было брать в свои руки. И ещё вопрос, какая бы там она была.       Гарри поморщился от своих мыслей и признал, что сам бы сначала сделал предложение, а первый раз отложил бы на брачную ночь — вот и вся романтика в его собственном исполнении.       Ему стало стыдно за свои непонятные претензии к Малфою. Тем более что собственное возбуждение игнорировать уже было глупо. Обижаться не на что. Подумаешь, уложил его в неудобную позу. Мог же загнуть вообще по-всякому. А тут просто «Не бей лежачего»! Лежи и чувствуй.       Драко дышал ему в спину, обнимал поперёк груди, прижимал к себе, меняя темп, или вообще отпихивал, чтобы снова что-то поменять. И усиленно молчал там, за спиной. Это молчание казалось нарочитым.       Гарри хотелось повернуться, обнять его. Но он не мог. Он не хотел прерывать или останавливать Малфоя, ведь зачем-то ему было нужно вот так? Именно вот так. «Им-мен-но в-во-т-т-та-ак…» — вдруг остановилась и застряла мысль Гарри. Он продолжал микроскопические движения телом и бесконечный звук «т-т», но внутри него уже расширялось небо или огонь, или сразу солнце, или рой чёрных точек, или, наоборот, звёзд в темноте. Как в калейдоскопе менялись ощущения и картинки, поспешно их сопровождающие под закрытыми веками. Гарри хотел кричать, но не мог. Он только понял, что это Драко сделал. И делает, и делает с ним. И ничего нельзя остановить, и чувствовать всё невозможно, и хочется вырваться наружу… или всегда быть там.       Драко по изменившемуся дыханию, да и движениям, понял, что достиг своей цели и — Гарри возбудился по-настоящему. А то ведь все те упражнения, которые были до ритуала, ничего не дали, кроме, по сути, обычного дрочева. Ну, тоже преотлично, конечно, — после реального-то дрочева. Но нельзя же, в самом деле, всё время так. Драко даже стал уже в себе сомневаться.       И тут он кончил. Драккл его раздери! Обрадовался, что весь такой великий и в состоянии включить Поттера, и сразу же кончил!       Драко не мог пререкаться с самим собой, он кончал и кончал, и, в принципе, успокоился, ведь ничего страшного не произошло. Просто додрочил Поттеру и упал рядом. Во всяком случае, это уже был шаг вперёд.       Гарри не понял, что случилось: почему после такого сногсшибательного секса Драко лежит тихо-смирно и только дышит? Он взобрался на него до половины — рукой, ногой — и улёгся удобно. Драко его обнял. Гарри был счастлив.       — Гарри, а тебе какой член больше нравится — тот, что на снимках, или настоящий? — вкрадчиво поинтересовался Драко.       Внезапно.       Гарри очень удивился. Он понял, что в этом вопросе было что-то важное.       — Я испугался того. И то всё равно не бросил мысли с тобой встречаться! А ты спрашиваешь!       Гарри приподнялся на локте и заглянул Драко в глаза.       — В порно берут только с такими огромными — для зрелищности, — авторитетно заявил Гарри.       — Блейз мне пару раз показывал магловское порно, — согласился Драко. — Она с цветом угадала, — добавил он тихо-тихо.       — А, это легко! Просто нашла актёра-блондина — вот и всё!       — Ох-х! — вырвалось у Драко.       — А ты ещё спрашиваешь… Да у тебя самый красивый член на свете, Драко! — от всей души искренне заверил его Гарри и снова удобно улёгся ему на плечо.       Он полежал немного тихо, но мысль-то скакала вперёд и покоя не давала. А Гарри же, когда шёл к Малфою, принял решение — строгое и безоговорочное, — что будет озвучивать все свои нелепые мысли, чтобы избежать недопонимания. И чтобы Драко знал правду, чтобы его не смогли обмануть посторонние. Гарри по-прежнему был уверен, что он принял мудрое решение.       — А можно… — Гарри запнулся, но поборол свою стеснительность и выпалил: — Можно я потом, когда мы уже всем объявим, скажу, что это не твои фотки! Не с тебя. Ну-у-у… Мне поверят. И ничего доказывать не придётся.       — Можно, — беспечно махнул рукой Драко. — Тебе всё можно. Мог бы и не спрашивать.       Гарри снова привстал и посмотрел на Малфоя недоверчиво, но согласно мотнул головой. Мол, понял, что действительно можно. ***       — Гарри! Ты не ночевал! — весело и задиристо констатировал Рон.       Так он явно хотел предложить поделиться свежими новостями. В самом деле — не тролля же Гарри ходил убивать или открывать Тайную комнату.       — Ага, привет, Рон! — Гарри был мрачен уже от того, что просто увидел своего лучшего друга.       Прежняя жизнь теперь казалась ему такой безликой и далёкой. Впрочем, у неё было своё лицо — как раз старого испытанного друга.       — Да ладно, колись, Гарри! — не унимался Рон.       — Рон, я трахался всю ночь, понимаешь! — «Не лезь, куда не просят», — говорил весь внешний вид Гарри.       — Оу-у, — преувеличенно удивился Рон. — Ну и кто она? — С его лица можно было собирать елей.       — Ро-о-он… Сколько можно?! Всегда одно и то же… Я сколько раз уже говорил тебе, что я по мальчикам! Исключительно по мальчикам! Ну, сколько можно одно и то же?!       Рон, как всегда, внутренне возмутился. Правда пока молча. И Гарри был этому обстоятельству очень рад. Он набрал побольше воздуха и, пока не передумал, решительно выдал:       — Сегодня ночью, наконец-то, это случилось. Я на самом деле трахался с парнем. И теперь у меня есть парень. Настоящий парень, Рон!       Гарри видел, как помрачнело лицо друга, как он непроизвольно сжал кулаки. Поэтому, немного подумав, Гарри невозмутимо и несколько злорадно добавил:       — Я к тебе, Рон, никогда в друзья не набивался! Если тебе друг-гей не подходит, то можешь даже ничего не говорить. Я всегда таким был — и ты об этом давно знал.       Гарри закинул на плечо полотенце и удалился в душ, пока Рон не расчехлился. А то вдруг ещё пришлось бы драться или орать что-то в ответ.       Когда Гарри вышел из душа, Рона уже в спальне не было. Он нашёлся за завтраком, но сидел не рядом с Гермионой. И по другую сторону стола.       Ни Малфоя, ни вообще кого-либо из старших слизеринцев в зале ещё не было. Гарри осторожно присел рядом с Гермионой. Она ему приветливо улыбнулась и кратко обняла за плечи.       — Ну как? — очень тихий вопрос.       Гарри даже смутился — столько всего можно было бы рассказать! Но как же поместить хотя бы часть этого в короткий ответ? И он сказал, наверное, самое обобщающее:       — Я уже женат.       Гермиона посмотрела ему в глаза, да так и застыла. Изумление на её лице, казалось, будет невозможно стереть никогда. Гарри понял, что наделал, и поспешил объяснить:       — Мы боялись, что нас разлучат. Он меня давно любит. Я так счастлив! — Гарри стеснительно пожал плечами и положил руку с кольцом на ногу — так, чтобы его можно было рассмотреть, не привлекая внимания.       — О, Гарри! — Гермиона снова обняла его. — Как же я за тебя счастлива… — прошептала она ему на ухо и поспешила отстраниться.       Как всегда, она поступила правильно: буквально несколькими секундами позже в двери величественно вплыли первые из старших слизеринцев — неизвестно, что они знали и, если знали, как бы они расценили эти дружеские объятия.       Гарри обернулся и увидел глаза Драко. И сразу же понял, что слизеринцы о многом осведомлены. Кивнул в ответ на молчаливый вопрос о Гермионе. Драко по-доброму улыбнулся и пошёл к своему столу.       Гермиона смешно с краешка зажевала тост. Её щёки пылали, а в глазах горел малоуправляемый восторг. Гарри порадовался за себя. И за Малфоя тоже. А потом просто негромко рассмеялся — ему было весело и легко на душе. ***       Гарри и Драко держались всё время вместе. Гарри наколдовывал вокруг их голов Заглушающее облачко, а Драко филигранно накладывал на него Дезиллюминационные чары, от чего оно становилось совершенно прозрачным. И так они могли по несколько уроков без проблем общаться друг с другом, и никто ничего не слышал. Учителя это им легко спускали с рук: Драко просто отличник среди отличников, а Гарри так и вообще «наше всё» — словом, лишь бы не дрались и не прогуливали.       Блейз страшно завидовал. Тому, что они поженились, тому, что оба настолько сильные волшебники, тому, что им можно что угодно и ещё что-нибудь эдакое в придачу — завидовал всему и сразу — всему, что у них было.       Поскольку и сам он был из сильного магического рода, то он додумался найти и применить заклинание распознавания речи по губам. В общем-то, другим, возможно, было бы и непонятно, чему он, собственно, завидует, но Блейз-то точно отдавал себе в этом отчёт.       На «Уходе за животными» Драко и Гарри стояли в сторонке у загона и спокойно беседовали — на уроках они старались никого не шокировать объятиями, хотя не обниматься сейчас было чертовски тяжело.       Блейз расположился так, чтобы ему было видно губы обоих.       — Драко, я не понимаю, а почему Колин сказал, что я сам пойму про ракурс? Я вот всё думаю: ну чем же может ракурс отличаться, когда смотрит парень или девушка?       — Гарри, тебе так не терпится сделать мне минет? — добродушно рассмеялся Драко.       Поттер только досадливо отмахнулся и снова завёл свою шарманку:       — Ну пусть он думал, когда всё это говорил, что это были воспоминания, а это оказалась магловская камера. Но ведь её всё равно, однозначно, мужик держал и мог выбрать какой-то точный ракурс.       Драко, похоже, даже заинтересовался этими наукообразными выкладками.       — Вот я и говорю, — продолжал воодушевившийся его вниманием Поттер, — но не этот же, мужик, который держал камеру, делал этот минет! Вот и что тут можно самому понять? Хоть иди да у него отгадку спрашивай!       Драко опять добродушно рассмеялся и потрепал своего Поттера по голове. На вкус Блейза, это был совсем уж собственнический жест — вот он бы никогда не позволил так с собой обращаться. Но ведь и не он сейчас стоит у школьного загона с какими-то копошащимися за невысокой загородкой нечистями.       — Он, наверное, имел в виду, что смотрят на член после минета девушки и парни по-разному. Он же действительно думал, что это воспоминание, ну, и заромантизировал не в меру… Просто ваш Криви неисправимый романтик! — вынес свой вердикт Драко. И счастливо улыбаясь, пояснил: — Вот и наговорил ни разу не целованному неофиту чего-то завлекательного и покрытого дымкой таинственности…       Блейз почувствовал, что сейчас сблюёт — настолько, по его мнению, лучший друг говорил приторно-сладко и выглядел зашкаливающе томно. Хотел уже отвернуться, но Поттер же, вместо того, чтобы таять и смело растекаться под взглядом Драко, решил ответить!       — Нужно будет попробовать! — решительно заявил он, как нечто, наконец, бесповоротно решённое.       Драко с него саркастично заржал:       — Ну да, напоминалку себе установи, а то опять забудешь!       Всё, Блейз уже не мог на это смотреть. Ну что за бред? Они за целых две недели не успели вспомнить о минете? Во идиоты! Чем они там занимаются? И хотел уже отвернуться: видимо, идея их подслушать была абсолютно глупой — ни о чём ТАКОМ они не говорят. Но тут Драко начал что-то новенькое:       — Гарри, а почему ты до сих пор не сказал всем, что это не мой член?       — Ха-ха… — отозвался Поттер. — Ты же видишь, каким замечательным зелёным цветом всякий раз покрывается СМУГЛОЕ лицо Патил! — Блейз вообще не понял, почему вдруг Поттер с таким ядом выделил это «смуглое», как будто в цвете всё дело — и развязка, и разгадка. — При каждом упоминании, что ты насаживаешь меня на вот такенный член, — откровенно рассмеялся немеряный Герой и для наглядности раскинул руки.       — Думаешь, она сама не выдержит? — восхитился этот счастливый придурок, его муж. (Ну кто вообще при Поттере останется в здравом уме?)       — Конечно же она рано или поздно сама не выдержит! И вот тогда я, возможно, подтвержу, — ехидно ещё раз хихикнул вселенский Спаситель.       — Ну ты, Поттер, и коварный! — неподдельно восхитился Драко.       Видимо, ему было жалко девочку, или Блейз не так понял и тот действительно восхищался своим идиотским гриффиндорским мужем.       — Малфой! — протестующе поправил его Гарри. — Такой же коварный Малфой, как и ты!       — А, ну да, — охотно согласился мерзко-довольный всем Драко и тоже отвратительно захихикал.       Блейз подумал, что пора ему идти и брать в оборот Панси, а то кто-нибудь успеет раньше его — и тогда ещё отбивать придётся. На фоне всех этих гей-парочек, рассекретившихся следом за главной парой страны, в Хогвартсе так повысился уровень сексуального напряжения, что даже от самых стойких и невзрачных в любой момент можно было ожидать сексуального взрыва. А подслушивать этих счастливых идиотов гиблое дело — всё равно ничего серьёзного не говорят!       Драко и Гарри незаметно легонечко поцеловались. Ну да — незаметно. Конец