Страсть

      Лето. Ночной город озарило огнями, а на небе уже давно показали свое великолепие далекие звезды. Каждая знала, что когда-то ее время закончится и поэтому, кажется, светила изо всех сил. Шумный, даже ночью, мегаполис хорошо освещался огнями, тихая летняя ночная романтика смешивалась с бурной клубной жизнью, а где-то на берегу реки, в нескольких метрах от пешеходного моста, что соединял две части города, располагался пологий склон. У самой воды была тонкая полоска песка, а дальше, выше, был газон, на котором так любили загорать жители города в жаркие солнечные летние дни. - Черт бы побрал всех этих долбанных критиков. Чтоб вы сдохли, мать вашу за ногу! Дебилы неадекватные! Ни вкуса, ни стиля, ни воображения, куда вы лезете, идиоты импотентные?! Искусство - это не ваше, идите вагоны разгружать. Я критик-аналитик-хуитик-в жопу нытик!       Наруто, кривляясь, ходил по самой кромке травы, встав на носочки, что было очень неудобно в его лакированных туфлях, и изображал критика, поддевая средним пальцем невидимое пенсне и делая невероятно заносчиво-умное лицо. Руки в боки и пошел. Раз-два-три-четыре, а теперь в другую сторону: раз-два-три-четыре. Наруто негодовал? Нееет - он был просто в бешенстве!!!       Его первая выставка. Его первые работы, которые он так долго рисовал, подбирал, которые забрали всю его душу и всю его жизнь последние полгода, вдруг оказались просто рисунками школьника!       “Никому не нужной мазней”, как выразился худощавый старикан в том самом пенсне и дорогущем черном костюме, сшитом явно на заказ. А эта дура, в синем платье c вырезом на груди, который ей нельзя было носить еще лет тридцать назад, потому что на вид ей было лет восемьдесят, вообще назвала его, цитата: “Школьником, который еще очень много не знает о мире, искусстве, страсти и любви”. Вот сууука. - Да я стольких перетрахал, что твоей ссохшейся вагине даже и не снилось!       Наруто замолчал. Река, казалось, принимала и уносила течением прочь каждое его слово. От этого должно стать легче, правда?       Сзади, метрах в десяти, послышались неспешные хлопки. Наруто обернулся и увидел молодого человека, чуть старше его. Он был одет в черные обтягивающие джинсы, черную рубашку, расстегнутую на три верхних пуговицы, с закатанными по локоть рукавами. На его запястьях были красивые этнические мужские браслеты из дорогого дерева и полудрагоценных камней. Его черные волосы стояли торчком на затылке, в то время как длинная челка по бокам обрамляла лицо.       Закончив хлопать и нагло ухмыляясь брюнет посмотрел на Наруто своими черными, как бездна, глазами, и в его взгляде чувствовалась та же усмешка, что сейчас играла на его губах. Но незнакомцу помимо этого еще и было что сказать: - Ты закончил орать на воду? - Наруто не нашелся, что ответить на этот вопрос. Он еще сам не знал, закончил ли он, может он в порыве гнева пропустил какую-то важную часть, о которой явно должен рассказать всему миру. - И скольких же ты перетрахал? Ох, нет, мне больше интересно, с какой такой ссохшейся вагиной ты разговаривал? - Брюнет расплылся в улыбке, показывая ровный ряд белых зубов. - Ой, да иди ты нахер! Что ты знаешь обо мне, умник хренов? - Незнакомец лишь скрестил руки на груди и теперь снова, ухмыляясь, приподнял левую бровь. - Да я может, вообще, ранимая душа? Может я сейчас возьму и утоплюсь, потому что все хреново в моей жизни? - Не унимался блондин.       Саске опустился на траву и похлопал по месту рядом с собой. Наруто стоял, раздумывая секунд двадцать, а потом решил присоединиться к своему неожиданному компаньону.       Расположившись рядом с брюнетом, Наруто неловко замолчал. Хотелось высказаться, но нельзя же так просто начать, нужен предлог. - Я все еще тебя слушаю, - Как бы читая его мысли, напомнил брюнет. - Здравствуйте, меня зовут Узумаки Наруто и меня никто не понимает. Нет, даже не так. Меня никто не принимает таким, какой я есть. Вот это будет правильней сказать. - Здравствуй, Наруто. - А тебя, кстати, как зовут? - Саске. Учиха Саске. Продолжай, Наруто. - Да. Понимаешь, родители с детства мечтали, чтобы я стал инженером, или переводчиком, или металлургом, а я мечтал рисовать... Я брал краски и ночью, когда никто не видит, садился за стол и рисовал. Сначала это были действительно каракули, потом стали вырисовываться детали сюжета, потом человеческие фигуры, я все больше и больше изучал анатомию, физиологию, эстетику, я так был занят тем, что приносило мне необычайное удовольствие, что практически забросил учебу в школе и, естественно, это не осталось незамеченным. Когда меня выперли из школы, родители выперли меня из дома. Мне пришлось устроиться на работу, а поскольку мне не было еще шестнадцати, то меня никуда не взяли, кроме как мыть посуду и мыть машины. Я вставал в пять утра, до шести вечера мыл авто на мойке, потом "вылизывал" посуду за богатенькими дядьками и их разодетыми подружками, и только ночью, когда приходил домой, я мог порисовать. Я месяцами копил свою скудную зарплату, когда у меня кончались краски. Я выл от беспомощности, потому как растрачивал драгоценное время, когда мог рисовать, на то, чтобы мыть за кем-то посуду. И вот, спустя пять долгих лет я наконец то выставил свои работы на первой в моей жизни выставке. И с треском провалился. Глубины, понимаешь, не хватает этим снобам и старым кашелкам. - Наруто посмотрел на Саске, ища сочувствие и сострадание в его глазах. - Ммм, бедненький, - С довольно ощутимым безразличием проговорил брюнет. - Ну спасибо! Я ему тут душу изливаю, а он еще и насмехается надо мной. Мне жить трудно, меня не понимает никто… Общество приняло лесбиянок, рокеров, сталкеров, эмо, ролевиков, хиппи и даже бомжей... А мое творчество... - А ты всех принимаешь? - Конечно! Каждый по-своему хорош. Я люблю людей… - Саске не дал ему договорить. - О, мой милый Наруто. Тогда я хочу рассказать тебе кое-что о себе. Больше всего на свете я люблю сосать член. Нет, даже не так, сначала я люблю, когда озабоченные дядечки с толстыми и большими членами связывают меня по рукам и ногам и, то жестко хватают меня за зад, то нежно лижут мне соски, то берут в руки плеть и бьют меня, пока моя кожа не покраснеет. Их это так заводит, поверь мне.       Наруто сглотнул. Саске смотрел ему прямо в глаза, лежа на траве и приподнимаясь на локтях, в его глаза безумно блестели, а он продолжал: - А иногда мне завязывают глаза, и тогда я испытываю особое наслаждение, потому что мои ощущения обостряются, понимаешь? Вот я сижу на коленях, мои руки прикреплены кожаными браслетами к тросам, что спускаются с потолка, мои глаза накрывает плотная черная повязка, что никак не стянуть. И тут в меня проникает что-то твердое, лаская сжимающиеся стеночки моей попки. Что-то, что похоже на небольшое дилдо. Оно медленно входит и выходит из меня, дразня и доставляя большое наслаждение. А уже в следующий момент дилдо пропадает, и меня резко и быстро начинают трахать в рот большим упругим членом. С головки стекает смазка, он большой, и я беру его в себя полностью, мой рот жестко насилуют, вцепившись в мои волосы. И я практически кончаю, когда член достает мне до горла. Мой пенис уже стоит, он начинает болезненно ныть, он хочет ласки, но я не могу ничего поделать. Ах, это еще больше заводит. Член покидает мой рот, и по моему подбородку стекает слюна. Это так сексуально, да Наруто? Я облизываю губы, чтобы еще раз ощутить этот вкус. Черт возьми, это так афигительно сосать большой, упругий, твердый охуенный член. - Саске облизал губы. Он видел, как Наруто завороженно смотрит на него, как участилось его дыхание, как расширились его зрачки, как он рефлекторно облизывает губы и сглатывает на самых пикантных и сексуальных моментах его рассказа. - Но еще больше я люблю, когда меня ставят раком. Ооо, да. Я полностью открыт, и им все отлично видно: как по моему члену стекает смазка, как налились и потяжелели яички, как сжимается и разжимается мой анус. И тут меня наотмашь бьют по заднице. У меня вырывается шипение, я очень хочу, чтобы меня жестко трахнули, ожидание затягивается, и этот шлепок приносит огромное болезненное удовольствие. Их так это забавляет и возбуждает. Они будут шлепать меня, пока вся моя попка не станет красной, а это очень сексуально, должен тебе сказать. А потом кто-то слегка проводит всего лишь одним пальчиком по головке моего члена, размазывая смазку, и я издаю громки стон, потому что я уже на взводе и мне хочется скорее почувствовать мужчину внутри себя, понимаешь? И он войдет. Резко. Быстро начиная вколачиваться в меня, задевая простату, и может быть даже надрачивая мой член. О, это непередаваемо классно! Я чувствую себя таким наполненным получая незабываемое наслаждение. И я кончаю, мои мышцы еще сильнее сжимают член, что находится во мне, и со стоном мой мучитель кончает прямо в меня.       Саске довольно застонал, представляя картины сексуальных утех и посмотрел на Наруто. - Ну что, ты уже готов принять меня таким, какой я есть?       Наруто сидел полностью ошарашенный: художников еще худо-бедно принимают, считая тонкими натурами. Но если в светском обществе молодой мужчина заявляет о том, что он любит сосать член, просто ради удовольствия, и давать в попку, чтобы его трахнули, это не при каких обстоятельствах не вызовет одобрения, просто потому, что в обществе не принято вслух говорить о сексе. Но Наруто это безмерно притягивало: - Я хочу сделать тебе минет. - Сказал блондин.       Саске приподнял одну бровь и улыбнулся. Он моментально потянулся к своим брюкам и расстегнул ширинку, доставая уже полностью эрегированный член. Наруто тут же расположился между ног Саске и обнял руками его за бедра, просовывая свои руки под ногами брюнета. Посмотрев из-под челки, что упала на глаза, на парня, который смотрел полным предвкушения и удовольствия взглядом, он поцеловал бархатную головку и поиграл с уздечкой языком. Саске сжал зубы и зашипел, чуть откидывая голову назад. Наруто полностью вобрал в себя головку, он начал посасывать и стимулировать ее языком, руками удерживая бедра брюнета, чтобы тот не подкидывал их. Наруто хорошо понял, что брюнет любит, когда его фиксируют и сдерживают.       Смазка, выступавшая на головке члена, отдавала солоноватым вкусом, и блондин охотно слизывал его, пробуя брюнета на вкус. Он полностью вобрал в себя член на сколько мог, и начал активно двигать головой, то выпуская и лаская ствол, головку и яички языком и губами, то снова максимально засаживая член себе в горло и посасывая его.       Саске стонал не стесняясь, ему явно нравились такие игры, он протянул руку и вцепился в мягкие пшеничные пряди, направляя Наруто и увеличивая скорость. А Наруто позволял трахать себя в рот, и, черт возьми, это приносило ему потрясающее удовольствие. Украдкой он следил за брюнетом: как тот хмурился, закрывал глаза, откидывал голову, а потом снова поднимался и смотрел, как ласкают его член.       Саске напрягся и закусил губу. Наруто понял, что тот скоро кончит. Он убрал правую руку с бедра брюнета и просунул ее в свои штаны, где уже давно болезненно ныл его собственный член, требуя разрядки. Блондин стал быстро надрачивать свой пенис. Спустя несколько минут Саске громко застонал и, когда его член выпустили изо рта, излился прямо в рот блондину. Оргазм Наруто не заставил себя долго ждать, и секундой позже он излился себе в штаны, пачкая руку спермой.       Саске видел, как его сперма попала на язык Наруто и как тот проглотил ее, чуть распробовав вкус на языке. Это было безумно сексуально. Блондин приподнялся и потянулся к губам Саске. - Покажи язычок, Наруто.       Он послушно высунул язык, который тут же обхватили губы брюнета. Наруто застонал и, подавшись вперед, вовлек своего любовника в настоящий поцелуй. Саске целовал страстно, словно в последний раз, их языки сплетались в безудержном танце, губы жадно сминали друг друга, острые зубки прикусывали губы или язык, только для того чтобы потом зализать место укуса и растянуть удовольствие. Саске обнимал Наруто за талию, пока тот вплетал пальцы чистой руки в жесткие черные волосы. Брюнет проник под пояс штанов Наруто и сжал его ягодицы, одновременно прикусив губу. - Ты уже кончил, Наруто? - Да. - Тот показал перепачканную руку.       Саске слизал сперму, не отрывая взгляда от застланных пеленой страсти бездонных синих глаз. И, казалось, на этом они наконец успокоились. Наруто уютно устроился на груди у Саске и смотрел в звездное небо. Брюнет обнимал его за плечи и думал о чем-то своем. Никто не нарушал идиллию этого молчания уже довольно давно. - И скольких же ты там перетрахал? - Хахаха. Ты еще помнишь об этом? - Еще бы. - Нууу… по-моему, человек пять или шесть. - Не дурно. - А ты? - Ты лучше подумай, какую картину напишешь следующей. - Я уже придумал. - Ммм. И что же это будет? Наруто приподнялся и посмотрел в бездонные черные глаза, мягко улыбнувшись, он сказал: - Это будет гениально, не сомневайся! - и в невесомом поцелуе прикоснулся к губам брюнета. ***       Следующие семь ночей Наруто не спал, да ему и не хотелось. Он творил. Он снова чувствовал себя свободным. Он снова жил на одном искусстве и кофе. И вот, спустя неделю, перед ним был готов эскиз картины, карандашный набросок, размером пять на пять метров. Еще через три месяца перед ним предстал его личный демон в полной своей красе. Четырехметровый черный ангел, расправивший свои темные крылья, был прикован цепями, уходящими ввысь за пределы картины, его длинные прямые черные волосы спадали на грудь, на нем была лишь черная набедренная повязка. Наруто долго думал писать ли своего демона в одежде или без, и сначала решил, что черный ангел должен быть обнаженным, но ровно восемь раз он пытался начать рисовать член, который в пересчете на размеры его картины, должен быть ровно сорок сантиметров... И каждый раз это заканчивалось сумасшедшим возбуждением, вынужденной дрочкой и ошеломляющими оргазмами. И пришлось - по техническим причинам - отказаться от этого элемента. Но теперь это было не главное, теперь главными были глаза. Черные бездны, что смотрели на зрителя всегда прямо, неважно, под каким бы углом он ни встал. Они были полны желания и страсти, вожделения и похоти, будто собрали в себе все прелюбодейственные пороки. Это притягивало, это завораживало, это чертовски возбуждало. ***       А со сцены уже вещал немолодой мужчина в дорогом бордово-красном пиджаке. Это был устроитель выставки, где сейчас выставлялась картина Наруто, которую он только-только закончил. И через несколько часов она должна была уйти с молотка на аукционе какому-нибудь ценителю эротического искусства, потому что по-другому и быть не могло, ухмыляясь про себя думал Узумаки. “Выставка проходит успешно. Безусловно этот период для наших талантливых участников прошел особенно продуктивно. Выставку работ начинающих художников за две недели посетило почти сто тысяч человек. Претендентами на звание главного лота предстоящего аукциона безусловно стали: “Танцующие цветы” Одори Накаямы, “Зависимость” Ясуо Вады и “Страсть” Наруто Узумаки.” - Продано за сто шестнадцать тысяч долларов участнику с номером 452. - Громкий голос из колонок оповестил всех об окончании борьбы за очередной лот. Молодая представительная дама поднялась на сцену и поблагодарила представителей аукциона и Наруто. Они удалились за кулисы, чтобы подписать все нужные бумаги и обсудить детали. ***       Наруто стоял напротив двери той самой квартиры, где со вчерашнего дня размещалось его детище. Одним из требований автора картины было то, что он должен лично встретиться с новым владельцем и убедиться, что его творение будет находиться в надежных руках.       Минутой назад, на входе в элитный жилой комплекс он встретился с Минору Наноцуе - экспертом, специализирующимся на содержании картин в музеях и частных коллекциях, тот заверил Наруто, что все в порядке и картине будет очень уютно жить в этом доме. Перекинувшись парой фраз и обменявшись телефонами, они распрощались. Напоследок щуплый интеллигент предупредил блондина, что дверь открыта, и ему велели передать, что его уже ждут.       Толкнув дверь Наруто вошел в довольно большую и абсолютно белую прихожую, отмечая, что ремонт в квартире был сделан недавно. Владельцы явно предпочитали минимализм, поскольку в прихожей, которая была явно не меньше двенадцати квадратных метров, одиноко стояли пуфик и тумба для мелочей, которая по иронии судьбы сейчас пустовала. Закрыв дверь на замок ключом, что был в него вставлен, Наруто положил его на тумбу и пошел по длинному коридору, отмечая, что потолки в этой квартире действительно высокие, и его “малышка” вполне могла поместиться на стене одной из этих комнат. С каждым шагом то слева, то справа оставались позади закрытые двери. К счастью, блондин хорошо уловил message старикашки и шел мимо, потому что дверь, что была ему нужна, была открыта. Дойдя, наконец, до дверного проема, из которого лился дневной свет, он зашел в большую, ослепительно белую комнату. Слева и справа не было стен, были только большие, почти панорамные окна. Посередине комнаты стоял большой стол из массива черного дерева. На стене, что напротив двери, висела его картина.       “Гениально” - подумал Наруто, глядя на свою красавицу. И это была последняя его мысль, которая вообще хоть как-то перекликалась с целью его визита. Потому что на столе, широко раздвинув ноги, сидел абсолютно голый Саске. Щиколотками он касался углов стола, левую руку он поставил позади себя, чтобы опираться на нее, правой же неспеша ласкал свой уже успевший встать член. Он прямо, без капли стеснения смотрел на Наруто и сладко улыбался. - Продолжим? - Неповторимо бархатным голосом спросил брюнет своего неслучайного визитера, игриво склоняя голову набок.       Наруто улыбнулся во все свои тридцать два зуба и хитро прищурился, словно лис, довольный своей охотой. Он провел языком по ровному ряду верхних зубов и сделал несколько шагов вперед, на, ходу расстегивая ремень и ширинку, чтобы избавиться от своих джинсов. Но вдруг его что-то остановило. Саске даже удивленно вскинул брови, не понимая почему блондин отвернулся от него.       Наруто вернулся к двери и, закрывая ее, мягко выпроводил нас с тобой, мой дорогой читатель, что невидимыми фантомами находились позади него все это время, в длинный белый коридор с большим количеством закрытых дверей. Последнее, что мы с тобой увидим, это смеющиеся и бесконечно счастливые глаза Наруто. Он подмигнул и еле слышно сказал: “Не подглядывайте” и закрыл дверь у нас перед носом. Поговаривают, что с этого дня из этой самой квартиры стали доноситься особо мелодичные звуки сексуального характера. И мы, вполне возможно, когда-нибудь еще приоткроем завесу этой тайны...