Бог для Бога

Все посетители кафе, словно завороженные, видели последнее воспоминание Румпельштильцхена о принцессе Дэниэль. Ну разве что за исключением последнего кусочка по Имперскую тюрьму. Почему было невозможно рассмотреть её лица? Никто не знал, точнее даже не задумывался. Когда морок рассеялся, все все еще смотрели в одну точку. — Спасибо, Румпельштильцхен за столь краткую и красочную версию событий- прищуриваясь, обратился к Тёмному, Шеогорат. — Но я ничего такого не помню! — взвилась Белоснежка. — Это потому, дорогуша, что прошлое было изменено и жизнь полностью изменилась. Мое видение — часть того прошлого, которого из-за самопожертвования молодой принцессы, не стало — с хитринкой ответил Румпель. — А жаль! — поддержал его Лорд Безумия — Я ничего такого не делала! — возмутилась Белоснежка — Да правда что ли? Вы — наша дорогая недокоролева, и по сей день делаете это! Не заметили? Нет? Так я вам объясню: ваше «добро» всегда оборачивается для кого-то злом. Что в том мире, что в этом. — презрительно ответил ей Шеогорат. Реджина пребывала в глубочайшем шоке от произошедшего и старалась привести мысли в порядок, поглаживая запястье. Дочь, принцесса Лебедь, королева, семья… Счастье… ЕЁ СЕМЬЯ. У неё была часть её самой, её ребенок. Ребенок, поставивший её жизнь выше своей. Все это не укладывалось в голове и напоминало какую-то пакостную подставу. Слишком уж нереальным оно было или, реальным? — Мы всегда стремились осчастливить людей! — вмешался Прекрасный — Да что ты? Только вот объясни мне, принц. Принц? Пастух, конечно же, пастух. Так вот, пастух: почему добро, которое вы делали, было только для вас? Почему вас не заботило, да и не особо заботит то, чем обернется для других ваше «добро»? Вы делали это «добро» только для единиц и каждый раз эти ммм… акты миролюбия и добродушности, заканчивались для кого-то бедой? Я не буду голословным: смерть конюха, к примеру. Где тут добро, а, дорогие? А? — прервал его Безумный Бог. — Я была ребенком! — капризно воскликнула Белоснежка. — Ах вот как… Когда растрещала про возлюбленного Реджины — была ребенком, когда называла собственную сестру монстром — была ребенком, когда не подпускала отца к ней — была ребенком, когда сделала выводы, не спросив истинного положения дел — была ребенком, когда пыталась забрать ребенка Малифесенты — была ребенком, когда ради своих завоевательских мотивов и вместо того, чтобы жить спокойно напала на королевство своего отца — была ребенком, когда разжигала пламя бунта в королевстве Леопольда — была ребенком, когда запрещала своей дочери общение с её же семьей — была ребенком, когда вложила руку Эммы в руку сына Филлипа и Авроры — была ребенком, когда обвинила в колдовстве принцессу и её мать и отправила через предателя — Зеркало и отравленное яблоко для принцессы — была ребенком, когда лишила магии собственную дочь, чтобы та не поддержала принцессу — была ребенком… Но это было тогда, точнее, этого не было. А сейчас? В этом мире? Посмотри на присутствующих: многие стали не теми из-за твоего добра. Говорить о Реджине можно бесконечно: заставляя её собственноручно убивать свою мать — была ребенком, запрещая своей дочери общаться с Реджиной — была ребенком, посмотри на Эмму! Разве такой она была, когда приехала в Сторибрук? Эмма не пушистый звереныш, с подсвечивающимися на лбу буквами «Спаситель». А что теперь? Подчиненная судьбе и старой книжечке сказочек женщина. Да, она нашла свою «истинную любовь» в этом мире в виде пирата, но она стала сказочным персонажем. Ты заставляла её бороться хрен пойми с чем. Тоже это сделал ребенок? Ты прямо вечное дитя, как я не посмотрю, Белоснежка. Может, пора повзрослеть и наконец, разуть уже свои глаза, застланные розовой пеленой «вселенского добра и счастья»? Посмотри на фею: она все еще без крыльев, а знаешь почему? Потому что истинная любовь Реджины хоть и с ней рядом, но это не то. Это ты создала Злую Королеву, так же как и Спасителя! — гневно перечислял Принц Безумия Белоснежка глотала воздух, не в силах ответить на обвинения. Оправдания хоть и были, но они не могли покрыть того, о чем сказал Шеогорат. — Что ты имеешь в виду? — очнулась Эмма — Вселенная стремится к равновесию, мисс Свон. Уходя, принцесса Дэниэль оставила Реджине жизнь, заставляя выживать при любом раскладе. Любовь, которую питала к матери её дочь, сотворила своего рода проклятие: часть самой принцессы осталась с матерью и когда та, совершила самый ужасный поступок, перо, упавшее на запястье Королевы окрасилось в черный цвет. Так Реджина получила темную сторону своей дочери, но в силу того, что сила её меньше, чем сила принцессы — разрушения были в пределах разумного. В это же время светлая часть ушедшей принцессы досталась единственному существу, которое в тот момент было способно принять её — Вам, мисс Свон. Вы стали своеобразным «триггером» для Реджины: Вам стало предписано защищать её и именно поэтому ваши совместные усилия приносят столь грандиозные результаты. Используя общую магию для решения проблем, вы двое почти приближаетесь к той силе, которой обладала ушедшая принцесса. — пояснил Тёмный. — Все это напоминает какой-то спектакль. Почему у меня тогда не выросли крылья? — иронизировала Эмма. — Разве не достались? Ваша фамилия Свон, разве не так? Но, спешу заверить: крылья остались при хозяйке. Вы — лишь часть принцессы. В процентном соотношении я, увы сказать не могу. Так же как и Реджина носит в себе часть своей дочери. Дети — отражение родителей. А родители — детей. — заткнул её Темный. — А, где моя… эмм… дочь? Что с ней сейчас? — очнулась на конец, Реджина — Позвольте, Ваше Величество. Она прямо перед вами. — указал на Шеогората, Румпель Реджина изогнула бровь и посмотрев на брюнета в берете и снова переведя взгляд на Темного. — Вот это номер, да? Принц Безумия и принцесса! Обожаю неожиданные повороты. В них столько места для разных концовок, великих дел, полета фантазии, в общем. А я обожаю фантазию! — развел в стороны руки, Шеогорат. — Что-то он не сильно похож на принцессу… — вставила Эмма. — Ну, принцесса, судя по всему претерпела сильные изменения с принятием божественности дэйдра. Но это лишь оболочка… — начал Тёмный. — Ой, да замолчи ты! А то и до твоих грешков доберусь. Исчезни, сделай милость! — оборвал его Шеогорат Тёмный переменился в лице и поспешил испариться, исчезнув в темном облаке. — Вот и прекрасненько. А теперь, когда мы этого надоедалу сплавили. Чем займемся? Постреляем по бутылкам макаронами? Поговорим о пирогах? Знаете, обожаю пироги… Мммм… а какая у них бывает начинка… От одной только мысли текут слюнки… Ну или можем повыть на луну, а? А? — перевел тему Безумный Бог. — Почему не было видно её лица? — вернулась к теме Реджина. — Потому, что она сама себя не помнит. Точнее не видит. Принцесса долгое время находится во Тьме, а там, не поверите, ТЕМНО! — съязвил Шеогорат. — Как вернуть её? — поняла мысли Реджины, Эмма. — Никак. То, что ушло в безвременье там и останется. Впрочем, вы, конечно можете попытаться, но за сохранность вашего разума я не отвечаю. Да и к чему это? Что толку от воспоминаний о не прожитой жизни? Ничего из того, что мы с Вами видели не было. Ну за исключением очередного выкидыша у её Величества, конечно. — продолжил ехидничать Бог. — Дорогая, он прав: этого не было. Не нужно искать то, чего нет. — обнял возлюбленную, Робин Гуд. Шеогорат одобрительно закивал. А Реджина уставилась в одну точку. Так она просидела несколько минут и только потом заговорила: — Не было? Не было, Робин? Моего ребенка не было, МОЕГО! Если бы ты узнал что-то подобное о Роланде, ты бы не побежал спасать его? Я всю свою жизнь чувствовала, что все не так. Что все это не то! Мне всегда чего-то не хватало. Я люблю своего сына не меньше, но я всегда знала, что есть кто-то еще. Мое сердце разрывается на части и теперь я знаю, о ком я так тоскую. Ты не разделяешь своих детей, поэтому не смей разделять моих и уж тем более вмешиваться в мои решения! — А ты, ты скажешь мне, где мой ребенок! — вцепилась Реджина в шею Пана. Генрих Пан, он же Шеогорат даже не шелохнулся. — Поистине весело! Ваше Величество, меня нельзя убить, разве что изгнать на время в Обливион, но убить — нет. Я — Бог, смею напомнить. Зачем вам дочь? Вы даже понятия не имеете о том, какой она стала. Чем и как жила. Вы даже лица её не помните, а почему? Потому что её не было! Возвращайтесь к своей идеальной жизни с лесным разбойником, мисс Миллс. Хотите, сотру вам память? — предложил Шеогорат Миллс отрицательно покачала головой и обреченно села на свое место, прикрыв лицо руками. Сил сохранять стойкость и лицо у неё больше не было. — Что ж, думаю, на этом все. Прощайте! — поднялся с места Принц Безумия Он растворился прямо в воздухе, присутствующие люди даже не успели издать хотя бы звук. — Вот засранец! — очнулась Эмма. Реджина молча поднялась со своего места и направилась к выходу из кафе. Все происходящее было для неё уже слишком. — Реджина! — окликнула её Свон Но брюнетка даже не обернулась в ответ на зов, а когда блондинка бросилась вдогонку, и вовсе исчезла в фиолетовой дымке. Реджина Миллс переместилась в свой фамильный склеп. Ей нужно было время, чтобы обдумать произошедшее. Желания говорить с кем-либо, обсуждать это у неё не было и опустившись на холодный пол склепа, бывшая Злая Королева расплакалась самыми искренними и горькими слезами в своей жизни. Боль в сердце вернулась. Она была сродни той, которую она испытала, когда Эмма и Генри остались в Нью-Йорке, а она была в Зачарованном Лесу. Мобильный телефон Реджины разрывался от входящих звонков. Брюнетка со злостью бросила его в стену склепа. У неё есть ребенок, ЕЁ ребенок, только ЕЁ, малыш, который совсем уже не малыш, но всецело принадлежал ей. Её дочь не нужно было с кем-то делить, она просто была и любила её, даже зная о том, что она убила её отца — дочь любила её. Такой же была и сама Реджина: она любила Кору несмотря ни на что. Какая её малышка? На кого похожа? Её голос напоминал Реджине свой собственный и Миллс прикрывая глаза, тонула в том голосе, пусть он и был всего лишь воспоминанием. Воспоминанием о прошлом, которого не было. — Реджина! — окликнула её вошедшая в склеп Эмма. — Господи, Эмма! Я могу побыть одна? Совсем одна, Эмма, чёрт тебя подери, Свон! — медленно открывая глаза, раздраженно ответила она Эмма немного помялась на месте. — Я просто подумала, что тебе нужен кто-то рядом. — Разве мои слова об одиночестве подразумевают наличие кого-то рядом? — сарказм ядом так и сочился через слова королевы. — Нет, ну… Чёрт, все, что произошло — это настоящее безумие. И я не уверена, что это правда. Может, Шеогорат с Тёмным просто подшутили над нами. Ну сама подумай: заставить поверить тебя, что у тебя есть дочь и все такое… — Это исключено, Эмма. Я и сама знаю, что она у меня есть. Всегда знала. Чувствовала, но не могла понять, в чем дело. Даже когда мы все решили с Робином и Генри, мне все равно было мало. Я думала, что дочка Зелины — это то, что я так долго искала, но и это не то. Вот почему я и вернулась на пост мэра, Эмма. Все, что у меня есть — не мое! Они все никогда не были и не станут до конца моими. А она была и есть. Я чувствую, что она еще жива, чувствую, что внутри этого безумца в странных башмаках, есть часть меня самой! Это сложно… — обреченно объясняла Реджина. Эмма со вздохом села на пол рядом. — Поверить не могу, что родители это сделали… Они так и не поняли, сказанного твоей дочерью. А ведь она права: каждый раз, когда моя семейка вмешивается в ход вещей, кто-то страдает. Что у нас за особенность такая… — высказала она мысли в слух. Реджина горько рассмеялась: — Самое ужасное в том, что это всегда касается меня. Хоть бы раз эта ваша «особенность» прошла мимо меня! — Ты хорошая мать. Мне никогда не стать такой. Как бы я не старалась. Ты прекрасно воспитала Генри и свою дочь, раз она совершила ради тебя такое. Ведь даже я понимаю, что она не мир спасала, а тебя. Я не могу точно сказать: пошла бы я на такое ради родителей. Наверное, все же нет… — Нет, Эмма, я плохо воспитала её, раз она пошла на такое. Родители к сожалению, смертны. Она должна была идти дальше и не отбирать у меня те счастливые годы, которые я провела рядом с ней. Самое плохое — это никогда не знать, что могло бы быть. — Прости меня… — Эмма понурила голову — Тебя то за что, Эмма? Ты же не виновата ни в чем. Разве это не очевидно? Более того, ты зачастую просто подчиняешься той части себя, которая досталась тебе от моей дочери. Не вини себя ни в чем. Так уж вышло… — непонимающе взглянула на неё Реджина. — Так уж вышло… И так выходит постоянно. Но это не справедливо! — Жизнь вообще несправедливая штука, особенно, ко мне. Все-таки, у меня счастливого конца не может быть… — горько усмехнулась Миллс. — Мы наверняка можем что-то сделать. Не бывает безвыходных ситуаций, ты же знаешь! — Ты слышала Шеогората, Эмма. — Да мало ли чего он там говорит. Вспомни сама: там на Дрожащих островах что-то не позволило тому дереву убить тебя. И я была там совсем не при чем! — напомнила Свон. — А ведь правда, Эмма. Гнарла что-то откинуло. И сам Шеогорат вел себя периодически странно. Сначала я, конечно, подумала, что это нормальное явление для Бога Безумия, но теперь я, кажется, понимаю. Моя дочь пыталась связаться со мной. Она еще существует! И у меня есть идея, как это проверить! — Покачала головой от догадки, Реджина. — Что ты задумала? — прищурившись, спросила Эмма. — Помнишь, когда вы с Белоснежкой провалились в портал? Генри связывался с вами. Мы должны идти к Голду, сейчас же! — скомандовала Реджина. — Но это опасно! И не факт, что поможет. — попыталась отговорить её Эмма. — Опасно, Эмма — это не то слово, которое может меня остановить… И я должна хотя бы попытаться! — оборвала её Миллс — Хорошо, но давай хотя бы завтра. Сейчас уже поздно… — Вот именно поэтому мы и сделаем это сейчас. — вновь прервала её Реджина и перенесла их к Голду. Румпельштильцхен явно был не рад столь позднему визиту, который пришелся прямо в его дом. — Дамы, не могли бы вы являться в мое рабочее время? У меня между прочим имеется и личная жизнь! — недовольно пробурчал Тёмный. — Заканчивай болтать, Румпель. Мне нужен тот кулон, который ты давал Генри. — Ааа, хотите найти дочь. Увы, Ваше Величество, он не сработает. — Как так, не сработает? — вмешалась Эмма. — Видите ли, мисс Свон, принцесса заточена в собственном разуме. Точнее в разуме Безумного Бога. Но помочь я Вам все-таки могу. — пояснил Тёмный Маг. — Что ты хочешь за эту помощь? — холодно спросила Реджина. — Ничего. Ровным счетом ничего, мадам мэр. Ведь не я, а вы сделаете это. Итак, Вам понадобится вещь, принадлежащая самой принцессе, и вот это зелье, рецепт которого вы видите сейчас. Смочите предмет зельем — и путешествуйте на здоровье. Об опасности предупреждать не стану — вы большая девочка, мисс Миллс. — вручив рецепт, Тёмный выставил женщин из своего дома, отправив в мэрию. — В другом любом случае, я бы сказала, что он — гадёныш, но сейчас я могу сказать ему разве что, спасибо. — пробурчала Реджина. — Нам нужна какая-нибудь её вещь. У тебя есть? — задала вопрос Эмма — Хороший вопрос. У меня только сумка. Но я не уверена, что она принадлежит ей. Можно ваш браслет, мисс Свон? — Мы снова перешли на официальный тон? — Эмма, не придирайся к словам, а лучше сними свой браслет. Эмма не была очень рада этому, но браслет все же отдала. — Тааак. А вот это интересно. — протянула Реджина, покрутив браслет с разных сторон. — Что такое? На нем какое-то проклятие? — забеспокоилась Эмма. — Напротив. Чары сна на нем очень сильные. И посмотри сюда — указала Реджина на гравировку внутри браслета — Очевидно, браслет принадлежал моей дочери, пока не был заменен камень. Мою дочь мучили кошмары… — сокрушалась Реджина. — Значит, браслет подходит? — уточнила Эмма. — Мне очень жаль, но тебе придется потерпеть кошмары некоторое время. Этот браслет, определенно, то, что нам нужно. Так, а теперь ингредиенты. У меня все это есть в склепе. — Реджина растворилась в фиолетовой дымке. — Просто замечательно: забрала мой подарок и свалила! — закатила глаза Свон. — Вы что-то говорили, шериф? — Манерно спросила Миллс, возникнув за её спиной. Эмму передернуло и она поежилась. Реджина внимательно всматривалась в содержимое листка, который им дал Голд, сосредоточенно готовя зелья. Затем, сняв его с подставки, аккуратно, в свойственной ей королевской манере, смочила браслет, содержимым. — Что теперь делать? — вмешалась Свон — Не знаю. — раздраженно ответила ей Реджина. — Может надо подождать, пока он тебя перенесет или что-то в этом роде? — предположила Эмма — А может тебе лучше заткнуться и дать мне подумать? — рявкнула на неё Миллс — А что если его надеть? — продолжила она. Как только браслет оказался на руке Реджины, брюнетка упала в обморок. Ей на помощь подбежала Эмма, но как не пыталась, привести в чувство Королеву, та не приходила в себя. Свон уже и браслет пыталась снять, и плеснула водой на Реджину, но та была без сознания. Точнее, она была в сознании, но не своем.