Бог для Бога

Эмму мучили кошмары. Всю её сознательную жизнь, её мучили кошмары из детства. Впрочем, весь последний год ей снились странные сны. Одни были радостными, другие кошмарными. И как бы Свон не старалась- не могла уловить их смысл. Или попросту забыть, запивая таблетки снотворного одну за другой. — Да, Свон, ты себя так вообще в гроб загонишь! Да, твой сын вырос, но это не значит, что тебе должна сниться двойня! Господи, а правда- если бы я была бы сейчас беременна? — вслух причитала она. Генри Свон, её сын, поступил в Нью-Йоркский университет на факультет юриспруденции. Чему блондинка была безгранично рада, вкладывая все силы и средства, чтобы сбылась его мечта. В какой-то момент мальчик, верящий в чудеса, от чего-то ступил на путь разума, мечтая стать поборником правосудия. Эмма же, наоборот, искала свое место, сменив не единожды место работы. Пару месяцев назад, после того, как очнулась на полу своей квартиры, она решила, что пора прекращать физический труд и заняться воплощением своей мечты. Генри не особо радостно принял новость о том, что мать устроилась в рекламное агентство «Грей Групп». Парень считал увлечение матери живописью не более чем хобби и не воспринимал всерьез эту блажь. Хотя настаивать не стал. Все эти несколько месяцев Свон упорно трудилась над проектом Генриха Пана «Тени Деменции», туром выставки которого восхищалась. Почему-то этот странный на вид мужчина, которого она видела исключительно на афишах собственного производства, её интересовал и даже от чего-то будоражил. Было в нем что-то знакомое ей, словно из её мира. Сам Пан не интересовался тем, как пройдет рекламная акция и все попытки Эммы встретиться с самим заказчиком не увенчались успехом- забирал готовые материалы не он. Согласование шло по корпоративной электронной почте. И стоит сказать, что по части недовольства Пан был впереди планеты всей. Но платил он бешеные деньги и от того, являлся самым «дорогим» для компании клиентом, с которым они сотрудничали уже не один год. — Да что я еще-то могу сделать! — воскликнула Эмма, получив очередной капризный мейл от Генриха, который остался недоволен макетом изображения самой Деменции. — Что, опять он тебя прокатил, да Свон? — ухмыляясь спросил её начальник отдела Адам Рэй. — И не говори, Адам.- вздохнула в ответ Эммы.- Он меня с ума сведет. Вот что такое Деменция, а? Мужчина ухмыльнулся и сел рядом со своим дизайнером. Рэй был похож на многодетного папашу, детьми которого были все вокруг. Ему было уже далеко за 40, но отдел он держал в ежовых рукавицах. И советы его были крайне полезны и мудры. Во всех аспектах- и в личной жизни и в рабочих отношениях. — Пан самый капризный наш клиент, но и платит он за свои выкрутасы в 5-10 раз больше, чем на самом деле стоит рекламная кампания. Деменция- состояние души, моя дорогая. Что ему на этот раз не понравилось? — спросил Адам. — Я отправила центральный макет с изображением Деменции. Я подумала, что изображении женщины-Богини самое то, на что он взорвался гневной тирадой. С матами, Рэй, с матами! — ответила Свон. Мужчина рассмеялся и лукаво посмотрел на свою подопечную. — Знаешь, Эмма, я посоветую тебе посмотреть на выставку, что он сделал в Париже. Может и обретешь вдохновение! — посоветовал Адам. Эмма тяжело вздохнула и включила видео-репортаж с выставки в Париже. Компьютерные технологии вызывали у Свон восхищение- на столько была продумана концепция выставки.— В фаворе нынче Деменция! — объявил Генрих Пан, запуская сине-зеленое пламя в экран. Этот голос с хитрецой вызвал неконтролируемый марш мурашек по телу блондинки. Она нажала на паузу рассматривая и самого мецената и изображение мрачного храма. От чего-то все это казалось ей знакомым, близким и даже..родным? Да, именно родным. Сфокусировав свое внимание на глазах, она отметила что в них что-то было, что-то общее с её собственными. Не смотря на изогнутую бровь, взгляд брюнетка был почти молящим, столько грусти и боли отражалось в нем. И эта грусть была ей знакома, ведь каждый день она засыпала и просыпалась с ней. Тоскуя, мечась, ища и не находя. Уставшие и изнуренные печалью глаза, странные усики и прямая бородка, дорогущий темный костюм и трость в руках- вызывали в блондинке дрожь. — Я нарисую этот храм с огнем… Ты ведь этого хочешь? Ты только кажешься шутником и слегка того, а вот твои глаза говорят об обратном. Кто же ты, мистер Пан? — глядя на застывшего мужчину, вслух спросила Эмма. Конечно же, ей никто не ответил, разве что её собственная тоска накатила на неё с особенной силой, вырываясь из груди. Блондинка судорожно начала рисовать, не замечая ни времени ни пространства. Она была одержима этим храмом. Она раз за разом вырисовывала округлой формы здание с башнями, по правую сторону которого горело неестественного цвета пламя. Словно она и сама видела это здание, словно прочувствовала его, рядом с дементной частью все было угрюмых тонов и в заключении своей картины, Эмма от чего-то нарисовала войско высоких женщин в темной средневековой броне, подчиняясь возникшему в голове образу и порыву. Перепачканная краской и дико уставшая блондинка заснула в кресле своей мастерской, видя странный сон. Периодически ей снилась какая-то брюнетка с задумчивым выражением лица, шоколадного цвета глазами, небольшим шрамиком под нижней губой, слегка пухлыми губами в строгом деловом костюме. Во сне Свон то пыталась догнать её, словно ей было это важно сделать, то искала в кромешной тьме, то обнимала её. - Эм-ма!- позвал её во сне голос брюнетки. Свон неконтролируемо сжалась всем телом. Чувство трепета, безграничной любви, привязанности и преданности охватили её, при одном только упоминании её имени этим голосом с хрипотцой. Сердце билось о грудную клетку и казалось, что вот-вот выпрыгнет из неё и вперед хозяйки побежит к женщине. — Эмма! — вновь позвал за собой удаляющийся во тьму силуэт.- Родная, найди меня! Выпусти меня отсюда! — Милая! — запросто слетело с губ блондинки ласковое слово. Эмма бежала за удаляющимся силуэтом, крича и зовя неизвестную и в то же время такую родную женщину. Она обежала все вокруг раз за разом возвращаясь в исходную точку. — Мам, мааам! — вернул её в реальность Генри. — А? Сын? Генри, что ты тут делаешь? — вскочив и пытаясь отдышаться спросила Свон. — Мам, ты опять вырубилась за рисованием. Ну нельзя же так. Это всего лишь работа, очередной заказ! Может, тебе стоит больше времени уделять личной жизни? — недовольно сообщил парень. — Все в порядке, сын. Заказ очень интересный. Сроки поджимают, а заказчик настоящий капризный ребенок! — мягко улыбнулась и размяла затекшую шею, Эмма. По традиции позавтракав с сыном и отправив его в университет, Свон вернулась к работе. Но на этот раз она хотела перенести на холст образ той самой брюнетки с глазами цвета шоколада, пока сон окончательно не выветрился из её памяти. Эмма рисовала с тяжелым сердцем каждую черту, каждый миллиметр лица женщины, словно знала его, чувствовала, видела наяву. Рисовала она проникновенный взгляд, складку на переносице, пушистые черные ресницы, обрамляющие глаза, сдвинутые брови, чувственные полные губы (которые почему-то подчеркнула красной помадой) и маленький шрамик под нижней губой, подбородок, скулы. — Боже…- вслух прошептала блондинка, прикрыв глаза.- Я должна её вспомнить! - Эм-ма!- вспомнила она голос этой женщины. Открыв глаза, Свон судорожно начала рисовать шею, плечи, статную фигуру с длинными пальцами и перстнем на безымянном пальце правой руки. Закончив с картиной, Эмма вглядывалась в эти глаза и неосознанно невесомо провела по портрету женщины, будоражащей её сознание. — Да, Свон, докатилась! Сходишь с ума от тоски по не существующему человеку. Да и к тому же, женщине! Затем, взглянув еще раз в глаза портрета незнакомки, блондинка метнулась к ноутбуку и открыв фото Генриха Пана, удивленно раскрыла рот: взгляды этих людей были абсолютно одинаковыми. Одержимость новым заказчиком уже пугала Свон. Это уже было за гранью её понимания. Почему она решила изобразить его в виде женщины, да еще и так детально прорисовала её образ в собственном воображении? И почему портрет кажется ей настоящим, а её собственная жизнь- нет? Закончив через пару дней с макетом храма Арден-Сула, сама не зная что это именно он, Эмма отправила его Генриху Пану. И на удивление Свон и всего отдела- Пан ничего не ответил. Ни через день, ни через два, ни через три. А это могло значить, что он нашел кого-то еще, нового дизайнера, раз старые такие тупые. В четверг в отдел зашел удивленный Адам и с ним странного вида худощавый мужчина. — Мисс Свон? — обратился он при всех к блондинке. Именно к ней, словно знал, что это она.- Меня прислал мистер Пан. Он очень доволен вашей работой и одобрил ваш макет. Более того, он просит вас выставить оригинал картины на его выставке и хотел бы её приобрести в личную коллекцию, на выставку вы, разумеется, приглашены всем отделом. Эмма хватала ртом воздух от удивления и небольшого смущения. - Моя картина на выставке Пана! Охренеть можно!- пронеслась мысль в её голове. Свон неуверенно кивнула. — Благодарю мистера Пана за похвалу и возможность показать свое скромное творение. О вопросе продажи, я бы предпочла поговорить с ним лично.- дорвалась-таки до встречи с клиентом, она. — Я передам его Светлости (забылся слуга) ваши слова. Ах да, это мисс Свон- вам.- протянул ей мужчина букет красных чайных роз. Эмму словно ударили обухом по голове. - Чайные розы… Этот запах. Я помню его! - судорожно вспоминала она. Мужчина вручив букет, покинул помещение вместе с Рэем. Ничего не понимающая Эмма для одних стала чуть ли не национальным героем, а для других объектом зависти. — Ты угодила самому Генриху Пану! — присвистнув, похлопал её по плечу Саймон. Эмма натянуто улыбнулась шатену. Их отношения с Саймоном были странными. Впрочем, все отношения Свон с мужчинами были странными. Стоило ей начать с кем-то встречаться, как она тут же чувствовала омерзение и ощущение, что предает кого-то. И все сразу заканчивалось, не успев даже начаться и дойти даже до поцелуев. Сама же блондинка списывала это на то, что просто обожглась с Нилом. Саймон Адамс был вполне симпатичным 38 летним мужчиной, с атлетическим телосложением, разведен и теперь свободен. К Эмме он сразу начал проявлять знаки внимания, но и с ним сработал «барьер» не позволяющий ей хотя бы просто поразвлечься. Внутри все переворачивалось и сжималось, только от одной мысли, что она может быть с кем-то. Что это не правильно, что это не её, все не её. Её был только портрет в ей мастерской, такой понятный и такой родной. Она читала его между строк и совсем без слов. Чувствовала, знала, почти физически ощущала. - Эм-ма…Эм-ма…- снова возник голос незнакомки в голове Свон. И блондинка тут же резко скинула со своего плеча руку Саймона, схватив букет и вдыхая его аромат. Она успокаивалась и чувствовала тепло. Почему именно чайные розы? Не лилии, не просто розы, не ромашки, а чайные розы? Сколько же вопросов к Генриху Пану было у блондинки! Ей так о многом хотелось спросить и она от чего-то была уверена, что она знает ответы на её вопросы! До открытия выставки Эмма металась, заваливая себя работой, чтобы хоть немного отвлечься от мыслей об обоих будоражащих её людях- настоящего брюнета с усиками и брюнетки с картины. Правда, торопила она себя на самом деле, чтобы прошел день. Она возненавидела дни и полюбила ночи, пусть и редко дарящие ей во сне образ незнакомки. Мэр Миллс не находила себе места, проклиная саму себя за наложение проклятия, которое её просто убивало изнутри. На удивление мадам мэр, в этом мире они от чего-то поладили с Голдом, который стал ей понятен и она сразу же отпустила Белль, принеся свои извинения. К Белоснежке она испытывала противоречивые чувства и сама не могла понять их природу. Румпель пытался помочь Злой Королеве чем мог, но увы, кроме Спасителя- помочь не мог никто. А Спасителя не было и в помине. Реджина буквально выла на луну от одиночества и безысходности и ощущения огромной потери. Забываясь лишь сном, полным тревог и кошмаров. Некоторые сны были столь реальны, что иногда мэру просто не хотелось просыпаться. Ей снилась взрослая дочь, которая просила найти её и Спасителя, ей снился сын, которого она назвала в честь любимых ею мужчин и снился «якобы муж» и несуществующая беременность, которой она сама себя по глупости лишила много лет назад. Шеогорат же тоже разрывался на части. Одна из частей отчаянно вырывалась наружу, твердя о странностях в его собственном царстве- о взявшихся не понятно как герцогах, о новой подопечной Релмины, которая стала бесить его еще сильнее, о чувствах к той женщине, что рисовала его Деменцию, словно видела её. А новых посетителей на Островах не было. Но была и другая часть- часть, которая все знала и понимала. - Вечность ничего не забывает!- сказала как-то принцесса Дэниэль. И эта вечность прекрасно помнила и саму принцессу и её жену и всю семью, но отчаянно сопротивлялась, не желая снова становиться разумным Богом Безумия. Сама же Дэниэль была снова заперта в собственном сознании, хотя периодически и вырывалась, чтобы связаться с женой и матерью, которые её плохо слышали. Пока было время, принцесса анализировала то, что случилось, пытаясь понять с какого именно момента все изменилось. На этот раз борьба была не со своими страхами, а с самой собой. Только вытеснив безумие из себя, она могла вернуться к своей семье и попытаться хоть что-то исправить. Помогала ей и Свон. С женой у них был более тесный контакт и пару слов она все же успевала ей сказать, надеясь, что Эмма не забудет и не сочтет это сном. Когда её супруга нарисовала Арден Сул, сомнения во вменяемости бывшего шерифа, совсем отпали. Блондинка придала сил своей принцессе, на что та ответила букетом чайных роз, которые были неким символом их семьи. Теперь оставалось надеяться на самого Спасителя. На её ум и чувства. А уж с остальным, они обязательно разберутся. Ситуация осложнялась тем, что кроме вмешательства в жизнь Эммы, брюнетка никак не могла влиять на происходящее- встречи на Дрожащих островах не было, а значит, не было и способа связи. Ни обручального кольца ни амулета, ни браслета, ни даже чертовой сумки. — Давай же, родная! Ты же у меня умница! Неужели ты не видишь, что все это не настоящее? Эмма, милая моя, догадайся, прошу тебя. Мне нужно больше сил! — буквально умоляла жену в своем разуме Дэниэль. И Свон догадалась. Она нарисовала портрет истинного лица Безумного Бога. По сути дела, изготовила своими руками её статую. Эмма вновь оказалась во тьме. Это уже стало привычным. Однако тьма эта была словно осязаемой. Было темно, но еще и прохладно, от чего по коже блондинки пробежали мурашки и она поежилась. — Эмма? Милая, наконец-то! — раздался голос во тьме. — Кто здесь? — осмотрелась Свон по сторонам, услышав знакомый голос с хрипотцой. — Господи, Свон, сейчас не до твоих идиотских вопросов! Включи чертов свет! — недовольным тоном, ответила женища. — И как? Тут есть что-то вроде волшебного выключателя? — съязвила в ответ Эмма. — Боже…- раздался удар ладонью по лбу.- Мы вернулись в начало…Все, что от Вас, мисс Свон, требуется-это применить фантазию. Представьте какое-нибудь место, наполненное светом или то, куда бы сейчас хотели попасть и не дискотеку с красным диваном! А то знаю я тебя… Свон вздохнула и зажмурилась, пытаясь что-нибудь представить. — Получается? — не раскрывая глаз, спросила она. — Нет, шериф, у вас ни черта не получается! — Шериф? Вы меня с кем-то путаете… — Нет, мисс Свон, я вас ни с кем не путаю. У вас есть сын Генри, и он учится в университете, вы любите какао с корицей, жаренный сыр и блинчики с яблочным сиропом по утрам, облизывая пальцы. Шатаетесь по дому в трусах и майке, совершенно наплевав на взрослого сына, ключи кладете в правый задний карман брюк, любите пиво и виски, раскидываете по всюду свои носки, долго ища их потом и обвиняя всех на свете кроме себя, вы неуклюжи, не внимательны и абсолютно не умеете делать бумажную работу, предпочитая делать из бумаги шарики и кидать их в урну, катаясь на кресле. Мне дальше продолжать? Свон зарделась от этих слов в темноте. Ей одновременно было и приятно и немного стыдно. — А вы.. Вы та самая брюнетка? — попыталась привести мысли в порядок, Эмма. — Ну не знаю, как на счет «ТА САМАЯ», у вас брюнеток знакомых было много. — А с Вами мы знакомы? — Да, и очень хорошо. Включите свет, мать Вашу Белоснежку и мы поговорим. Ну не знаю, представьте солнце что ли! — начала выходить из себя младшая Миллс. Эмма вздохнула и снова попыталась что-то представить. Что-то, наполненное светом и почему-то представила небольшую полянку с полуденным солнцем. — Ну наконец-то. Как всегда не с первого раза! — пробурчала Дэниэль. Свон открыла глаза и увидела как плотная черная завеса закрывает собой голос, а сама она стоит посреди поляны с цветами. — И как я тебя терпела…ты же вечно всем недовольна! — про себя проворчала она. -Мисс Свон, смею Вам сообщить, что Вы в данный момент находитесь в МОЕМ разуме и все, что вы говорите и какие звуки издаете- я СЛЫШУ! Поэтому посоветовала бы Вам закрыть свой рот и не открывать его без надобности. Господи, я опять это говорю… — Я в твоем разуме? — удивленно спросила Эмма, усаживаясь на мягкую траву.- Ни хрена себе сон! — Эмма, это не сон. И да мы с тобой знакомы. И да, мне нужна твоя чертова помощь! Мне бы очень хотелось вернуть свою супругу, знаешь ли… — А я тут при чем? — не понимающе спросила Свон. — При том, что мое полное имя Дэниэль- Кора СВОН-МИЛЛС, Эмма! И супругой моей являешься ты, черт бы тебя побрал. Точнее являлась! Брови Эммы встретились на переносице. — Больше не буду смешивать разносортный алкоголь. Меня уже вон как глючит! — пробубнила она.- Дамочка, у меня нет никакой жены, иначе, я бы знала. — Это сейчас, Эмма. А раньше было иначе. Но тут я тебе не помощник. Наоборот, мне нужна твоя помощь, чтобы выбраться отсюда.- с грустью в голосе, ответила ей принцесса.- И еще: если хоть раз позволишь себе пойти налево- испепелю обоих к чертовой матери! — Да не понимаю я, чем я могу помочь! — Подумай, Свон, пораскинь уже мозгами! Неужели ты не чувствуешь, что твоя жизнь не настоящая? Неужели не понимаешь, что все было иначе? Ты всегда дарила мне чайные розы, это наш семейный цветок. Постарайся до меня достучаться! Эмма, от тебя сейчас все зависит. Потому как в следующую нашу встречу, я попросту могу не вспомнить тебя. И пройти мимо. Это лишь…- начала было объяснять Дэниэль. — Вы только посмотрите- её Высочество навестила жена. Нет-нет, наоборот, жену заставила себя навестить принцесса. Как мило…Обожаю семейную идиллию. А теперь, вон отсюда! — раздался по округе голос Шеогората. — Эмма, найди книгу сказок, Сторибрук, ты должна снять чертово проклятие или попытаться пробиться ко мне. Эмма! — затараторила брюнетка за завесой. — Какие сказки, какой Стори что? — замотала головой Свон. — Сторибрук Эмма.- пространство начало растворяться перед глазами блондинки.- Я люблю тебя, родная! Я очень тебя люблю… Эмма вскочила на кровати судорожно смотря вокруг и прокручивая в голове и сон и все происходящее. Это не укладывалось в голове, но почему-то блондинке очень хотелось верить, что все это правда. Столько боли, тоски и наконец, любви было в голосе за непроницаемой стеной. А сердце в груди отчаянно билось, словно оно знало больше, чем сама хозяйка. Свон встала с кровати и подошла к стоящему возле окна портрету брюнетки. - Дэниэль- Кора Свон-Миллс- вспомнила она имя незнакомки. — И что же мне с тобой делать, а? Я ведь даже и представить не могу! — рассматривая каждую черточку на лице женщины, спросила вслух она. - Я люблю тебя, родная! Я очень тебя люблю…- от этих слов сердце невыносимо защемило. — И я тебя, кажется…- губами ответила Эмма своим мыслям.