Объект моего внимания

Наверное, всё дело в бананах. Или в обтягивающих джинсах. Или в том и другом одновременно. Странно, что я до этого момента срать хотел на продолговатые фрукты и упрятанные в тугую ткань булки. Теперь не хочу. Во всём виноват Леви. Нет, он не мудак, который меня провоцирует, и не мальчик-конфетка, который хочет соблазнить мой член на приподнятое настроение. Этот мужик вообще далёк от стереотипности идеала красоты: маленького роста, с тяжёлыми веками, усталым взглядом из-под них и очень стройными ногами. Никаких бицепсов напоказ, соблазнительных поз и поигрывания мышцами. Леви вообще, кажется, не думает о том, что может просто стоя на одном месте вызвать у кого-то приступ подросткового стояка. Ну, того самого, когда стоит до болезненного желания передёрнуть и кончить на фотку грудастой одноклассницы. Не надо мне одноклассниц, отдайте мне Леви с его унылым выражением лица, карликовостью и охуенным задом. Так вот, бананы. И джинсы. Микаса хотела поесть в кафе, Армин её поддержал, а я шёл за компанию: есть не собирался, просто помычать в знак согласия, когда ко мне будут обращаться, и посмотреть, как за стойкой идиот-бариста втихую пихает в кофе-машинку дешёвый растворимый кофе из пакетика вместо зёрен. Но в этот раз вместо объекта моего обычного ленивого наблюдения за стойкой стоял не то парень, не то мужчина, бледный как стадо смертей и маленький настолько, что упирался грудиной в столешницу. — Ты будешь что-нибудь? — это Микаса и её риторический вопрос. И капелька удивления, когда киваю. — Банановый коктейль, — я не люблю бананы в их «сыром» виде, но в миксе с мороженым и всякими добавками пойдёт. Ебучий вунш-пунш. Заказ забрала миленькая официантка с именем «Петра» на бейдже. Я проследил за ней дежурным оценивающим взглядом и волей-неволей вернулся к парню за стойкой. Выглядит так, будто всё понимает: весь мир цирк, все дебилы, а он страдает от клоунады. Он принимает заказ, равнодушно пожимает плечами на какую-то реплику и ныряет под стойку, как крот в нору. А потом меня пробивает на хи-хи: за стойкой теперь стоит маленькая складная лестница, и мужик по ней восходит наверх, поворачиваясь к залу жопой и снимая с верхней полки бутылку с карамельным сиропом. Он всё делает быстро, но за эти секунды я понимаю, что готов молиться на этот зад: маленький, округлый, обтянутый непростительно — о боже, какой извращенец их создавал? — узкими джинсами. Белыми, мать их, джинсами. Это вообще-то часть униформы работников кафешки, но только этот парень в ней похож на стриптизёра. — У тебя слюна по подбородку течёт, Эрен, — это снова Микаса, Армин хихикает, а я утираюсь тыльной стороной ладони и смаргиваю наваждение. Вокруг меня не начала скапливаться голубая аура и я не собирался прямо сейчас валить за радужным флагом для парада, значит, волноваться не о чем. Да и мужик этот больше не кажется мне таким уж охуенно необычным. Я делаю элемент дыхательной гимнастики из какого-то самоучителя по йоге, прихожу к выводу, что это было временно помутнение, смотрю на стойку и…зависаю снова. В этот раз импульс стреляет от волос до самых яиц, едва не зазвеневших от желания подрочить. В банане, который держит парень, не больше эротического подтекста, чем в ножке курицы-гриль, но моему спермотоксикозу не прикажешь: мужик начинает аккуратно чистить продолговатый жёлтый фрукт, глядя на него с тем же каменным еблом, но воображение услужливо подсовывает другую картинку. — Счс врнсь, — мямлю как даун и срываюсь в туалет. Тут чисто и пахнет освежителем для воздуха «Морской бриз», от которого хочется чихнуть. Эрекция чуть ослабевает, когда я прерываюсь на то, чтобы почесать нос, но не опадает полностью. Ввалившись в первую же кабинку, спускаю джинсы с трусами до колен и с силой перехватываю в кулак сочащийся смазкой ствол. Я не из тех парней, кто ищет себе дома и просит его бить меня по яйцам, но медленная и плавная дрочка всё же не для меня. Хватает всего пары движений: раз — мужик из бара вместо банана раздевает меня, два — смотрит изучающе и деловито на потемневшую от прилившей крови головку, три — узкие сухие губы приоткрываются, позволяя оставить на них капли вязкой смазки и проехаться по влажному вглубь рта, толкнуться туда-сюда, ощущая горячий гибкий язык вокруг ствола. Перед глазами всё резко вспыхивает яркими пятнами, из груди рвётся сдавленный стон, белоснежный унитаз заливает перламутровая струя спермы. Не одевшись, сползаю по стенке на пол и с придыханием истерически сдавленно хохочу: без всяких предпосылок к гейству, я только что кончил, представляя, как мне отсасывает незнакомый мужик. Уже потом, отдавая ему прямо в руки деньги за обед, подмечаю новые детали: губы у него и правда тонкие, сухие — полная противоположность тем, которыми соблазняют девушки. Бледная тонкая кожа, серые глаза с мешками типичного страдающего бессонницей под ними, чёрные пряди волос, выбивающиеся из-под узкой белой повязки на лбу. И бейдж. Теперь я знаю, что дрочил не на Майка, или Билла, или Дэна. На Леви. *** Меня не отпускает ни через день, ни через два, ни на следующей неделе. Грудь Микасы, спрятанная за тонкой блузкой, больше не кажется пределом мечты, изгиб талии Кристы — слишком плавный, бёдра Энни — слишком широкие. Всё слишком и всё не то. Теперь я кофеиновый наркоман, потому что чёрный американо без сахара — самый дешёвый в кафе у Леви, и эту горькую обжигающую хрень можно растянуть на полчаса, которых мне хватает для восполнения копилки сексуальных фантазий. Пока этот парень лавирует за стойкой, смешивает и перемалывает, в моей голове мы в порыве горячей жажды сшибаем бутылки с сиропами на пол, я сжимаю до синяков его божественный зад, вжимаясь ему в пах стояком, трусь и глухо стону на ухо. Мне вообще-то не похуй на то, кто из нас будет сверху, но если вдруг в процессе я пойму, что анальный гейский секс — это пиздец как круто, я позволю ему раздвинуть мне ноги. Леви обладает не только соблазнительным задним видом, стройным угловатым телом и маленьким до очарования ростом, он ещё и мастер игнора. От моих наблюдений он весь уже должен был превратиться в одну большую мозоль, но вместо этого мой афродизиак делает кофе и коктейли, периодически шипит сквозь зубы на какого-то высокого зализанного блондина и отпихивается от женщины, похожей на женскую европеоидную версию Дулиттла. Во многом благодаря этому стилю поведения я решил, что ничего мне не светит на поприще войны за сексуального карлика, и начал бороться с возбуждением. Выяснилось, что встаёт у меня исключительно на одно лицо мужского пола. Я наблюдал за Армином в душе после тренировки, пытался что-то прочувствовать во время драки с прижимающим меня к полу Жаном и даже купил пару выпусков «Man’s Health». В итоге от первых двух экспериментов стояк получился даже слабее, чем от вида дикорастущего кактуса, а странички журнала пошли на оригами. Что тоже особо не расслабило. За всё это время моя фантазия поднялась на новый уровень: помимо стойки, я и мой воображаемый пылкий любовник испробовали туалетную кабинку, пол, стену и, наконец, добрались до кровати. Я как будто шагнул на пару лет назад в то время, когда просыпался в хрустящих от засохшей спермы трусах, твердел от вида даже слегка приоткрытых женских ножек и источал ауру сексуальной неудовлетворённости. Снова Микаса хочет поговорить, спорю на десять баксов, что насчёт моего странного поведения. — Эрен, — от собственного имени меня теперь трясло: я слышал голос Леви всего пару раз, и не мог не думать о том, как бы оно звучало в такой низкой, тягучей интерпретации. — Ты странно себя ведёшь. — Я выиграл десятку, — ухмыляюсь и спешно ретируюсь: тошнит от серьёзных разговоров, особенно когда речь обо мне. Снова ближе к вечеру иду в кафе за порцией кофе и впечатлений на ночь, но там меня ждёт неприятный сюрприз: вместо Леви за стойкой снова тот мудак, подменяющий кофе. Я ловлю за руку пробегающую мимо Петру и интересуюсь судьбой исчезнувшего. — Он уволился сегодня утром, — она выглядит страшно расстроенной. — А где он живёт ты не знаешь? Петра мнётся, кусает губы, и мне хочется поторопить её с воплями и криками. Спасибо за ангельское терпение, ровно за секунду до того, как открываю рот с гневным ругательством, девушка что-то пишет в блокноте для заказов, вырывает лист и отдаёт мне. Там адрес, и моё сердце, подскочив, оказывается где-то в горле от переизбытка чувств. — Сдачи не надо! — на ходу вытаскиваю из кармана двадцать долларов, кидаю её Петре и выбегаю на улицу. Начинается дождь. Нужный дом находится не сразу — однотипный ряд многоэтажек с дюплексами не имеет номеров, но, кажется, меня ведёт пресловутая интуиция. Или чувства. Или традиционно стоящий последние дни член. Уже на пороге квартиры понимаю, что не имею понятия, как и что говорить. Мы ни разу не заговорили на отвлечённые темы и за всё время с начала знакомства обменялись максимум десятью словами. Надеюсь, фортуна имеет менее соблазнительную жопу, чем Леви, и не будет её демонстрировать, повернувшись ко мне лицом. Два звонка, дверь распахивается. На пороге — Леви, и от его вида я теряю мало-мальски упорядоченные мысли. Всегда уложенные волосы растрепались и влажно блестят, на бледном бесстрастном лице какая-то растерянность и восхитительный румянец, холодные серые глаза бешено сверкают, узкая грудь под тонкой серой футболкой быстро вздымается, а мягкие домашние штаны не скрывают…о боже! — Да ты издеваешься, — он зло щурится, задерживает дыхание, прикрыв глаза и быстро облизывая пересохшие губы. Я едва не ломаю ему нос, когда кидаюсь навстречу, впиваясь в его горячий рот жадным мокрым поцелуем. Леви не сопротивляется, наоборот, тащит меня в квартиру, царапает короткими ногтями плечи, пытаясь перехватить ведущую роль и успешно делая это, гибким языком, кажется, едва не добираясь мне до горла. Целуемся бешено, не отрываясь друг от друга, перемежая горячие влажные прикосновения со злыми укусами. Я чувствую, как его руки дёргают футболку на мне, пытаясь стянуть её через голову, ненамеренно разрывается поцелуй и тут же возобновляется. Джинса болезненно давит на член, мешая думать, выбивая из головы всё, что не ответственно за инстинктивное желание нагнуть, подчинить, взять своё хоть силой. В голове сталкиваются жажда и желание доставить ответное удовольствие, показать, как сильно хочется это тело, каждый его миллиметр. Перехватив его мечущиеся по моему голому торсу руки за запястья, я вжимаю Леви в стену, в порыве как-то звериного желания кусая его в шею, засасывая кожу и чувствуя, как выгибается от ощутимой боли гибкая талия. Моё, сейчас это всё для меня… Задирая ему до горла майку, оставляю цепочку алых засосов на груди, кусаю и тут же вылизываю тёмные затвердевшие соски. Леви вцепляется зубами в собственный кулак, глухо стонет, жмурится от острого удовольствия и вплетается пальцами мне в волосы, тянет вниз. Блять, как же я мечтал сделать то же самое, схватится за чёрные мягкие пряди, заставить рухнуть на колени, как в самой первой моей фантазии! Но сейчас всё по-другому, никаких стыдных дрочек под одеялом и в душе, никаких мокрых снов, всё по-настоящему и всё не так — в миллионы раз охуенней. Колени болезненно простреливает, когда я падаю на пол, но сейчас не время думать об этом: ломаю ногти о бляшку его ремня, пытаюсь вытянуть из шлевок и издаю довольный протяжный стон, когда наконец-то добираюсь до белья и стягиваю его. На мгновения туман в голове перестаёт кружиться, застывает, через завесу проглядываются здравый смысл и понимание, что никакого опыта в подобном у меня нет. Но тут пальцы в моих волосах перестают просто держать, начинают поглаживать, ласкать, тянуть ближе. — Давай, Эрен, не тупи… — голос Леви срывается до молящего хрипа, и я не могу ему противиться: широко и неумело провожу языком от поджавшихся яиц до блестящей от смазки головки, которую тут же обхватываю губами, насаживаюсь ртом, пытаясь взять глубже и тут же задевая зубами. Леви матерится, дёргает за волосы до болезненного стона, вибрация от которого прокатывается внутри по возбуждённому стволу. Подавшись назад, снова двигаю головой, позволяя крупной головке проскользнуть по нёбу до самого горла. На глазах выступают слёзы от непривычки, на языке ложится соленовато-горький привкус, но от этого ощущения настолько острее, ярче. Обхватив сухой ладонью ствол у самого основания, ласкаю член языком со всех сторон. — Хватит слюнявить, твою мать, сделай это! — хватка Леви крепнет, он двигает бёдрами навстречу, стонет, шипит, ругается, но окончательно мне рвёт крышу от контрастного с этой грубостью едва ощутимого ласкового прикосновения пальцев к моим горящим скулам. Приняв его член как можно глубже, сосу и тяжело сглатываю, в последнее мгновение немного отстраняясь. Леви прогибается в пояснице, царапает мне щёки короткими ногтями, с несдержанным стоном кончая так сильно и ярко, что его красочное безумие передаётся мне вместе с вязкой, тягучей спермой в рот. Леви расслабляется, обессиленно опуская руки по швам и соскальзывая по стене вниз на пол, садясь напротив. Его взгляд мутный, блуждающий, а губы, едва приоткрытые, слабо шевелятся. — Пиздец, — тихо шепчет он, дрожащими пальцами стирая капли спермы с уголка моего рта. — Эрен, ты просто форменный пиздец… Я боюсь разговаривать, понимаю, что не смогу сказать ничего внятного, поэтому слабо киваю и тут же вздрагиваю, когда Леви вдруг кладёт ладонь мне на ширинку. И я понимаю, что за этим безумством не заметил, как кончил от одного трения члена о ткань и ярких эмоций. — Итак, — переведя дыхание, неловко улыбаюсь. — Привет. Я вообще пришёл спросить, почему ты уволился… Он качает головой с едва заметной усмешкой и ставшим уже привычным жестом ерошит мне волосы пальцами. — Привет, придурок. Я не увольнялся, сказал Петре и всем остальным, что если ты снова придёшь, дать мой адрес, — я пытаюсь сложить в голове мух и котлеты и получаю дерьмовые котлеты с мухами — одним словом, не понимаю, что и зачем делал Леви, а он, кажется, ещё больше разочаровывается во мне. — Мне надоели твои хождения вокруг да около и тихие дрочки по ночам. — Так ты тоже…того? Он ухмыляется шире, и я невольно улыбаюсь в ответ. — Нет, я нормальный. Просто в тебе неплохо сочетаются приятная внешность, настойчивость и похотливые взгляды, — он целует меня в щёку, брезгливо морщась, когда я пытаюсь коснуться в ответ губами. — Нет уж, не после того, что ты делал своим ртом. Я срываюсь на немного истеричный, но счастливый смех, откидываясь на пол, утянув Леви с собой за шею. — Значит, я могу рассчитывать на твою задницу в ближайшем будущем? — тяну с надеждой в голосе и тут же шиплю, когда охватываю неласковый шлепок по бедру. — Не раньше, чем я узнаю хотя бы твою фамилию, возраст, род деятельности… В голове приятно шумит от пережитого яркого оргазма и эйфории: я получил того, о ком мечтал последнее время, правда, не в том смысле, в котором собирался. А может оно к лучшему, что до главного не дошло — я просто вдруг и сам сообразил, что не знаю о Леви ничего кроме имени и места работы. Сейчас мне хочется создать алтарь в честь моего похуизма и способности к адаптации: сейчас я счастлив ровно настолько, чтобы не думать о последствиях в ближайшие несколько часов, которые, судя по вдруг заскользившим по моему обнажённому боку пальцам, я проведу в постели с самым охуенным и необычным объектом моего внимания.