Париж — город цветов

      Каждый раз, выходя на весенние цветущие улочки оживлённого Парижа, Ванитас припоминал одно нелепое, но немаловажное правило, которое повторял себе, забывчивому, каждый день, вечер, во время завтрака, ужина и при очередном блеске в ярко-алых глазах своего компаньона.       «Никогда не спускать глаз с Ноя»       Его приятель, хоть и являлся вампиром, сильным и более могущественным, в отличие от него, молодого человека, существом, был в большом городе словно дикарь, или, как привык отзываться о нём Лысик — неугомонное дитя, толком не повидавшее мира. Ванитас был согласен с этим, но поражался всякий раз, стоило холодному на первый взгляд Ною расплыться в улыбке, а горящий взор его уже смотрел в сторону какой-нибудь лавки или того же самого уличного клоуна.       Ной тащился за повозкой с игрушками, уговаривал ещё немного посмотреть на уличных артистов и просто начинал канючить, когда Ванитас, хватая его под руку, уводил от деревенских детей, с которыми мужчина успел хорошенько сдружиться.       — Ты знаешь, что я собираюсь тебе сказать? — поинтересовался Ванитас, поправляя укороченный рукав белой рубашки так, чтобы ткань перчаток не сминалась.       — Не отходить от тебя ни на шаг, пока мы не прибудем на место? — тон вампира был холоден и раздражён; Ной не выспался и почти всю ночь изучал газетные статьи, чтобы они смогли выйти на нового «Проклятого».       Юноша смерил того довольным взглядом, схватил Мемуары и, широко улыбнувшись, кивнул, и они сразу направились к выходу из съёмной комнаты гостиницы, в которой остановились пару дней назад. Тихо шумели вещи в чемодане, недовольно урчал Мурр, спрятанный в переноску, и всё это сопровождалось громкими голосами с первого этажа.       Прежде чем отправиться в дальнейший путь, который рассчитал для них Ной в виду статей из газет, которые перечитал ночью, со слов очевидцев и пустых слухов, хранитель мемуаров остановился рядом со стойкой, решив расплатиться с хозяйкой за то время, что они здесь пробыли. Он слышал недовольного Мурра за своей спиной, потому и не отвлекался на попутчика, решив, что тот всё ещё с ним, стоит и ждёт с угрюмым выражением лица.       Так было до какого-то момента. Только вот Ванитас упустил его и, повернувшись, не увидел рядом с собой вампира — лишь вещи да ворчливый кот.       Извинившись перед хозяйкой, Ванитас, уже даже не думая, схватил с земли вещи, — тяжёлые, ибо привилегия таскать их досталась именно Ною, — и, чуть было не повалившись под их весом, заковылял к выходу, уже через достаточно широкие окна пытаясь уловить белый мельтешащий из стороны в сторону силуэт своего непутёвого коллеги.       Они привыкли выбирать тихие места для ночлега, чтобы, в случае чего, их не настигла опасность. Но даже на самых тихих улочках Парижа было предостаточно людей, и в их толпе юноша мало что мог разглядеть. Именно поэтому, чертыхаясь про себя, проклиная сбежавшего Ноя, отправившегося «вперёд» Лысика, тяжелого Мурра и столько ненужных вещей, которые сам Ванитас решил «прихватить» с собой, он поковылял вдоль по дороге, походкой если не пьяницы, то душевнобольного человека.       Играла музыка, кричали люди, а над головой палило солнце. Ванитас уже тысячу раз пожалел о том, что решил выбраться: ему было жарко, руки устали, ноги буквально волочились. Книжка Мемуаров, висящая на поясе, поблёскивала в ярких лучах, и всякий раз хранитель их озирался по сторонам, улавливая на себе странные взгляды и решая, как, в случае чего, аккуратно кинуть вещи, чтобы не повредить злопамятного кота, а их потом, в конечном итоге, не украли?       К счастью, появление знакомого цилиндра в толпе придали юноше сил, и он, выпрямившись и воспрянув духом, преодолел толпу в несколько широких и громких шагов, приближаясь к Ною с ярым рвением если не переломать ему ноги, чтобы больше не сбегал, так хотя бы прочитать очередную лекцию о том, что делать так не нужно.       — А если делаешь, то прихватывай хотя бы с собой вещи! — не выдержал Ванитас, проговаривая эти слова так громко, что невольно привлёк к себе внимание парочки проходимцев.       — Прости, — Ной попытался задобрить его улыбкой, но, по всей видимости, то было последним, чем паренька можно было привести в чувство, — я просто увидел кое-что и не смог пройти мимо.       — Точнее, ты не смог дать пройти мимо тому, что тебя привлекло, — поправил его хранитель Мемуаров и, прикрыв глаза рукой, поинтересовался: — И что же это? Ради чего мне пришлось тащиться через, наверное, полгорода…       — Вообще-то три улицы.       — …с тяжелыми вещами и котом, который явно меня возненавидел после того, как я его чуть не уронил?       В подтверждение этого из переноски под ногами донеслись ворчливое мяуканье и фырчанье, заставившее Ноя грустно нахмуриться. Однако мужчина быстро повеселел и протянул своему попутчику цилиндр, вызывая у того очередное недоумение.       — Прости?       — Знаешь фокус с кроликом в шляпе? — воодушевлённо спросил Ной, отчего Ванитас громко рассмеялся.       — Что? Кролик? Серьёзно?!       — Просто сделай это — вытащи то, что лежит в шляпе.       Нахмурившись, Ванитас с опаской глянул на цилиндр, желая заглянуть и увидеть, что там, но из-за тёмной нашивки не смог ничего разглядеть. Тогда, надеясь, что на дне нет ничего живого или хотя бы того, что убьёт если не его всего, то хотя бы какую-то часть, он аккуратно погрузил руку и почти сразу же нащупал какой-то предмет. А, вытащив, понял, что это самый обычный, небольшой и непримечательный… букет фиалок.       Совсем маленький, будто бы собранный каким-то ребёнком, — что, впрочем, исключать было нельзя, — и повязанный тонкой синей лентой. Сами лепестки горели синими и голубыми цветами, местами переливающиеся с ярко-жёлтым, въедающимся в глаза. Он был обычен, скромен и… Ванитас не понимал, к чему это.       Подняв взгляд, молодой человек встретился с довольной улыбкой и выжидающими глазами вампира. Тот явно ждал, когда его компаньон это как-то прокомментирует, правда, не думал, что Ванитас скорее спросит:       — Цветы? Не кролик?       — Фиалки, — пояснил Ной. — Так сказала та юная леди.       — Зачем тебе фиалки? — решил поинтересоваться Ванитас, прокручивая небольшой букет в пальцах.       — Не знаю, — честно ответил тот, — но, увидев, как она несла их через стекло, меня сразу привлёк их цвет. Они напомнили мне твои глаза, и я подумал, что тебе бы понравилось, хотя, возможно, тебе не понравится то, что есть нечто похожее на твои глаза, ведь они достаточно необычные и довольно красивые, иногда напоминают мне луну, но…       — Стой-стой! Ной! Я тебя понял.       Мужчина глупо похлопал глазами, унимая то рвение выдать все тайны, лежащие у него на душе, прямо сейчас, здесь, в эту минуту, и посмотрел на прикрывшего нижнюю часть лица Ванитаса, глядящего на вампира вроде как даже раздражённым взглядом. Так казалось Ною, который толком не знал, как смущался его компаньон.       Ванитас же, громко выдохнув, посмотрел на маленький букет в своих руках и расплылся в широкой и весёлой улыбке.       — Да, они, и правда, похожи, — он поднял взгляд на Ноя. — Могу ли я отблагодарить тебя за столь интересный подарок?       Ной уже было начал возражать, мол, какой подарок! Разве за то, что подарено от чистого сердца, могут принимать благодарности? Однако Ванитас его не слушал: выхватил у того из рук цилиндр, поднимая его на уровень своего лица, а затем, шагнув ближе к вампиру, опёрся о его плечо второй рукой. В нос тут же ударил запах свежесобранных цветов, а лицо юноши приблизилось — тот встал на носочки, вместе с тем наклоняя мужчину к себе, и только теперь коротко поцеловал того в самый уголок губ.       — Спасибо, Ной, — тихо проговорил хранитель Мемуаров и, взглянув в глаза вампиру, вернул ему цилиндр на голову.       — В… Ванитас! — в панике проронил Ной, когда тот, отпрянув, резвой походкой направился вдоль по улице.       — Не забудь вещи и кота! — прикрикнул Ванитас и, повернувшись, вновь одарил улыбкой.       А в волосах его ярким огоньком горел сине-жёлтый цветок.