Постельные разговоры

Лиам всегда становился больше разговорчивым после секса, когда лежал на кровати в квартире Зейна (иногда в собственной) и восстанавливал дыхание, а пальцы Малика ласкали его кожу на животе и груди, изредка касаясь новых свежих засосов, которые никогда не пропадали с тела взрослого мужчины. Как только Зейн поступил на работу в «To&H.inc», ему в наставники направили высокого, мускулистого парня, чьи руки были как две руки Малика, и он понял, что просто безоговорочно влюбился в него еще до того, как он представился: — Лиам Пейн, — проговорил сразу же, протягивая руку и пожимая ладонь Малика, который только прикусил губы смущенно и кивнул, проговаривая свое имя в ответ. — Рад знакомству. Надеюсь, тебе будет комфортно работать в нашем коллективе. Я твой наставник, чтобы ознакомить со всеми порядками. — Хорошо, — только и мог отозваться Зейн, находясь под впечатлениями от парня перед собой. Восхищался его движениями, грацией, мимолетными взглядами и тем, как Пейн каждый раз невзначай касался руки, проводил своими пальцами вдоль спины и проговаривал тихо о чем-то таком обычном, повседневном и рабочем, а у Зейна мурашки пробегали по телу от его горячего шепота в шею. На самом деле, Лиам не был шибко разговорчивым. Он всегда действовал слишком уж заучено, отточено и без отклонений, что Зейну иногда казалось, что влюбился он в робота, а не в живого человека, который иногда совершал спонтанные поступки. И все это, изо дня в день, начало пугать и давить, и Малик осознал, что ему тут ничего не светило (да и некая Софи маячила на заднем плане). Это, кажется, произошло через четыре месяца их знакомства, когда Лиам позвал Зейна в бар и тот попросту не отказался, сославшись на плохое самочувствие или день рождения своего друга. Он просто согласился, просто взял свой пиджак и накинул его на плечи, пока Лиам держал для него дверь и они доехали до заведения. Выпили не так уж и много, на самом деле, но этого хватило для Пейна, который только повис на плечах Зейна и нес отвратительную херь. Но Малик слушал его и придерживал, чтобы парень не свалился на пол с барной стойки, о которую опирался. — Ты такой красивый, Зейн, — они шли к автомобилю Лиама. Зейн только сильнее прижал его к своему телу и отрыв в кармане пиджака ключи от автомобиля, разблокировал его и посадил мужчину на сидение. Тот притянул его ближе к себе за ворот рубашки и грубо прильнул к губам, припадая к ним жадно и пальцами сдавливая подбородок. Зейн только поддавался его действиям, открывая свой рот, позволяя языку коллеги проскользнуть внутрь и коснуться ряда белых зубов. — Слишком красивый. А после они приехали к Зейну, где Пейн оторвал от его рубашки пару пуговиц и завалил того на диван, придавливая податливое тело своим. Когда он целовал ключицы и Зейн тихо стонал, зарываясь пальцами в длинные волосы, оттягивая их изредка и заставляя Лиама отвлечься на его губы, которые горели из-за частых покусываний. — Ты сверху? — только вырвалось из Малика, когда Лиам кивнул, развязно улыбнулся (черт, это было слишком горячо для Зейна, который чувствует ладонь парня, накрывающую член под тканью офисных брюк) и расстегнул пуговицы на своей рубашке дрожащими руками. На его груди красовалась небольшая татуировка-«поцелуй», на месте рядом с сердцем, к которому впоследствии припал губами и сам Зейн, выбивая из коллеги поощрительный стон. Движения Лиама быстрые, он словно торопился, когда Малик сел и сам расстегнул брюки, стягивая их по ногам вниз. — Лиам, могу я?.. — Нет, — улыбка у него пошлая, двусмысленная и горячая, Зейну безумно узко в боксерах, когда он тянется к штанам Лиама, расстегивая их и оттягивая вниз резинку боксер, проводя по дорожке волос от пупка и ниже. Перехватив руки любовника, Лиам только столкнул ноги Зейна на пол, попросив парня раздвинуть их и, медленно стянув штаны, просто нервируя Малика до невозможного, сел меж раздвинутых ног брюнета и отодвинул край трусов в сторону, взяв его член в руку, оборачивая вокруг него пальцы и оттягивая крайнюю плоть. Лиам смотрел только в лицо парню, когда провел языком по головке и обхватил ее губами, заглядывая в глаза Зейну, и чувствуя его сильную хватку на своих волосах. Лиам оперся руками о диван, а второй рукой водил ладонью по члену Малика у основания, слыша стоны, раздающиеся над его головой. — Блять, Лиам, — он никогда не называл его Лиамом, на самом деле. На работе он был Пейном, Пейно, изредка мистером Пейном, но никогда не был Лиамом. Это было негласное табу, хотя Малик был для него просто «Зейн», который давал креативные идеи, над которыми они работали вместе. Но, на самом деле, сейчас Пейн выглядел более заинтересованным, держа во рту член Малика, глядя на него из-под опущенных ресниц и втягивая щеки. — Блять, Лиам. Позже они лежали на кровати, куда переместились чуть позже после того, как Лиам почувствовал сперму Малика на своем языке, и курили дешевенькие сигареты парня, которые он купил в ближайшем супермаркете неделю назад. После того, как поступил на работу, он перестал курить, а если и делал это, то в редкий случай. Лиам провел ладонью по потному лбу, поправив резинку трусов, которые он натянул впопыхах, и повернулся в сторону Зейна. — Мне кажется, что я протрезвел, — он усмехнулся, прикрывая глаза и делая затяжку. — То есть, я протрезвел и меня, как бы, мягко говоря, не ебет, что я только что выебал тебя. — Что за грязные словечки, Пейн, — деловито отозвался с ухмылкой Малик, повернувшись на бок. — Тебе надо рот прополоскать с мылом. — Я его кое-чем другим прополоскал, — Зейн только закатил глаза, когда Лиам протянул руку в его сторону и притянул ближе к себе. Малик по-хозяйски положил голову на его грудь, держа между тонких губ подпаленную сигарету. Он чувствовал, как неравномерно билось сердце парня под ним, и кусал губу. — Слушай, Зейн, я хочу сказать тебе… Смолк на полуслове. — Что сказать? — Давай попробуем быть вместе, м? Просто, посмотрим, что выйдет из нас как из пары, а не рабочего тандема. — Давай попробуем, — отозвался сразу же, почти не задумавшись. — Только, Зейн… — он вновь прервался, но все же через мгновение продолжил, — называй меня по имени, — лицо Зейна в чертовой близости к его лицу, — не то я серьезно выебу тебя на нашем рабочем столе. Зейн просто закрыл глаза, прижимаясь к его груди сильнее и положив голову в изгиб шеи: от Лиама пахло потом, почти выветрившимся одеколоном и Зейном. Буквально, его нельзя было оттереть от кожи парня, который только крепче прижал к себе мальчишку (окей, Зейну было двадцать, а Лиаму двадцать четыре), и Лиам проговорил тихо: — Впервые, на самом деле, я хочу обнимать кого-то, — и Зейну показалось, что он заснул с этой мыслью в голове, и она отпечаталась в его сознании золотыми буквами. Он только прижимался к парню и помирал медленно. Потому что постельные разговоры, без сомнения, его враги. Они как рай на месте сражения и ад в церкви; они отправляли на самое дно океана, превозносили до небес и заставляли рассыпаться на части. Зейн слышал отчетливое сердцебиение Лиама вперемешку со своим и тихо выдохнул, боясь испортить зыбкий покой. — Давай оставим это навечно, — и тогда Зейн попросту утонул в тихом шелесте свежего постельного белья под ними. Потому что постельные разговоры с Лиамом всегда душевнее чего-либо на свете.

Как оказалось впоследствии.